Дом Первого Шёпота

– Не положено. Распоряжение старшего.

– Распоряжение старшего, – повторила Курата с лёгкой усмешкой, – не отменяет параграф седьмой Устава о праве учеников на доступ в жилые помещения. Или ты хочешь, чтобы я пошла к нему и потребовала проверку знания Устава всеми подчинёнными? Уверена, он будет в восторге.

Лицо надзирателя вытянулось. Он ненавидел проверки больше всего на свете.

– Пять минут, – пробурчал он, с неохотой срывая восковую печать. – Там пусто. Всё вынесли.

Он отступил, позволяя им войти. Запах ударил в нос – пыль и затхлость. Комната была копией их кельи, но абсолютно пустой и чистой.

– Ну, – обвела комнату взглядом Курата. – Сюрприз. Ничего. Как я и говорила. Довольна? Можем идти.

Эта стерильная пустота была пугающей. Рин шагнула внутрь, заглянула под кровать, в пустой сундук – ничего.

– Я же говорила, – вздохнула Курата. – Парень сбежал. Бывает.

В этот момент в коридоре послышались шаги и насвистывание. Из дверного проёма показался Кесто.

– А, собрание в самом унылом месте общежития, – ухмыльнулся он, подходя. – Увидел вас у лестницы. Чего тут делаете?

– Рин решила поиграть в сыщика, – с сарказмом пояснила Курата. – Какой-то парень пропал. Мы проверяем.

– Пропал? – Кесто перестал ухмыляться. Он заглянул в келью. – И, я смотрю, уже прибрались. Быстро.

– Угу, – пожала плечами Курата.

– Значит, искать нужно то, что не бросается в глаза, – заключил Кесто, протискиваясь в комнату. Он обошёл её, пнул ногой сундук. – Ничего. Чисто. Слишком чисто.

Он присел на корточки у кровати, внимательно осматривая место, где ножка встречалась с полом.

– Эй, бездельник, – кивнул он своей тени. – Проснись. Помоги.

Тень шевельнулась, оторвалась от пола и тонкой струйкой потекла в щель между каменной плитой и стеной.

– Это всегда будет меня пугать, – пробормотала Курата, но в её голосе пробивался интерес.

Через мгновение из щели показался край чего-то тёмного. Кесто поддел его ногтем и вытянул. Это был маленький, грязный, свёрнутый кожаный мешочек.

– Ну вот, – прошептал он, развязывая его. – Не всё выбросили.

Он вытряхнул содержимое на ладонь: пару медных монет и маленький клочок пергамента, сложенный в несколько раз.

Все трое сгрудились вокруг. Кесто, щурясь, разбирал каракули.

– «…видел, как Мастер Ворин вносил правки в Главный Реестр… в обход писцов. Зачем? Он не должен… Реестр ведь…» – Кесто замолчал. – Дальше неразборчиво. Потом… «…спросил у надзирателя о “Пустых Залах”… он сделал вид, что не понимает, но я видел его испуг…» И в конце… – Он прищурился. – «…видел…» и клякса. Но перед ней… «сви…». Свиток? Непонятно.

Он поднял глаза на девушек. В комнате повисла тяжёлая тишина.

– «Пустые Залы»… – медленно проговорила Курата, и на её лице впервые появилась заинтересованность. – Это старое название. Заброшенные корпуса на западе. Никто туда не ходит.

– Что за Реестр? – прошептала Рин.

– Ворин похоже грохнул парня за то, что тот увидел что-то что не должен был, – мрачно заключил Кесто, пряча пергамент.

Дверь снаружи дёрнулась. Все вздрогнули.

– Вы там скоро? – прозвучал сиплый голос надзирателя.

Курата выпрямилась. На её лицо вернулось выражение лёгкого раздражения.

– Да, идём! – крикнула она. – Ничего интересного.

Она обменялась быстрыми взглядами с Рин и Кесто. Сообщение было ясным: «Молчим.»

Кесто кивнул, приняв расслабленную позу. Рин отошла в сторону.

Курата распахнула дверь. Надзиратель стоял там, подозрительно вглядываясь.

– Ну? Нашли доказательства заговора? – язвительно спросил он.

– Только пыль, – холодно ответила Курата, проходя мимо. – Пойдёмте.

***

Тяжёлая дверь их кельи захлопнулась. Внутри повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Рин. Курата, сжав кулаки, прошлась по комнате.

– «Сбежал»… «Не справился»… – она выдыхала слова сквозь зубы, словно пробуя их на вкус и находя его отвратительным. – Да никто просто не хочет пачкаться. Легче всего списать всё на слабость.

– Но он мог и правда сбежать, – осторожно заметила Рин, всё ещё пытаясь загнать обратно нахлынувшую тревогу. – Может, мы зря паникуем?

– А может, и нет! – резко обернулась Курата.

Кесто, молча наблюдавший за ними, прислонился к косяку.

– Спорить можно до утра, – произнёс он, и в его голосе не было обычной шутливости. – Факты – упрямая вещь. Их нужно добывать. У нас есть два пути: люди и бумаги.

Он выпрямился, глядя на них.

– Я могу пошуровать по общежитиям, по мастерским. Послушать, что болтают в Свинце о Трое. Найти того самого Токо, расспросить его подробнее. Люди всегда знают больше, чем кажется. Особенно если думают, что ты свой.

Его тень шевельнулась у ног, будто выражая готовность к работе.

– А мы? – спросила Рин.

– А вы, – Кесто перевёл взгляд на Курату, – раз уж ты из знатного рода и всё такое, можете попробовать легальный путь. Архив. Проверить официальную версию. Если этот Трой и правда отчислен за нарушение, это должно быть где-то зафиксировано. Главный реестр учеников.

Курата задумалась на секунду, затем резко кивнула.

– Логично. Реестр – это ключ. Если записи нет – значит, всё гораздо серьёзнее. Если есть… ну, хотя бы будет ясно, за что его выгнали.

– Если нам дадут на него посмотреть, – мрачно добавила Рин.

– Дай-ка угадаю, – Кесто фыркнул. – У нашей юной леди из знатного рода найдётся какой-нибудь блестящий аргумент?

На лице Кураты промелькнула дерзкая ухмылка.

– Найдётся. Учёный интерес. Проект по изучению миграции магических кадров из северных регионов. Отец обожает такую ересь. Думаю, дежурный архивариус не захочет спорить с дочерью Ро Маев и перечить моим «исследованиям».

– Тогда решено, – Кесто оттолкнулся от стены. – Я отправляюсь на разведку. Вы – в архив. Встречаемся здесь через два часа. И ради всего святого, будьте осторожны.

Он вышел, и в комнате снова стало тихо. Курата посмотрела на Рин.

***

Воздух в архиве был густым, спёртым, пропахшим пылью веков, сладковатой затхлостью старой кожи и электрическим запахом озона от дремлющих защитных чар. Дежурный архивариус, тощий юноша с бледным лицом и большими очками, сидел за конторкой в дальнем углу и с явной неохотой оторвался от своего фолианта, увидев их.

– Чем могу служить? – пробормотал он, и его голос прозвучал хрипло, будто от долгого неиспользования.

Курата шагнула вперёд с видом полнейшей самоуверенности.

– Нам нужен доступ к Главному реестру учеников. Текущий год.

Архивариус поморщился, будто от зубной боли.

– Реестр? Это… это не так просто. Нужно специальное разрешение от…

– От Мастера Ворина, я знаю, – парировала Курата, не дав ему договорить. – Но, видите ли, мой отец, глава рода Ро Май, поручил мне срочный аналитический отчёт. Статистика поступления и отсева студентов из северных провинций за последние пять лет. Вы же не хотите, чтобы я сообщила отцу, что его дочери помешали выполнить его прямое поручение из-за… бюрократических проволочек? – Она произнесла это с такой ледяной вежливостью, что архивариус съёжился.

Он беспомощно повёл плечами.

– Я… я не могу… Правила…

– Я прекрасно понимаю правила, – Курата сменила тактику, её голос стал заговорщическим. – Послушайте, это ненадолго. Десять минут. Мы просто сверим несколько имён и дат. Никто даже не узнает. А я… я могла бы упомянуть вашу исключительную полезность в своём отчёте отцу.

Это был откровенный шантаж, но он сработал. Лицо архивариуса исказилось в мучительной гримасе. С одной стороны – гнев могущественного рода, с другой – гнев начальства. Он выбрал меньшее из зол.

– Десять минут, – сдавленно выдохнул он. – И если кто-то спросит…

– Вы нас здесь не видели, – бодро закончила за него Курата.

Он мрачно кивнул и, бормоча что-то под нос, повёл их вглубь архива, к небольшой, укреплённой железом дубовой двери.

– Я подожду здесь, – пробормотал он, отступая. – Только, ради всего святого, быстрее.

Зал за дверью был крошечным, круглым, без окон. В центре на невысоком каменном постаменте лежал один-единственный, огромный фолиант в потёршемся кожаном переплёте с массивными металлическими застёжками. Он был закрыт. В зале повисла иначе – статикой и старой, концентрированной магией.

– Вот он, – выдохнула Курата. – Большая Книга.

Она потянулась к застёжкам, но те не поддались.

– Чёрт, – пробормотала она. – Нужен ключ. Или пароль. Этого у меня нет.

Рин чувствовала, как надежда утекает сквозь пальцы. Они были так близко…

– Подожди, – сказала она вдруг. – Дай мне попробовать.

Она вспомнила свой успех, тот холодный покой, который она смогла найти внутри себя. Она не стала пытаться силой или хитростью. Она просто прикоснулась кончиками пальцев к холодному металлу застёжки, позволив той самой «тишине» излиться наружу. Это был не взлом, а… просьба. Признание родства.

Раздался тихий, мягкий щелчок. Застёжки сами собой отстегнулись.

Курата смотрела на это с открытым ртом.

– Как ты…?

– Позже, – коротко сказала Рин, уже листая огромные, шуршащие страницы. – Ищем.

Они нашли раздел. Сотни имён, выведенных аккуратным каллиграфическим почерком. Рин сжала кулаки, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Она искала глазами знакомое имя.

– Вот, – тихо сказала она, тыча пальцем. – Трой. Когорта… Свинец.

Они склонились над книгой. Напротив имени Троя в графе «Когорта» стояла не аккуратная, влитая в общую структуру страницы пометка, а жирная, угловатая запись, сделанная иными чернилами – они казались темнее, свежее. Они впились в пергамент, будто их вдавили с силой.

«Аннулировано. Основание: Несоответствие стандартам Дома. Инцидент в Западном крыле»

Рин замерла. Значит, правда. Его выгнали. Официальная причина. Чувство облегчения смешалось с горьким разочарованием. Она ошиблась.

– Ну вот, – прошептала она, отводя взгляд. – Я же говорила… Он не справился. Его отчислили.

– Подожди, – резко перебила её Курата. Её голос стал острым, сосредоточенным. Она прищурилась, вглядываясь в запись. – «Несоответствие стандартам»? «Инцидент в Западном крыле»? Это… это полная чушь!

– Почему? – насторожилась Рин.

– Потому что это ничего не значит! – Курата отстранилась, её глаза странно горели. – «Несоответствие стандартам» – это такая расплывчатая формулировка, что под неё можно подвести что угодно: от плохих оценок до неприятного запаха изо рта. Но для аннулирования когорты? Нет! Это слишком мягко. Аннулирование – это приговор. Его применяют за вопиющие нарушения. А «Инцидент в Западном крыле»? – Она фыркнула с презрением. – Западное крыло – это мастерские, прачечные, кладовые. Какой там может произойти «инцидент», ведущий к отчислению? Украл веник? Устроил драку из-за таза с бельём? Это смешно!

Она ткнула пальцем в злополучную запись.

– И смотри на почерк! Видишь, как он дрожит? Как неровно выведены буквы? И чернила… они другие. Все остальные записи на странице сделаны стандартными чернилами Писчей палаты – они имеют лёгкий серебристый оттенок. А эти – чёрные, как смоль. Это подделка. Грубая, топорная работа. Кто-то просто вписал первое, что пришло в голову, чтобы поскорее закрыть вопрос. Настоящую причину скрывают.

В зале повисла оглушительная тишина. Рин снова посмотрела на надпись, и теперь она видела это: неровность строки, истеричный нажим, абсолютную бессмысленность формулировки. Это была ложь.

– Боги, как много ты знаешь… Но… кто? И зачем? – выдохнула Рин, чувствуя, как по спине бегут ледяные мурашки.

– Кто – вопрос второй, – мрачно произнесла Курата. – Сначала – что. А «что» выглядит крайне неприятно. Кого-то убрали. А потом кто-то, обладающий доступом сюда, попытался замести следы самой идиотской ложью, какую только можно придумать. Кто-то, кому плевать на правдоподобие, потому что он уверен, что его не разоблачат. Или кто-то, кто действовал в панике.

Она потянулась, чтобы захлопнуть книгу, но в этот момент снаружи, в главном зале архива, послышались шаги. Не тяжёлые, уверенные шаги архивариуса, а быстрые, чёткие. И голос, от которого у Рин похолодело внутри.

– …уверен, что видел, как они направлялись сюда, магистр. Курата Ро Май и та северянка.

Это был голос Элиана.

И ему в ответ прозвучал низкий, невозмутимый голос Мастера Ворина.

– Архив – не место для игр. Надеюсь, ваша бдительность оправдана.

Курата застыла с широко раскрытыми глазами. Мельком обменявшись паническим взглядом с Рин, она резко дёрнула её за рукав и оттащила вглубь крошечного зала, за массивный постамент с какой-то книгой. Они присели на корточки, затаив дыхание, в узком пространстве между каменным блоком и стеной.

Дверь в зал скрипнула.

– Никого, – раздался разочарованный голос Элиана.

– Очередная ваша… чрезмерная усердность, – сухо заметил Ворин. Но его шаги раздались по комнате. Он обходил постамент. Рин видела края его риз. Она зажмурилась, ожидая разоблачения.

Шаги замерли. Последовала пауза, показавшаяся вечностью.

– Застёжки… открыты, – тихо, без единой нотки удивления, констатировал Ворин.

Раздался звук захлопывающейся книги. Ещё одни шаги. Дверь закрылась. Но Рин и Курата не двигались, прижавшись друг к другу в темноте, слушая, как их сердца выбивают дробь страха.

Только когда снаружи окончательно стихли шаги, они выползли из укрытия.

– Пошли, – прошептала Курата, её лицо было белым как полотно. – Быстрее.

Они выскользнули из зала и, не глядя на растерянного архивариуса, почти бегом пустились через главный зал архива к выходу.

***

Они влетели в свою келью, захлопнув дверь и прислонившись к ней спинами, словно за ними вели погоню. Сердце Рин бешено колотилось.

Дверь снова отворилась, и внутрь, оттесняя девушек, пробрался и Кесто. Его лицо было серьёзным, а одежда покрыта лёгким слоем какой-то технической пыли.

– Ну, я кое-что раскопал, – начал он, но сразу замолчал, увидев их выражения. – Что случилось? Вы выглядите, будто видели призрака.

– Хуже, – выдохнула Курата. – Мы видели Ворина. И Элиана. В архиве.

Она коротко, сбивчиво, пересказала ему всё: про поддельную запись, про их побег.

Кесто выслушал, не перебивая, его лицо становилось всё мрачнее.

– Вот как, – произнёс он, когда она закончила. – Это многое объясняет.

– Что объясняет? – тут же спросила Рин.

– То, что я нашёл. А вернее, чего не нашёл, – Кесто прошёлся по комнате. – Во-первых, Токо. Его нигде нет. Ни в мастерских, ни в общежитии. Его койка уже занята другим новичком. Вещи исчезли. Все делают вид, что такого человека никогда не существовало.

Рин почувствовала, как земля уходит из-под ног.

– Исчез? Но… но он же…

– Во-вторых, – Кесто продолжал безжалостно, – о Трое никто и ничего не знает. Вернее, знают ровно одну фразу: «Слышал, он нарушил правила и сбежал». Эта версия звучит отовсюду, как будто её специально разучили хором. Но деталей – ноль. Никто не видел, что он нарушил. Никто не знает, когда и как сбежал. Это не слухи. Это… официальная версия, спущенная сверху.

Он посмотрел на них.

– Ваша поддельная запись идеально ложится в эту картину. Парня убрали. А потом кто-то наверху, паникуя, начал лихорадочно заметать следы вот такими вот кривыми, глупыми подделками и распространением одинаковых слухов.

– Но зачем? – в отчаянии воскликнула Рин. – Что такого мог увидеть или сделать простой парень из Свинца, что из-за него поднимают на уши всю систему?

– Это и есть главный вопрос, – тихо сказал Кесто. – И ответ, похоже, скрыт за этой вот… – он кивнул в сторону, будто указывая на архив, – …чёрной, неаккуратной ложью. Кто-то очень могущественный испугался. И теперь он убирает всех, кто может знать хоть что-то. Или просто оказался не в то время не в том месте.

Он посмотрел на Рин, и в его взгляде не было ни намёка на привычную иронию.

– Тот обрывок из дневника… «видел… сви…». Что, если он увидел не просто правку в реестре? Что, если он увидел нечто такое, что не должен был видеть? Нечто, связанное с тем, что кто-то пытается скрыть любой ценой?

***

Солнце жарило, даже сквозь густую листву древних, призрачных ив в Саду Размышлений. Воздух был густым и сладким, тяжёлым от аромата незнакомых цветов, но троица, сидевшая на замшелых камнях у ручья, его почти не замечала. Между ними висела незримая, напряжённая аура, куда более плотная, чем южный воздух.

– Значит, так, – Кесто раздавил камень сапогом, и тот со скрежетом ушёл в сырую землю. – Наш единственный свидетель исчез, будто его и не было. Официальная история – трещит по швам. А главный наставник Дома лично является в архив, чтобы проверить, не копались ли мы в той самой книге, которую кто-то уродливо подправил. Я правильно всё уловил?

Его тон был нарочито легкомысленным, но взгляд – острым и собранным. Его тень, обычно беспокойная, сегодня лежала смирно у его ног, словно притаившаяся кошка.

– Ты всё правильно уловил, – мрачно подтвердила Курата. Она сидела, обхватив колени, и смотрела не на них, а на бегущую воду, но взгляд её был пустым, обращённым внутрь.

Рин молчала. Она чувствовала себя так, будто нечаянно наступила на скрытый капкан – тихий щелчок, и вот уже стальные зубья впились в ногу, а вокруг – ни души, только бесконечный, безразличный лес.

– Нам нужен совет, – твёрдо произнесла Рин, ломая молчание. – Нужно рассказать Иртре. У него есть авторитет.

– Нет, – ответила Курата с такой немедленной и холодной окончательностью, что Рин отпрянула. – Ни в коем случае.

– Но почему? Он же твой брат!

– Потому что он следует правилам! – голос Кураты зазвенел сталью. Она выпрямилась, и в её позе появилась выправка наследницы рода. – Подаст запрос. Начнет расследование. И тому, кто стоит за этим, лишь останется замести следы так чисто, что мы все будем выглядеть идиотами. В лучшем случае вас вышвырнут. В худшем…

Она не договорила, но все и так поняли.

– Ты думаешь, Ворин замешан? – тихо спросил Кесто.

– Не знаю. Но его «контроль» будет означать одно – всё замнут.

Рин смотрела на неё и вдруг увидела не просто взбалмошную девчонку, а человека, видящего в этом хаосе шанс. Шанс доказать что-то.

– Почему? – снова спросила Рин, и теперь её вопрос звучал иначе. – Почему ты в это ввязываешься?

– Потому что мне тоже твердили «знай свое место», – горько усмехнулась Курата. – А я ненавижу, когда сильные безнаказанно давят слабых. И потому что это… – в её глазах вспыхнул азарт, – …настоящая работа. Та, которую Иртра никогда не сделает.

– Ну, я в деле, – тут же отозвался Кесто. – Грех пропустить такой скандальчик.

Оба взгляда устремились на Рин. Она чувствовала тяжесть их ожидания.

– Я… я не хочу исчезнуть, – честно призналась она.

– Никто не хочет, – парировала Курата. – Вместе мы – сила. Маленькая, но сила.

Рин сделала глубокий вдох, вдыхая запах чужих цветов и собственного страха.

– Хорошо. Я в деле.

– Отлично, – Курата оживилась. – Значит, план. «Пустые Залы». Заброшенный комплекс за Северной оградой.

– И как мы туда доберемся? – спросил Кесто.

– Ночью. Через Рощу Забвения. Я знаю путь. Встречаемся в полночь у фонтана с треснутой чашей в Саду Теней. И… – она посмотрела на них серьёзно, – … ничего по чему можно будет отследить наше местоположение с помощью поисковых заклинаний.

– А если поймают? – голос Рин дрогнул.

– Тогда, – Кесто оскалился, – скажем, что я тебя заколдовал, а Курату похитил. Поверь, это им покажется правдоподобнее.

Несмотря на страх, Рин едва сдержала улыбку.

– Ладно. Ночью.

Курата встала.

– Запасайтесь храбростью. Похоже, учёба становится интересной.

Она развернулась и пошла прочь, не оглядываясь, её прямая спина и уверенная походка не оставляли сомнений – отступления не будет.

Кесто и Рин остались сидеть у ручья. Хлопок захлопнувшейся где-то вдали калитки прозвучал невероятно громко.

– Ну что, Тороко, – нарушил молчание Кесто.

Рин посмотрела на воду, на солнечные зайчики, плясавшие на её поверхности. Всего несколько дней назад её главной заботой было не опозориться на лекции. Теперь же она готовилась к ночной вылазке, чтобы расследовать исчезновение человека, в котором была замешана верхушка Дома.

– Ладно, мне надо идти. Надо тень подготовить, а то он от безделья обленился. До полуночи, Северянка.

Он встал, потянулся и, засвистев, зашагал в противоположную от Кураты сторону.

Рин осталась сидеть одна. Тревога сжимала желудок холодным комом, но странным образом к ней примешивалось новое чувство – решимость. Страшная, хрупкая, но решимость.

Глава 7. Часть 1

Полночь в Саду Теней была не просто отсутствием дня. Здесь была иная реальность, сотканная из бархатного мрака, перебиваемого лишь призрачным сиянием чуждых северному небу созвездий. Воздух, днём знойный и пряный, теперь струился прохладными, почти жидкими потоками, пахнувшими влажной землёй, ночными цветами и чем-то неуловимо старым, затхлым.

Рин прижалась спиной к шершавой поверхности фонтана. Она куталась в свой самый тёмный плащ, но дрожь, пробегающая по телу, была вызвана не холодом. Каждый шорох, каждый шелест листвы заставлял её вздрагивать, сердце отзывалось частым, глухим стуком, казалось, его эхо разносится по всему спящему саду.

– Ты выглядишь так, будто собираешься не на разведку, а на собственную казнь, – раздался тихий, насмешливый голос из темноты.

Курата материализовалась из тени арки. На ней было простое тёмно-серое одеяние, не стеснявшее движений, а волосы были убраны в тугой практичный пучок. В её руках – небольшой сверток и короткий, с узким лезвием кинжал, который она ловко переворачивала в пальцах. Её движения были отточенными, но в них сквозила какая-то неестественная резкость, будто она слишком сильно концентрировалась на каждом жесте.

– Может, я и собираюсь, – буркнула Рин, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Только палач неизвестен. Это добавляет азарта.

Курата фыркнула, но её улыбка показалась Рин натянутой, дорисованной на каменном лице.

– Расслабься. В этот час все приличные маги и студенты давно спят, набираясь сил для новых свершений. А неприличные… – она сделала многозначительную паузу, слишком театральную, и её пальцы снова перебрали рукоять кинжала, – …заняты своими тёмными делишками в других местах. Мы здесь одни.

Она огляделась.

– План прост: тишина, скорость и ни единого следа, – отчеканила Курата, избегая прямого взгляда. Она развернула сверток, достала три небольших мешочка, наполненных сероватым порошком. – Вот. Держи при себе. Не нюхай, не ешь, просто носи.

Рин взяла свой мешочек. Он был тяжёлым, на ощупь напоминал мелкий песок.

– Что это?

– Старая придумка нашего рода. Заговоренная пыль. Она… слегка искажает восприятие. Сбивает с толку простые поисковые чары. – Объяснение прозвучало заученно.

В этот момент из-за спины Рин раздался одобрительный шепот:

– О, отличная штука! У нас в степи подобное из растёртой скорлупы яиц болотной гадюки делают. Пахнет, правда, так, что потом месяц от тебя шакалы бегут.

Рин едва не вскрикнула, подпрыгнув на месте. Кесто стоял в двух шагах, словно только что выполх из-под земли. Его высокая фигура была едва различима в темноте.

– Чёрт возьми, Кесто! – выдохнула она, прижимая руку к груди. – Можно как-то предупреждать!

– Прости, – он совсем не звучал виноватым. – Готовы?

Курата, не удостоив его появления комментарием, сунула ему оставшийся мешочек.

– Держи. Правила те же. И заставь свою тень вести себя прилично. Любой след, любое колебание магии – и нас могут засечь. – Её голос был ровным, но в нём проскальзывала стальная струнка, которую Рин раньше не замечала.

– Он всегда приличен, – обиженно проворчал Кесто, засовывая мешочек за пазуху. – Просто у него своеобразное чувство приличия. Ну что, ведёшь, о наш бесстрашный лидер?

Курата бросила на него взгляд, быстрый и тяжёлый, и кивнула.

– За мной. И не отставать. – Она резко развернулась и скользнула в узкий проход между двумя зарослями колючего кустарника с серебристыми листьями, не дожидаясь их ответа.

Тропа, больше похожая на звериную, уводила вглубь сада, к высокой каменной стене, огораживающей внутренние территории Дома. Рин шла следом, стараясь дышать ровно. Ноги подкашивались от нервного напряжения. Кесто замыкал шествие.

Они шли, не разговаривая. Тишину нарушали лишь их шаги. Но по мере приближения к стене мир вокруг начал меняться. Звуки становились приглушёнными, будто их поглощала вата. Воздух стал тяжелее, гуще.

– Роща Забвения, – тихо прошептала Курата, оборачиваясь к ним. Её лицо в потускневшем свете звёзд было напряжённым, уголки губ поджаты. – Дальше – только молчание. И будьте готовы к тому, что ваша магия может вести себя странно.