Синдром пустоты

Я вставил флешку в ноутбук и открыл файлы. Наивные, идеалистические тексты двадцатилетнего студента факультета журналистики. Расследования о коррупции в университете, анализ социальных проблем, интервью с бездомными. Тексты, полные веры в справедливость и лучшее будущее.

Что случилось с тем парнем? В какой момент он превратился в меня – циничного, опустошенного, зависимого от кокаина PR-директора, зарабатывающего миллионы на манипуляциях и лжи?

Я не находил ответа. Но впервые за долгое время чувствовал что-то похожее на стыд.

Телефон завибрировал. Сообщение от Дениса: «Смотрел вечерние новости? Первый канал упомянул Соколова в негативном контексте. Мы на верном пути».

Я выключил телефон, не ответив. Сегодня я не хотел быть частью этой машины. Хотя бы одну ночь я хотел провести наедине с призраком того, кем когда-то был.

Я достал таблетки от бессонницы, которые дал Олег, и запил их остатками виски. Может быть, сегодня мне удастся поспать без кошмаров.

Глава 4: Мишень

Следующее утро я встретил в офисе раньше обычного. Бессонная ночь, несмотря на таблетки, оставила после себя мутную пелену усталости, которую не мог рассеять даже двойной эспрессо. Но работа не ждала – кампания против Соколова набирала обороты, и мне нужно было контролировать каждый аспект.

К девяти часам я собрал команду на брифинг. Все были в приподнятом настроении – первые результаты превзошли ожидания. Статьи в «Известиях» и нескольких онлайн-изданиях создали нужный информационный фон, телеканалы подхватили тему, социальные сети гудели от обсуждений.

– Отлично сработано, – сказал я, просматривая отчеты. – Но нам нужно усилить давление. Соколов не сдается.

– Он опубликовал пост в Facebook, – сообщила Кристина. – Пишет, что стал объектом скоординированной атаки из-за своего расследования коррупции в фармацевтической отрасли.

– Предсказуемо, – кивнул я. – Какая реакция?

– Его поддерживают коллеги-журналисты и часть аудитории. Но мы успешно размываем эту поддержку. Боты и проплаченные комментаторы создают впечатление, что общественное мнение против него.

– Хорошо. Что у нас по традиционным медиа?

Олег поднял руку.

– Сегодня выходят статьи еще в трех изданиях. Более жесткие, с намеками на связи с иностранными фондами и личную заинтересованность в атаке на российские фармкомпании.

– Телевидение?

– Два федеральных канала согласились включить упоминание о «недобросовестных журналистах» в вечерние новости. Без прямого называния имен, но контекст будет понятен.

– Блогеры?

Полина улыбнулась.

– Четыре видео уже в сети, еще три выйдут сегодня. Общий охват – около трех миллионов просмотров.

Я кивнул, чувствуя удовлетворение от слаженной работы команды. Машина пропаганды работала как часы.

– Теперь самое важное, – я обвел взглядом присутствующих. – Соколов утверждает, что у него есть документы, компрометирующие «Меркурий Групп». Если он их опубликует, нам нужно быть готовыми немедленно реагировать. Александр, подготовь набор опровержений и альтернативных объяснений для любых возможных обвинений. Олег, держи наготове дружественные СМИ для оперативной публикации наших версий. Кристина, подготови армию ботов для массированной атаки в комментариях, если материал все же выйдет.

Все кивнули, записывая задачи.

– И еще одно, – добавил я. – Виктор Сергеевич лично следит за этой операцией. Результат важен для всех нас. Если мы справимся – будут премии. Если нет… – я не закончил фразу, но все поняли без слов.

После совещания я вернулся в кабинет и увидел на экране телефона пропущенный звонок от Рогова. Я немедленно перезвонил.

– Заходи ко мне, – коротко сказал он и повесил трубку.

Кабинет Рогова, как всегда, излучал холодную власть и деньги. Генеральный директор сидел за своим массивным столом, просматривая какие-то документы. Рядом с ним находился невысокий лысоватый мужчина в сером костюме, которого я раньше не видел.

– Кирилл, знакомься, – Рогов кивнул на незнакомца. – Это Игорь Павлович, начальник нашей службы безопасности.

Я пожал руку мужчине, отметив его цепкий, оценивающий взгляд. Такие люди обычно имеют непростое прошлое, связанное со спецслужбами или криминалом, а часто – и с тем, и с другим.

– Садись, – Рогов указал на кресло. – У нас проблема серьезнее, чем мы думали. Игорь Павлович, расскажите.

Начальник службы безопасности откашлялся.

– Мы выяснили, что у Соколова действительно есть документы. Служебные записки, внутренняя переписка, финансовые отчеты – все, что подтверждает схемы с фальсификацией лекарств и откатами при госзакупках. Он получил их от Ларионовой, начальника отдела сертификации фармацевтического подразделения.

– Елена Ларионова? – удивился я. – Она же работает в компании больше десяти лет!

– Именно, – кивнул Игорь Павлович. – Похоже, у нее был личный мотив. Её дочь заболела редким заболеванием, требующим дорогостоящего лечения. Она обратилась к руководству с просьбой о финансовой помощи, но получила отказ. После этого начала собирать документы.

Рогов стукнул кулаком по столу.

– Неблагодарная сука! Компания платила ей хорошую зарплату, премии, а она решила нас слить!

– Что с ней сейчас? – спросил я, чувствуя, как внутри все сжимается от нехорошего предчувствия.

– Она уволена, – сухо ответил Игорь Павлович. – И больше не представляет угрозы.

Что-то в его тоне заставило меня похолодеть. Я не хотел знать подробности того, как именно Ларионова перестала «представлять угрозу».

– А Соколов? – спросил я. – Что с документами?

– Вот здесь нам нужна ваша помощь, Кирилл Андреевич, – начальник службы безопасности слегка наклонился вперед. – Мы можем… нейтрализовать проблему физически, но Виктор Сергеевич считает, что ваш метод предпочтительнее. Меньше шума.

– Мой метод? – непонимающе переспросил я.

– Дискредитация, – пояснил Рогов. – Если к моменту публикации материалов Соколов будет полностью дискредитирован, никто не воспримет его разоблачения всерьез. Даже если документы подлинные.

– А они подлинные? – прямо спросил я.

Рогов и Игорь Павлович обменялись взглядами.

– Не имеет значения, – отрезал Рогов. – Твоя задача – сделать так, чтобы никто в них не поверил. Для этого нужно уничтожить репутацию Соколова раз и навсегда.

– Я понял, – кивнул я. – Мы уже запустили масштабную кампанию. Первые результаты обнадеживают.

– Этого недостаточно, – Рогов подался вперед. – Нам нужен сокрушительный удар. Что-то, что полностью уничтожит его как журналиста и как личность.

– У меня есть идея, – медленно произнес я. – Но для этого потребуются дополнительные ресурсы. И… определенная свобода действий.

– Все, что нужно, – Рогов махнул рукой. – Бюджет неограничен. Сделай это, Кирилл.

Я кивнул и встал, собираясь уходить.

– И еще, – добавил Рогов. – У тебя есть неделя. Не больше. По нашим данным, Соколов готовит публикацию на следующий четверг.

– Успеем, – уверенно сказал я, хотя внутри уверенности не было.

Выйдя из кабинета Рогова, я почувствовал, как меня бросает в жар. Ситуация становилась все более опасной. Речь шла уже не просто о рутинной PR-операции, а о чем-то, граничащем с криминалом. Фраза Игоря Павловича о «нейтрализации проблемы физически» не оставляла сомнений – эти люди готовы зайти очень далеко.

Но отступать было поздно. Я был частью системы, шестеренкой в машине. И если я сломаюсь или откажусь работать, меня просто заменят другой деталью. А потом, возможно, «нейтрализуют» как проблему.

В кабинете я вызвал Дениса. Мне нужен был человек, которому я мог доверять. Насколько вообще можно доверять кому-то в нашем бизнесе.

– Ситуация серьезнее, чем мы думали, – сказал я, когда Денис пришел. – У Соколова действительно есть документы. И они подлинные.

Денис присвистнул.

– Паршиво. Что будем делать?

– То, что умеем лучше всего, – я криво улыбнулся. – Лгать, манипулировать, разрушать. Только в этот раз нам нужно превзойти самих себя.

Я рассказал ему свой план – масштабную, многоуровневую кампанию дискредитации, которая должна была не просто посеять сомнения в компетентности Соколова, но полностью уничтожить его репутацию.

– Сфабрикованные доказательства плагиата в его статьях. «Свидетели», готовые подтвердить, что он брал взятки за сокрытие информации. Фальшивые банковские выписки, показывающие поступления от иностранных фондов. Грязные намеки на личную жизнь. Полный набор.

– Жестко, – Денис покачал головой. – Но выполнимо. Потребуется серьезный бюджет.

– Бюджет неограничен, – я повторил слова Рогова. – И у нас всего неделя.

– Успеем, – уверенно сказал Денис. – Не в первый раз.

Я посмотрел на него, пытаясь понять, чувствует ли он хоть каплю сомнения, укол совести. Но на лице Дениса отражалось только профессиональное воодушевление человека, получившего интересную задачу.

– Есть еще кое-что, – я понизил голос. – Рогов привлек службу безопасности. Они говорили о «физической нейтрализации проблемы». Если мы не справимся…

Денис нахмурился.

– Ты думаешь, они могут…?

– Я не знаю, – честно ответил я. – Но не хочу проверять. Поэтому мы должны сделать свою работу идеально.

– Понял, – Денис кивнул. – Я соберу команду и начнем немедленно.

Когда он ушел, я откинулся в кресле и закрыл глаза. Головная боль, преследовавшая меня с утра, усилилась. Мне нужно было собраться, сконцентрироваться, но мысли разбегались. Что-то внутри меня сопротивлялось, не хотело участвовать в этой грязной игре.

Я достал телефон и набрал номер Олега. Мне нужна была доза, чтобы продержаться этот день. Договорившись о встрече вечером, я вернулся к работе.

Следующие несколько часов прошли в непрерывных совещаниях, звонках, координации действий команды. Я функционировал как хорошо отлаженный механизм, выдавая идеи, принимая решения, раздавая указания. Но где-то глубоко внутри нарастало ощущение неправильности происходящего.

К вечеру пришли первые результаты усиленной кампании. Три крупных издания опубликовали статьи, ставящие под сомнение профессионализм и честность Соколова. В социальных сетях тема стала одной из самых обсуждаемых. Несколько популярных блогеров выпустили разгромные видео о «продажном журналисте».

Рогов был доволен.

– Отличная работа, Кирилл, – сказал он, позвонив мне. – Продолжай в том же духе. И подготовь что-нибудь особенное к выходным. Что-то, что попадет во все воскресные новостные выпуски.

– Сделаем, – коротко ответил я.

После работы я поехал не домой, а в ресторан «Пушкинъ». Мне хотелось побыть в людном месте, отвлечься от мыслей о Соколове и предстоящей кампании.

Устроившись за столиком в углу зала, я заказал водку и стейк. Алкоголь немного притупил головную боль и тревожные мысли. Я почти расслабился, когда заметил знакомую фигуру, входящую в ресторан.

Алексей Соколов.

Он был не один – с ним была молодая женщина, которую я не знал. Они сели за столик на противоположной стороне зала, не заметив меня.

Я почувствовал странный импульс – подойти к нему, поговорить. Не как PR-директор «Меркурий Групп», а как человек к человеку. Может быть, есть способ разрешить эту ситуацию без взаимного уничтожения?

Но я остался сидеть на месте, наблюдая за ними. Соколов что-то оживленно рассказывал своей спутнице, она улыбалась. Они выглядели нормальными, счастливыми людьми – полная противоположность того мрачного образа «врага», который рисовал Рогов.

В какой-то момент Соколов поднял голову и наши взгляды встретились. Секунду он выглядел удивленным, потом кивнул мне с легкой улыбкой. Я автоматически кивнул в ответ.

Он что-то сказал своей спутнице и встал из-за стола. Я напрягся, когда он направился в мою сторону.

– Какая неожиданная встреча, Кирилл Андреевич, – сказал он, подойдя к моему столику. – Не возражаете, если я присяду на минуту?

Я жестом предложил ему сесть.

– Вы преследуете меня? – спросил я, пытаясь сохранить иронический тон.

– Чистая случайность, – он улыбнулся. – Хотя, должен признать, встреча удачная. Я как раз хотел с вами поговорить.

– О чем? – я отпил водки.

– О том, что мы оба понимаем, – Соколов наклонился ближе. – О фармацевтическом подразделении «Меркурий Групп» и его методах ведения бизнеса. О поддельных лекарствах, поддельных сертификатах, поддельных тендерах.

– Я уже говорил вам – обратитесь в пресс-службу, – я сохранял невозмутимость.

– Брось, Белов, – он перешел на «ты», что странным образом сделало разговор более личным. – Мы оба знаем, что это ни к чему не приведет. Так же, как мы оба знаем, что это ты стоишь за кампанией против меня.

Я молчал, не подтверждая и не отрицая.

– Знаешь, что самое интересное? – продолжил Соколов. – Я наводил о тебе справки. Ты ведь начинал как журналист. И, говорят, был неплохим. Писал об экологических проблемах, социальной несправедливости. Что случилось, Кирилл? В какой момент ты перешел на другую сторону?

Этот вопрос ударил сильнее, чем я ожидал. Он был слишком близок к тем мыслям, что мучили меня самого.

– Жизнь случилась, – ответил я после паузы. – Реальность. Я повзрослел и понял, как все устроено на самом деле.

– И как же? – Соколов смотрел на меня с искренним интересом.

– Все продается и все покупается, – я криво усмехнулся. – Нет правды и лжи, добра и зла. Есть только интересы и способы их продвижения. PR, пропаганда, журналистика – разные стороны одной медали. Все манипулируют информацией в своих целях.

– Я с этим не согласен, – спокойно сказал Соколов. – И ты, мне кажется, тоже. Иначе не выглядел бы таким… потерянным.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – резко ответил я.

– Возможно, – он пожал плечами. – Но я знаю, что твоя компания производит и продает поддельные лекарства. Лекарства, от которых зависят жизни людей. И я знаю, что у тебя есть выбор – продолжать защищать их или помочь остановить это.

– Помочь тебе? – я усмехнулся. – Слить информацию и потерять работу, карьеру, все, что я построил?

– Построил? – Соколов покачал головой. – Посмотри на себя, Кирилл. Ты ничего не построил. Ты разрушаешь – других и себя в первую очередь. И я думаю, ты это понимаешь.

Я не нашелся с ответом. Соколов встал.

– Подумай об этом. У тебя есть мой номер – в досье, которое на меня собрали. Если решишь поговорить – звони.

Он вернулся к своему столику, а я остался сидеть, чувствуя странную пустоту внутри. Слова Соколова задели что-то глубоко похороненное, что-то, что я давно не позволял себе чувствовать.

Расплатившись, я вышел из ресторана, не оглядываясь. На улице моросил мелкий дождь, отражаясь в мокром асфальте разноцветными бликами от неоновых вывесок. Москва жила своей обычной вечерней жизнью – люди спешили по своим делам, машины ползли в пробках, витрины магазинов светились приглашающим светом.

Я шел пешком, не обращая внимания на дождь. Мысли крутились вокруг разговора с Соколовым. Он был прав – я действительно начинал как идеалист, верящий в силу слова и возможность изменить мир к лучшему. Когда и почему я изменил себе? Ради денег? Власти? Признания?

В кармане завибрировал телефон. Сообщение от Олега: «Жду тебя. Есть разговор».

Я поймал такси и назвал адрес. Мне нужна была доза. Нужно было заглушить голос совести, снова обретающий силу после разговора с Соколовым.

Квартира Олега встретила меня привычным полумраком и запахом старых книг. Дилер сидел в кресле, читая какую-то книгу. Увидев меня, он отложил её и кивнул на кухню.

– Кофе? – спросил он, как обычно.

– Что-нибудь покрепче, – ответил я, следуя за ним.

Олег достал бутылку виски и два стакана.

– Паршиво выглядишь, – заметил он, разливая алкоголь. – Тяжелый день?

– Тяжелая жизнь, – я залпом выпил виски. – Товар принес?

Олег кивнул, но не спешил доставать пакетик.

– Знаешь, Кирилл, я давно хотел с тобой поговорить. Не как поставщик с клиентом, а как человек с человеком.

– О чем? – я напрягся.

– О тебе. О том, что ты катишься по наклонной, – он налил еще виски. – Я вижу много людей в твоем положении. Успешных, богатых, с престижной работой. И знаешь, что общего у вас всех? Пустота внутри. Вы пытаетесь заполнить её кокаином, сексом, властью, но она только растет.

– Ты теперь в психотерапевты записался? – я попытался отшутиться.

– Я просто вижу, что происходит, – Олег пожал плечами. – И мне не все равно. Странно, да? Дилеру не все равно, что происходит с его клиентом.

Я промолчал, не зная, что ответить.

– Что случилось сегодня? – спросил он. – Что-то явно выбило тебя из колеи.

И неожиданно для себя я рассказал ему все – о Соколове, о кампании против него, о документах, о «физической нейтрализации проблемы», о разговоре в ресторане. Слова лились потоком, будто прорвало плотину. Олег слушал молча, не перебивая.

– И теперь я не знаю, что делать, – закончил я. – Если я не выполню задание, Рогов меня уничтожит. Если выполню… уничтожу себя окончательно.

Олег задумчиво покрутил стакан в руках.

– Знаешь, в чем проблема людей вроде тебя? Вы думаете, что у вас нет выбора. Что вы в ловушке. Но выбор есть всегда. Просто некоторые варианты кажутся слишком страшными, слишком рискованными.

– И какой у меня выбор? – горько спросил я. – Потерять все?

– А что такое «все»? – Олег посмотрел мне в глаза. – Деньги? Статус? Машина, квартира, возможность покупать дорогой кокаин? Это действительно все?

Я молчал.

– Может быть, настоящее «все» – это возможность смотреть в зеркало, не испытывая отвращения? Спать ночью без кошмаров? Чувствовать что-то настоящее, а не химическую имитацию счастья?

Он достал пакетик с белым порошком и положил на стол.

– Выбор за тобой, Кирилл. Как всегда.

Я смотрел на кокаин, чувствуя странное смешение желания и отвращения. Часть меня отчаянно хотела забыться, уйти от реальности в знакомую эйфорию. Другая часть, неожиданно окрепшая после разговора с Соколовым, сопротивлялась.

– Дай мне день, – наконец сказал я, отодвигая пакетик. – Мне нужно подумать.

Олег кивнул, явно удивленный, но удовлетворенный моим решением.

– Один день может изменить всю жизнь, – сказал он. – Если провести его правильно.

Я встал, собираясь уходить.

– Спасибо, – сказал я. – За разговор. И за… понимание.

– Не за что, – Олег пожал мне руку. – Удачи, Кирилл. Какой бы выбор ты ни сделал.

Выйдя на улицу, я глубоко вдохнул свежий ночной воздух. Дождь прекратился, но на асфальте все еще блестели лужи, отражая огни города. Я поднял голову к небу, но звезд не было видно – только тяжелые облака и редкие просветы между ними.

В эту ночь я не поехал домой. Я бродил по ночной Москве, размышляя о своей жизни, о выборах, которые привели меня сюда, о возможностях, которые все еще оставались. О Соколове, ставшем мишенью из-за того, что делал то, во что верил. О себе – человеке, потерявшем веру во все, кроме власти денег и силы манипуляций.

Где-то глубоко внутри зрело решение, которого я еще не осознавал полностью. Но чувствовал – оно изменит все.

Глава 5: Без права на ошибку

Утром следующего дня я приехал в офис раньше обычного. После ночных размышлений и разговора с Олегом голова была на удивление ясной, несмотря на отсутствие кокаина и нормального сна. Пустой офис встретил меня тишиной – идеальное время, чтобы сосредоточиться и обдумать план действий.

Я включил компьютер и просмотрел последние новости о кампании против Соколова. Ситуация развивалась даже лучше, чем мы ожидали. Десятки публикаций в СМИ, тысячи комментариев в социальных сетях, миллионы просмотров разоблачительных видео. Машина пропаганды работала безупречно. Образ Соколова как продажного, некомпетентного журналиста, выполняющего заказ конкурентов и иностранных спецслужб, прочно закреплялся в общественном сознании.

Меня прервал звонок от Рогова.

– Кирилл, нужно ускориться, – без приветствия начал он. – Служба безопасности выяснила, что Соколов планирует публикацию уже в ближайшие дни.

– Но вы говорили о следующем четверге, – я напрягся.

– Планы изменились. Он почувствовал угрозу и решил действовать быстрее. У нас есть максимум два-три дня.

– Понял, – я быстро перестроил в голове план действий. – Сегодня запустим главный козырь – фальшивые документы о его связях с иностранными фондами и финансировании расследований против российских компаний.

– Хорошо, – одобрил Рогов. – Действуй. Ресурсы не ограничены, используй все, что нужно.

Как только в офисе начали появляться сотрудники, я созвал экстренное совещание команды.

– Меняем график, – объявил я. – Переходим к финальному этапу немедленно. Соколов готовит публикацию раньше, чем мы думали.

Команда заметно напряглась. Все понимали, что на кону стояло гораздо больше, чем обычно.

– Полина, связывайся с блогерами – нужно чтобы основные выпустили разоблачения сегодня же. Олег, звони в редакции – вечерние новости должны подхватить тему. Кристина, запускай полномасштабную атаку в соцсетях. Александр, готовь для журналистов пакет документов, о которых мы говорили.

Все разошлись выполнять задания, а я остался с Денисом, чтобы проработать детали самой сложной части операции – публикации фальшивых документов, якобы доказывающих связь Соколова с иностранными структурами.

– Насколько убедительными они выглядят? – спросил я, просматривая подготовленные материалы.

– Достаточно, чтобы обмануть среднего читателя, – ответил Денис. – Банковские выписки, контракты, переписка – все выглядит правдоподобно. Эксперт, конечно, увидит подделку, но до экспертов дело не дойдет.

– Хорошо, – кивнул я. – Какие каналы используем для вброса?

– Telegram-канал «Инсайдер» – он специализируется на сливе компромата. Никто точно не знает, кто за ним стоит, так что обвинить напрямую нас будет сложно. Оттуда подхватят другие каналы и СМИ.

– Запускай, – решил я. – И пусть кто-нибудь из наших «независимых экспертов» подтвердит подлинность документов.

День пролетел в лихорадочной работе. К обеду фальшивые документы появились в сети и начали распространяться с невероятной скоростью. К трем часам дня основные новостные сайты уже писали о «сенсационном разоблачении» журналиста Соколова. К пяти часам несколько федеральных каналов анонсировали специальные репортажи в вечерних новостях.

Рогов несколько раз звонил, чтобы узнать о ходе операции, и каждый раз был доволен результатами.

– Отлично, Кирилл, просто отлично, – сказал он при последнем звонке. – Смотрел новости? Они уничтожают его. После такого никто не поверит ни единому его слову.

Я сидел в своем кабинете, наблюдая за разворачивающейся травлей Соколова, и чувствовал странную пустоту. Не удовлетворение от хорошо выполненной работы, а именно пустоту. Я создал идеальную информационную бурю, которая должна была уничтожить репутацию и карьеру человека, чья единственная вина состояла в том, что он пытался делать свою работу. Работу, которой когда-то хотел заниматься и я сам.

Телефон снова зазвонил. На этот раз это был Денис.

– Ты видел последние новости? – его голос звучал необычно напряженно.

– Нет, только что был на совещании. Что-то случилось?

– Соколов дал комментарий РБК. Он не отрицает связи с иностранными фондами – говорит, что получал гранты на независимые расследования, все официально. И главное – он заявил, что на днях опубликует материалы о коррупции в «Меркурий Групп», несмотря на кампанию дискредитации.

– Чертов упрямец, – пробормотал я. – Что еще?

– Он назвал тебя лично, Кирилл. Сказал, что именно ты руководишь кампанией против него, и что ты это делаешь не по своей воле, а по приказу руководства.

Я замер. Ситуация становилась критической. Если Соколов начнет разбирать механизмы PR-атаки, это может подорвать эффективность всей операции.

– Где он сейчас?

– Не знаю, – ответил Денис. – Но Рогов в бешенстве. Он созывает экстренное совещание на шесть вечера.

Я положил трубку и несколько минут сидел неподвижно, глядя в пространство. Что-то подсказывало мне, что ситуация выходит из-под контроля. Соколов оказался более стойким, чем мы предполагали. Он не собирался сдаваться и уходить в тень. А это значило, что Рогов может прибегнуть к тем самым «другим методам», о которых говорил.

Совещание у Рогова было коротким и жестким.

– Нам нужно полностью уничтожить Соколова до того, как он опубликует свои материалы, – отчеканил он, обращаясь ко мне и Игорю Павловичу, начальнику службы безопасности. – Кирилл, что еще вы можете сделать в информационном поле?