Лимес. Вторая Северная

Плакать уже не было сил. Лица родителей стали какими-то тусклыми в воспоминаниях, как и облик родного дома. Поверить в то, что она больше никогда не переступит его порог, было сложнее всего. И становилось нестерпимо больно от одной мысли о том, что последним её воспоминанием стали уродливые развалины.

Они с Феликсом ни разу не говорили об этом за всё эти дни, но она знала, что он разбирал обломки вместе со спасателями. А ещё знала о том, что он видел родителей, видел Теону и Марка. Брат видел их мёртвыми. И девчонка боялась даже думать о том, что он испытал в тот момент. А ещё она ощущала себя виноватой за то, что ей повезло больше, чем ему – у неё была возможность помнить их живыми, и в её памяти никогда не восстанут жуткие образы их остывших тел.

Руки сами собой потянулись в сторону рюкзака, который принесли в общину вместе с ней. Среди тетрадей и учебников находилась маленькая записная книжка, между страниц которой пряталась фотография. С потёртого снимка на неё смотрели две пары глаз.

За спиной скрипнула дверь, по половицам раздались шаги. Феликс опустился на колени рядом с ней и накинул на плечи одеяло.

– Я слышал, что в общине есть мастерская, – заговорил он, глядя на снимок в её руках. – Хочешь, я схожу туда и попрошу сделать рамку?

– Хочу, – коротко ответила она и, развернувшись, крепко обняла брата.

– Только не плачь снова, – прошептал парень, прижимая её к себе. – Я больше не хочу видеть, как ты плачешь.

Ванда задержала дыхание, уткнувшись носом в его шею и зажмурилась так сильно, что увидела искры. Феликс провел по её руке и вложил в ладонь что-то маленькое и холодное. Она отпрянула и, разжав кулак, увидела два кольца.

– Я снял с них обручальные кольца. Хотел, чтобы хоть что-то осталось от них на память.

Девчонка заглянула ему в глаза и беззвучно всхлипнула. Слёз не было, но её трясло, как от лихорадки.

– Тебе было страшно? – спросила вдруг она, сжимая кольца в руке.

– Нет, – парень отвел взгляд и накрыл её ладонь своей. – Это был не страх.

Феликс отстранился и уселся на коврик, подтянув колени к подбородку. Какое-то время они оба молчали. Мальчишка смотрел на танцующие языки пламени в камине, а Ванда, не отрываясь, наблюдала за тем, как темнеет его лицо.

– Спасатели нашли их первыми, их тела провалились в подвал, – наконец, собравшись с духом, заговорил Феликс. – Они были в прихожей, когда это случилось. Я заметил, что у отца были содраны ногти, когда снимал с него кольцо. Выходит, он пытался выбраться.

Ванда стиснула зубы, представляя себе тот ужас, который испытали родители, когда потолок рухнул им на головы. В воображении складывались десятки отвратительных образов того, как мать и отец приняли на себя удар и полетели вниз. Как дом, который они строили столько лет, в одночасье превратился для них в усыпальницу.

– Теону и Марка нашёл я сам, – продолжил тем временем вещать брат, словно не замечая выражения лица сестры.

Его затуманенный взгляд, полный отчаяния, кричал о том, что ему просто хочется выговориться. Перестать нести в душе тот груз, который лежал камнем столько дней. И Ванда внимательно слушала его, игнорируя собственную боль. Пожалуй, впервые в жизни она не хотела жалеть себя. Ей искренне хотелось помочь своему единственному теперь родному человеку.

– Когда я отодвинул камень и увидел макушку Марка, зажатую среди обломков, мне показалось на какой-то миг, что он жив, – горько прошептал Феликс. – Он держал Тею на руках, и всё его тело сложилось вокруг неё. Он принял удар на себя, но всё равно не смог спасти её. Спасатели сказали, что она, скорее всего, задохнулась.

Они надолго замолчали, каждый думая о своём, и очнулись от омута воспоминаний лишь в тот момент, когда снаружи послышался звук горна. Сигнал подъёма вывел их из оцепенения и заставил подняться на ноги.

Вот уже несколько дней брат и сестра, как и большая часть поселенцев, посещали столовую. Мари, приносившая им еду с самого первого дня, вдруг перестала появляться в их доме, и Ванда с Феликсом без труда уловили столь красноречивый намёк Лисбет. Предводитель всё чаще повторяла о том, что им нужно начинать вливаться в коллектив.

Феликс, к своему собственному удивлению, разделял мнение предводителя на этот счёт и был не против завести хотя бы каких-то друзей. За две недели ему осточертело изо дня в день видеть лишь Лисбет, Джеймса и Криса. Не то чтобы он имел что-то против них, но всегда общительный, любящий внимание мальчишка начал скучать по возможности быть частью общества.

От решительных действий парня останавливал лишь настрой сестры. Он видел, с каким выражением лица Ванда смотрит на каждого, кто подходит к ним, и из какой-то братской солидарности виновато улыбался, словно прося прощения у людей за её поведение. Конечно, она вела себя куда лучше, чем в первые дни после пробуждения, однако по её лицу можно было без труда прочитать все субтитры к мыслям. Но Ванда хотя бы перестала бросаться на людей, и Феликс справедливо рассудил, что это уже значит многое.

Оказавшись на улице, брат и сестра быстро протопали по каменной дорожке, пытаясь не намокнуть под дождём, и, распахнув дверь, оказались в столовой. Их тут же обдало приятным теплом и запахами еды. Переступив через порог, Ванда немного расслабилась, несмотря на то, что сейчас на неё воззрились десятки пар заинтересованных глаз. В столовой было людно, зато тепло. Озябшие после сна в холодном доме руки тут же согрелись.

Получив около стола раздачи свою порцию еды, Ванда и Феликс отыскали ближайшие свободные места и уселись друг напротив друга.

Расправившись с кашей, Феликс схватил кружку и с шумом отхлебнул. На его лице появилось самое кислое выражение, после чего он вернул посудину на стол.

– Без сахара, – констатировал он, вызвав у сестры бледную тень сочувствующей улыбки.

– Для особо одарённых на стене рядом со столом раздачи висит объявление, которое гласит о том, что сахар и соль при необходимости можно попросить добавить в момент получения своей порции еды, – садясь за их стол, сообщила Лисбет и снисходительно улыбнулась.

– Спасибо. Буду иметь в виду, – буркнул Феликс, но остался сидеть за столом.

– Советую почаще смотреть по сторонам, – отозвалась предводитель, и, зачерпнув ложку каши, отправила её в рот. – А ещё советую подкрепиться как следует, потому что сегодня вас обоих ждёт трудный день, – добавила женщина, наблюдая за тем, как Ванда уже несколько минут гоняет кашу по тарелке.

– Очередная тренировка с Крисом? – спросил Феликс, наградив Вебер пытливым взглядом.

– Нет, сегодня тренировки не будет, как и в ближайшие пару дней, – качнула головой предводитель. – Доедайте и идите за мной.

Через десять минут все трое покинули здание столовой. Лисбет привела брата и сестру в свой кабинет и уселась на своё любимое, видавшее виды компьютерное кресло. Дети остались стоять у двери, переминаясь с ноги на ногу.

– Поскольку вы новички, вам необходимо пройти обучение в нашей школе. Сейчас лето, и она не работает, однако я попросила одного из учителей заняться вами.

Следующие несколько недель Ванда и Феликс провели в стенах школы, которая функционировала на территории общины. Оба отнеслись к этому весьма скептически. В конце концов, было лето, а их снова заставили учиться. Но деваться было некуда, так что они посещали занятия с другими детьми, которых из-за плохой успеваемости наказала предводитель. Таких отличившихся было немного, и большинство счастливчиков пытались исправить оценки по общеобразовательным предметам.

Здание школы находилось в западной части общины и имело два крыла. В левом находилась сама школа, а в правом – детский сад. По коридорам туда-сюда сновали работники местной фабрики, которые приводили школу в порядок к следующему учебному году. Почти из каждого кабинета слышались звуки молотков, пил и голоса рабочих, пахло краской и деревом.

Следуя за учителем, невысоким, коренастым мужчиной преклонных лет, Ванда и Феликс заметили группу строителей в одинаковой рабочей форме. Один из них, темноволосый и смуглый мужчина лет тридцати на вид, озорно подмигнул им. На груди его куртки с левой стороны находилась белая нашивка. Ванда напрягла зрение, пытаясь разглядеть надпись, вышитую черными нитками: командир строительной бригады, первый патруль, Вторая Северная пограничная община, Аид Саадат.

Девчонка не часто выходила из дома, но успела заметить, что почти все поселенцы носят чёрную одежду, состоящую из штанов свободного кроя с множеством нашивных карманов и курток на замках. К каждой такой куртке крепилась нашивка, на которой содержалась информация о роде деятельности человека, его принадлежности к общине и личные данные – имя и фамилия.

В кабинете, в который их привел учитель, собрались дети разных возрастов. Мужчина кивком головы попросил всех усесться за парты и вышел, предварительно напомнив учащимся о важности соблюдения дисциплины.

Ванда и Феликс тут же оказались в центре внимания, и последний, уже успев привыкнуть к этому за две недели нахождения в поселении, воодушевился. Мальчишка завалил своих товарищей по несчастью вопросами, а Ванда отвернулась и стала изучать стены кабинета.

Разглядывая ничем не примечательный интерьер, она не заметила, как к ней подошла девчонка с пепельно-белыми волосами и пухлым веснушчатым лицом.

– Меня зовут Клер, – сказала она, тронув новенькую за плечо и протянув ей руку.

– Ванда, – ответив на рукопожатие, представилась Гросс.

– Сколько тебе лет?

– Мне тринадцать. А тебе?

– А мне одиннадцать, – Клер присела на край её парты, беспечно болтая ногами.

Девчонка показалась Ванде вполне доброжелательной. Ее милое округлое лицо располагало к себе, а серые глаза с живым интересом блуждали по лицу собеседницы. Почему-то она напомнила ей Дану – одноклассницу, с которой Ванда просидела за одной партой с первого класса, её самую близкую подругу. Невольно вспомнилась купюра, которую Дана вручила ей в последний день, и она поджала губы. Теперь подруга не помнила ни о ней, ни о долге.

– Всё в порядке? – спросила Клер, отвлекая Ванду от неприятных воспоминаний.

– Нет, – честно ответила она. – Но я не хочу говорить об этом.

– Я понимаю, – кивнула Клер и сочувственно улыбнулась. – Я почти не помню свою семью, потому что мне было всего три, когда я оказалась здесь. Иногда мне снится мама по ночам, хотя я и не уверена, что правильно помню её.

– Как это случилось? – спросила вдруг Ванда.

Внутри неё что-то отозвалось на слова новой знакомой. Все эти дни она сетовала на судьбу и её несправедливость, не задумываясь о том, что теперь находится в общине, полной людей, которые когда-то прошли через то же самое.

– Твоя мама тоже погибла?

– Нет, она, к счастью, жива, – покачала головой Клер. – Наоборот, это мы с братом погибли.

Лицо Ванды вытянулось. Она внимательно посмотрела на девчонку, но та выглядела совершенно живой и совсем не походила на призрака. Клер улыбнулась, разгадав ход ее мыслей, и еще раз прикоснулась к плечу Ванды.

– Я не привидение, – развеяла она опасения Ванды. – Когда мне было три, нас с братом забрала тетя. Мы летели на самолете к ней в гости на лето, и он потерпел крушение. Все пассажиры погибли.

– А тебя защитило твое поле? – пробормотала Ванда, отыскивая в голове отрывок информационного морока, наложенного Лисбет. – Твои тетя и брат тоже погибли?

– Дерек выжил, и мы с ним вместе живем здесь уже восемь лет, – ответила Клер. – Ему было сложнее адаптироваться к новой жизни. Я была ребенком и почти не помню свою семью, а ему потом долго снились кошмары.

– Сколько ему лет?

– Сейчас ему восемнадцать. Он член патрульной и штабной группы. Слышала что-нибудь об этом?

Ответить Ванда не успела. Дверь кабинета резко распахнулась, и, вопреки ожиданиям учеников, вместо учителя вошла Лисбет. Дети одновременно подскочили со своих мест, приветствуя предводителя. Женщина вела за ухо рыжеволосую девчонку, лицо которой отнюдь не светилось удовольствием. Сопроводив ученицу до ближайшей парты, Вебер бесцеремонно усадила ее на стул, и только после этого кивнула остальным детям, разрешая занять места.

– Мне надоело искать тебя по всей общине каждый божий день, – начала Лисбет, и рыжеволосая втянула голову в плечи. – И я устала объяснять тебе, как опасно ходить в лес.

– Но патрульные группы ходят туда каждый день, да и другие поселенцы тоже, – возразила девчонка, но предводитель лишь закатила глаза.

– По уставу лицам, не достигшим восемнадцати лет, запрещается удаляться от жилой части общины больше чем на пять километров, а я нашла тебя почти у пограничного поля. Я просто не понимаю, чего тебя так тянет в лес. Или ты решила наведаться в гости к Тёмным, а может, поводить хороводы с волками?

Кто-то из детей тихо прыснул. Это был светловолосый мальчишка, сидевший на самой последней парте. Его сосед тут же выпростал руку и закатил тому затрещину.

– Я живу здесь с самого рождения, намного дольше, чем некоторые члены патрульных групп, и знаю наш лес куда лучше.

– Но это не отменяет того, что тебе всего лишь девять. Ты ребенок, и твоя главная задача – это учеба, – отрезала Лисбет.

Женщина собиралась выйти из кабинета, когда ее взгляд зацепился за Ванду. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом глаза Вебер медленно закрылись. Она замерла, превращаясь в статую, двигались лишь ее глазные яблоки, быстро вращаясь под веками.

В кабинете стало тихо, и даже учитель, только что вошедший в помещение, замер на пороге, взирая на предводителя. Ванда покрутила головой, разглядывая лица присутствующих. Все они, не отрываясь, наблюдали за женщиной, но девчонка не заметила ни капли удивления во взглядах окружающих. Казалось, что они точно знали, что происходит с Лисбет.

– У нее видение, – шепнула ей на ухо Клер, и Ванда дернулась от девчонки, неожиданно снова оказавшейся рядом. – Наша предводитель видит будущее, и с ней частенько такое бывает.

– И что же она видит? – неожиданно к разговору подключился Феликс.

– Никто не знает. Мисс Вебер говорит, что знать будущее опасно, а кроме того, такие видения не всегда имеют значение, потому как будущее изменчиво. Человек меняет свое решение, и будущее меняется вслед за ним.

Лисбет передёрнула плечами, открыла глаза, покрутила головой и снова посмотрела на Ванду. Что-то в ее взгляде не понравилось девочке, и она поспешила отвести глаза. Простояв еще около минуты, предводитель покинула кабинет, извинившись перед учителем за вмешательство в учебный процесс.

Преподаватель протер лоб платком и после принялся ходить между рядами парт, раздавая ученикам задания, каждый раз сверяясь с записями в своем блокноте. Последними свое задание получили Ванда и Феликс.

В начале мужчина, который представился как мистер Юрис Лепик, рассказал им о том, что существует градация энергетического потока по цветам – чёрный, красный, синий, зелёный, голубой и белый, где чёрный был самым сильным, а белый – самым слабым. Кроме того, поток мог быть нестабильным и стабильным, то есть подлежащим развитию и не подлежащим. Феликс и так уже знал об этом, но решил промолчать. После этого учитель дал им карту общины и попросил выучить ее наизусть.

– Каждый боеспособный член общины обязан знать карту поселения, чтобы в случае нападения ориентироваться на местности и вовремя прийти на помощь, – дав короткое объяснение, мистер Лепик оставил своих новых учеников, принявшись за просмотр каких-то бумаг.

Феликс, чья зрительная память оставляла желать лучшего, почесал в затылке, разглядывая карту. Вся община была окружена кольцом густого леса. В центральной части находились штаб, госпиталь, актовый зал, деревянная сцена, спортивная площадка и дома боеспособных поселенцев. К югу от центра тянулись постройки хозяйственного назначения, самой большой среди которых была мастерская, а у самой кромки леса простирались огороды, в которых работали энергетики с низким уровнем потока. Мастерская Второй Северной была чуть ли не единственным зданием, в котором было больше одного этажа, но эти этажи уходили под землю.

На западе находилась школа, при которой функционировал детский сад, а на востоке – располагались здания столовой, пекарни и общественный душ. Северную часть поселения занимали сараи и гаражи.

Вся площадь общины делилась на сектора, которых всего было семь. Границы Второй Северной заканчивались кольцом пограничного поля, которое находилось в десяти километрах от всех построек.

Ванда сумела воспроизвести по памяти карту с первого раза, а вот дела у Феликса обстояли куда хуже. Учитель раз за разом отправлял его обратно за парту, снисходительно улыбаясь.

В конце концов учитель отпустил детей только под вечер, но ученики не спешили расходиться. Феликс, несмотря на совершенно уставший вид, продолжал сыпать вопросами, а ребята, оказавшиеся на редкость разговорчивыми и дружелюбными, с охотой отвечали. Из разговоров с ними брат и сестра разузнали о некоторых особенностях местного образования.

Во-первых, в школу в общине поступали с шести лет, а заканчивали уже в пятнадцать. Программа включала в себя основной минимум по предметам, которым обучали и в обычных школах, но большую часть времени посвящали энергетическим дисциплинам, которые в свою очередь делились на общие и специальные.

В круг общих дисциплин входили такие, как энергетика, заклятья, порталоведение, история создания общин и основы энергетического боя. Таким дисциплинам начинали обучать не раньше третьего класса. А вот специальные энергетические дисциплины преподавались факультативно с первого года поступления в школу. Учеников объединяли в группы, независимо от возраста, распределяя их по принципу особых способностей. Так, например, Клер похвасталась, что посещает факультатив электроэнергетиков, потому что ее главной способностью был контроль тока.

После ее слов один из мальчишек, маленький и шустрый, с русыми, всклокоченными волосами, решил подшутить над ней, за что сразу получил от Клер по макушке.

– Будешь обзываться – ударю током, – сказала она, старательно дергая обидчика за шиворот.

– А вот и не ударишь, – ответил тот, ничуть не испугавшись. – Наш устав запрещает нам использовать энергию против своих.

Ванда давно потеряла интерес к происходящему. Она стояла немного в стороне и озиралась вокруг. Ее темно-карие глаза перемещались от дома к дому, от дерева к дереву, от дорожки к дорожке, и внутри грудной клетки девчонки медленно собирался комок чего-то неприятного.

Не то чтобы она не любила природу, напротив, ее семья часто устраивала пикники и походы. Но в отличие от привычных полей, залитых солнцем, березовых рощ и отвесных утесов, теперь перед ней был мрачный лес, полный раскидистых, уходящих в небо сосен, липкий туман, назойливо проникавший в уши и нос, запах влажной, болотистой земли и комья грязи, вперемешку с иголками, избежать которых помогали лишь дорожки из грубого, невзрачного камня, проложенные между домами.

Вторая Северная казалась ей деревушкой, сошедшей со страниц жутких сказок братьев Гримм. И все, чего Ванде хотелось – это сбежать. Только бежать было некуда, потому что это угрюмое место под пасмурным небом плотным кольцом обнимал лес, еще более жуткий, чем сама община.

Когда первая неделя их обучения подошла к концу, Лисбет позвала брата и сестру в свой кабинет. Небольшое помещение, скромно обставленное мебелью, старой и потертой, находилось в штабе, таком же деревянном, как и все остальные дома вокруг. Женщина сидела за столом, глядя в монитор компьютера, и когда дети появились на пороге, тут же поднялась на ноги.

– Все, чему вас обучают в школе – важно, но самое главное, что вы должны знать – это устав, – она раскрыла большую, толстую книгу на первой странице, и ребята склонились над ней. В уставе было всего восемь пунктов. – Это нужно знать, чтобы стать полноправным членом общины. За нарушение любого из пунктов устава в первый раз назначается выговор, во второй – с вашего запястья сорвут браслет без права возврата, – Лисбет закатала рукав своей патрульной куртки и показала запястье, на котором блеснул тонкий чёрный браслет на ремне. – Это отличительный знак энергетиков, через который мы поддерживаем связь. Как только вы пройдете адаптацию и станете полноправными членами общины, у вас появятся такие же.

Пока она говорила, Ванда изучала предводителя взглядом. Лисбет была одета в неизменную форму, состоявшую из черных штанов и куртки. Взгляд девочки зацепился за нашивку на левой груди. На белой ткани чёрными нитками было вышито: Вторая Северная пограничная община, первый патруль, Лисбет Вебер.

– В нашей общине, как и в любой пограничной, есть поле, которое мы охраняем. Для этого созданы патрульные группы. Всего их семь. Каждая из них по очереди на сутки уходит в лес, чтобы нести дозор, – объяснила Лисбет, перехватив её взгляд, а после кивнула в сторону стола, на котором лежала книга. – Даю вам три часа на то, чтобы выучить устав.

Лисбет пришла немного позже, чем обещала, и, выслушав заученные наизусть пункты, дала несколько пояснений для каждого из них. После этого женщина, соблюдая формальности, попросила ребят расписаться в каких-то документах, сказав о том, что на каждого члена общины заводится личное дело и ещё целая кипа бумаг, почти все из которых предводитель писала от руки. Ванда сразу представила, какое количество нудной работы лежит на плечах Лисбет.

Прежде чем отпустить ребят, предводитель сообщила, что Феликсу, поскольку он достиг пятнадцати лет, посещать занятия в школе больше не нужно, а вот Ванде еще предстояло пройти двухлетнее обучение. Выдав парню, который явно воодушевился после услышанного, необходимые книги, она перевела взгляд на его сестру, стоявшую у двери и явно намеревавшуюся уйти.

– Ванда, задержись, – окликнула её женщина.

Феликс посмотрел на девочку, и, когда та кивнула ему, мол, все хорошо, оставил их наедине.

– Как ты уже знаешь, у нас есть столовая, можете питаться там, но если хочешь, можешь готовить сама. Продукты выдают раз в неделю, все, кроме хлеба, его получают в пекарне раз в два дня. Посуду можно взять у кухарок.

– Я поняла, – кивнула Ванда, а потом нервно прикусила губу. – Я все хотела спросить у вас, – неуверенно начала она, пытаясь собраться с мыслями. – Вы как-то сказали, что наши с Феликсом судьбы теперь стерты. Что это значит?

– Потомственных энергетиков не так уж и много. В основном наши ряды пополняют люди, у которых выброс происходит в течение жизни. Это может случиться в момент сильного стресса, – начала объяснять Лисбет. – Ты испугалась, и твое поле вырвалось, чтобы защитить тебя. Так ты стала одной из нас, – она отвернулась к окну и заложила руки за спину. – Когда у человека происходит выброс, мы приходим за ним. Конечно, у таких людей есть семьи и друзья, и чтобы они не искали их, нам приходится стирать память, уничтожая линию судьбы.

– Так значит, о нас теперь никто не помнит?

– Все верно. Мы стираем судьбы всех, кого принимаем в наши ряды, за исключением тех, кто погибает, – Лисбет посмотрела на лицо Ванды в отражении оконного стекла. – У некоторых выброс происходит в момент смерти. Мы ловим такие души и возвращаем их обратно в тело, а иногда энергия сама защищает своего владельца, спасая от смерти. Это своего рода второй шанс, возможность начать все заново.

– Вы знаете, кто убил моих родителей? – немного помолчав, спросила Ванда.

– Я знаю тех, кто пришёл за тобой и твоим братом в тот день, но один из них скрыл свое лицо.

– Это он разрушил мой дом?

– Да, – кивнула Лисбет. – Но я не знаю, почему Темные отправили его на задание в таком виде. Обычно они не скрываются. Видимо, это был кто-то из их новичков.

По щекам Ванды потекли слезы. Она сжала губы, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания. Картина разрушенного дома застыла в её сознании. А потом она вспомнила еще кое-что. Ярко-зеленые, почти горящие глаза. Это было все, что знала девчонка о человеке, уничтожившем ее дом с таким леденящим душу хладнокровием.

– Может быть, это прозвучит жутко, но теперь у тебя есть шанс отомстить, – заговорила женщина, дав ей немного времени на то, чтобы успокоиться. – Учись, развивай свою силу и помоги нам держать оборону. Души твоих родителей будут отомщены, если ты не позволишь злу распространиться. Может быть, однажды ты встретишься лицом к лицу на поле боя с тем, кто сотворил это, – Лисбет повернулась к ней. – Мы не убиваем, стараемся не убивать, но, если ты найдёшь эту тварь, я оставлю выбор за тобой. Я не буду вмешиваться.

Ванда вышла из штаба на трясущихся ногах и упала на колени, упираясь ладонями в землю. Сразу же поднялся ветер, холодный и пронзительный, он, словно зверь, зарычал где-то вверху, между макушками вековых сосен, вторя рыданиям девочки.

Такая реакция природы на перемену ее настроения стала уже привычной, но Ванда не понимала, или не хотела понимать, что это значит. Злость клокотала в груди, заставляя задыхаться, причиняла физическую боль и сводила с ума. Всегда спокойная, миролюбивая девчонка не узнавала саму себя. Хотелось кричать и крушить все вокруг.