Покровитель для Ангела. Трилогия

Мне приходится разучивать движения самой, отдельно от девочек, однако по-другому тренироваться не получается. К счастью, Алена меня не выдает. У нее свои проблемы, и ей явно не до меня, а мне это даже на руку. Она меня теперь так не контролирует, и я чувствую больше свободы.

Спину ломит от каждодневных тренировок, поэтому предложение Виталика мне уже не кажется таким дурацким.

– Если так хочешь, помоги. Руки и правда уже отваливаются.

– А то. Куда идем-то?

Сначала было думаю пойти домой, однако, посмотрев на часы, прикидываю, что, пока доедем, мне на работу уже собираться пора, так что после курсов сразу едем в клуб.

– В одно место. “Соблазн” – знаешь?

– Нет, а зачем туда?

– Ну… я там подрабатываю.

– Кем?

Виталик хмурится, видать предположив дурное.

– Я уборщица там, Виталь. Расслабься.

– Понял. Пошли.

Он забирает у меня тяжелые книги, и до клуба мы добираемся вместе. Я же впервые за столько дней могу хоть немного выдохнуть. Мои бедные руки просто отваливаются, поэтому помощь Виталика даже очень уместна. Этот мальчик мне совсем не нравится, но я использую его как носильщика, и мне не кажется это уж очень плохой идеей.

Доезжаем до клуба, когда уже сереет на улице. На крыльце тут же скопление мужиков замечаю и по голосу узнаю Анатолия, Хаммера и, к моему несчастью, Бакирова. Последний сразу меня замечает, но, в отличие от остальных, не здоровается. Вместо этого он глубоко затягивается сигаретой и молчит, пока я становлюсь в двух метрах от них, перенимая книги.

– Спасибо, Виталь. Дальше я сама.

– Стой… Лин.

Парень за руку меня берет, а я леденею. Что это он делает, да еще и при всех?

– Пусти. Ты чего…

– Лин, а мы увидимся еще?

Замечаю какую-то надежду в его глазах и понимаю, что, кажется, Виталик не так расценил мое согласие на помощь.

– Увидимся, конечно. На уроках.

– А вне уроков? Слушай, скоро поступление, а потом, сама знаешь, вообще времени не будет ни на что. Может, это… в кино сходим? Ну или в театр? Или куда ты хочешь?

Сглатываю и почему-то оглядываюсь на Бакирова.

Он все так же курит и очень пристально смотрит на меня. Только вовсе не так, как тогда на сцене смотрел. Сейчас он просто прожигает меня взглядом. Таким… ядовитым каким-то, тяжелым.

– Виталик, я не думаю, что это хорошая идея. Прости. Мне надо работать.

Осторожно вынимаю свою ладонь из его немного влажной руки и, прижав к себе книги, захожу в клуб, проносясь как можно быстрее мимо мужчин, стоящих на крыльце.

– О, здравствуйте, красавица! Какое платье на тебе, ты прямо цветешь уже!

Хаммер, как обычно, не пропускает меня без едкого приветствия, однако я уже знаю, что он безвредный. Он меня защищает и даже шутливо меня на “вы” зовет, типа уважает.

– Здравствуйте, Алексей, – лепечу я и, уперев глаза в пол, захожу в клуб, однако в последний момент меня кто-то больно хватает за предплечье, буквально цементируя на месте.

Голову поднимаю, чтобы с мрачными глазами Бакирова встретиться. Злыми такими сейчас, жестокими, карими.

– Кто это был с тобой?

– Не ваше дело! – шиплю на Бакирова и тут же жалею и о своих словах, и о своем тоне, так как и без того суровый мужчина просто звереет и, больно схватив за руку, заталкивает меня в клуб вместе с моими книгами.

***

– Мне больно, пустите!

Боже, я еще не видела Бакирова ТАКИМ. Черный, как грозовая туча, мрачный и злой, точно бульдог, он тащит меня в клуб, больно схватив за руку.

– Да что вы делаете, пустите!

– За мной иди.

Кажется, на нас уже все пялятся, но Михаилу Александровичу, похоже, на это все равно. Точно куколку, он меня доводит прямо до своего кабинета и заталкивает внутрь, громко захлопнув дверь.

Как только его пальцы отпускают мою руку, отхожу от него. Вся горю уже. Пылаю прямо от негодования и злости.

– Зачем вы притащили меня сюда?!

– Кто это был? – игнорируя мой вопрос, парирует Бакиров, а я не понимаю, пока еще не понимаю, что происходит.

– О чем вы?

– Ангел, дуру не включай! Я спрашиваю, кто этот сосунок, что тебя лапал?!

Ах, вот оно что! Бакиров вовсе не соскучился по мне, ему просто не понравилось, что я пришла с Виталиком, и это еще сильнее выводит из себя. Хотя мне нравится видеть его таким бешеным. Так он хотя бы внимание на меня обращает!

– Меня никто не лапал! Если вы решили наконец прервать молчание, то отвечаю: вам показалось!

Обхватываю себя руками. Становится как-то не по себе и обидно немного. Вот бы Бакиров сам меня хоть раз так за руку взял! Может, мне бы и понравилось.

– Я пошла. Мне работать надо.

Разворачиваюсь, но, как только рукой хватаюсь за ручку двери, она захлопывается прямо перед моим носом.

– Вы что…

– Я не разрешал уходить. Я задал вопрос!

Он стоит сзади и гремит прямо надо мной. Оборачиваюсь. Стискиваю зубы. Поднимаю взгляд, чтобы с глазами карими тут же встретиться.

– А почему я должна отвечать?! Кто вы мне, чтобы я перед вами отчитывалась? Михаил Александрович, вы со мной даже не говорите!

Беситься почему-то начинаю. Загораюсь точно спичка. Все это время так поговорить с ним хотела – и вот, прорвало наконец и меня.

Вздрагиваю, когда огромная рука Михаила Александровича ложится чуть выше моей головы. Он как медведь, притом разъяренный, просто-таки буравит меня взглядом.

– Я за тебя отвечаю. И ты будешь делать то, что я сказал, раз уж такая дура!

– Дура?! Да вы сам… сам такой! Могли бы хоть раз спросить, как у меня дела, за все это время!

– Я и так знаю, как у тебя дела, Ангел, – басит, прожигая меня потемневшими глазами, пока у меня голова начинает немного кружиться от его запаха. Я так давно с Михаилом Александровичем рядом не была, что теперь аж стоять плохо. Невыносимо. Хочется коснуться его. Хоть за пуговку. Прижаться щекой, прикрыть глаза, но нет. Нельзя. Ему же противно будет!

– Чтобы я больше не видел рядом с тобой этого сопляка, усекла? Если мне еще раз покажется, что он рядом с тобой шастает, ходить он больше не сможет.

– Вы не можете мне ничего запрещать! То, что вы мой работодатель, не дает вам права контролировать мою жизнь! И только попробуйте ему навредить! – Тыкаю ему в грудь указательным пальцем. – Не надо меня пугать. Я буду делать, что хочу!

Вздрагиваю, когда этот взрослый мужчина с легкостью накрывает мою руку своей лапой, сжимая ее сильно, почти до боли. Надавливает, прижимает к своей груди сильнее. Еще одно движение, и он просто сломает мне руку ладонью.

– Мне больно…

Отпускает мою руку резко, вижу, как злиться, плечи Бакирова аж каменными стали.

– Ты не будешь ни с кем встречаться.

Это его заявление просто выводит из себя, и, кажется, я теряю рамки дозволенного.

– Нет, буду! Вам-то что?! Знаете что, Михаил Александрович, это был Виталик. И Виталик, между прочим, со мной на курсы ходит и даже уже пригласил в кино! Я думаю, он хочет меня поцеловать. И я пойду на это кино, с радостью!

– Не пойдешь, – рычит, точно волк бешеный, заставляя вжаться в дверь спиной, тогда как я уже вся просто пылаю.

– Пойду! Я буду встречаться, целоваться и даже спать, с кем хочу, ясно?! Я взрослая уже, и мне ваше разрешение не… А-а-а-а!

Я не успеваю договорить, так как в ту же секунду огромный кулак Бакирова летит прямо в дверь неподалеку от моей головы, после чего мужчина нависает надо мной, как гора.

И я читаю эту злость в его взгляде. Страшную, непомерную, дикую. Пугающую меня.

Глаза мгновенно наполняются слезами, в груди болит, из горла всхлипы вырываются, и я прикладываю ладонь ко рту, пытаясь заглушить слезы.

Бакиров же, точно зверь взбесившийся, смотрит на меня, тяжело дышит, прожигает страшным взглядом до самых костей, и я не выдерживаю:

– Ненавижу вас, ненавижу!

Выпаливаю и, открыв дверь, выбегаю из кабинета, тут же скрываясь в раздевалке, где послушно реву еще несколько минут.

Боже, ну почему он ТАКОЙ? Если ему нет до меня никакого дела, так почему он еще и запрещает мне что-то?!

Михаил Александрович же сам сказал, что я никто, что я ему не нравлюсь, так почему он хочет, чтобы я еще и отчитывалась перед ним?!

В этот вечер Алена отпускает меня домой раньше, видя мои красные зареванные глаза. Она не спрашивает о причине, а я и не говорю. Сердце только болит. Я еще ни с кем так сильно не ссорилась, как с Бакировым сегодня, и, если честно, думала, что он там в кабинете меня прибьет.

Добравшись домой, замечаю пропущенный на мобильнике.

Опять тот мент. В последнее время он звонит часто, требуя деталей поставки Бакирова, однако перезванивать даже не собираюсь. Я не беру уже трубку давно, игнорирую, но он все равно звонит чуть ли не каждый вечер.

Поужинав, беру чашку горячего чая и заворачиваюсь в одеяло. Та ночь, когда я еще была меньше и Михаил Александрович меня на руках держал, давая лекарства и нежно гладя по голове, теперь кажется сказочной.

Я думала, отболело уже, но нет. Хуже только стало.

Не надо было мне так сильно влюбляться в Бакирова, ведь теперь у меня такое ощущение, что я лечу в бездну по нему. И в яме этой торчат острые копья, на которые я вскоре со всей дури упаду.

Глава 28

До новой поставки остается меньше недели, и мы с Тохой активно ее прорабатываем. На этот раз по-тихому, осторожничая, не выводя обсуждение даже за пределы кабинета в клубе.

Теперь профит должен быть в три раза больше, чем в прошлый раз, однако и риски тоже выше. Постепенно мы откатываем нашу систему и снова начинаем подниматься. Тураев от яда уже не то что в спину мне дышит, он толкается в нее копытами, видя, как быстро я начал подниматься, а он нет.

Мы почти не спим, парни всегда наготове, и малейшее дуновение Тура в мою сторону породит войну. Кровавую и жестокую, так как сейчас мы грыземся за каждый кусок хлеба, изнывая от дикого голода и невероятной жажды.

Налаживать связи за границей должен был Хаммер, но я специально еду вместо него. Чтобы не видеть ее. Эту девочку, которую нельзя трогать и которую я и так чуть не трахнул тогда в кабинете.

Меня нет больше полугода, и я надеюсь, что за это время мое наваждение пройдет, но, как только возвращаюсь и снова вижу ее, понимаю, что нет. Ни хрена! Хуже только стало, намного хуже, чем было раньше.

Ангел подросла за эти месяцы, и если раньше от нее взгляд нельзя было оторвать, то теперь она вообще расцвела, превратившись из девочки-подростка в молодую девушку, на которую пускали слюни все в клубе и даже около него.

Хуже того, эта кукла что-то сделала со своей формой, перешила, что ли, ее, и теперь она не висела на ней, как тряпка, а обтягивала ее, показывая тонкую осиную талию, округлившуюся задницу и красивые худенькие бедра.

И даже в этой неприметной форме Ангел выглядела лучше моих танцовщиц, и каждый, блядь, раз мне хотелось взять одеяло и завернуть ее в него до самого подбородка.

Чтобы никто ее не видел, и я тоже. Чтобы не мог пялиться на Ангела, потому как мое терпение было уже на исходе, а эта сучка, похоже, этого и добивалась.

Не знаю, что ей там в башку стукнуло, но за это время она начала одеваться в платья, делать что-то с волосами и научилась хлопать своими ресницами так, что мне уже просто рвало чердак.

Я знаю все, чем эта девочка дышит, про учебу, курсы, подготовку к поступлению, даже если мы с ней не говорим. Стараюсь не соваться в клуб лишний раз, а если и прихожу, то с ней не базарю, не глазею, однако получается все равно херово.

С какого-то перепугу малая начинает обижаться на меня, но я терплю ее закидоны ровно до того момента, пока Ангел не переступает черту, заявившись в клуб с этим хреновым сосунком, который ее лапает прямо, блядь, у меня на глазах!

Я думаю, что грохну его на месте прямо у своего же клуба. Сам не понимаю, как сдерживаюсь, наверное, из последних сил.

Этот щенок голодно пялится на мою девочку, тогда как малая этого даже не замечает.

Он уже, видать, десять раз трахнул ее мысленно, пока эта дурочка лишь глазами своими изумрудными хлопает, что, конечно, выводит меня из себя.

И вот вроде дела мне никакого до нее нет, и не нужна она мне, а мне все равно не похер. Как только представлю, что Ангел будет зажиматься с кем-то, так и кулаки сами собой сжимаются.

Я думаю, что спокойно проведу беседу с ней на этот счет, однако выходит наоборот. Ангел с какого-то хрена начинает защищать этого дебила, и я просто не выдерживаю. Как только про поцелуи начинает лепетать, мне хочется открутить ей башку.

Не знаю почему, она ведь не женщина моя, она просто… моя. До мозга костей уже и даже больше.

Как только наорал на нее, Ангел затихла, однако это ее “ненавижу” больно бьет под дых. Она выскакивает из кабинета как ошпаренная, а я врезаю кулаком по столу. Снова, снова и снова. Все же ломаю его, не выдерживает он, как и я. Провожу рукой по лицу.

Не понимаю, какого черта со мной. Она же никто для меня, ну вот вообще никто, да вот только это уже ложь. Эта девочка моя, пусть и трогать я ее запрещаю сам себе, все равно.

Рано ей. Пусть учится, пусть еще книжки свои тягает, но не обжимается ни с кем!

В этот вечер меня не отпускает ни через час, ни через пару.

Как она там пела? Я ей никто, будет целоваться и спать, с кем захочет? Ну-ну, блядь, посмотрим.

Я не помню, как нажираюсь просто в хлам. Помню только, что хочу поехать домой, однако какого-то черта я рулю к ней. Ночью.

***

Я не могу уснуть в эту ночь, поэтому просто читаю, пока не слышу глухой звук у двери, словно кто-то… лупит по ней кулаком.

Выбравшись из своего кокона одеяла, осторожно подхожу к двери. Уже час ночи, и я совсем не жду гостей. Осторожно дверь открываю, чтобы встретиться с ним… с Бакировым.

– А спросить, кто там, забыла?

Низкий бархатный голос, прокуренный и хриплый. Бакиров стоит на пороге, облокотившись на косяк двери. Его почему-то сильно качает.

– Извините. Вы… ко мне?

Осторожничаю. Михаил Александрович выглядит мрачным, и от него опасно веет алкоголем.

– Пустишь?

Ответить мне не дают, так как мужчина проходит в квартиру мимо меня, даже не разуваясь. Осторожно закрываю дверь. Вот так гости у меня.

Бакиров проходит по коридору, я плетусь за ним.

– Хотите чая?

– Хочу, – басит и, пошатываясь, заходит на кухню.

Я ставлю на плиту чайник, наспех мастерю чай и подаю с печеньем, на которое мужчина даже не смотрит. Вместо этого он смотрит… на меня. Каким-то тяжелым, захмелевшим темным взглядом.

Я стою перед ним в простой майке и пижамных шортах, открывающих ноги, и, кажется, Бакирову не нравится мой наряд.

– Иди.

– Куда?

– Оденься. Нормально.

Михаил Александрович голову опускает, словно ему неприятно смотреть на меня в одной пижаме, и я послушно киваю, возвращаясь уже в огромном махровом халате до пят.

Бакиров все так же сидит за столом. Чай не тронут, печенье тоже, однако он весь напряженный какой-то, дышит тяжело, страшно.

Как меня видит, поднимается и подходит. Так близко, прямо в стол заставляет вжаться и поднять на него глаза, вдохнуть запах, который безумно нравится мне, пусть сейчас он и смешан с ароматом спиртного.

– Михаил Александрович, у вас случилось что-то?

– Да. Ты. Ты случилась, маленькая.

Замираю, когда его рука тянется к моему халату, однако он не касается его, на полпути сжимает огромную руку в кулак, еще сильнее напрягаясь.

– В смысле?

– В прямом.

– Я не понимаю…

При этом Михаил Александрович сглатывает и ставит обе руки на стол таким образом, чтобы я вплотную прижалась к столу спиной, оказавшись в капкане.

Вырваться некуда, да и смысла особого нет, однако я понимаю, что Бакиров пьян сейчас и, похоже, он мало контролирует себя. Его заметно покачивает, и я начинаю нервничать. Мы уже это проходили, и тогда мне было очень больно, когда он сперва меня так сладко поцеловал, а после прогнал, точно ненужного щенка. Повторения той боли я не хочу.

– Мне это… спать пора.

– Конечно. Такие девочки, как ты, уже давно спать должны. Да, Ангел?

Боже, как он имя мое произносит. С хрипотцой, словно каждую букву смакуя, а я в глаза его смотрю. Темные, пьяные, опасные, которые так нравятся мне.

– Михаил Александрович, извините, что сегодня сказала, что ненавижу вас.

– А что ты меня? Любишь?

Поджимаю губы. Мне хочется сказать “да”, однако нужно ли ему это “да”? Наверное, нет.

– Напугал я тебя сегодня, да, Ангел?

Вздрагиваю, когда Бакиров руку поднимает и проводит сбитой костяшкой по моей щеке. Нежно, хоть и лапа у него грубая, большая, как у медведя. Вижу, как сильно он сдерживается, как не хочет причинить мне боль. Я же вся трепещу просто от его прикосновения, и так хочется еще, аж тянусь к нему. Как мотылек на пламя.

– Нет. Нисколько.

– Вре-ешь, – усмехается так опасно и красиво одновременно, ближе ко мне подходит, вжимает собой в этот стол, и я чувствую, как сильно он возбужден. Животом чувствую, там все просто каменное у него.

– Маленькая лгунья. – Заправляет волосы мне за ухо нежно, заставляя просто трепетать перед ним. – Ну что ты смотришь так на меня? Не нравлюсь? Тот сосунок тебе больше нравится?

– Нет… Не говорите так.

– А как?! Как говорить, Ангел? Ты уже собралась в свое кино, дашь ему поцеловать себя, позволишь коснуться тела? Дашь себя трахнуть?

Кулаки сжимаются от его нежности и грубости, пошлости. Закипаю уже я. Невыносимо. Я не знаю правил этой игры.

– А вам не все ли равно?! Какое вам дело, если я вам противна, я знаю!

Отталкиваю его с силой, ударяя в грудь, но Бакиров даже с места не двигается, а мне становится страшно. Впервые с ним.

Мы здесь наедине, и я бы не испугалась, если бы Михаил Александрович был трезв. Он только в таком пьяном состоянии ко мне подходит и может вот так, не скрывая, говорить в лоб то, что думает.

С одной стороны, мне это даже нравится. Когда он снимает этот контроль, тогда я могу побыть так близко… к нему.

– Ты мне не противна.

– Я знаю, что это не так. Пустите!

Страх разливается по венам, я начинаю отталкивать его, но это все равно что сдвинуть гору. Бакиров, огромный взрослый мужик, и я....

– Не отпущу. Ни хера ты не знаешь, девочка.

Даже пикнуть не успеваю, как Бакиров с легкостью подхватывает меня под попу и, прижав к себе, выносит из кухни в спальню.

Глава 29

– Вы что?

Бакиров несет меня по темному коридору, и вскоре мы оказываемся в спальне. Он укладывает меня прямо на кровать, тогда как меня аж подкидывает от паники. Нет, я хочу его, но не так.

Не тогда, когда он пьян и завтра даже не вспомнит об этом. Это же мой первый раз, и сколько я мечтала об этом именно с ним, но не так, когда мы в ссоре и он мало контролирует себя.

– Михаил Александрович…

Он не жесток со мной, вовсе нет, но от его напора я пугаюсь. Мужчина на подушку меня укладывает и одним движением стягивает с меня халат, который тут же летит на пол. Михаил Александрович садится напротив и с легкостью подминает меня под себя.

В комнате включен свет, и я отчетливо вижу, как Бакиров смотрит на меня… голодно, будто хочет сожрать на месте. Как хищник на свою добычу смотрит, любуется перед тем, как ее на куски порвать.

Вздрагиваю, когда Михаил Александрович руку огромную подносит и проводит ею по моему голому колену, медленно поднимаясь к бедру, развязно, смело, так по-взрослому.

По сути, просто поглаживает, а я вся просто трепещу.

Боже, мне так нравится то, что он делает, и в то же время я опасаюсь. У меня, конечно, не было мужчины еще, и это все так ново для меня, трепетно, необычно, завораживающе, что от переполняющих эмоций я даже не упираюсь.

Как застыла перед ним и хочу впитать каждую ласку бандита, пока он не вернул свой контроль.

– Ангел мой. Иди ко мне.

Бакиров нависает надо мной, я вжимаюсь в подушку, а после… он тянется ко мне и целует в губы! Вовсе не так нежно, как тогда в кабинете целовал меня. Нет, на этот раз Михаил Александрович целует меня более сильно, страстно, и вскоре я ощущаю его язык у себя во рту, отчего по телу волна тока проходит от кончиков пальцев до самого сердца!

После мужчина отрывается от моих губ, чтобы впиться ими в шею. Немного покалывает, чуть даже больно. Как он целует… опасно, сладко очень, немного покусывая и царапая нежную кожу, однако мне нравится. Он приятно пахнет, и я так хочу, чтобы Михаил Александрович меня целовал. Как угодно и где угодно!

Он очень большой, тяжелый, немного придавливает меня своим весом, но мне не больно. Мне так, будто я летаю. Будто я наконец живу по-настоящему.

Бакиров царапает меня щетиной, сминает мои губы своими, полностью ведет, сильными руками касается талии, бедра, попы. Когда он впервые притрагивается к груди, сжимая ее огромной ладонью через майку, я чувствую, как низ живота начинает сильно тянуть и просто изнывать от чего-то… От страха, желания его ласки и нежности, хотя бы частички любви.

– Какая же ты сладкая, девочка моя красивая.

– Вы тоже… тоже красивый.

В этот момент я решаю, что готова. Да пусть так, пусть Михаил Александрович даже не вспомнит завтра этого, но мне все равно. Я так сильно хочу его, хочу, чтобы он был моим, что пойду даже на это.

Отстранившись от меня, Бакиров снимает рубашку, и я вижу его мощное тело до пояса. Накачанный подтянутый торс с проступающими кубиками пресса на бронзовой коже, широкие плечи, сильные мускулистые руки с обилием татуировок на кистях и грудь, покрытая черной порослью волос, опускающихся прямо к кожаному ремню.

Он взрослый и опасный, и мне так хочется наконец коснуться его, потому я осторожно руками к мужчине тянусь и впервые нежно касаюсь его плеча, чувствуя разряд тока и сладкую дрожь. Бакиров рычит и перехватывает мою руку своей, впивается опасными губами в мои пальцы, жадно смотря на меня.

Я не себе принадлежу сейчас, а ему полностью. Тело дрожит, но я отдаюсь мужчине, я так долго этого ждала.

Дыхание сбивается, когда Михаил Александрович быстро находит мой сосок и прокручивает его между большим и указательным пальцами через ткань, делая его каменным и внимательно смотря на меня.

– Нравится, девочка? Хочешь еще?

– Да. Очень!

Не вру, так сладко, ново, приятно мне еще в жизни не было, как сейчас с ним.

После этого Бакиров одним рывком разрывает на мне эту бедную майку, отбрасывая ее на пол, а я теряюсь. Я немного стесняюсь своей маленькой груди, поэтому тут же руки тяну, чтобы прикрыться, но мужчина ловко ловит их, поднимая над моей головой.

– Нет. Не прикрывайся.

После этого он наклоняется и обхватывает мой сосок губами! Втягивает его в себя, чуть прикусывает, дразнит языком, бьет по нему быстро, а я чувствую, как от этого внизу живота очень сильно тянет и ноет, кипит там уже просто все! Как будто камень там, и я так хочу чего-то. Не знаю даже чего, но главное, чтобы он не останавливался. Я хочу его почувствовать ближе, еще ближе.

Из губ невольный стон вырывается, и я судорожно вздыхаю, когда Бакиров тянется к своему ремню, расстегивая его. Я вижу там внизу у него отчетливо выпирающий огромный бугор из черных боксеров, и это, конечно, меня быстро отрезвляет, но трусить я не стану. Я слишком долго этого ждала.

– Михаил Александрович… Я хочу, чтобы вы стали моим первым мужчиной! И единственным.

Осторожно кладу руку ему на суровое лицо, и мы глазами встречаемся. Его пьяный, абсолютно поплывший темный взгляд и мои наверняка перепуганные, взбудораженные глаза.

И я не знаю, что происходит, но Бакиров при этом как-то взгляд от меня отводит, брови сдвигает и проводит рукой по лицу.

– Принеси воды, – басит хрипло, садясь на кровать, и я быстренько вылезаю из-под него.

Не знаю, что случилось, но быстро киваю.

– Хорошо, сейчас.

Бреду на кухню и возвращаюсь с чашкой воды в руках, чтобы снова увидеть Бакирова, развалившегося на моей кровати и уже явно спящего.

***

Я просыпаюсь от жуткого головняка и, что еще уже, не у себя. Лежу в какой-то крошечной кровати и только спустя пару секунд понимаю, то это, блядь, хата Ангела! Ее квартира, ее шмотки рядом и ее кровать.

Сам я голый до пояса, ремень и ширинка расстегнуты, простыня смята. Твою ж!

Поднимаюсь на кровати, пытаясь хоть как-то сложить вчерашние события. Я точно был зол на эту мелочь, тогда какого дьявола я приперся сюда?! Тронул ее… не знаю, но, судя по следам, точно да, тогда где сама девчонка? Блядь.

Оглянувшись по сторонам, наконец замечаю ее. Спит на стуле рядом, свернувшись в три погибели на нем. Поднимаюсь и подхожу к ней. Впервые не знаю, с чего начать. Как-то не начинается.

– Хм…

Ангел глаза свои сразу распахивает, и, когда она видит полуголого меня, ее щеки тут же заливает краской. Бледнеет и краснеет по десять раз, а после все же губы свои сухие облизывает.