Дом Первого Шёпота

Тася Тихая

Дом Первого Шёпота

Пролог

Пыль, въевшаяся в одежду, пахла чужой землей. Не снежной свежестью Севера, не хвойной горьковатой смолой, а чем-то пряным, сладковатым и удушающе-жарким. Воздух струился над раскаленными камнями дороги, превращая даль в колышущееся марево. Айрин Тороко чувствовала себя снежным комом, брошенным в печь.

Повозка, больше похожая на деревянный ящик на кривых колесах, подпрыгнула на очередной колдобине, и Рин едва не прикусила язык. Она уже неделю тряслась в этой адской колеснице, и каждая косточка ныла от усталости. Мысли путались, сплетаясь в одно бесконечное «зачем».

«Верой и честью служить Королю Севера». Слова присяги, произнесенные всего месяц назад в пронизывающем холоде тронного зала, теперь казались детской игрой. Как она может служить, запертая в этой духовке, за тридевять земель от дома? Ее дар, эта странная, холодная энергия, клубящаяся внутри, была здесь не к месту, как меховая накидка посреди пустыни.

– Эй, Северянка, не растай совсем. Выжми свои тряпицы, а то хлюпаешь, как перезрелый фрукт.

Голос с противоположной скамьи прозвучал слишком бодро для этого пекла. Кесто Маро растянулся, как большой довольный кот, его смуглая кожа лишь слегка поблескивала от пота, в то время как Рин чувствовала, что еще немного – и с нее начнет капать.

– Я не хлюпаю, – буркнула она, отрывая взгляд от пыльного пола. – Я медленно испаряюсь. Это процесс. Утонченный.

Кесто фыркнул, и его глаза, узкие и хитрые, сощурились от смеха.

– О, прости, принцесса льдов. Не узнал в тебе философа. Думал, просто бледная девочка, которую тошнит от жары.

– Меня и тошнит от жары. И от этой повозки. И от твоего присутствия, если уж на то пошло.

– Ай-яй, какая неблагодарность. А кто делился с тобой вяленым мясом, когда ты смотрела на местные лепешки, как на ядовитых жаб? А кто отгонял тех торговцев с навязчивыми благовониями?

Рин тяжело вздохнула, откидываясь на жесткие доски сиденья. Мысленно она снова прокрутила тот день, когда этот болтун с тенью-прилипалой вломился в ее уединение. Это было ещё на севере, у последнего форпоста, где каменистая тундра их родины уже начинала по-иному дышать, готовясь к чужим землям. Его лошадь и правда куда-то подевалась, но уж больно подозрительно блестели у него глаза, когда он узнал, что её повозка следует прямиком в Дом Первого Шепота.

«Судьба, Северянка! – уверял он тогда, втискивая свой тощий походный ранец между её скромными сундуками. – Два последних мага Дикого Севера, и мы так кстати встретились! Это знак. Вселенная не терпит пустоты, особенно магической». Он, конечно, приукрасил – магов на всём их Севере, если собрать с обеих сторон хребта, наберётся с полсотни, но дар у большинства был слаб, как подтаявший лед весной. Магия там была не мертва, нет, но дышала на ладан, вымирая вместе с родами, что когда-то славились ею. Её собственный род, Тороко, был тому печальным примером: пять поколений молчания, пока этот проклятый дар не проснулся в ней.

Он представлялся Кесто Маро из племени ронту, кочевников с плывущими, как дым костра, границами их государства-степи. Их народы столетие назад крошили друг друга в кровожадных войнах за пастбища и промыслы, а теперь поддерживали хрупкий, зыбкий мир, больше похожий на перемирие уставших псов. Её отец, закаляя в ней дух будущей клятвопреёмницы, говорил так: «Дочь моя, видишь ронту – помни, что за твоей спиной вековая обида. Не поднимай на него оружия без причины, но и другом ему не становись. Их ветер переменчив, а наш – вечен». И вот она сидела в одной повозке с этим «переменчивым ветром», который щедро платил за проезд своими бесконечными байками и той самой вялятиной.

– Твоя тень, – мрачно констатировала Рин. – И она пугала их куда эффективнее, чем твои остроумные шуточки.

Она кивнула в угол повозки, где даже в палящий зной ложилась неестественно густая, плотная тень. Она не просто была темной. Она казалась живой, дышащей пустотой. Кесто бросил на нее беглый взгляд и усмехнулся.

– Тень говорит, ты ему нравишься. Он чувствует в тебе что-то… родственное. Холодное.

– Передай Тени, что я польщена, но взаимностью ответить не могу. У меня нет никакого желания общаться с бездной в углу повозки.

– Ну, зря. Он отличный собеседник. Молчаливый. – Кесто перевалился на бок, подперев голову рукой. – Ладно, хватит про мою чарующую персону. Смотри.

Он отдернул засаленную холстину, закрывающую дыру в повозке, служившую окном.

Рин ахнула.

Дорога упиралась в гигантскую, вырезанную прямо в скале арку, увитую лианами с цветами ослепительно-алого цвета, которых она никогда раньше не видела. По бокам, отливая на солнце золотом и слоновой костью, стояли статуи не людей, а существ с слишком длинными конечностями и мудрыми, печальными лицами. За аркой вздымались в небо белоснежные башни, утопавшие в зелени висячих садов. Мосты, легкие, как паутина, соединяли их на головокружительной высоте. Воздух звенел от тысяч голосов, звона колокольчиков и странной, вибрирующей музыки, которую, казалось, издавала сама земля.

Это был Дом Первого Шепота.

– Северные духи… – прошептала Рин, и слова застряли в горле.

– Вот это да, – свистнул Кесто, и в его голосе впервые прозвучало неподдельное, детское изумление, без привычной доли иронии. – У нас на севере дома каменные – уже роскошь. А они тут, оказывается, до неба почти допрыгнули.

Повозка, дребезжа, прокатила под арку, и тень от нее на мгновение поглотила их. Рин почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Здесь пахло не пылью и потом, а старым камнем, влажной землей и… магией. Не той сырой, дикой силой, к которой она привыкла, а тысячелетней, отточенной и выверенной, вплетенной в самую структуру этого места.

Они выехали на огромную площадь, заполненную людьми. Сотни, тысячи молодых людей в самых невероятных одеждах – шелковых робах, расшитых сложными узорами, легких накидках, пестрых тюрбанах. Глаза всех цветов радуги, оттенки кожи от темного ореха до почти что, как у нее, фарфоровой бледности. Гул стоял невообразимый.

Их повозка сразу же затерялась в толпе. Возница что-то кричал на гортанном наречии, пытаясь объясниться со всеми сразу.

– Похоже, наш путь окончен, – вздохнул Кесто, с видимой неохотой отрываясь от созерцания зрелища. – Приготовься, Северянка. Нас сейчас выставят на всеобщее обозрение.

Рин судорожно сглотнула. Ее пальцы непроизвольно сжали край плаща – слишком толстого, слишком северного, сразу выдающего в ней чужую. Она чувствовала себя букашкой, забравшейся на пир великанов.

– Я даже не знаю, с чего начать, – призналась она, и голос прозвучал слабо и потерянно.

Кесто посмотрел на нее, и его взгляд одолела ленивая серьёзность. Он перегнулся через всю повозку и обхватил ее запястье. Его пальцы были твердыми и шершавыми, но прикосновение не было грубым.

– Слушай меня, Тороко, – сказал он тихо, но так, что его слова перекрыли гул площади. Он резким движением головы указал на величественные башни. – Это Дом Первого Шепота. Место, где учатся все отпрыски, да простит меня верховный жрец, сильных мира сего. И у тебя есть что им показать, наследница древнего-старого-престарого рода.

Он отпустил ее руку и снова превратился в беззаботного озорника.

– А теперь вылезай. И попытайся не выглядеть так, будто тебя ведут на казнь. Испортишь мне всю репутацию. Я тут планировал произвести фурор.

Он спрыгнул с повозки и растворился в толпе, оставив ее одну.

Глава 1

Гул площади обрушился на неё, как физическая стена. Тысячи голосов, смешавшихся на десятках наречий, звон колокольчиков на одеждах богатых студентов, крики торговцев, предлагающих прохладительные эликсиры и свежие свитки – всё это сливалось в один оглушительный, чужой рокот. Айрин стояла как вкопанная, сжимая ручку своего дорожного сундука до побеления костяшек. Она чувствовала себя песчинкой, затерянной в гигантском, ярко окрашенном муравейнике.

– Ну что, Северянка, – раздался рядом знакомый голос, в котором звенела неистребимая ухмылка. – Похоже, мы-таки доехали. Всё ещё киснешь, героический эскорт?

Кесто, казалось, уже полностью оправился от первоначального шока. Он широко расставил ноги, уперев руки в бока, и с любопытством вертел головой, поглощая окружающее зрелище. Его тень, неестественно густая даже здесь, под палящим солнцем, колыхалась у его ног, заторможено вторя его движениям.

– Твой эскорт, – выдавила Рин, не отрывая глаз от группы студентов, легко паривших на полметра над землёй и о чём-то оживлённо беседуя, – сейчас задохнётся, растворится в этой толпе и умрёт, так и не поняв, куда идти.

– Не драматизируй. В таком потоке просто надо плыть по течению. Или… эй, осторожно!

Какой-то рослый юноша, не глядя, пятясь и что-то крича своим друзьям, едва не сбил Рин с ног. Она отпрыгнула, сундук болезненно стукнул её по колену. Кесто мгновенно оказался между ней и толпой, его насмешливость куда-то испарилась, взгляд стал собранным.

– Ладно, шутки в сторону. Здесь действительно нужно глаза пошире. Твоя рухлядь никому не нужна, а вот такую диковинку, – он кивнул на свою тень, которая на мгновение приняла угрожающе острые очертания, – могут и стащить. Нужно найти, куда нас определяют.

Они попытались было спросить дорогу у одного из слуг, сновавших с ношами, но тот лишь испуганно покосился на тень Кесто и, что-то пробормотав на своём языке, ретировался.

Именно в этот момент хаотичное движение толпы вокруг них внезапно упорядочилось. Студенты, почтительно расступаясь, пропускали вперёд одну фигуру.

Он появился бесшумно, словно возник из самого раскалённого воздуха. Молодой человек лет двадцати, одетый в простой, но безупречно скроенный лён песочного цвета. Его тёмные волосы были коротко острижены, смуглое лицо с резкими, четкими чертами оставалось абсолютно невозмутимым. Он шёл с такой прямой, негнущейся спиной и таким ощущением собственной правоты, что пространство перед ним расчищалось само собой.

Его взгляд, тёмный и пронзительный, скользнул по Кесто, его тени, задержался на Рин, на её слишком тёплом плаще и бледном, растерянном лице, и будто занёс всё это в невидимый манускрипт. Оценка заняла менее секунды.

– Айрин Тороко. Кесто Маро, – его голос был низким, ровным и не требовал повышения, чтобы перекрыть шум. В нём не было ни приветствия, ни угрозы – только констатация. – Я ваш куратор на период вводного цикла. Иртра Ро Май.

Рин инстинктивно выпрямилась, пытаясь хоть как-то соответствовать этой ауре безупречной выдержанности. Кесто, напротив, расслабился и широко ухмыльнулся.

– Вот это встреча! Уже знаете, как звать-величать? Работаете быстро. А куратор – это типа наш пастух, который будет следить, чтобы мы, северные овцы, не заблудились в ваших южных хоромах?

Иртра проигнорировал шутку. Его ответ был точным и лишённым всякого намёка на игру.

– Куратор – это человек, который отвечает за вашу адаптацию и соблюдение вами Устава Дома. Вы будете обращаться ко мне «наставник» или «Ро Май». Все ваши вопросы – через меня. Все ваши проблемы – ко мне. Все ваши нарушения – на мне. Я здесь для того, чтобы вы не опозорили вверенную мне группу и не были изгнаны ещё до экзамена.

Он выдержал паузу, дав словам осесть.

– Вы опоздали на общее собрание новичков. Это первое и последнее ваше опоздание, которое я проигнорировал. Дальше последуют санкции. Понятно?

Рин молча кивнула, чувствуя себя девчонкой, которую отчитали за испачканное платье. Кесто пожал плечами.

– Понятно, как божий день, наставник Ро Май. Дорога была долгой, повозка медленной, а лошади…

– В Доме Первого Шепота никого не интересуют оправдания, – отрезал Иртра. – Интересуют только результаты. Вот.

Он одним плавным движением достал из складок своей одежды два узких свитка и сложную, свёрнутую в трубку карту на плотной бумаге.

– Устав Дома. Прочтите его к завтрашнему утру. Карта основных локаций. Общежитие для новичков находится здесь, – он указал длинным пальцем на один из комплексов у подножия скалы. – Заселяйтесь. Завтра в семь утра по колоколу быть здесь. Не опаздывать.

В этот момент из-за его спины выглянуло другое лицо. Девушка, почти ровесница Рин, с такими же тёмными волосами и умными, живыми глазами, как у их новоиспечённого наставника, но с совершенно иным, озорным и дерзким выражением. На ней была похожая одежда, но перевязанная не так строго, с ярким алым шарфом на шее.

– Боги, Иртра, ты хоть дышишь, когда эти речи произносишь? – она легко обошла брата и протянула руку Рин, а потом Кесто. Её улыбка была искренней и немного насмешливой. – Не слушайте его. Он выучил эту речь наизусть и оттачивал перед зеркалом, чтобы пугать новичков. Я Курата. Сестра этого каменного изваяния. Добро пожаловать в Дом.

Иртра даже бровью не повёл.

– Курата, не мешай.

– Я не мешаю, я помогаю! Они же сейчас от твоего тона в обморок упадут. Посмотри на них! Девушка вся красная, а этот… у него вообще тень шевелится от страха.

– Со мной всё в порядке, – поспешно сказала Рин, чувствуя, как на самом деле горит лицо.

– А я вообще бесстрашный, – парировал Кесто, явно заинтересованный сменой декораций.

Иртра испытующе посмотрел на сестру, затем снова на них.

– Мои инструкции остаются в силе. Завтра в семь. Здесь. – Он ещё раз, последним беглым, но невероятно интенсивным взглядом окинул их обоих. – И смените одежду. А то словите тепловой удар.

Он развернулся и ушёл так же стремительно и бесшумно, как и появился, растворяясь в толпе, которая снова сомкнулась позади него.

Курата проводила его взглядом, полным раздраженной привязанности, и повернулась к Рин, закатив глаза.

– Не ведись на его каменное лицо и воинственные позы. Он просто три года назад проглотил учебник по дисциплине и всё никак не может его отпустить. На самом деле он… сносный. Иногда. Если его разморозить. – Она ободряюще улыбнулась. – Ничего, привыкнете. Добро пожаловать в сумасшедший дом.

Она подмигнула и, повернувшись, побежала догонять брата, оставив Рин и Кесто стоять со свитками в руках, под оглушительный гул великого Дома Первого Шепота.

Намного позже толпа, наконец, выплюнула их у подножия одной из многочисленных белоснежных построек, прилепившихся к скале, словно ласточкины гнезда. После ослепительного великолепия главной площади здание общежития выглядело на удивление аскетично: гладкие стены, узкие окна-бойницы, низкая арка входа. Воздух здесь был чуть прохладнее, пах пылью и старой штукатуркой.

– Ну, вот и наш дворец, – Кесто щёлкнул языком, оглядывая фасад. – Не то чтобы я ожидал золоченых латрин, но что-то повеселее тоже можно было бы придумать. Похоже на казармы.

– Похоже на крепость, – поправила его Рин, с некоторым облегчением отмечая знакомые, суровые черты северной архитектуры. По крайней мере, здесь не было этой давящей роскоши.

Внутри царил оживлённый хаос. По узкому коридору сновали такие же, как они, растерянные новички, нагруженные пожитками слуги и несколько старших студентов с важным видом, указывавшие направления. Кесто тут же влился в этот поток, ловя обрывки разговоров и кивая направо и налево.

– Эй, смотри-ка, – он тронул Рин за локоть и указал на табличку со списками у массивной дубовой двери. – Распределение. Давай глянем, куда нас приткнули.

Они протиснулись поближе. Рин скользила взглядом по колонкам имён, выведенным аккуратным почерком, пока не нашла своё. «Айрин Тороко. Келья 7. Когорта: —». Она перевела взгляд на имя соседа и замерла. «Курата Ро Май».

– О, – фыркнул Кесто, выглянув у неё из-за плеча. – Попала по полной. Поздравляю. Тебе теперь личный проводник в мир южного быта. Или личный надзиратель. Ещё не до конца понял, с нас тут будут пылинки сдувать, как с диковинок, или подозревать по поводу и без в шпионаже против Великой Империи.

– Это совпадение, – пробормотала Рин, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Совпадение? Сомнительно. Слишком уж вовремя появилась эта Курата, слишком уж быстро её подселили к сестре куратора.

– А у меня… – продолжал Кесто, найдя своё имя в списке через несколько дверей. – Келья 12. Сосед какой-то… Лорен. Звучит пафосно. Пойду, представлюсь. А то ещё подумает, что северяне невоспитанные дикари. – Он подмигнул ей и, не дав опомниться, растворился в толпе, его тень скользнула за ним, заставив пару служанок шарахнуться в сторону.

Рин осталась одна со своим сундуком у двери с выбитой семёркой. Она сделала глубокий вдох, собралась с духом и толкнула тяжёлую дверь.

Келья оказалась маленькой, прохладной и до безобразия простой. Две узкие кровати, примыкавшие к стенам, два простых шкафа для одежды, два письменных стола у единственного окна. Всё было высечено из того же белого пористого камня, что и сам Дом. Ни ковров, ни драпировок, ни намёка на уют.

На одной из кроватей, развалившись с видом полнейшего собственника, уже лежала Курата. Она что-то оживлённо читала с длинного свитка, но, увидев Рин, тут же отбросила его в сторону и подпрыгнула.

– А, вот и ты! Отлично. Я уже думала, вы с другом твоим решили смыться, пока жаренным не запахло. Тащи свои вещи, место свободное. – Она указала на вторую кровать. – Это твоё. Шкаф тоже. Вид, правда, так себе, – она кивнула в узкое окно, за которым открывался вид на глухую стену соседнего здания, небольшой внутренний дворик и клочок невероятно синего неба, – но зато прохладно. В главных корпусах, говорят, как в пустыне в солнцепёк.

Рин молча закатила свой сундук в угол. Дерево грубо заскребло по каменному полу.

– Спасибо, – тихо сказала она, не зная, что ещё добавить.

– Не за что. Вообще-то, обычно селят с кем попало, но я упросила старосту. Сказала, что мы уже почти подруги. – Курата ухмыльнулась, её глаза блестели озорством. – Ну, или что ты нуждаешься в присмотре. И то, и другое – правда, как ни крути.

Она подошла ближе, с нескрываемым любопытством разглядывая Рин и её скромный скарб.

– Ну, давай знакомиться по-настоящему, девчонка с северных земель. Я – Курата. С полным моим титулом можешь не заморачиваться, оставим это для моего нерадивого братца. Доставлена ценным грузом из столицы. Без задней мысли променяла одну золотую клетку на другую. А ты – Айрин. Наследница… чего там у вас на севере? Ледяных пустошей? И первая, у кого проснулся дар аж после пяти поколений молчания. Да? Иртра вкратце рассказал.

Рин почувствовала, как сжимаются её плечи. Это было совсем не вкратце, это было всё, что о ней нужно знать, уложенное в пару ёмких фраз. Он уже успел изучить её дело.

– Род Тороко. Кесто из Ледяных Пустошей. Я из Котакши, – поправила она с лёгкой, заученной гордостью. – И да. Дар. Проснулся.

– И тебя сразу сюда? Без подготовки? – Курата свистнула. – Жёстко. У нас тут даже у самых знатных отпрысков лет по пять уходит на домашнее обучение, прежде чем их допустят до экзамена. Ты вообще представляешь, что тебя ждёт?

– Мне… объяснили, – уклончиво сказала Рин, принимаясь расстёгивать пряжки на сундуке. Ей не хотелось обсуждать своё невежество.

– Наверняка объяснили, – фыркнула Курата.

Она присела на корточки рядом с сундуком, когда Рин его открыла.

– О, а что это у тебя тут? Можно?

Не дожидаясь ответа, она запустила руку внутрь и вытащила тяжёлый свитер из грубой шерсти, выкрашенный в тёмно-синий цвет с традиционным северным орнаментом.

– Боги, он же колючий! И он в два раза толще моего плаща! И ты в этом ходила? – Она приложила свитер к щеке и скривилась. – Определённо, колючий. Красиво, но… зачем? У вас там и правда так холодно?

– Летом – нет, – ответила Рин, пытаясь отобрать свитер. – Но зима долгая. И тёмная.

– Зима, – снова произнесла Курата с придыханием, будто это было какое-то мифическое существо. – У нас зима – это два месяца дождей. Скукотища. А это что? – её взгляд упал на аккуратно свёрнутый меховой пояс с серебряной пряжкой.

– Пояс. Для платья.

– Меховой? Для платья? – Курата покачала головой. – Удивительно. А это? – она потянулась к небольшому деревянному ящичку с замысловатой резьбой.

– Не трогай! – Рин сказала это резче, чем планировала, и хлопнула крышкой сундука, едва не прищемив Курате пальцы.

В комнате повисла неловкая пауза. Курата отдернула руку и медленно выпрямилась. Её лицо стало серьёзным.

– Ладно, ладно, не трогаю. Секретики. Понятно.

– Просто… личные вещи, – смущённо пробормотала Рин.

– Ясно. Ну, как знаешь. – Курата отошла к своей кровати и снова плюхнулась на неё, взяв свиток. Но теперь она не читала, а просто перебирала край пальцами. Тишина стала густой и некомфортной.

Её нарушил громкий хохот, донёсшийся из коридора. Чей-то возбуждённый голос что-то доказывал, и ему в ответ раздался весёлый, узнаваемый басок Кесто.

– …да я тебе в трёх словах объясню всю их «великую» стратегию! Там всегда либо они, либо мы! Никакой изворотливости…

Голоса удалялись. Похоже, Кесто уже нашёл общий язык с тем самым пафосным Лореном. Или затеял спор о вековой военной тактике. Рин вздохнула. Ему всегда было так легко.

Курата подняла глаза от свитка.

– Это твой друг? Тот, с…?

– Попутчик, – поправила Рин. – Его лошадь украли. Он попросился подвезти.

– Попутчик с живой тенью, – Курата усмехнулась. – Ну, скучно тут точно не будет. Я такую магию вижу впервые. Очень увлекательно…

Она снова замолчала, давая Рин закончить обустройство. Та не спеша разложила свои немногочисленные вещи по шкафу, стараясь не смотреть в сторону соседки. Чувство неуместности накрывало её с новой силой. Эта девочка была как с другой планеты: энергичная, уверенная, знающая себе цену. Она здесь дома. А Рин была чужой. Вещью, которую привезли с далёкого, дикого севера словно для изучения под увеличительными линзами.

Разобрав вещи, она подошла к окну. Глухая стена напротив действительно не предлагала никакого вида, лишь кусочек неба, окрашенного в цвета вечерней зари. Не в бледные, растянутые тона севера, а в густые, насыщенные – алые, персиковые, лиловые. И уже на темнеющей синеве проступали чужие созвездия, которых она не знала.

Она услышала, как за её спиной Курата встала.

– Ладно, я пойду, разведаю, где тут кормят и не ядовито ли оно. Составишь мне компанию? Или ты… ещё акклиматизируешься?

– Я позже, – тихо сказала Рин, не оборачиваясь. – Спасибо.

– Как знаешь. Твой ключ – вот тут, на гвоздике. – Послышались шаги, скрип открывающейся двери, и затем тихий щелчок.

Рин закрыла глаза. Наконец-то тишина. Тяжёлая, каменная, давящая тишина южной ночи. Она потянулась к своему сундуку, отодвинула сложенную одежду и нащупала на самом дне шкатулку.

Она открыла её. В сгущающихся сумерках тускло блеснул обсидиановый клинок. Клятвенный нож. Его рукоять была вырезана из оленьего рога, на ней – герб её рода, который уже никто здесь не узнает. Он был холодным на ощупь. Таким холодным, каким не был уже давно. Таким холодным, как далёкий дом.

Она сжала его в ладони, чувствуя, как боль от острых граней приносит странное утешение. За окном запели какие-то ночные птицы, незнакомым, тревожным напевом.

Шум в коридоре за стеной нарастал, сливаясь в ровный, нетерпеливый гул. Явно пришло время ужина. Рин ещё секунду постояла у окна, сжимая в ладони холодный обсидиановый клинок, потом резко, будто отдернув руку от огня, сунула его обратно в шкатулку и захлопнула крышку. Личные вещи. Секретики.

Она с силой потянула на себя ручку сундука, отыскала на дне самое лёгкое, что у не было – платье из грубого, но тонкого льна серого цвета, без единого намёка на орнамент. Северная практичность, доведённая до аскетизма. Она быстро переоделась, с наслаждением сбросив тяжёлый, пропахший потом плащ и одежду. Прохладный камень пола приятно охладил босые ноги, перед тем как она запрыгнула обратно в туфли. Сверток с тёплыми вещами она затолкала в глубь шкафа, подальше от любопытных глаз. Потом, уже у выхода, вспомнила про ключ. Медный, холодный брелок висел на гвоздике, как и сказала Курата. Рин сняла его, сжала в кулаке и вышла в коридор.

Трапезная оказалась огромным, сводчатым залом, гул от которого бил в уши за мгновение до того, как ты в него входил. Воздух был густым и влажным, пропахшим десятками незнакомых специй, жареным мясом, чем-то сладким и терпким. Рин на мгновение остановилась на пороге, оглушенная звуками. Сотни людей сидели за длинными деревянными столами, ели, спорили, смеялись. Слуги с подносами ловко лавировали между ними.

Она уже готова была повернуть назад, предпочтя голод этой какофонии, когда услышала собственное имя, пробившееся через шум.

– Тороко! Эй! Тащи сюда свои кости, а то слопают всё!

Кесто сидел за одним из столов неподалёку от возвышения, где размещались преподаватели и кураторы. Он размахивал рукой, а рядом с ним, с несколько ошарашенным видом, сидел тот самый Лорен – стройный юноша с аккуратно подстриженными каштановыми волосами и умными, но очень уставшими глазами. Место напротив них было свободным.