Покровитель для Ангела. Трилогия

– Доброе утро, Михаил Александрович.

Ее голос почему-то хриплый, будто ревела она, и мне это уж точно не нравится. На вид девочка вроде ничего, нет ни синяков, ни ссадин, да и я не стал бы, хотя… я вчера хотел ей башку открутить и трахнуть. И я был пьян знатно, поэтому все могло быть.

На шее ее нежной замечаю несколько красных засосов, твою ж мать, а!

Сажусь на корточки перед ней, видя, как Ангел себя руками обхватывает.

– Это… маленькая, что-то произошло вчера?

– Ну, наверное. То есть нет. Все нормально.

Напрягаюсь, Ангел как-то неохотно отвечает, сжалась вся, не смотрит на меня, и я уже думаю худшее.

– Девочка, я сделал больно тебе? Обидел?

Вглядываюсь в кукольное лицо. Хоть отголоски страха если будут, сам себе шею сверну, но Ангел быстро головой качает.

– Нет, вы что, Михаил Александрович! Ничего такого.

– Хорошо.

Вот вроде как и правду она говорит, однако чувствую, чего-то недоговаривает, да и засосы на ее шее тоже просто орут об этом.

Я ее точно целовал, может зажимал, точно раздевал, лапал, твою ж налево.

Почти не помню, что было ночью. Помню только, как приперся, как она дверь мне открыла в одной только пижаме, а потом вроде кухня была. Ангел чай мне поставила, а я на ноги ее смотрел и грудь, просвечивающую через майку.

А еще я помню… как халат на ней развязывал и в спальню нес, чтобы трахнуть. Это я помню просто отлично.

– Как я в твоей кровати оказался? Почему не прогнала?

– Ну… – вижу, слова подбирает, как-то нервничает. – Мы говорили с вами, а потом вроде помирились. Ну и вы спать захотели. На диване неудобно, вот вы и оказались в кровати.

– Все, что ли?

– Все, – опустив глаза, щебечет моя птичка, и я коротко киваю, прекрасно понимая, что я ее целовал все же вчера, пусть малая и стыдится теперь это признать.

Я Ангела точно целовал, трогал, раздевал ее, вот только что потом было… кажется, я смог остановиться, и от этого почему-то тепло становится внутри.

Не хотел я по пьяни с ней, сдержался, даже сам не знаю как, но сдержался.

– Ладно. Допустим. Чего на учебу не идешь?

– Ну, учеба закончилась, а на курсах выходной сегодня. Михаил Александрович, может, позавтракаем?

Выдавливает из себя улыбку. Неловко нам обоим, но ей точно хуже. Девочка же еще совсем, вижу, что не знает, куда глаза деть, глупая.

– Хорошо. Давай.

Ангел подрывается и мигом проносится на кухню мимо меня, пока я хватаю рубашку и наспех надеваю ее, чертыхаясь, как только можно.

Через десять минут малая предо мной выкладывает парующий омлет и ставит чай, тогда как я на ноги ее снова голые смотрю, на талию осиную, струящиеся волнистые волосы, прикрывающие мои краснеющие засосы на ее нежной шее.

И мне уж точно есть не хочется от этого охренительного вида.

– Ты давай ешь сама.

– Вам не понравилось? Я могу что-то другое…

– Мне пора.

– Михаил Александрович… Подождите!

Ангел подходит ближе, вижу, нервничает, а меня уже ведет просто от нее, даже если я и трезв, все равно один хрен.

– Вы не сердитесь на меня?

– За что?

– Ну за то, что вчера сказала, что вас ненавижу. Это не так. Правда.

– Проехали. Порядок.

Срываюсь и ухожу на хрен отсюда.

Это была вчера херовая идея – прийти, опасная для нее и безбашенная для меня. И сейчас дальше дразнить себя я просто не могу!

Эта девочка. Хочется, а нельзя. Сам себе эту конфету не даю, и, кажется, уже скоро крыша начнет ехать.

Глава 30

Я не сплю полночи. На стуле не особо удобно, но и ложиться в кровать к Михаилу Александровичу, если честно, боязно. Он и так один едва умещается в моей полуторной кровати, и я понимаю, что он меня раздавит, ну или снова… начнет раздевать.

Не то чтобы я не хотела этого, но не так.

Я хотела, чтобы он помнил об этом утром, однако прекрасно видела, что никаких наших поцелуев сегодня он и близко не запомнит.

В то же время мне не хочется идти спать в гостиную на диван, ведь там я бы не увидела Бакирова, а я хочу его видеть и просто быть рядом с ним. Чувствовать его запах и представлять, что мы вместе. По-настоящему, а не как сейчас, когда я подойти к нему не могу, не боясь, что это вызовет у него раздражение.

Утром Михаил Александрович сам меня будит. Очнувшись, я едва со стула не сваливаюсь, но быстро прихожу в себя, видя его снова обнаженным до пояса и жутко смущаясь.

Бакиров опасно красив, брутален, он в самом расцвете сил, и я с трудом заставляю себя отвести глаза и перестать так открыто на него пялиться.

Он меня про ночь спрашивает, а я не знаю, куда глаза деть от стыда. Говорю, ничего не было, а сама ловлю его пристальный взгляд на своей шее. Знаю, там уже есть следы от его поцелуев. Я пыталась их стереть, но они словно заклеймились на коже, и кажется, Бакиров тоже их прекрасно заметил, судя по тому, как сильно потемнели его глаза при виде моей шеи.

«Завтрак!» – вспыхивает в голове, и, чтобы хоть как-то скрыть смущение, я плетусь на кухню. Бакиров идет следом. Мы почти не говорим. Между нами аж воздух, кажется, наэлектризовался, но завтрак не спасает, потому как Михаил Александрович его совсем не ест.

Похоже, ему не понравилось, и мне становится обидно. Наверное, он привык есть только еду из ресторанов или клуба, а мой бедный омлет, конечно, проигрывает этим блюдам.

После этого Бакиров как-то быстро срывается, хлопает дверь. И вот вроде он сказал, что не сердится на меня, но выглядел так, будто жалел, что пришел ко мне.

Наверное, я все же неприятна Михаилу Александровичу, что больно колет в грудь, ведь ночью мне так не показалось. Он был таким ласковым, страстным со мной, что я просто таяла от его прикосновений и каждая моя клетка хотела к нему. Хотя он же был пьян, и, наверное, вместо меня под ним могла оказаться любая другая девушка.

Я возвращаюсь на кухню и беру его нетронутую чашку чая. Слезы обиды выступают на глазах, и я быстро их смахиваю. То, что было ночью, не считается, и похоже, Бакиров был бы рад об этом забыть.

Одно только радует: сегодня вечером я опять буду выступать с девочками, а значит, смогу снова поймать на себе его взгляд, полный интереса.

Я так надеюсь на это и, если честно, очень сильно хочу, чтобы Михаил Александрович обратил на меня внимание. Да, пусть в маске и костюме, пусть он даже не знает, что это я, зато я буду понимать, что хотя бы внешне для него привлекательна.

Я была всегда рациональной, но сейчас эта рациональность куда-то делась. У меня живот часто болит, голова как в тумане, грудь болит даже. Какой-то ужас, когда смотрю на него.

Собравшись вечером, я иду в клуб и делаю такую же махинацию. Сначала все убираю, а после тихонько переодеваюсь и выхожу на сцену с танцовщицами. На удивление, наш второй танец встречают еще более тепло. Многие аплодируют, и некоторые мужчины даже деньги приносят прямо к сцене.

Я беру их, однако, конечно, не для себя. Алене все отдам, мы так договаривались, однако, несмотря на кучу гостей в зале, взглядом я снова ищу его, Бакирова, и не нахожу. Кажется, его интерес ко мне так быстро пропал, и от этого хочется биться головой о стену.

Ну что мне еще сделать, чтобы ему понравиться, ну вот что? Да, я ему не ровня по возрасту, статусу – да по всему, но мне все равно. Боже, кажется, я по уши влюбилась в этого опасного бандита, которому не нужна, и от этого просто хочется умереть.

– Малышка, ты была шикарна!

Наташа, танцовщица, обнимает меня, как только выходим со сцены.

– Спасибо.

– Мне даже завидно немного.

– Почему?

– Кажется, у тебя уже есть поклонник. Так быстро! Он заказал ВИП с тобой. Иди, получишь хорошую оплату.

– ВИП? В те индивидуальные кабинки, что ли?

– Да. Он в самой последней, закрытой.

Какой-то трепет вперемешку со страхом тут же отзывается в теле. Я что-то не готова была к такому.

– Наташ, нет! Я не танцую ВИП. Скажи этому мужчине, чтоб ушел. Мне не нужны деньги.

– Не могу, малышка, я отказать ему. Кому угодно, но только не ему.

– Почему?

– Потому что сегодня твой клиент Бакиров, – отвечает Наташа, а меня как холодной водой обливают.

***

– О нет! Я не могу, не пойду!

Хватаюсь за Наташу, как за спасательный круг, но она ловко отрывает мои руки от себя.

– Слушай, если я с отказом приду, Бакиров мне голову открутит! Вылечу отсюда как пробка!

– Блин, Наташ…

–Так, тише! Спокойно. Просто потанцуй для него. Не съест он тебя. Давай, он там уже. Иди!

Наташа буквально подталкивает меня вперед, и, судорожно сглатывая, я плетусь в ВИП-кабинку. Она вдали от всех, дверь там тоже закрывается. Я там убирала и знаю это прекрасно. Иногда девочки-танцовщицы дают там приваты для клиентов, однако я туда никогда не лезла, мне это было не нужно, а сейчас… не знаю.

С одной стороны, мне хочется потанцевать лично для Михаила Александровича, однако с другой… мы будем один на один, и я не знаю, как я смогу танцевать так, чтобы он меня не узнал.

Поправляя маску, вхожу в кабинку. Здесь все обшито красивым красным бархатом, сильно приглушен свет, который доносит лучи на небольшой подиум.

Рядом со сценой стоит диван, на котором уже разместился Бакиров! Он сидит на нем, как король, откинувшись на спинку и широко расставив крепкие ноги. В его лапе бокал переливающегося лучами янтарного коньяка.

– Ты долго, – басит, окидывая меня взглядом, тогда как я стараюсь максимально быстро проскользнуть мимо него на сцену.

– Добрый вечер, – стараюсь говорить более низким голосом и не смотреть ему в глаза, ведь сейчас я намного ближе к Бакирову и он с легкостью может узнать меня по одному лишь голосу.

На мне боевой раскрас. Красная помада, яркие румяна персикового цвета и черная подводка на глазах. Из-за маски видны только глаза, остальное скрыто плотной тканью бабочки.

Меня Наташа сегодня красила, делала мне прическу, и, если честно, я даже себя сразу не узнала. Она каким-то образом сделала меня старше, и мне очень понравился этот результат. В таком наряде и с этой тонной грима я похожу не на девочку с книгами, а на какую-то дерзкую штучку.

– Как зовут?

– Лера, – выдаю на одном дыхании. Томно, смакуя каждую букву. Стараюсь не запинаться и вложить всю свою уверенность в голос. Хочу его привлечь. Узнать, каким Бакиров может быть с женщинами. Не верю, что с ними он такой же сдержанный, как со мной.

Почему-то мне кажется, что Бакиров более нежен с другими, хотя невольно вспоминаю Марину, и меня всю аж передергивает. Как он ее тогда за волосы держал… нежностью там и не пахло, и я совру, если скажу, что не хотела бы так же…

Чтобы Михаил Александрович так же меня держал, чтобы делал со мной то же, что и с ней! Да, грязно, может больно, но я хочу этого. С ним. Я всего хочу с ним по-взрослому, даже если опыта у меня нет, все равно хочу.

Никто мне не нравится, кроме него, никто не привлекает так, как он, и это не проходит. Становится хуже, и я часто просыпаюсь с мокрыми трусиками и сбивчивым дыханием. Тогда я с силой сжимаю ноги и напрягаю живот, но действует это недолго. Ровно до того момента, пока я снова не увижу его, не услышу его голос. Так сразу живот в узел и скручивает, до боли прямо.

Хорошо, что Марина ушла, не знаю даже, как бы терпела ее дальше. От одного только представления, что Бакиров может другой касаться, мне становится плохо.

– Новенькая, Тоха нанял?

– Да, – стараюсь отвечать коротко и, взобравшись на сцену, сразу включаю на фоне музыку.

Не тяну время, это точно мне не на руку.

Начинаю двигаться. Тут шест установлен, и это мне помогает. Я на очень высоких каблуках, в предельно коротком красном платье, которое Наташа мне одолжила на вечер. Мое самодельное черное платье пришлось оставить. Наташа его забраковала, обозвав слишком невинным.

Поэтому теперь на мне это открытое красное платье, едва прикрывающее попу.

Благо грудь оно закрывает. Спина все так же открыта. Мне нравится эта изюминка. У меня тонкая талия, и это платье отлично подчеркивает данный момент.

Музыка разливается по этой комнатке сладким эфиром, Бакиров сидит в двух метрах от меня. Смотрит прямо, и я немного смелею.

Начинаю двигаться в такт мелодии, прогибать спину, выписывать восьмерки бедрами.

Получается плавно, без осечек, сексуально, но не пошло. Я не хочу пошлости, однако привлечь его очень даже стараюсь, и кажется, у меня получается. Бакиров смотрит на меня, не открываясь, и в какой-то момент даже отставляет стакан с недопитым коньяком на столик.

Я танцую для Михаила Александровича несколько минут, периодически поглядывая, и мне нравится его реакция. Бакиров смотрит, не отворачиваясь, прямо, словно хозяин, хотя, по сути, он тут и есть хозяин всего.

– Хватит! – как-то резко прерывает танец Бакиров, заставляя меня остановиться.

– Достаточно?

– Да.

Киваю и спускаюсь со сцены. Кажется, пронесло. Сейчас бы только снова улизнуть от него, однако, как только мимо прохожу, Бакиров с легкостью меня за руку ловит, останавливая.

– Стой. Ты не отработала еще.

Кивает на пачку денег, положенных на стол.

– Танец закончен. Мне пора.

Дергаюсь, но его хватка стальная, мужчина не отпускает.

– Я сам решу, когда тебе пора.

Начинаю нервничать, машинально тянусь к маске, но вовремя себя останавливаю. Надо быть спокойной. Очень уверенной.

– Что вы хотите?

– Ртом поработай. Доплачу сверху, – басит Бакиров, а у меня челюсть на пол валится. Хорошо, что под маской не видно.

Глава 31

Кажется, от страха сердце скоро сделает трещину в ребрах.

Сглатываю, пытаясь все так же выглядеть спокойной и профессиональной танцовщицей, а не девочкой, которая танцует второй раз в жизни.

Стараюсь не смотреть на Михаила Александровича. Он очень близко, запросто может увидеть мои глаза и, что хуже, узнать меня.

– Что сделать?

– Минет, – откидываясь на диван, отвечает Бакиров, закидывает сложенные руки за голову, шире расставляет ноги, тогда как я ошалело смотрю на него. Я хотела такого с ним, мечтала об этом, но теперь мои фантазии разбились, и ничего, кроме ужаса, я не ощущаю. Дико страшно, и даже предположить не могу, как я ему делаю “это”. Да и не умею я. Не знаю даже, с чего начать.

– Я не могу.

– Я же сказал, заплачу. Тут не место ломаться. Я хозяин этого клуба, если ты еще не вкурила. Давай на колени.

Бакиров кивает, а я жадно хватаю воздух. Минет… Не то чтобы я не понимала, что это, но я мужского члена еще вживую в своей жизни не видела! Нет, конечно, какое-то представление о минете у меня есть, так, теоретически, но практически… Боже. Конечно, нет.

Разве что картинки в книгах по биологии видела, но там только схема телосложения, и все. Ничего про минет я не учила.

– Нет. Извините. Это не моя работа, – уверенно отвечаю и разворачиваюсь, чтобы уйти, но Бакиров как-то резко поднимается с дивана и становится напротив.

– Стоять!

Он горой возвышается надо мной, и я опускаю глаза. Да, я в маске, она мне большую часть лица закрывает, но все равно. Не хочу, чтобы он прямо в глаза мне смотрел, так как сразу же увидит, что я просто в ужасе сейчас.

– Это не просьба была, кукла, – смотря прямо на меня, басит Бакиров, и как раз в этот момент я глаза поднимаю. Встречаюсь с ним взглядом. Его глаза блестящие, темные, такие страшные и красивые одновременно, строгие.

– Я не делаю минет. Я только танцую.

Вздрагиваю, когда Бакиров приводит огромной рукой по моей шее. Он такой рукой может с легкостью меня задавить.

– У тебя так артерия на шее пульсирует. Под чем ты?

– Ни под чем.

– Чего тогда так трясешься? Это же твоя работа, Лера.

– Я не…

– Кто ты? Лицо покажи.

– Нет, не надо.

Бакиров медленно подходит и прижимает меня к стене. Когда его рука накрывает мое бедро с внутренней стороны и проникает под платье, я пугаюсь. Очень сильно. Я хочу его, но не так, не так грязно.

– Пустите! Нет, не трогайте!

– Лицо покажи, шлюха. Я твой клиент! Могу и буду ебать тебя, как хочу! – смотря прямо на меня, говорит Михаил Александрович, после чего медленно тянется рукой к моей маске и… срывает ее. Одним махом, и то, что после происходит, просто загоняет мне клинок в сердце.

– Ну здравствуй, Ангелина. Заебись ты работаешь.

Ангелина. Он меня так ни разу не называл. Полное имя для меня из его уст звучит как самое болезненное оскорбление.

Боже, кажется, я вот-вот схвачу сердечный приступ. Бакиров почему-то не удивлен, зол только сильно, Боже, он же узнал меня даже в маске еще!

– Д… добрый вечер, Михаил Александрович, – лепечу ему, видя, как Бакиров с силой сжимает зубы, смотря на меня в этом откровенном наряде, едва прикрывающем попу, и при ярком боевом раскрасе. Блин, кажется, я попала…

***

– Твою мать, Ангел, ты охренела?!

– Извините…

– Какого черта ты здесь делаешь? Что это, что, блядь, ты здесь делаешь?!

– Я просто танцевала.

Кажется, весь клуб слышит, как Бакиров орет на меня. Громко и разъяренно, точно бешеный медведь.

Он тут же выходит из кабинки, а я за ним бегу, едва успевая. Мужчина кабинет свой распахивает, даже забывая закрыть дверь, да и я не закрываю, так как просто не до того сейчас.

– Михаил Александрович…

– Ты что творишь, совсем уже офонарела?!

– Я ничего не сделала страшного! Я просто танцевала.

– Как просто?! Что ты мне городишь, Ангел? Ты видела себя? Ты же как шалава выглядишь! Блядь, кто тебя вообще на сцену пустил?!

Слезы быстро выступают на глаза, но от страха я даже плакать не могу. Я еще ни разу не видела Бакирова таким злым. Злющим просто, как Змей Горыныч.

– А что такого? Я тоже красивая. Почему я не могу танцевать? Это не мешает работе.

– Танцевать? Как танцевать? На коленях у мужиков ты танцуешь?

С силой ударяет кулаком по столу, отчего тот аж трещит.

– Нет. Я просто…

– Молчать! Ни слова больше! – нависает надо мной как зверь, сверлит потемневшими глазами. – Ты уже совсем берега попутала, девочка. Я тебя подобрал еще дитем, я тебе дал работу, защиту, средства для учебы и существования, я тебя не обидел в зарплате, а ты что делаешь? Что, мать твою, ты творишь?! – орет на меня, а я в дверь вжимаюсь от страха и обиды.

– Я просто хотела…

– Я видел прекрасно, что ты хотела. – Он отходит, напрягается весь, плечи его словно стальными становятся. – Я думал, ты другая, Ангел, а ты шалава, как и все.

Бакиров отворачивается ко мне спиной, а меня словно в живот ударяют.

И лучше бы он ударил, чем так сказал. Я так старалась для него, все эти месяцы готовилась,

учила эти танцы, чтобы ему понравиться. Ему одному только.

– Да вы ничего не знаете! Я ночи не спала, готовилась! Не чтобы кому-то понравиться, а чтобы вам, Михаил Александрович! Чтобы вы хоть раз на меня посмотрели как на девушку, достойную вас! Чтобы хоть раз сказали, что я красивая, а не просто полотерка ваша! Ясно?!

Слезы стекают дорожками по лицу, но мне все равно.

– Пожалуйста, хотя бы выслушайте меня…

Пусть хоть что-то скажет, пусть наорет, но теперь Бакиров молчит. Отвернулся к окну только, напрягся весь, и я слышу вскоре, как ломается зажигалка в его кулаке. Надвое.

– Вы мне нравитесь Михаил, давно уже, вы что, не видите?

– Ты уволена. Вон пошла, – говорит Бакиров гробовым тоном, даже не оборачиваясь, а я размазываю слезы и просто сбегаю из его кабинета.

Боже, так, как сегодня, пожалуй, я плакала только на похоронах мамы.

Ощущение такое, словно я ему сердце свое открыла, а он взял его и поджег своей же сигаретой.

***

Не очень помню, как добегаю домой. На улице уже светло, раннее утро. Всю дорогу я реву, проклиная себя за дурость. Хоть корону надень – Бакирову все равно будет.

Глупая, ну почему я такая глупая? Я же не нужна ему, я ему не ровня, а сердце все равно болит. К нему хочу. К нему одному только. Глупое сердце. Перестань уже болеть, хватит!

Возле дома замечаю милицию и пожарных. Какая-то суматоха, куча людей на улице, соседи посходились, и, подняв глаза, я вижу густые клубы дыма, которые валят из разбитых окон моей квартиры…

Глава 32

Я думал, что снесу ей башку. Черт, я чуть с ума не сошел, когда увидел на месте Леры Ангела. Там, на сцене, она показалась мне знакомой, но я все еще хотел ошибиться. В кабинке сразу уловил ее яблочный запах и снова хотел, блядь, ошибиться. Не могла она. Эта принцесса бы не полезла в эту грязь, Ангел не стала бы так поступать. Ведь я оберегал ее как раз от такого дерьма. Как она танцевала, извивалась, крутила жопой и заводила меня, а я смотрел и слюни пускал по ней.

Что же ты делаешь, что, блядь, ты творишь, девочка?

Захотелось ее прямо там, на сцене, прибить, но я терпел. Терпел, блядь, до последнего. Перед сколькими мужиками она уже так танцевала, сколько лап лазило в ее трусах? Боже, мне просто срывало чеку.

Я еще сомневался, хотя скорее уже просто себя хотел убедить в том, что это не моя девочка.

Я узнал ее, но хотел проучить. Уже понял неладное, когда девка отказалась мне сосать, притом дрожащим голосом. Мы таких не берем, мы никогда с такими дела даже не имеем.

Как только маску сорвал, просто охренел. Ангел! Это была она. Разукрашена только как последняя шалава и в таком же наряде. Блядском, с такими же туфлями. Захотелось ее придушить, трахнуть, а потом снова придушить!

Я ее хотел выебать. Эту фальшивую Леру, чтобы не думать об Ангеле, чтобы хоть как-то снять напряжение, тогда как это была она. В прошлый раз и в этот тоже! Мне хотелось все крушить вокруг, и я едва уже сдерживался, тогда как эта дура поплелась прямо за мной в кабинет.

Она лепетала какую-то оправдательную хрень, тогда как я отчетливо помнил, как Ангел извивалась на сцене. Как бедрами виляла, как жопой крутила, заставляя десятки мужиков пускать на нее слюни, и меня в их числе!

Как она танцевала для меня. Словно искушенная, умелая женщина, опытная и на все готовая. Конечно, у меня встал. Сразу же, как только эта девка начала крутить задницей, и я уже готовился к сладкому глубокому минету этой черной бабочки, когда она начала давать заднюю. Сначала я подумал, что цену себе набивает, однако даже увесистая пачка долларов ее не убедила. Словно по щелчку пальцев эта фурия стала заикаться и уверенно спешить на выход, и, когда увидел ее глаза вблизи, я понял, что что-то тут не то. Это были ее глаза. Глаза моей чистой девочки.

Маска закрывала все ее лицо, я хотел увидеть, что под ней скрывается, и, сорвав, просто охренел. Хоть знал, что не ошибся, все равно меня просто разнесло!

Ангел. Это была она, разодетая и накрашенная, это была та девочка, которую я прятал от всех и от себя и которая сейчас выглядела как последняя дешевая шалава!

Я хотел прибить ее на месте, однако малая за мной побежала, и все это видели. Эту короткую сцену, которую я бы предпочел не проживать.

Ангел лепетала мне про что-то, а я не слушал. И смотреть на нее не мог. Моя чистая девочка, моя хрустальная ваза, которую я хранил даже от себя, сейчас выглядела как шалава, которую я мог трахнуть, Тоха, Хаммер – да кто угодно здесь! И кажется, ей это нравилось. А если нравилось – пусть пиздует в другое место, больше ее оберегать я не стану! Пусть продает себя, но только не в моем клубе!

Стекло зажигалки застряло в руке, но злость не прошла. Я давно так не разочаровывался ни в ком, как в ней, вот только малая сказала, что это для меня сделала, и почему-то ее слова меня задели. Может быть, потому, что я сам хотел ей это сказать и не мог. Ну что мне с ней делать? Смотреть и любоваться? Мне этого мало и всегда будет мало. Мне женщина нужна, а не девочка-цветочек, блядь.

Я ее прогнал. В горле что-то сжалось, но все же выдавил из себя. Ангел резко замолчала, а после просто выбежала из кабинета, так и оставив дверь открытой. Я же врезал кулаком по окну, на хрен разбив его.

Я был зол на нее, но больше на себя за то, что вообще согласился взять ее на работу. Лучше бы прогнал тогда. Это одинокое перепуганное дите, которое пришло ко мне просить о помощи. Меньше бы проблем было, а теперь… как же я хочу догнать ее, но не выхожу из кабинета. Не моя она и не может быть моей. Мне женщина нужна, а не девочка эта зеленая. Ну что я с ней делать буду, в куклы играть, что ли? Не смешите, да и ей одно только надо – с сосунками еще гулять, учиться целоваться. На хрен она мне, ну что мне с ней делать?

– Бакир… что тут случилось у вас?

Ошарашенный Тоха вскоре заходит и быстро окидывает меня взглядом.

– Ничего. Выйди.

– Уверен? Что вы опять беситесь? Малая пулей от тебя вылетела. Ревела так, будто я не знаю, что ты тут ей сделал. Ты так орал, на улице было слышно.

– Эта малая жопой виляла на сцене! Уж не по твоей милости, брат?