Крестные матери

Время шло, и дни были спокойными и мирными. В отличие от ночей.

– Ради бога, Эми, – говорил муж, когда заставал ее плачущей в ванной. – Тебе больно, потому что ты не можешь расслабиться. Чтобы получать удовольствие, необходимо расслабиться.

Как Эми и подозревала, это была ее вина: она опять делала что-то не так и снова оказалась неполноценной. Временами ее занимали странные фантазии: когда она брала нож, она думала о том, как втыкает его себе в грудь; когда она проходила мимо озера, задумывалась, много ли потребуется времени, чтобы утонуть; когда переходила железную дорогу, чувствовала желание броситься под поезд. Но самоубийство – смертный грех, и если подобные супружеские обязанности одобрены Богом, тогда в аду ей придется гораздо хуже.

Но Брунона постепенно начали раздражать шутки о том, что у него есть жена, которая не может забеременеть. Не сказать чтобы он легко мог поднять руку на женщину, и на людях он всегда вел себя прилично. Но когда они оставались наедине, он высмеивал все, что говорила или делала Эми. Поначалу его насмешки были с оттенком нежности, но постепенно они растеряли последние остатки тепла.

– Ты такая тупая, Эми, – мог сказать он, если из дрожащих рук у нее выпадал стакан, или что-то пригорало в духовке, или если она оплатила один счет дважды, потому что не понимала, как он ведет бухгалтерию в таверне. – Где твоя голова? – язвительно спрашивал он. Он постоянно отпускал шутки о ее мозгах, разуме, голове.

А она не знала, как поставить его на место, ведь ее всегда растили тихой и послушной. Брунон приходил уставший с фабрики, но при этом еще работал всю ночь в таверне, и на сон у него оставалось лишь пара часов после закрытия. Но ему часто хватало энергии на этот короткий, жестокий акт в постели.

* * *

А затем в один из дней Брунон пришел домой с широкой улыбкой на лице.

– Мы переезжаем в Нью-Йорк, – объявил он за ужином.

– Но мы уже в Нью-Йорке, – машинально ответила Эми, имея в виду штат.

– Ох, Эми, – фыркнул он, – какая же ты глупая! Я имел в виду город на Манхэттене.

– Почему мы должны уехать? – непонимающе спросила она, вся красная от стыда. – Мы же работаем здесь, в папиной таверне.

Брунон ненадолго замолк, отхлебывая пиво.

– Я ее продал, – наконец заявил он торжественно. – И взамен получил очень хорошие деньги. Но что еще лучше, я встретил человека, который хочет, чтобы мы с ним стали партнерами в Нью-Йорке. Мы с тобой будем гораздо богаче, чем в этом прогнившем городишке, и мне больше никогда не придется работать на фабрике. Я смогу помогать тебе днем, чтобы и тебе не пришлось больше так тяжело работать. Видишь, как здорово?

Эми не знала, что подумать или ответить. Ей стало на мгновение больно оттого, что он продал таверну, даже не спросив ее мнения. Отец так долго и с любовью натирал барную стойку из красного дерева, что ей казалось, будто его дух все еще живет в ней. Если она уедет отсюда, она больше не будет знать, кто она такая и кем может стать. Но в ней теплилась надежда, что если Брунону будет больше нравиться его новая работа, то, возможно, она сама тоже начнет ему больше нравиться.

Через неделю они собрали пожитки и сели на поезд до Нью-Йорка. Про себя Эми горячо молила Бога о просветлении: «Пожалуйста, пусть я не буду такой дурой всю свою жизнь. Помоги мне понять, что со мной происходит. Я ничего не понимаю, кроме того, что хочу умереть».

Когда она вошла в вагон поезда, ей показалось, что весь ее мир рушится. Но спустя совсем немного времени в месте под названием Гринвич-Виллидж она обнаружила, что Господь наконец ответил на ее молитвы.

Глава 4

ПЕТРИНАКони-Айленд и Гринвич-Виллидж, Нью-Йорк, 1931 год

Одним ясным весенним утром Петрина Мария сидела в своей комнате общежития колледжа Барнард, готовясь к последнему экзамену перед выпуском 1931 года. Затем ее неожиданно позвали к телефону.

– Сказали, что срочно, – пояснила девушка за стойкой.

Петрина с волнением подняла трубку. Звонила Стелла, кухарка из их дома на Гринвич-Виллидж. Петрина платила ей, чтобы та сообщала, если самый младший член их семьи, пятилетний малыш Марио, вдруг попадет в беду.

– Он сбежал с несколькими старшими мальчишками, – прошептала кухарка. – Я пошла на школьный двор, чтобы забрать его, и одна девочка сказала, что видела, как он ушел с ними.

– Ты можешь предположить куда? – обеспокоенно спросила Петрина.

– Девочка сказала, что они говорили что-то об аттракционе «Циклон», – ответила Стелла.

Петрина застонала.

– Где Джонни и Фрэнки? – быстро спросила она.

– Я не знаю, где ваши братья, мисс. Родителей тоже нет дома.

– Я найду Марио, – торопливо сказала Петрина. – Только пока никому не говори.

– Если он не вернется домой к ужину, мне придется сказать вашим родителям! – предупредила кухарка.

Но никто никогда не обратится в полицию; эта семья всегда решала свои проблемы самостоятельно.

Петрина положила трубку и молча отругала себя за столь поспешное обещание – найти и выручить Марио. Поехать из колледжа Барнард до Кони-Айленда? Прогулка обещала быть долгой и утомительной. Петрина не волновалась об экзамене, отлично зная, что сдаст его без проблем. История искусств была ее любимым предметом, основным в ее специализации. Дополнительный предмет, итальянскую литературу, она уже сдала. Пропустив класс в старшей школе, Петрина поступила в колледж на год раньше и училась с отличием. Учеба всегда давалась ей легко, а вот жизнь была гораздо труднее.

Она не хотела, чтобы Марио наказали: родители могли быть очень суровыми. Петрина обдумала самый быстрый способ попасть в Бруклин. Ей придется ехать на метро с пересадками, а метро она ненавидела, под землей ощущая себя в ловушке, будто ее похоронили заживо. Но когда она представила себе Марио, который гуляет по окрестностям с бандой малолетних преступников, ее передернуло. Один из ее братьев – Джонни, паренек с золотым сердцем, – много лет назад вляпался в неприятности на игровой площадке и в результате попал в исправительную школу, которая едва его не убила. Петрина не позволит, чтобы то же самое случилось с Марио. Ему же всего пять лет! Она закрыла учебники и вышла из комнаты.

* * *

Когда Петрина добралась до Кони-Айленда, она сразу направилась к русским горкам «Циклон». Невозможно было их не заметить. Русские горки возвышались над остальными аттракционами и грохотали, будто гром. Сделаны они были из дерева, и их плавные линии несли в себе определенную красоту для любителей таких конструкций. Петрина чувствовала себя немного виноватой: всего несколько дней назад, когда она была дома на Пасху, Марио засыпал ее вопросами об этих горках. Она отделалась от него туманными обещаниями.

«Ты слишком мал для них, – сказала Петрина. – Подожди, пока не станешь постарше».

На самом же деле парки с аттракционами казались ей довольно глупыми. Там всегда ошивался всякий сброд и было очень шумно. Она не видела смысла ни в потреблении кучи ужасной еды – сахарной ваты, попкорна и арахиса в карамели, огромных вафель, сладкой липкой газировки, ни в том, чтобы потом забраться на деревянную штуковину, которая резко спускается с высоты восьмидесяти пяти футов только для того, чтобы попугать пассажиров. В жизни и так хватало внезапных подъемов и падений. Марио же такой маленький, он с легкостью выпадет из фургончика. Неужели они пускают таких малышей на подобные аттракционы?

Петрина услышала восторженные крики еще до того, как дошла до будки с билетами. Под оглушительный грохот и дребезжание фургончики устремлялись вниз по своему небезопасному пути. У нее перехватило горло, и она просто стояла, рассматривая людей в очереди на поездку и тех, кто размытой полосой проносился мимо. Она внимательно вгляделась в их лица, когда поездка закончилась и пассажиры неровной походкой спускались на землю. Но Марио среди них не было.

Она расхаживала взад и вперед. Куда еще мог пойти маленький мальчик? Развлечения тут были бесконечными… Она прошла мимо чертова колеса, гонок с препятствиями, мимо карусели, а в толпе на нее на каждом повороте натыкались чрезмерно восторженные дети. Затем она вернулась к «Циклону», начиная уже по-настоящему волноваться.

– Привет, Петрина, – раздался деловитый голос у нее за спиной.

Она резко развернулась. А вот и Марио – сидит на скамейке в гордом одиночестве в своей школьной форме – белая рубашечка, серые брюки, темно-синий пиджачок. Он был бледен, большие темные глаза круглые, как тарелки, а прекрасные мягкие волосы, такого же рыжевато-каштанового цвета, как и у нее, немного взъерошены. А все лицо перемазано шоколадом.

– Ради бога, Марио! – воскликнула Петрина. – Ты хоть представляешь себе, как мы из-за тебя волновались? Как ты вообще сюда добрался?

– Мальчишки из четвертого класса взяли меня с собой, потому что их брат водит грузовик, ну вот он и привез нас сюда. Они сказали, что я смогу вместе с ними покататься на «Циклоне», если отдам им свои карманные деньги. Но я оказался слишком маленького роста. Так что они оставили нас здесь.

– Кого это «нас»? – нахмурилась Петрина.

– Меня и моих друзей, – просто ответил он. – Я не знаю, куда они делись. Мне больше не хотелось идти с ними. Мы купили конфеты и замороженный заварной крем, а потом пошли на чертово колесо, и мне стало плохо. Меня стошнило вон в тех кустах, – гордо закончил он, махнув рукой куда-то в сторону.

– Повезло тебе, что я нашла тебя раньше, чем мама с папой поняли, где ты был! – воскликнула Петрина. – Ты оказался бы в большой беде.

– Но почему? – спросил Марио, и уголки его маленького рта печально опустились. – Я ничего плохого не сделал.

Петрина шумно вздохнула и села рядом.

– Ты знаешь, сколько пересадок на метро я совершила, чтобы сюда добраться, хотя я должна сидеть и учиться? Ты знаешь, как жарко в метро в это время?

Впервые Марио, казалось, встревожился.

– Я не могу ехать на метро, – сказал он. – Мне все еще нехорошо.

– Потому что ты съел слишком много сладостей, – укоризненно покачала головой Петрина.

Но Марио стал таким печальным при мысли о метро, что Петрине стало его жалко.

– Я позвоню домой и скажу родителям, что взяла тебя на прогулку, – сказала она. – Прогулка – это хорошая мысль. Тебе станет лучше.

Марио поднял на нее глаза и мягко произнес:

– Спасибо, сестренка.

Он потянулся к ней, и она подставила ему щеку для липкого поцелуя.

– Мелкий очаровательный паршивец. Идем, набережная в той стороне, а морской воздух пойдет тебе на пользу. А сейчас вдыхай неглубоко, вот так… – Петрина показала ему, как делать осторожные вдохи и выдохи – этому научил ее учитель танцев, – и Марио прилежно повторял за ней.

Когда лицо у него немного порозовело, они поднялись, и он вложил свою ладошку ей в руку. Она позвонила домой, потом нашла фонтанчик и дала ему попить воды. Они пошли вдоль набережной мимо песчаных пляжей. Это было единственное место в этой части города, которое ей нравилось. Ей казалось, что море обещает бесконечные возможности, в отличие от бесчувственных толп людей и городского шума.

– Мне уже лучше, – спустя некоторое время сказал Марио.

Должно быть, было уже около двух часов пополудни.

– Хорошо, – кивнула Петрина и добавила: – Давай пойдем домой этой дорогой.

Они шли по Пятнадцатой улице, когда Марио неожиданно заявил:

– Мне нужно в туалет.

– Ради бога, Марио, – раздраженно произнесла она.

Почему он не мог сказать об этом, когда они были ближе к аттракционам? Общественные туалеты остались далеко позади, но, даже если бы они и вернулись, Петрина ни за что не позволила бы ему одному пойти в мужскую уборную. Женские уборные она тоже не любила: там всегда было грязно. Петрина, с деликатным телосложением и повышенной восприимчивостью, ничего не могла поделать со своей природной чувствительностью. Братья называли ее la principessa sul pisello[4] – девушкой, которая могла почувствовать даже горошинку под матрацем.

Петрина огляделась по сторонам. Она заметила неподалеку рыбный ресторан с окнами с затейливой резьбой и большой вывеской «Nuova Villa Tammaro». Она никогда не была в нем. Ресторан выглядел как серьезное заведение без еды навынос, где, скорее всего, хорошие туалеты, но вряд ли туда можно брать с собой детей.

Однако время сервировки обедов уже должно было закончиться. Возможно, они милостиво позволят воспитанному малышу воспользоваться уборной, пока она выпьет чашечку кофе. Она вытерла ему лицо салфеткой.

Петрина толкнула дверь и заглянула в шикарную обеденную залу. Действительно, почти все столики были пусты, за исключением одного, где сидел толстяк в строгом костюме со своими спутниками, также одетыми официально. Они играли в карты с напряженным азартным сосредоточением на лицах и выглядели в высшей степени сытыми и довольными. Один из них поднялся из-за стола и отправился в мужскую уборную. Он был худой, одет наиболее элегантно из всех, но с отмеченным оспинами лицом, и что-то странное было у него с одним глазом.

Женщина в длинном белом фартуке вышла из кухонной двери в задней части ресторана и, сразу обнаружив Петрину и Марио, поспешила к ним, чтобы выставить их вон.

– Ради своего же блага убирайтесь отсюда, – тихо и предостерегающе прошептала она, плотно закрыв за ними дверь.

Петрина понимала, что, если помешать мужчинам, которые с такой сосредоточенностью играют в карты, их это действительно может разозлить. Так что она остановилась у обочины, размышляя, не поискать ли ей пустую бутылку, чтобы Марио туда пописал, или просто сказать ему сделать свои дела возле вон той стены в тенистой аллее.

– Пошли, – сказала Петрина, с беспокойством глядя, как к противоположной стороне дороги подъехала машина.

Из нее вышли еще мужчины в костюмах и целенаправленно устремились к ресторану.

Петрина и Марио вернулись на аллею. Но пока ее мысли были все еще заняты поиском укромного места, где Марио мог бы сделать свои дела, сонный послеполуденный гул нарушил внезапный, шокирующий звук, исходивший из ресторана, – тра-та-та-та-та!

Петрина схватила Марио в охапку и повалилась с ним на землю возле стены. Она подмяла Марио под себя и низко опустила голову. Они услышали чей-то крик, а потом дверь ресторана с грохотом распахнулась.

Петрина, осторожно приподняв голову, быстро глянула в ту сторону. Трудно было сказать, сколько людей выбежало из ресторана, но ее поразило, как все они глубоко надвинули шляпы, чтобы скрыть лица. Они быстро сели в ожидающую их машину, и та рванула с места.

Все еще крепко прижимая к себе Марио, Петрина молилась, чтобы из ресторана больше не выскочили вооруженные люди. Она подождала еще немного. Из гаража неподалеку выехала другая машина, больше похожая на танк, и медленно подъехала к обочине рядом с рестораном. Петрина задержала дыхание, но водитель просто ждал в машине. Позже она прочтет в газетах, что машина была сделана из бронированной стали и стекол толщиной в дюйм, но владельцу автомобиля это не помогло. В Джо Босса Массерию выпустили пять пуль, пока его водитель отошел, чтобы подогнать автомобиль к ресторану.

Раздался вой полицейских сирен, побудив Петрину к действию. Спешно поднявшись, она потянула Марио за руку:

– Идем скорее! Нам немедленно нужно убираться отсюда!

Марио понял ее тон лучше, чем всю ситуацию, и подчинился без малейшего возражения, но его маленькие ножки с трудом поспевали за ее большими шагами. Петрина так испугалась, что просто подхватила его на руки и зажала под мышкой.

Только возле метро она заметила, что он намочил штаны.

– Ох, Марио, бедный малыш! – воскликнула она и повязала ему на пояс свой свитер. – Пойдем, нам нужно вернуть тебя домой – быстрее, быстрее!

* * *

Когда они наконец добрались до их красивого дома на тихой зеленой улочке в Гринвич-Виллидж, он показался им самым безопасным местом на земле. Петрина тихо провела Марио через черный ход. Они прошли через кухню, где кухарка Стелла молча погрозила им кулаком, но при этом на лице у нее отразилось неописуемое облегчение. Петрина, прижав палец к губам, так же незаметно провела Марио наверх, затем вымыла его, переодела в свежую одежду, причесала волосы и строго сказала:

– Мы с тобой должны сказать остальным неправду о сегодняшнем дне, а это очень нехорошо. Но никто не должен знать, что мы были на Кони-Айленде, и не смей рассказывать друзьям о том, что мы видели! Мы скажем остальным, что я после обеда взяла тебя на прогулку в парк. Я серьезно, Марио. Ты знаешь, что случается с теми, кто доносительствует?

Марио молча кивнул, все еще не до конца понимая, что случилось, но всецело проникся ее словами и выглядел очень серьезным.

– Сегодня вечером мне нужно будет вернуться в колледж, – более мягко произнесла Петрина. – Мне надо сдать экзамены. Но я скоро снова буду дома. Хорошо, Марио?

– Хорошо, – доверчиво прошептал он.

На следующий день после возвращения в колледж, когда Петрина уже сдала экзамены, она увидела в продаже газеты с крупными заголовками:

ГЛАВАРЬ МАФИИ УБИТ В ГАНГСТЕРСКОЙ ПЕРЕСТРЕЛКЕ

ОТВЕТНЫЕ МЕРЫ НЕИЗБЕЖНЫ

* * *

Несколько недель спустя, крепко сжимая диплом в руках под аплодисменты толпы, Петрина всматривалась в собравшихся, надеясь, что родители изменили свое решение. Но она знала, что надежды напрасны. Никто из ее родных не присутствовал на вручении дипломов. Мать ясно дала понять, что это невозможно. Сказать по правде, Петрина и сама-то едва получила разрешение находиться здесь, несмотря на то что окончила колледж с отличием и каждый семестр пребывала в списке лучших студентов.

Так что она присоединилась к строю прекрасных юных девушек в мантиях и шапочках, которых вскоре окружили гордые родители и родные. Петрина улыбалась, кивала, целовала подруг и прощалась с любимыми одногруппницами.

– Мама, ты же помнишь Петрину? – спросила пухленькая блондинка у своей пухлой матери-блондинки. – Петрина танцевала рядом со мной на концерте, посвященном греческим играм. Мы были в туниках, как у Айседоры Дункан. Ты сказала, что из нас всех она единственная и в самом деле похожа на богиню – с такими прекрасными длинными ногами!

Девушка подхватила Петрину под руку и потащила знакомиться со своей семьей банкиров и игроков в бридж. Поглядывая на часы, Петрина болтала и отбивалась от настойчивых расспросов, которые все задавали друг другу: на какие вечеринки она пойдет сегодня и где планирует провести лето. Мэн? Кейп-Код? Коннектикут? Хэмптонс?

Улыбнувшись, она пошла в раздевалку, чтобы скинуть мантию и шапочку, расправить платье и поправить прическу. Затем попыталась потихоньку выскользнуть из раздевалки, но ее остановила одна из девушек:

– Петрина, ты же еще не собираешься нас покинуть?

Петрина, пойманная на горячем, резко обернулась.

– Мне нужно найти Ричарда, – честно сказала она.

– Вау! Такой высокий, богатый, красивый! – одобрительно загалдели подружки.

Петрина быстрым шагом дошла до главных ворот, где ее парень – по совместительству тайный жених – ждал ее, прислонившись к ярко-голубой спортивной машине. У нее мелькнула мысль, что он будто сошел с журнальной рекламы: именно так должен выглядеть юный выпускник Принстона – в весеннем фланелевом костюме, с аккуратно подстриженными волосами песочного цвета и со спокойным, уверенным взглядом светло-карих глаз. Увидев Петрину, он галантно распахнул перед ней дверцу пассажирского места, а сам сел за руль.

По дороге в центр он предложил ей сигарету. Петрина осторожно курила, выставив сигарету между затяжками в открытое окно, чтобы пепел случайно не попал ей на платье или волосы.

– Я сообщил родителям, что ты не сможешь сегодня попасть на танцы в загородном клубе, – сказал Ричард. – Они сейчас в «Плазе». Ты уверена, что не желаешь заглянуть туда и пропустить стаканчик? Мне хотелось похвастаться тобой перед всеми их друзьями до того, как мы отправимся в Уэстчестер. – Он с нежностью провел рукой по ее волосам, любуясь переливами каштановых локонов в солнечном свете.

– Ты такой милый. – Петрина прижалась щекой к его ладони. – Как бы я хотела поехать с тобой! Но я обещала родным, что буду на приеме у их друзей. И я уже опаздываю.

– Я знаю, малышка. Ты и твои таинственные семейные торжества. Ты уверена, что не хочешь, чтобы я подбросил тебя до самого центра?

Мысль о том, что Ричард увидит старомодную церемонию открытия ресторана, вогнала ее в ужас. Это не близкие друзья ее семьи, скорее бизнес-партнеры. Ей было бы слишком неловко. Так что Петрина, улыбнувшись самой неотразимой из своих улыбок, с искренней любовью к Ричарду за его добросердечие и неподдельный энтузиазм, мягко произнесла:

– Не сегодня, любимый.

– Послушай, малышка, ты уверена в том, что случится на следующей неделе? – На этот раз Ричард спрашивал серьезно.

Он взял ее за руку и поцеловал ладонь так нарочито медленно, что она вздрогнула от удовольствия.

Она кивнула.

– Ты уверена, что хочешь, чтобы все произошло именно так? – нежно настаивал он.

– Да, – в тон ему ответила девушка.

По ее мнению, сбежать из дома и тайно выйти замуж – вполне тихое и достойное мероприятие.

– Хорошо, – кивнул Ричард. – Я знаю в Уэстпорте одного пастора, который обвенчает нас безо всяких помех, а затем мы проведем медовый месяц в Вермонте. Когда мы вернемся к моим родителям в Рай, наша свадьба будет уже свершившимся фактом, и тогда они смогут закатывать любые вечеринки, какие только захотят. Но они не смогут сбежать от нашей свадьбы и тем более расстроить ее.

Крепко сжав ладонь невесты, он не выпускал ее руки из своей, хотя был за рулем. Они молча доехали до роскошного отеля «Плаза» с шикарным фонтаном перед входом.

– Я люблю тебя, Петрина, – прощаясь и целуя ее, произнес Ричард.

– Я тоже тебя люблю, Ричард, – откликнулась она, и они еще раз обнялись перед тем, как Петрина покинула машину.

* * *

– Ты опоздала, – сурово сдвинула брови мать, когда Петрина проскользнула в банкетный зал ресторана, украшенный серпантином и бумажными фонариками в честь открытия.

В углу весело играл оркестр, а сам зал был забит людьми.

– Здесь столько гостей, я уверена, что без меня они не скучали! – жалобно возразила Петрина.

– Ты не можешь быть в этом уверена. Люди довольно чувствительны, а такого рода обиды могут запомниться навсегда. Особенно сейчас. Настали опасные времена. Боссов убивают их собственные капо! А эти младотурки со своими дерзкими идеями! Попомни мои слова, кровавая бойня еще не закончена. Так что мы во что бы то ни стало должны избежать неуважения к любому из присутствующих, – строго отчитывала Тесса дочь.

Петрина уже заметила, что в этот вечер ее родители, которые всегда смотрелись достойно, оделись особенно тщательно: отец выглядел безупречно в шерстяном костюме отличного покроя, а мать в бледно-голубом атласном платье была похожа на королеву. Петрине очень хотелось, чтобы родители в таком виде показались бы сегодня на церемонии вручения дипломов. Возможно, они бы так и сделали, если бы не это «деловое» мероприятие. Но родители всегда вели себя странно, когда дело касалось достижений Петрины в учебе. Каждый раз, когда она получала награды за свои успехи, сначала они вроде бы гордились ею, но гордость быстро уступала место недоверчивости и обиде. Они относились к ее успеху как к еще одному позорному свидетельству непослушания своевольной дочери и поэтому никогда больше не упоминали о нем.

Петрина как раз задумалась над этим, пока возвращалась от чаши с пуншем к матери, чтобы отдать ей напиток. Представьте себе, что было бы, если бы мама знала, что они с Ричардом собираются сделать! Петрина улыбнулась про себя, с удовольствием вспомнив о своей тайне. Родители встретились с Ричардом всего один раз, на чашке чая в «Плазе». Ричарду показалось, что они просто замечательные, – он совершенно не заметил недоверчивого выражения в их глазах. Но Петрина знала своих родных лучше. Она больше никогда не звала его в гости и не говорила, что у них все серьезно. Ей придется сбежать с Ричардом на следующей неделе, как они и запланировали, пока родителям не пришла в голову блестящая идея найти ей другого мужа где-нибудь по соседству.

К ним присоединился ее отец, Джанни.

– Потанцуешь со мной, папа? – на одном дыхании выпалила Петрина и только потом заметила, что отца сопровождают еще двое мужчин.

Они подняли взгляд от сигар и улыбнулись.

– Мистер Костелло, мистер Лучано, это моя старшая дочь, – с достоинством произнес отец.

Петрина подавила удивленный вздох. Конечно, имя Лаки Лучано было ей знакомо – ему не исполнилось еще и сорока, но он уже успел стать и опасным гангстером, и любимцем нью-йоркского высшего общества. Худощавый, опрятно одетый, он обладал явным магнетизмом, несмотря на лицо с оспинами, шрам на подбородке и дефект одного глаза, который оставался полузакрытым. Петрина улыбнулась, мысленно сравнив его с дворовым котом, отмеченным боевыми шрамами.