Москва.net

– Тем более мне нужно с ними поговорить, – настаиваю я. – Это важно. Очень важно.

– Ладно, – сдается Дима. – Я могу передать им записку. Но не гарантирую, что они согласятся на встречу.

– Спасибо, – говорю я с облегчением. – Передай, что у меня есть информация о том, что случилось с Тимофеевым. Информация, которая может представлять для них интерес. И что я готов встретиться в любом удобном для них месте.

– Хорошо, – соглашается Дима. – Но будь осторожен. Вокруг этой истории слишком много странного. И слишком много серьезных людей проявляют к ней интерес.

– Я буду осторожен, – обещаю я. – И спасибо за помощь.

Завершив разговор, я решаю не возвращаться домой. Слишком рискованно. Вместо этого еду в небольшой отель на окраине Москвы, где регистрируюсь под чужим именем, расплачиваясь наличными. Это не самое комфортное место, но зато безопасное. По крайней мере, на ближайшее время.

В номере я проверяю новости. Смерть Тимофеева всё еще в топе, но теперь появились новые детали: официальное заключение экспертизы, подтверждающее версию о несчастном случае; комментарии «источников, близких к следствию», утверждающих, что Тимофеев был нетрезв; заявление пресс-службы Следственного комитета о том, что проверка не выявила признаков криминального характера смерти.

Всё идет по плану Савельева. Официальная версия утверждается, альтернативные точки зрения маргинализируются. Скоро эта история уйдет из новостей, и все забудут о Павле Тимофееве. Все, кроме меня.

Я пересматриваю видео убийства. В темноте и при не самом лучшем качестве съемки детали различимы не очень хорошо, но основное видно: двое мужчин на балконе, спор, толчок, падение. Это не стопроцентное доказательство умышленного убийства – можно утверждать, что Савельев просто оттолкнул Тимофеева в пылу ссоры, не желая его смерти. Но это точно не несчастный случай. И в сочетании с мотивом, с конфликтом из-за сделки, с выгодой, которую получает Савельев от смерти партнера – картина становится очень убедительной.

Но убедит ли она других? Особенно тех, кто имеет власть и возможность привлечь Савельева к ответственности? Сомневаюсь. Слишком много денег, слишком много влияния на кону. Савельев наверняка подстраховался, заручившись поддержкой нужных людей.

Моя единственная надежда – общественное мнение. Если история станет достоянием гласности, если достаточно людей узнают правду, возможно, это создаст давление на власти. Заставит их хотя бы провести настоящее расследование, а не формальную проверку.

Но для этого мне нужны более весомые доказательства. Видео – это хорошо, но недостаточно. Нужны документы, подтверждающие мотив. Свидетельские показания. Что-то, что нельзя будет просто так отмести как фейк или ошибку.

И я намерен это найти. Даже если для этого придется заглянуть в самые темные уголки империи Савельева. Даже если это будет стоить мне жизни.

Потому что теперь это уже не просто погоня за сенсацией. Это вопрос справедливости. И, возможно, моего собственного выживания.

Глава 5: Наживка

Проснувшись в безликом гостиничном номере, я не сразу понимаю, где нахожусь. Несколько секунд смотрю в потолок, пытаясь собрать реальность по кусочкам, как разбитую вазу. Вечеринка. Тимофеев. Балкон. Савельев. Видео. Угроза. Бегство.

Всё это кажется сюжетом какого-то триллера, а не моей жизнью. Я ведь просто блогер, который делает скандальные видео о жизни элиты. Я не журналист-расследователь, не частный детектив, не борец с системой. Кто я такой, чтобы бросать вызов человеку уровня Савельева?

Но выбора нет. Я уже втянут в эту историю по самые уши. И единственный способ выбраться – идти вперед. Найти доказательства, сделать их публичными, заставить систему работать.

Проверяю запасной телефон. Два сообщения: одно от Веры, второе от Димы из «Ритц-Карлтона».

Вера пишет: «Связалась с журналистом. Заинтересовался. Хочет встретиться. Детали при личном контакте».

Дима сообщает: «Передал записку. Они согласны на встречу. Сегодня, 14:00, лобби-бар отеля. Спрашивай мистера Джонсона».

Отлично. Две хорошие новости с утра. Может, удача начинает поворачиваться ко мне лицом?

Принимаю душ, бреюсь, одеваюсь. Выбираю максимально неприметный образ: серые брюки, темно-синий свитер, простая куртка. Никаких ярких деталей, никаких дизайнерских вещей. Мне нужно быть невидимкой.

Выхожу из отеля через черный ход, сначала иду пешком, потом ловлю такси до метро. В метро проезжаю пару остановок, выхожу, снова беру такси. Всё это время внимательно слежу, нет ли «хвоста». Вроде бы чисто, но в этом никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Профессионалы умеют оставаться незаметными.

Встречаюсь с Верой в маленьком кафе недалеко от Чистых прудов. Она выглядит уставшей, но возбужденной.

– Журналист согласился помочь, – говорит она, как только мы садимся. – Антон Владимиров. Он заинтересовался историей. Особенно после того, как я намекнула, что у нас есть доказательства, опровергающие версию о несчастном случае.

– Ты не сказала ему про видео? – спрашиваю я с тревогой.

– Нет, конечно, – Вера качает головой. – Только намекнула, что у нас есть что-то существенное. Он хочет встретиться лично. Сегодня вечером, в 19:00, в редакции «Новой газеты».

– Хорошо, – киваю я. – Я постараюсь успеть. Сначала у меня встреча с американцами в «Ритц-Карлтоне». Они согласились поговорить.

– Думаешь, они что-то знают? – спрашивает Вера.

– Они должны были встретиться с Тимофеевым на следующий день после его смерти, – отвечаю я. – Подписать соглашение о сделке, которая стала причиной конфликта с Савельевым. Они наверняка знают о противостоянии между партнерами. И, возможно, имеют какие-то документы, подтверждающие намерения Тимофеева по продаже доли в «NeoCell».

– Будь осторожен, – предупреждает Вера. – «Ритц-Карлтон» – это центр города, люди Савельева могут тебя там заметить.

– Я буду предельно осторожен, – обещаю я. – Войду через служебный вход, Дима поможет. И буду следить, чтобы за мной никто не шел.

– Хорошо, – кивает Вера. – Что еще я могу сделать?

– Продолжай искать информацию о Савельеве, – говорю я. – Особенно о его связях в правоохранительных органах и спецслужбах. Нам нужно знать, на кого он может рассчитывать, если дело дойдет до открытого противостояния.

– Уже нашла кое-что, – Вера достает ноутбук. – Савельев спонсирует фонд поддержки ветеранов спецслужб «Щит». Формально это благотворительная организация, которая помогает бывшим сотрудникам ФСБ, ГРУ и других спецслужб. Но фактически это сеть влияния. Многие из этих «ветеранов» до сих пор имеют связи с действующими сотрудниками. А некоторые сами продолжают работать в органах, просто неофициально.

– Интересно, – я рассматриваю открытую на ноутбуке страницу фонда. – Кто руководит этим фондом?

– Некто Андрей Петрович Громов, – отвечает Вера. – Бывший полковник ФСБ. По слухам, был куратором экономической безопасности в управлении «К». То есть, человек, который контролировал банковский сектор и крупный бизнес.

– Идеальный союзник для Савельева, – замечаю я. – С такими связями он может блокировать любое расследование, получать информацию о потенциальных угрозах, оказывать давление на неугодных.

– Именно, – кивает Вера. – И вот еще что: я нашла упоминание о том, что начальник службы безопасности Савельева, некто Денис Черных по кличке «Акула», раньше служил в спецназе ФСБ «Альфа». Специализировался на ликвидациях. Был уволен после какого-то скандала, детали которого засекречены.

– Профессиональный убийца на службе у Савельева, – я качаю головой. – Всё лучше и лучше.

– Но есть и хорошие новости, – продолжает Вера. – Я нашла информацию о конфликте внутри силовых структур. Группировка, связанная с Савельевым, конкурирует с другой группировкой, более ориентированной на технократов в правительстве. И эта вторая группа может быть заинтересована в ослаблении позиций Савельева.

– Думаешь, они могут нам помочь? – спрашиваю я с сомнением.

– Напрямую – вряд ли, – Вера качает головой. – Но если информация о причастности Савельева к убийству Тимофеева станет публичной, они могут использовать ее в своих интересах. И тогда Савельеву будет сложнее заблокировать расследование.

– Политические игры, – я усмехаюсь. – Никогда не думал, что окажусь их частью.

– Такова реальность современной России, – пожимает плечами Вера. – Всё решают не законы, а баланс сил между различными группировками. И наша задача – найти тех, кому выгодно падение Савельева.

– Согласен, – киваю я. – Продолжай копать в этом направлении. А я пойду на встречу с американцами. Может быть, они дадут нам еще какие-то зацепки.

Мы прощаемся, и я отправляюсь в «Ритц-Карлтон». Снова принимаю меры предосторожности: меняю несколько видов транспорта, проверяю, нет ли слежки. Наконец, звоню Диме и договариваюсь о встрече у служебного входа отеля.

Дима встречает меня в подсобном помещении и проводит через служебные коридоры в лобби-бар.

– Они ждут тебя там, – говорит он, указывая на столик в углу, где сидят двое мужчин в деловых костюмах. – Будь осторожен. За ними следят люди Савельева. И, возможно, не только его.

– Спасибо, – я благодарно киваю. – Я буду краток.

Подхожу к столику. Мужчины внимательно смотрят на меня. Одному около пятидесяти, с седеющими висками и внимательным взглядом. Второй моложе, лет тридцати пяти, спортивного телосложения.

– Мистер Джонсон? – обращаюсь я к старшему.

– Это я, – кивает он. – А вы, должно быть, тот самый блогер, который обещал интересную информацию о Павле Тимофееве.

– Да, – я сажусь напротив них. – Кирилл Максимов. Спасибо, что согласились встретиться.

– Не стоит благодарности, – отвечает Джонсон. – Мы заинтересованы во всём, что касается обстоятельств смерти мистера Тимофеева. Особенно учитывая, что наша сделка с ним теперь под угрозой.

– Вы собирались приобрести долю в компании «NeoCell», верно? – спрашиваю я прямо.

Джонсон удивленно поднимает бровь:

– Вы хорошо информированы. Да, наша компания, «GreenTech Industries», вела переговоры с мистером Тимофеевым о приобретении контрольного пакета акций «NeoCell». Мы должны были подписать соглашение на следующий день после его… несчастного случая.

Он делает паузу на словах «несчастный случай», давая понять, что сомневается в официальной версии.

– Это не был несчастный случай, – говорю я тихо, наклонившись к ним. – Это было убийство. И я могу это доказать.

Оба американца обмениваются взглядами. Младший что-то тихо говорит Джонсону, тот кивает.

– Мистер Максимов, – говорит Джонсон, – это очень серьезное заявление. У вас есть доказательства?

– Есть, – отвечаю я. – Но прежде чем я покажу их вам, я хотел бы узнать больше о вашей сделке с Тимофеевым. И о том, как в это был вовлечен Виктор Савельев.

Джонсон снова переглядывается с коллегой, потом кивает:

– Справедливо. Я расскажу вам то, что могу, не нарушая коммерческой тайны. Наша компания заинтересовалась разработками «NeoCell» около года назад. Их технология потенциально революционная – аккумуляторы, которые заряжаются в пять раз быстрее существующих и имеют вдвое большую емкость. Это может полностью изменить рынок электромобилей.

– И Тимофеев был основным инвестором, – добавляю я.

– Да, – подтверждает Джонсон. – Он вложил в проект около ста миллионов долларов за последние три года. Но для выхода на глобальный рынок этого недостаточно. Нужны гораздо большие инвестиции, доступ к производственным мощностям, международная дистрибуция. Всё это могли предоставить мы.

– А Савельев был против сделки, – я формулирую это как утверждение, а не вопрос.

– Категорически, – кивает Джонсон. – Он считал, что такие технологии должны оставаться под российским контролем. По крайней мере, так он аргументировал публично. Но мистер Тимофеев рассказал нам другую версию.

– Какую? – я подаюсь вперед.

– Что у Савельева есть личная заинтересованность в блокировании сделки, – отвечает Джонсон. – Он владеет долями в нефтяном бизнесе. И развитие электротранспорта напрямую угрожает его интересам. Кроме того, Тимофеев упоминал, что Савельев имеет связи с определенными политическими кругами, которые не заинтересованы в усилении западного влияния в российской экономике.

– И как Тимофеев собирался обойти возражения Савельева? – спрашиваю я.

– Используя юридическую лазейку, – объясняет Джонсон. – Доля Савельева в «NeoCell» составляла менее 20%. Согласно уставу компании, для блокирования решений нужно иметь не менее 25%. Так что формально Савельев не мог помешать сделке. Но мистер Тимофеев опасался, что его партнер может прибегнуть к… неформальным методам воздействия.

– И его опасения оправдались, – говорю я мрачно.

– Похоже на то, – Джонсон кивает. – Но у вас есть доказательства? Или это только предположения?

– У меня есть видео, – отвечаю я тихо. – Я был на той вечеринке. Вышел на балкон покурить и случайно стал свидетелем ссоры между Тимофеевым и Савельевым. Они спорили о сделке с вашей компанией. Савельев называл Тимофеева предателем. А потом… – я делаю паузу, – потом он толкнул его к перилам, которые не выдержали.

Оба американца смотрят на меня с шоком и недоверием.

– Вы записали это? – спрашивает младший, впервые подав голос.

– Да, – киваю я. – На телефон. Качество не идеальное – было темно, и я снимал издалека. Но основное видно: ссора, толчок, падение.

– И где сейчас это видео? – спрашивает Джонсон.

– В надежном месте, – отвечаю я уклончиво. – Я сделал несколько копий и оставил инструкции опубликовать их, если со мной что-то случится.

– Умно, – Джонсон одобрительно кивает. – Но что вы планируете делать с этим видео? Обратиться в полицию?

– Бесполезно, – я качаю головой. – Савельев контролирует слишком многих в правоохранительных органах. Видео «потеряется», а я получу проблемы. Нет, мой план – собрать больше доказательств, связаться с независимыми журналистами и сделать всё это публичным. Создать такой общественный резонанс, чтобы власти не могли просто проигнорировать дело.

– Рискованная стратегия, – замечает Джонсон. – Но, возможно, единственно возможная в данных обстоятельствах. Чем мы можем помочь?

– Информацией, – отвечаю я. – У вас должны быть документы, подтверждающие намерения Тимофеева по продаже доли в «NeoCell». Проекты соглашений, протоколы переговоров, электронная переписка. Всё, что доказывает, что сделка была реальной и готовилась к подписанию.

– У нас есть такие документы, – подтверждает Джонсон. – Но они конфиденциальны. Мы не можем просто так передать их вам.

– Я понимаю, – киваю я. – Но речь идет об убийстве. О том, чтобы привлечь к ответственности человека, который лишил жизни вашего делового партнера. И, кстати, сорвал важную для вашей компании сделку.

Джонсон задумчиво смотрит на меня:

– Вы правы. Но нам нужны гарантии, что эти документы будут использованы только по назначению. И что наша компания не пострадает от публичного скандала.

– Я могу дать вам слово, что документы будут использованы только для расследования убийства Тимофеева, – говорю я. – И что я сделаю всё возможное, чтобы ваша компания была представлена в положительном свете. Как партнер, который хотел инвестировать в российские технологии и способствовать их выходу на глобальный рынок.

Джонсон переглядывается с коллегой, они о чем-то тихо совещаются. Затем Джонсон кивает:

– Хорошо. Мы предоставим вам копии некоторых документов. Но не здесь и не сейчас. За нами следят, и мы не хотим подвергать вас опасности. Мой коллега, мистер Паркер, – он кивает на младшего американца, – свяжется с вами позже и передаст материалы.

– Спасибо, – я с облегчением выдыхаю. – Это очень поможет расследованию.

– Еще один момент, – добавляет Джонсон. – Мы всё еще заинтересованы в технологии «NeoCell». Если ваше расследование поможет блокировать попытки Савельева получить контроль над компанией, мы были бы… признательны.

– Понимаю, – киваю я. – У нас общие интересы в этом вопросе.

– Именно, – Джонсон слегка улыбается. – А теперь, думаю, вам лучше уйти. Люди Савельева наверняка уже заметили нашу встречу.

Я оглядываюсь и замечаю мужчину в черном костюме, который слишком внимательно изучает меню, периодически бросая взгляды в нашу сторону.

– Вы правы, – говорю я, вставая. – Спасибо за встречу. Буду ждать новостей от мистера Паркера.

Я быстро выхожу из бара и через служебные помещения покидаю отель. Снова принимаю меры предосторожности: меняю несколько видов транспорта, проверяю, нет ли слежки. Наконец, убедившись, что за мной никто не идет, направляюсь в редакцию «Новой газеты», где должна состояться встреча с журналистом Владимировым.

Редакция расположена в неприметном здании в центре Москвы. Я прохожу через пропускной пункт, где меня встречает Вера. Она выглядит возбужденной:

– Как прошла встреча с американцами?

– Продуктивно, – отвечаю я. – Они подтвердили информацию о сделке и о конфликте с Савельевым. И согласились предоставить документы, подтверждающие подготовку к сделке.

– Отлично, – Вера улыбается. – Владимиров ждет нас. Он очень заинтересовался историей.

Мы поднимаемся на второй этаж и входим в небольшой кабинет. За столом сидит мужчина лет сорока, с умными глазами и уставшим лицом человека, который видел слишком много грязи этого мира.

– Антон Владимиров, – представляется он, вставая и пожимая мне руку. – Наслышан о вас, Кирилл. Ваши видео о жизни элиты довольно популярны.

– Спасибо, – киваю я. – Но сегодня речь пойдет о чем-то гораздо более серьезном, чем мои обычные блоги.

– Так я и понял из разговора с Верой, – Владимиров указывает на стулья. – Присаживайтесь и рассказывайте всё с самого начала.

Мы садимся, и я начинаю рассказ: о приглашении на вечеринку Тимофеева, о разговоре с ним, о случайно увиденной ссоре на балконе, о видео, которое мне удалось снять. Владимиров внимательно слушает, делая пометки в блокноте.

– И у вас есть это видео? – спрашивает он, когда я заканчиваю.

– Да, – киваю я. – Но оно не идеального качества. Было темно, и я снимал с расстояния.

– Можно взглянуть? – Владимиров подается вперед.

Я колеблюсь. Показать видео – значит раскрыть свой главный козырь. С другой стороны, без этого Владимиров может не поверить в серьезность моих обвинений.

– Хорошо, – решаюсь я. – Но с условием: вы не публикуете его без моего согласия. И не делаете копий.

– Договорились, – кивает Владимиров.

Я достаю телефон, нахожу видео и показываю журналисту. Он внимательно смотрит, несколько раз просит перемотать назад и посмотреть отдельные моменты еще раз.

– Да, это серьезно, – говорит он наконец. – На видео не очень четко видно лица, но общая картина ясна: ссора, толчок, падение. В сочетании с мотивом и другими обстоятельствами это очень убедительно. Но, – он делает паузу, – для публикации нам нужны более веские доказательства. Документы, свидетельские показания, что-то, что подтвердит наличие конфликта между Тимофеевым и Савельевым из-за сделки с американцами.

– Американцы обещали предоставить документы, – говорю я. – Проекты соглашений, протоколы переговоров, переписку. Всё, что подтверждает подготовку к сделке.

– Отлично, – Владимиров кивает. – Это будет хорошим подтверждением мотива. Но нам также нужны свидетельства людей, которые знали о конфликте изнутри. Кто-то из ближайшего окружения Тимофеева или Савельева.

– Я общался с Алиной Захаровой, PR-директором Тимофеева, – говорю я. – Она подтвердила наличие конфликта и рассказала о деталях. И она упомянула финансового директора, Михаила Дорнова, который был в курсе всех деталей сделки и мог бы предоставить документальные доказательства.

– Захарова… – Владимиров задумчиво постукивает ручкой по блокноту. – Я знаю эту фамилию. Она ведь раньше была моделью, верно? А потом получила образование в сфере PR и начала работать на Тимофеева.

– Да, всё верно, – подтверждаю я, немного удивленный его осведомленностью.

– Интересно, – Владимиров что-то записывает. – А вы проверяли ее прошлое? Особенно период, когда она была моделью?

– Нет, – я качаю головой. – А что там может быть интересного?

– Слухи, – Владимиров пожимает плечами. – Но в нашем деле иногда стоит проверять даже слухи. Особенно когда речь идет о людях из окружения таких фигур, как Тимофеев и Савельев.

– Какие слухи? – настаиваю я.

– Говорили, что у нее были связи с определенными кругами, – уклончиво отвечает Владимиров. – Высокопоставленные покровители, странные контракты за границей, внезапное возвращение в Россию после какого-то скандала в Милане. Ничего конкретного, просто шепотки в модельном бизнесе. Но я бы на вашем месте был осторожен в общении с ней. Проверьте ее историю, прежде чем полностью доверять.

– Хорошо, – киваю я, делая мысленную заметку. – Что касается Дорнова, Алина пытается организовать встречу с ним. Но он осторожен, у него семья, дети. Боится рисковать.

– Понимаю, – Владимиров кивает. – Я могу попробовать выйти на него через свои каналы. У меня есть контакты в финансовых кругах. Возможно, найдутся общие знакомые, которые помогут установить доверительный контакт.

– Это было бы очень полезно, – говорю я с облегчением. – Еще один момент: Алина упоминала, что Савельев будет пытаться выкупить долю вдовы Тимофеева в бизнесе. Если это произойдет, он получит полный контроль над всеми активами, включая «NeoCell».

– Логично, – Владимиров кивает. – Так он не только избавится от конкурента, но и получит его активы. Двойная выгода. Классический мотив для убийства.

– Именно, – подтверждаю я. – И, возможно, стоит поговорить с вдовой, Ларисой Тимофеевой. Она может знать больше, чем кажется на первый взгляд.

– Сомневаюсь, что она будет разговаривать с журналистом, – Владимиров качает головой. – Особенно сейчас, когда она в трауре. Но можно попробовать выйти на нее через общих знакомых. У меня есть контакты в светских кругах.

– Отлично, – я киваю. – Что еще нам нужно для публикации?

– Независимая экспертиза видео, – отвечает Владимиров. – Чтобы подтвердить его подлинность. Я знаю специалистов, которые могут это сделать конфиденциально. И желательно найти еще свидетелей с вечеринки, которые могли заметить что-то подозрительное: напряжение между Тимофеевым и Савельевым, их отсутствие в определенный момент, странное поведение Савельева после инцидента.

– Я могу составить список гостей, которых помню, – предлагаю я. – Может быть, вы сможете выйти на кого-то из них?

– Хорошая идея, – одобряет Владимиров. – Еще нам нужна информация о финансовых последствиях смерти Тимофеева. Как это повлияло на акции его компаний, кто выиграл, кто проиграл. Это поможет укрепить версию о мотиве.

Мы еще около часа обсуждаем детали будущего расследования, распределяем задачи, договариваемся о способах безопасной связи. Владимиров оказывается опытным профессионалом, который знает, как работать с деликатными темами и защищать свои источники.

– И последнее, – говорит он перед нашим уходом. – Я думаю, стоит сделать публичное заявление. Не о самом расследовании, а о том, что вы, Кирилл, обладаете некой информацией об обстоятельствах смерти Тимофеева. Это будет своего рода страховка. Если о вашей осведомленности будет известно публично, Савельеву будет сложнее избавиться от вас без лишнего шума.

– Разумно, – соглашаюсь я. – Но как именно это сделать?

– Опубликуйте пост в своем блоге, – предлагает Владимиров. – Достаточно провокационный, чтобы привлечь внимание, но без конкретных обвинений и доказательств. Намекните, что знаете больше, чем говорите публично. Это вызовет интерес и создаст информационный фон для будущих публикаций.

– Наживка, – понимаю я. – Выманить Савельева на контакт, заставить его нервничать и, возможно, совершить ошибку.

– Именно, – Владимиров кивает. – Но будьте готовы к последствиям. Такой пост привлечет внимание не только Савельева, но и правоохранительных органов, и других заинтересованных сторон.

– Я готов, – говорю твердо. – Хуже, чем сейчас, уже не будет. А это может дать нам преимущество.

Мы прощаемся с Владимировым и выходим из редакции. Уже на улице Вера спрашивает:

– Ты правда собираешься публиковать такой пост? Это очень рискованно.

– Да, – отвечаю я. – Владимиров прав: лучшая защита сейчас – это публичность. Если все будут знать, что я что-то знаю об обстоятельствах смерти Тимофеева, Савельеву будет сложнее заставить меня замолчать.

– А если он решит действовать радикально? – тревожится Вера. – Если решит, что проще устранить проблему физически?

– Для этого у меня есть страховка, – напоминаю я. – Копии видео в надежных местах, с инструкциями опубликовать их, если со мной что-то случится. Савельев достаточно умен, чтобы понимать: моя смерть только усилит подозрения и привлечет еще больше внимания к этой истории.