Дом Первого Шёпота

Она отодвинула плащ свисающих лиан, и они ступили под сень древних, призрачных ив.

Тишина обрушилась на них, как физическая преграда. Магия здесь вела себя не как бурный поток или ровная река, а как стоячее, заболоченное озеро. Рин почувствовала, как её внутренний холод, всегда присутствующий фоном, сжался в плотный, неподвижный шарик, словно замерзая. Попытка мысленно до него дотянуться ни к чему не привела – он был глух и нем.

– Северные духи… – прошептала она, и её шёпот был поглощён мхом и мглой.

– Забавное местечко, – голос Кесто прозвучал приглушённо. – Тени тут не нравится. Говорит, тут слишком тихо даже для него.

Он говорил это с обычной своей бравадой, но Рин заметила, как он нервно провёл рукой по волосам.

– Я говорила – молчание, – резко, почти сердито шикнула Курата, не оборачиваясь.

Они двигались ещё минут десять. Рин начала понимать, почему это место называлось Рощей Забвения. Здесь терялось не только чувство направления, но и ощущение времени.

Наконец Курата остановилась перед ещё более плотной стеной из колючего хмеля и дикого винограда.

– Здесь, – прошептала южанка. Она раздвигала листья, обнажая старую, покрытую ржавчиной и окаменевшими наслоениями плюща калитку в стене. – Помоги. Быстрее.

Последнее слово сорвалось с её губ с непроизвольной торопливостью. Кесто упёрся плечом в потрескавшуюся древесину. Раздался скрип, похожий на стон умирающего существа, и створка с неохотой поддалась, открыв узкий проход.

За стеной мир снова переменился. Их встретил открытый, продуваемый всеми ветрами склон. Луна, выглянувшая из-за рваных облаков, озарила жутковатый пейзаж. Внизу, в чаше небольшой долины, стоял комплекс полуразрушенных зданий из тёмного, пористого туфа. Пустые Залы.

– Корни Дома, – прошептала Курата, и её взгляд скользнул по руинам с каким-то странным, испуганным выражением. – Здесь всё начиналось. – Она вдруг резко повела плечом, будто отгоняя назойливую мысль. – Идём. Осторожнее.

Они начали спускаться по заросшей тропе.

– Стой, – внезапно присел на корточки Кесто. Он указал на участок тропы, где слой пыли и мелкого гравия был явно нарушен. – Смотрите.

В лунном свете были видны несколько чётких отпечатков подошв.

– Кто-то ходил здесь недавно, – прошептала Рин.

– И не просто ходил, – добавил Кесто, отползая в сторону и проводя пальцем по валуну. На его тёмной поверхности виднелись свежие, светлые царапины. – Тащили что-то тяжёлое.

– Ничего страшного, – сказала Курата. – Наверное, слуги что-то таскали. Иногда их сюда посылают. Идём дальше. – Она легко толкнула Рин в спину, заставляя двигаться вперёд, к главным воротам.

Массивные дубовые двери висели на одной петле. Запах изнутри ударил в нос – затхлость, плесень и что-то ещё. Слабый, но устойчивый химический запах, похожий на смесь озона и горького миндаля.

Кесто, уже шедший первым, наклонился и поднял с земли клочок грязной ткани.

– Смотри-ка.

Это был обрывок повязки, пропитанный тем же странным химическим запахом, только гораздо сильнее.

– Лабораторные отходы, – определила Курата, понюхав и морщась. Её лицо на мгновение исказилось гримасой брезгливости. – Ничего особенного. – Она отшвырнула тряпку прочь с жестом, в котором было что-то от нетерпения.

Переступив через порог, они оказались в просторном, круглом зале. Лунный свет, проникающий через дыры в куполе, выхватывал из тьмы очертания массивных каменных плит, пустые ниши в стенах. Воздух здесь был мёртвым, выкачанным.

И тогда Рин почувствовала его. Тот самый запах. Слабый, едва уловимый, но абсолютно узнаваемый. Металлически-холодный, безжизненный. Запах её «первичной пустоты».

– Чувствуете? – выдохнула она, замирая.

– Да. Ни на что не похоже. – Курата сделала шаг вглубь зала.

Кесто молчал. Он стоял, слегка склонив голову, будто прислушиваясь.

Они двинулись дальше. В центре зала стоял одинокий массивный стол из тёмного, почти чёрного камня. В отличие от всего вокруг, он был чистым. Курата подошла первой и замерла.

На столе стоял пустой стеклянный сосуд. Его горлышко и внутренние стенки были покрыты тончайшим инеем, который не собирался таять.

– Что это? – прошептал Кесто.

– Не знаю, – ответила Курата, её голос прозвучал неестественно громко в гробовой тишине. Она обернулась к ним. – Но пахнет отсюда так же. Наверное, старые реактивы. – Она говорила быстро, сбивчиво, её взгляд скользил по ним, но не задерживался. – Ничего полезного. Может, нам уже стоит…?

Рин отвела взгляд от стола, и её глаза уловили деталь на каменном полу. Неподалёку от стола, в пыли, виднелось несколько небольших тёмных, почти чёрных пятен. Маслянистых. И от них исходил тот же леденящий душу запах.

Она молча указала на них.

Кесто присел рядом.

– Похоже, что-то пролили, – тихо сказал он. – Или… уронили. – Он провёл пальцем в сантиметре от поверхности. – Это не кровь. Слишком густое.

Внезапно он замолчал. Его тень, до этого сжавшаяся в плотный комок, резко метнулась назад, к входу, приняв форму острого, тревожного шипа, указывающего на тот самый проход, через который они вошли.

Одновременно Кесто вздрогнул и поднял голову. Вся напускная храбрость пропала с его лица, осталась лишь чистая, животная настороженность.

– Сзади, – его шёпот был едва слышен, но в нём зазвенела сталь. – Кто-то идёт. По нашему следу. Уже внутри.

Они замерли. Рин прислушалась. Сначала – ничего. Затем – очень отдалённый, приглушённый скрип гравия под ногами. Один. Два. Тихое, размеренное шарканье. Кто-то шёл по их следам через Рощу. И теперь входил в полуразрушенный портал.

Пальцы Кураты бегло обхватили рукоять кинжала.

Она бросила взгляд на Рин и Кесто, быстрый, оценивающий, и в нём мелькнуло что-то чужое, холодное и расчётливое. Затем она резко тряхнула головой.

–За нами следили! – её голос сорвался на визгливый шёпот. – Надо уходить.

Кесто метнул взгляд на Курату, потом на приближающуюся угрозу. Его тень заволновалась, превратившись в беспокойную, рвущуюся на части тёмную лужу.

– Куда? – тихо спросил он, и в его вопросе прозвучал невысказанный упрёк. – Тут только один выход.

Реакция троицы была мгновенной и слепой, рождённой голым адреналином и первобытным страхом.

Кесто среагировал первым. С низкого старта он метнулся вбок, его тень, будто жидкая сталь, взметнулась с пола. Она не пошла на прямое столкновение, а ударила по ногам незнакомца, пытаясь спутать, опрокинуть – тактика кочевника, отвлечь и обездвижить. Одновременно его рука метнула в противника зажатый в пальцах обломок камня.

Рин, прижавшись к столу, почувствовала, как её ледяная мощь вздыбилась внутри. Не думая, лишь желая защитить, она выдохнула её вовне яростным всплеском первозданного холода. Воздух перед ней затрещал, покрывшись мгновенным инеем, помутнел, пытаясь сковать незваного гостя.

Атаки достигли цели почти одновременно.

Тень Кесто, словно бич, обвилась вокруг лодыжек незнакомца, заставив его споткнуться. Камень, пущенный с невероятной точностью, просвистел в сантиметре от виска. Волна холода Рин ударила ему в грудь, и на мгновение его плащ покрылся изморозью, а движения замедлились, будто он продирался сквозь густой сироп.

Но это было лишь на мгновение.

Незнакомец, кажется, фыркнул, коротким, яростным движением стряхнув лёд, словно это была назойливая пыль. Его нога дёрнулась, и тень Кесто с болезненным, беззвучным визгом отлетела прочь, рассыпаясь на клочья. Кесто, связанный с ней, ахнул, но не остановился – используя момент, он рванулся в сторону, пытаясь зайти с фланга, его пальцы уже искали следующий камень, а тень снова собиралась воедино, яростная и послушная.

Незнакомец парировал всё с пугающей, почти небрежной лёгкостью, но его ритм был сбит. И именно в этот момент Курата нанесла свой удар.

В её глазах, диких и блестящих, не было страха. Была холодная, отчаянная решимость и что-то ещё – лихорадочный, панический расчёт. Она бросилась вперёд, как разъярённая кошка, её кинжал описал короткую, смертоносную дугу, не чтобы обезвредить, а чтобы убить – в горло.

Незнакомец, всё ещё отвлечённый Кесто и остаточными эффектами холода Рин, едва успел отклониться. Лезвие прошло в сантиметре от его шеи, распоров ткань плаща. Он не ожидал такой ярости, такой скорости. Его собственные движения, до этого момента выверенные и экономичные, на секунду потеряли идеальную точность.

И Курата воспользовалась этим. Её нога резко ударила его по колену – не самый сильный, но неожиданный удар. Незнакомец, потеряв равновесие, грузно рухнул на одно колено.

Кесто, увидев возможность, рванулся вперёд, его тень восстановилась и снова пошла в атаку, на этот раз пытаясь обвить руку незнакомца, удерживающую равновесие.

И тут Курата сделала свой второй ход. Пока он был временно обездвижен, пока его воля была направлена на отражение атаки Кесто, она не стала добивать его клинком. Вместо этого её свободная рука описала в воздухе быстрый, сложный жест. Воздух вокруг её пальцев затрепетал и… согнулся. Не волна силы, а нечто иное – внезапный, сокрушительный гравитационный удар, обрушившийся на незнакомца сверху.

Это была грубая, неотразимая мощь, которую она всегда скрывала. Мощь, достойная Когорты повыше Бронзы.

Незнакомец не смог парировать. Его собственная защита, сконцентрированная на тени Кесто, не смогла ничего противопоставить этому. Его с силой пригнуло к каменному полу, он тяжело рухнул на спину, воздух с силой вырвался из его лёгких. Он лежал, оглушённый, беспомощный. Его капюшон свалился.

Луч лунного света, пробивавшийся через дыру в куполе, упал прямо на его лицо.

И Курата, уже заносящая кинжал для последнего, решающего удара, замерла. Её рука дрогнула. Вся ярость, всё отчаянное напряжение разом смыло с её лица, сменившись леденящим душу, абсолютным недоумением, а затем – животным, всепоглощающим ужасом.

Кинжал с глухим стуком упал на камень.

Кесто, уже почти достигший незнакомца, застыл на полпути, его тень отпрянула, сливаясь с общей мглой. Рин, всё ещё прижатая к столу, посмотрела на лицо человека на полу.

Иртра Ро Май, всё ещё давясь, пытался подняться на локте. Его взгляд, полный боли и невысказанного вопроса, был прикован к Курате.

Он медленно провёл рукой по лицу, смахивая пыль, и странная, кривая улыбка тронула его губы. Улыбка, которую Рин видела впервые.

– Господи, – его голос был хриплым, выдавленным, но в нём звенела не ярость, а нечто иное – изумление и… облегчение? – Ратти, что вас так сильно напугало, что вы бросились на первого встречного с таким… убийственным энтузиазмом?

Это была шутка. Слабая, неуклюжая, произнесённая лёжа на полу после того, как его едва не прикончили. Но это была шутка.

Курата отшатнулась, будто обожжённая. Она смотрела на свои руки, потом на брата, и в её глазах читалась паника – не из-за опасности, а из-за того, что она чуть не сделала.

– Мы… мы думали… – она прошептала. План – стремительный, безрассудный, родившийся из страха, – рухнул в одно мгновение. – Мы услышали шаги… мы испугались…

Иртра, превозмогая боль, сел. Его взгляд скользнул по Рин, по Кесто, вернулся к Курате. Непонимание медленно начало уступать место холодной, всепоглощающей тревоге. Он видел их испуг, их решимость, их готовность к бою. И он понимал, что они не стали бы так рисковать без веской причины.

– Я шёл за вами с самого сада, – тихо сказал он, и его голос потерял всякую насмешку. – Вы вели себя… подозрительно. Слишком целенаправленно. Я хотел понять, куда вы идёте и зачем. Но я не ожидал… этого. – Он жестом обвёл их всех и руины вокруг. – Что вы тут забыли? Сюда не ходят. Нельзя. Вы что, решили исследовать руины? Поиграть в героев?

Он не знал о пропавших. Не знал о реестре. Он видел лишь трёх своих подопечных, нарушивших все мыслимые правила и забравшихся туда, куда не следовало.

– Мы… – начала Рин, но слова застряли в горле. Силовая вспышка дала о себе знать – её колени подкашивались, в висках стучало. Она оглядела своих напарников, в надежде что кто-то объяснится за неё, но Кесто сам молча сверлил её взглядом. А Курата, кажется, мысленно уже отчитывалась перед отцом за попытку братоубийства.

– Мы нашли кое-что, – Рин глубоко вздохнула, переступая с ноги на ногу. – Два парня пропали. Из Свинца. Они исчезли, и все делают вид, что так и надо. Мы нашли… улики. Думаем, всё как-то связано с этим местом.

Иртра слушал в пол уха. Он медленно поднялся на ноги, игнорируя боль.

– Пропали? – он переспросил, и в его голосе прозвучало нечто большее, чем просто раздражение. Настороженность. – Как пропали? Что за улики?

– Запись в реестре, – выдавила Рин, опираясь о стол. – Поддельная. И… – она кивнула в сторону стола, – это. И эти пятна. И этот запах.

Иртра обвёл взглядом зал. Он видел пустой сосуд, тёмные пятна, он чувствовал тот самый, металлический холод в воздухе. Его лицо стало непроницаемым.

– И вы… – он снова посмотрел на Курату, и в его взгляде было тяжёлое, невероятное удивление, смешанное с чем-то, что могло быть… уважением? – …решили сами во всём разобраться? Не сказав никому? Просто вломиться сюда, в самое сердце…

– А кому мы могли сказать? – неожиданно вспыхнула Курата. – Тебе? Чтобы ты побежал докладывать Ворину? Чтобы всё замяли? Мы видели, как он в архиве всё проверял! Он в курсе!

Иртра замер. Слова «Ворин» и «архив», похоже, нажали на какую-то скрытую кнопку.

– Ворин… – он произнёс это слово тихо, задумчиво. Он посмотрел на сестру, на её сжатые кулаки, на её глаза, полные решимости, которую он никогда раньше в ней не видел. Он посмотрел на Кесто, который стоял настороже, но уже без агрессии, оценивающе изучая его и Курату, и на Рин, которая, несмотря на бледность и испуг, не отводила взгляда.

Он сделал глубокий вдох и выдох. Весь его гнев, всё разочарование, казалось, вышли с этим выдохом. Он выпрямился, снова став Наставником.

– Ладно, – сказал он тихо. – Ладно.

Он обвёл их всех взглядом.

– Вы получаете свой шанс. Объясните всё. С самого начала. И не упустите ни одной детали. – Он сделал паузу, и его следующий вопрос прозвучал почти обречённо: – Что вы нашли?

И пока Рин, запинаясь, Кесто, вставляя реплики, и Курата, сумрачно дополняя, начали говорить, Иртра слушал. И по мере того как история обрастала фактами – дневник, реестр, исчезновение Токо, – его лицо становилось всё серьёзнее, а в глазах загорался тот самый холодный, аналитический огонь, который Рин видела во время его лекций.

Когда они закончили, в зале повисла тяжёлая тишина. Иртра смотрел в пол, обдумывая услышанное.

– Глупо, – наконец произнёс он, поднимая голову. – Безрассудно, опасно и невероятно глупо с вашей стороны.

Он посмотрел на каждого по очереди.

– Но… – он тяжко вздохнул, будто смиряясь с неизбежным, – …похоже, вы наткнулись на нечто реальное. И если Ворин и вправду замешан в сокрытии этого… – он не договорил, но слова повисли в воздухе. – Хорошо. Давайте посмотрим, что тут случилось.

Он резко повернулся к столу.

– Покажите мне это.

Рин молча указала на пустой сосуд. Иртра подошёл, провёл пальцем по инею – тот не таял. Он нахмурился.

– «Первичная пустота»… В чистом, стабилизированном виде. Концентрированная. Это… – он замолчал, подбирая слово, – …технологично. Не природный дар, а продукт. – Он опустился на корточки рядом с пятнами, внимательно изучил их, но не прикоснулся. – Остатки того же. Высококонцентрированного реагента. Его не пролили. Его тут использовали.

Он поднялся, его лицо стало жёстким.

– Ладно. Мы уходим. Сейчас же. И – ни слова никому. Вы ничего не видели, ничего не слышали. Вас вообще здесь не было. Понятно?

Они молча кивнули.

– Курата, ты идешь первой. Малейшая опасность – сигнал. Маро, ты сзади. Следи за тылом. Тороко – посередине. Двигаемся быстро и тихо. Как тени.

Он не ждал ответов. Его план был отточен и ясен. Он снова был куратором, главным, тем, кто контролирует ситуацию.

Они выскользнули из Пустых Залов, как призраки. Обратный путь через Рощу Забвения показался Рин вечностью. Каждый шорох, каждый скрип ветки заставлял её вздрагивать. Иртра шёл впереди, его спина была прямой, движения – уверенными, но Рин видела, как напряжена его шея, как сжаты его кулаки.

Он провёл их другой, более длинной, но безопасной тропой, минуя основные дорожки Сада Теней. Они не обменялись ни словом, пока не оказались у заднего входа в общежитие неофитов.

– Всё, – тихо сказал Иртра, останавливаясь в тени арки. – Расходитесь по кельям. Никаких разговоров. Завтра… завтра я сам разберусь. – Он посмотрел на них, и в его глазах читалась тяжёлая, неподдельная озабоченность. – И… – он запнулся, – …будьте осторожны.

Он развернулся и исчез в темноте, не попрощавшись.

Они молча разошлись. Всю оставшуюся ночь Рин ворочалась на своей кровати, прислушиваясь к малейшему звуку за дверью. В ушах стоял голос Иртры: «…ваше безрассудство натолкнулось на нечто реальное». Эти слова не утешали. Они пугали.