VIP-зона

– Кстати, – Барский понизил голос, хотя в шуме стадиона их всё равно никто не мог услышать, – я говорил с Сергеем Викторовичем о твоем новом проекте. Он заинтересовался.

Сергей Викторович – тот самый заместитель министра, с которым Максим познакомился в "Олимпе". В последние недели они несколько раз встречались в неформальной обстановке, и Максим рассказал ему о своей идее нового ресторана – "Красного".

– Это хорошие новости, – осторожно ответил Максим.

– Более чем хорошие, – Барский улыбнулся. – Он готов помочь с получением всех необходимых разрешений в ускоренном режиме. И, возможно, с финансированием через один из государственных фондов поддержки малого бизнеса.

Максим удивленно поднял брови:

– Но ведь я не подходу под критерии малого бизнеса. И потом, я планировал финансировать проект самостоятельно.

– Не будь идиотом, – беззлобно сказал Барский. – Если тебе предлагают деньги на льготных условиях, бери не задумываясь. К тому же, это будет отличным пиар-ходом – еще одно доказательство того, как государство поддерживает талантливых предпринимателей.

– А что взамен? – прямо спросил Максим.

Барский одобрительно хмыкнул:

– Вот за это я тебя и ценю, Краснов. Всегда смотришь в корень. Взамен – несколько услуг. Во-первых, "Красный" должен стать площадкой для неформальных встреч определенных людей. Во-вторых, иногда тебе придется выступать на различных форумах, рассказывая о своем успехе. И в-третьих, – он сделал паузу, – мне нужен надежный партнер для одного проекта, о котором мы поговорим позже.

Максим почувствовал легкое беспокойство. Первые два пункта звучали вполне разумно, но третий был слишком расплывчатым. Что за проект? И почему Барский не хочет обсуждать его сейчас?

– Я подумаю, – сказал он.

– Конечно, – легко согласился Барский. – Но не думай слишком долго. Такие предложения имеют ограниченный срок действия.

В этот момент российская команда забила гол, и стадион взорвался аплодисментами. Барский встал, аплодируя вместе со всеми, а затем повернулся к другим гостям, явно считая разговор с Максимом оконченным.

Максим остался сидеть, глядя на поле, но не видя игры. Он думал о том, как стремительно меняется его жизнь. Еще три месяца назад он был просто успешным ресторатором, строившим планы на будущее. Теперь же он сидел в VIP-ложе рядом с одним из самых влиятельных людей страны, обсуждая проекты, о которых раньше не мог и мечтать.

Это было похоже на американские горки – захватывающе и немного страшно одновременно. Но разве не об этом он мечтал? Разве не к этому стремился? Быть принятым в высшее общество, стать "своим" среди тех, кто управляет страной?

К нему подсела Анжела, элегантная даже в casual-одежде – джинсах от Balmain и кашемировом свитере.

– О чем задумался? – спросила она, касаясь его руки. В последнее время такие прикосновения стали обычным делом, хотя Максим старался не придавать им значения – Анжела была женщиной Барского, и заигрывать с ней было бы не просто глупо, а самоубийственно.

– О том, как быстро всё меняется, – честно ответил он.

– Привыкай, – она улыбнулась. – В нашем мире всё происходит быстро. Возможности, деньги, связи – они приходят мгновенно. И так же мгновенно могут исчезнуть.

– Звучит как предостережение.

– Скорее как дружеский совет, – Анжела наклонилась ближе, и Максим снова уловил аромат её духов. – Пользуйся моментом, Макс. Бери всё, что предлагает тебе жизнь. И помни – в этом мире нет ничего важнее лояльности.

– Лояльности к кому? – спросил он, хотя уже знал ответ.

– К тем, кто открывает перед тобой двери, – просто ответила она и кивнула в сторону Барского, который в этот момент что-то оживленно обсуждал с министром.

Максим проследил за её взглядом. Барский поймал его взгляд и слегка кивнул – жест, в котором одновременно читались одобрение и предупреждение. Словно говоря: "Ты один из нас, но не забывай, кому обязан этим статусом".

– Я понимаю, – сказал Максим, поворачиваясь к Анжеле. – И я благодарен за всё, что вы для меня делаете.

– Просто не разочаруй нас, – она мягко сжала его руку и встала, направляясь к Барскому.

Максим остался сидеть, наблюдая за игрой и размышляя о цене, которую придется заплатить за право быть "среди своих". Пока эта цена казалась разумной – лояльность, некоторые компромиссы, участие в проектах Барского. Но интуиция подсказывала, что это только начало, что настоящий счет еще не предъявлен.

И все же, глядя вокруг – на министров, олигархов, знаменитостей, которые теперь считали его равным, – Максим не мог не чувствовать удовлетворения. Он добился того, о чем мечтал. Он доказал, что детдомовец из провинции может стать частью элиты. Он был, наконец, среди своих.

Или, по крайней мере, очень хотел в это верить.

Глава 4: "Цена входного билета"

– Суть проекта проста, – Барский развернул на столе большую карту Москвы. – Мы выкупаем эти участки, – он обвел красным маркером несколько точек, – и строим на них сеть элитных ресторанов под единым брендом. Каждый с уникальной концепцией, но связанный общей идеей.

Они сидели в кабинете Барского в его офисе на Пресненской набережной – роскошном помещении на тридцатом этаже одной из башен "Москва-Сити". Огромные панорамные окна, минималистичный дизайн и произведения современного искусства на стенах – всё говорило о богатстве и вкусе владельца.

Максим внимательно изучал карту. Участки, отмеченные Барским, располагались в престижных районах города – на Патриарших прудах, Остоженке, в районе Третьяковской галереи, на Кутузовском проспекте.

– Выглядит амбициозно, – осторожно заметил он. – Но эти участки… на них ведь уже что-то есть.

– Именно, – Барский улыбнулся. – На Патриарших – устаревший ресторан итальянской кухни, который давно уже не приносит прибыли. На Остоженке – здание бывшего НИИ, которое используется нерационально. На Кутузовском – старое кафе, которое держится на плаву только благодаря удачному расположению.

– И владельцы готовы продать?

Барский рассмеялся:

– Не все пока осознали, что готовы. Но осознают, когда получат правильные… стимулы.

Максим нахмурился. Он уже достаточно хорошо узнал Барского, чтобы понимать, что под "стимулами" тот подразумевает не только деньги. Скорее всего, речь шла о давлении – административном, финансовом, возможно, даже юридическом.

– Артём Викторович, я не совсем понимаю, какова моя роль в этом проекте, – сказал Максим. – Я ресторатор, а не девелопер. И уж точно не специалист по… стимулированию продаж недвижимости.

– Твоя роль проста, – Барский выпрямился. – Ты будешь лицом проекта. Известный ресторатор, создавший сеть элитных заведений, которые изменят гастрономическую карту Москвы. Твоя репутация, твой талант, твоя история успеха – вот что нам нужно.

– А оперативное управление?

– Этим займутся мои люди. У тебя останется творческая часть – концепция, меню, общее направление. И, конечно, процент от прибыли. Весьма щедрый процент, должен заметить.

Максим откинулся на спинку стула, обдумывая предложение. С одной стороны, оно звучало заманчиво – сеть ресторанов под его именем, щедрое вознаграждение, минимум оперативной работы. С другой – было очевидно, что Барский планирует использовать не вполне чистые методы для получения нужных объектов недвижимости. И Максим не был уверен, что хочет быть причастным к этому.

– Мне нужно подумать, – наконец сказал он. – Это серьезный шаг.

– Конечно, – легко согласился Барский. – Но не затягивай. Я планирую запустить проект в течение ближайших двух месяцев. И, кстати, – он достал из ящика стола папку, – вот предварительный договор. Ознакомься, когда будет время.

Максим взял папку, чувствуя, как внутри нарастает беспокойство. Что-то подсказывало ему, что этот проект – не просто бизнес-идея, а очередная проверка его лояльности. И отказ может иметь серьезные последствия.

– Ещё кое-что, – Барский понизил голос, хотя они были одни в кабинете. – Этот проект курирует лично Сергей Викторович. И есть определенные… финансовые схемы, которые необходимо учитывать. Ничего противозаконного, разумеется, – он улыбнулся, – просто оптимизация налогообложения. Мой финансовый директор введет тебя в курс дела, если ты решишь присоединиться.

"Оптимизация налогообложения" – Максим прекрасно понимал, что на языке таких людей, как Барский, это означало схемы ухода от налогов, возможно, даже отмывание денег. И теперь ему предлагали стать частью этой системы.

– Я понимаю, – сдержанно ответил он.

– Отлично, – Барский встал, давая понять, что разговор окончен. – Жду твоего решения в ближайшие дни. И, Максим, – он положил руку ему на плечо, – не забывай, что такие возможности выпадают раз в жизни. Не упусти свой шанс.

Выйдя из башни на улицу, Максим глубоко вдохнул. День был ясным, солнечным, но на душе было тревожно. Он шел к машине, размышляя о предложении Барского и о том, как далеко он готов зайти ради успеха.

– Итак, ваш новый ресторан "Красный" – это дань русской кухне или политический манифест? – журналист Павел Лисицын улыбался, но глаза его оставались холодными и цепкими.

Они сидели в уединенном уголке "Истока". Максим согласился на интервью по рекомендации Барского – Лисицын писал для нескольких влиятельных изданий и мог помочь с продвижением нового проекта.

– Ни то, ни другое, – Максим улыбнулся в ответ. – Это дань великой русской культуре, частью которой является и кухня. "Красный" – многозначное название. Это и цвет русской культуры, и отсылка к красной рыбе и икре, и, если хотите, символ страсти к еде.

– Элегантный ответ, – Лисицын что-то записал в блокнот. – А как вы относитесь к критике, что ваша история успеха используется как пропаганда идеи социальной мобильности в России? Некоторые считают, что ваш пример – скорее исключение, чем правило.

Максим напрягся. Вот оно – первый каверзный вопрос. Барский предупреждал, что Лисицын любит провокации, и советовал быть осторожным в формулировках.

– Я считаю, что моя история доказывает одну простую истину: в России талант и трудолюбие могут привести к успеху, – осторожно ответил Максим. – Я не буду отрицать, что мне повезло встретить нужных людей в нужное время. Но удача сопутствует тем, кто к ней готов. И я уверен, что возможности в нашей стране есть для каждого, кто готов много работать.

– Даже без связей и первоначального капитала?

– Связи можно наработать, а капитал – накопить или привлечь, если у тебя есть стоящая идея, – Максим повторял почти слово в слово то, что советовал ему говорить Барский. – Важно не останавливаться и верить в себя.

Лисицын понимающе усмехнулся:

– Звучит как лозунг с плаката. Но ладно, оставим политику. Расскажите лучше о вашем сотрудничестве с Артёмом Барским. Говорят, вы стали его протеже.

– Артём Викторович – выдающийся бизнесмен и визионер, – осторожно ответил Максим. – Мне повезло, что он обратил внимание на мой проект. Мы действительно обсуждаем несколько возможностей для сотрудничества, но пока рано говорить о конкретике.

– А как насчет ресторанной сети, которую вы планируете открыть вместе? – Лисицын наклонился вперед. – Мои источники утверждают, что проект уже находится в продвинутой стадии разработки.

Максим замер. Откуда Лисицын мог знать об этом? О проекте говорили только в кабинете Барского, без посторонних.

– Ваши источники ошибаются, – сказал он, стараясь сохранять спокойствие. – Пока речь идет только о "Красном" – моем персональном проекте.

– Вот как? – Лисицын выглядел скептически. – А что вы скажете о приобретении здания на Патриарших, где сейчас находится ресторан "Пиноккио"? Мои источники утверждают, что владельцу недвусмысленно намекнули на необходимость продать бизнес структурам Барского.

Максим почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он ничего не знал о "Пиноккио" и о давлении на его владельца. Видимо, Барский уже начал действовать, не дожидаясь его согласия.

– Без комментариев, – сухо ответил он.

– Интересная позиция, – Лисицын усмехнулся. – А что насчет вашего шеф-повара, Игоря Ветрова? Правда ли, что он угрожает уйти из-за несогласия с новым направлением развития ресторана?

Это был удар ниже пояса. Они с Ветровым действительно спорили о будущем "Истока", но откуда Лисицын мог знать об этом? Кто-то из персонала слил информацию? Или у журналиста действительно были свои источники в окружении Барского?

– Игорь Николаевич – талантливый шеф и мой давний соратник, – Максим старался говорить уверенно. – Естественно, у нас бывают творческие разногласия, но они всегда разрешаются к взаимному удовлетворению.

– А как вы прокомментируете слухи о том, что "Исток" используется для отмывания денег через фиктивные поставки продуктов из Европы?

Максим резко встал:

– На этом интервью окончено. И если вы опубликуете хоть слово из этих нелепых обвинений, мои адвокаты подадут на вас в суд за клевету.

Лисицын тоже поднялся, но не выглядел обеспокоенным:

– Не стоит так нервничать, Максим Сергеевич. Я просто задаю вопросы, которые интересуют наших читателей. И, кстати, – он достал из кармана диктофон и выключил его, – эта часть разговора не записывалась. Считайте это дружеским предупреждением.

– Предупреждением о чем?

– О том, что когда вы играете с акулами, стоит быть готовым к тому, что в какой-то момент они могут решить вами поужинать, – Лисицын улыбнулся. – Особенно, если вы перестанете быть полезным.

– Это угроза?

– Это реализм, Максим Сергеевич. Тот самый, о котором вы так элегантно говорили. В нашей стране действительно есть возможности. Но есть и правила игры. И те, кто их нарушает, обычно плохо заканчивают.

С этими словами журналист пожал ему руку и направился к выходу, оставив Максима стоять посреди ресторана с ощущением, будто его окатили ледяной водой.

– Лисицын – мелкая сошка, но с серьезными связями, – объяснял Барский, откинувшись на спинку кожаного кресла в своем автомобиле. Они ехали по вечерней Москве, направляясь на какое-то закрытое мероприятие, куда Барский взял Максима с собой. – Он работает на того, кто больше заплатит. Если он начал копать под тебя, значит, кто-то ему это заказал.

– Кто? – прямо спросил Максим.

– У тебя есть конкуренты? – Барский пожал плечами. – Или, может быть, кто-то не хочет, чтобы ты становился слишком близок к определенным кругам. В любом случае, не бери в голову. Я поговорю с нужными людьми, и Лисицын отстанет.

Максим кивнул, но внутреннее беспокойство не проходило. После встречи с журналистом он провел собственное расследование и выяснил, что "Пиноккио" действительно находится под давлением – налоговая начала внеплановую проверку, а санитарная служба вдруг обнаружила массу нарушений. Классическая схема выдавливания бизнеса, и она уже запущена.

– Артём Викторович, насчет проекта ресторанной сети… – начал Максим. – Я изучил договор, но у меня остаются вопросы. Особенно касательно источников финансирования и… методов приобретения объектов.

Барский пристально посмотрел на него:

– Ты сомневаешься?

– Я просто хочу быть уверен, что всё происходит в рамках закона, – осторожно ответил Максим. – Моя репутация – это мой главный актив.

– Репутация, – Барский усмехнулся. – Знаешь, что такое репутация в нашем мире, Максим? Это то, что мы сами о себе рассказываем. И то, что другие готовы в это поверить. Ничего более.

– И всё же…

– Послушай, – Барский наклонился ближе, – всё, что мы делаем, абсолютно законно. Просто иногда приходится… ускорять некоторые процессы. Это бизнес, Максим. Большой бизнес. Здесь не всегда есть время ждать, пока все формальности будут соблюдены в идеальном порядке.

Максим молчал, не зная, что ответить. Он понимал, что Барский говорит полуправду в лучшем случае. Но также понимал, что отказ от сотрудничества может иметь серьезные последствия. Особенно сейчас, когда журналисты уже начали копать под него.

– К тому же, – продолжил Барский, – твоя роль в проекте чисто номинальная. Тебе не придется заниматься… техническими деталями. Твоё дело – творчество, концепции, меню. Остальное возьмут на себя мои люди.

– А что если я откажусь? – прямо спросил Максим.

Барский некоторое время смотрел на него, а потом улыбнулся – холодно, без тени веселья:

– Ты всегда можешь отказаться, Максим. Мы же не в кино про мафию. Никто не будет угрожать тебе или твоему бизнесу. Просто… – он сделал паузу, – некоторые двери, которые сейчас открыты для тебя, могут закрыться. Некоторые люди, которые сейчас готовы с тобой работать, могут внезапно потерять интерес. И, возможно, некоторые проверяющие органы вдруг обнаружат интерес к твоим ресторанам. Всё закономерно, не правда ли?

Максим почувствовал, как внутри всё сжалось. Это была угроза, хоть и завуалированная. Барский давал понять, что выхода нет – либо сотрудничество на его условиях, либо проблемы, которые могут стоить Максиму всего, чего он добился за эти годы.

– Я подпишу договор, – тихо сказал он. – Но с одним условием: я хочу полного контроля над концепцией и меню. И никакого давления на персонал "Истока".

– Разумеется, – легко согласился Барский. – Это твоя территория. Я уважаю твой профессионализм и не собираюсь вмешиваться в творческие вопросы.

Автомобиль остановился у входа в элитный клуб. Барский положил руку на плечо Максима:

– Не переживай так. Ты принял правильное решение. Вместе мы создадим что-то действительно выдающееся. А теперь – пойдем. Нас ждет интересный вечер.

Максим последовал за ним, чувствуя себя так, словно только что продал душу дьяволу. Но что еще он мог сделать? Как бы то ни было, входной билет в мир элиты был оплачен, и теперь он должен был играть по правилам этого мира. Даже если эти правила противоречили всему, во что он когда-то верил.

Вернувшись домой далеко за полночь, Максим налил себе виски и вышел на террасу своей квартиры. Огни ночной Москвы расстилались перед ним, создавая иллюзию бесконечных возможностей. Но впервые за долгое время эти огни не вызывали у него восторга – только тревогу и ощущение загнанности в угол.

Телефон завибрировал – пришло сообщение от Дениса, друга детства: "Макс, я приезжаю в среду, как договаривались. Надеюсь, твое предложение еще в силе? Очень хочу увидеться."

Максим поморщился. Он совсем забыл о приезде Дениса. В свете последних событий это было крайне некстати. Что он скажет старому другу? Как объяснит свое сотрудничество с людьми, чьи методы ведения бизнеса, мягко говоря, сомнительны?

Денис всегда был прямолинейным, честным парнем, который говорил то, что думал, не заботясь о последствиях. Именно эта черта часто ставила его в сложное положение, но именно за это Максим его и уважал. Денис никогда не предавал своих принципов, даже если это стоило ему карьеры или отношений.

"Конечно, приезжай. Ключи будут у консьержа, как обещал", – написал Максим и отложил телефон.

Он сделал глоток виски и поморщился от горечи. Что бы сказал Денис, если бы узнал, что его друг Макс теперь участвует в схемах по отжиму бизнеса? Что бы сказал Ветров, если бы знал, что "Исток" скоро может стать частью сомнительной бизнес-империи Барского? Что бы сказала Мария Ивановна, которая когда-то советовала ему оставаться собой, что бы ни случилось?

Максим провел рукой по лицу, чувствуя усталость и странное опустошение. Когда-то всё казалось таким простым: он хотел создать место, где люди могли бы наслаждаться настоящей едой, честными вкусами, атмосферой уюта без претенциозности. И ему это удалось – "Исток" стал именно таким местом, заслужил репутацию, признание критиков, любовь посетителей.

Но потом появилась жажда большего – не просто успеха, а признания элитой, вхождения в высшее общество. И ради этого он был готов идти на компромиссы. Сначала маленькие – изменения в меню, новый стиль одежды, другие часы. Потом более серьезные – публичные заявления, которые не вполне соответствовали его взглядам, сотрудничество с людьми, которых он в глубине души не уважал.

А теперь – участие в сомнительных схемах, которые могли принести проблемы не только ему, но и другим людям. Где была та грань, которую он обещал себе никогда не переступать? И не пересек ли он её уже?

Телефон снова завибрировал. На этот раз сообщение было от Анжелы: "Артём сказал, что ты согласился. Умный мальчик. Завтра пообедаем вместе? Нужно обсудить детали твоего публичного имиджа."

Максим не ответил. Он допил виски и вернулся в квартиру, закрыв за собой дверь террасы. В спальне он достал из шкафа коробку, которую давно не открывал. В ней хранились немногие вещи, связывавшие его с прошлым – потрепанная фотография с выпускного в детском доме, старая книга, подаренная Марией Ивановной, первый поварской нож, купленный на сэкономленные деньги.

Он долго смотрел на фотографию – худой парень с решительным взглядом, полный надежд и амбиций, но еще не знающий, как устроен мир за стенами детского дома. Наивный, честный, верящий, что упорный труд и талант – это всё, что нужно для успеха.

"Прости, парень," – мысленно сказал Максим своему молодому отражению на фотографии. – "Оказалось, что входной билет в мир элиты стоит дороже, чем мы думали."

Он убрал коробку обратно в шкаф и лег в постель, но сон не шел. Перед глазами стояло лицо Барского с его холодной улыбкой, слышались слова Лисицына о правилах игры, вспоминалось предупреждение Вероники о цене, которую придется заплатить.

"Завтра," – подумал Максим, глядя в потолок. – "Завтра я решу, как быть дальше. Может быть, еще не поздно изменить курс. Может быть, еще есть другой путь."

Но в глубине души он уже знал, что выбор сделан. И цена входного билета в мир элиты была лишь первым взносом. Настоящий счет еще впереди.

Глава 5: "Старые призраки"

Когда дверь лифта открылась, первое, что Максим увидел – потертую спортивную сумку "Адидас" с облупившимся логотипом. Сумку, которая смотрелась нелепо на фоне мраморного пола и дизайнерских светильников элитного жилого комплекса.

– Макс! – Денис расплылся в широкой улыбке и шагнул вперед, обнимая его с такой силой, что Максим едва не задохнулся. – Черт, как же я рад тебя видеть!

От Дениса пахло дешевым одеколоном, сигаретами и чем-то еще – знакомым, родным, напоминающим о детстве в Тверской области. О временах, когда они были просто Максом и Деном, двумя детдомовскими пацанами, мечтавшими вырваться в большой мир.

– Я тоже рад, Ден, – Максим похлопал друга по спине и отстранился. – Как добрался?

– Нормально, – Денис огляделся по сторонам, с нескрываемым восхищением разглядывая холл здания. – Поездом до Москвы, потом на метро. Ничего себе ты устроился, Макс! Это ж сколько такая хата стоит?

Максим пожал плечами, испытывая легкую неловкость:

– Нормально стоит. Пойдем, поднимемся.

Они зашли в лифт, и Максим нажал кнопку 22-го этажа. Денис присвистнул:

– Ого! С высоты птичьего полета, значит, на Москву смотришь? Круто живешь, Макс.

В его голосе не было зависти – только искреннее восхищение и радость за друга. И от этого Максиму становилось еще более неловко.

Когда они вошли в квартиру, Денис замер на пороге, разинув рот. Панорамные окна, минималистичный дизайн, дорогая мебель – всё это разительно контрастировало с тем миром, из которого приехал Денис.

– Мать моя женщина, – пробормотал он. – Да у тебя тут как в кино про миллионеров.

– Проходи, не стесняйся, – Максим забрал у него сумку. – Ванная там, твоя комната – вторая дверь справа. Располагайся, а я пока что-нибудь приготовлю поесть.

– Да я не голодный, – начал Денис, но в этот момент его желудок предательски заурчал.

Максим усмехнулся:

– Иди в душ, а потом поедим. И, кстати, – он кивнул на спортивные штаны и футболку друга, – у меня есть кое-что из одежды, что тебе может подойти.

– Ты намекаешь, что я выгляжу как бомж? – Денис хохотнул, но в его смехе проскользнула нотка неуверенности.

– Я намекаю, что в Москве сейчас холоднее, чем в Торжке, и тебе понадобится что-то потеплее, – дипломатично ответил Максим.

Пока Денис принимал душ, Максим быстро приготовил пасту с морепродуктами – простое, но изысканное блюдо. Он мог бы, конечно, заказать еду из ресторана, но почему-то хотелось порадовать старого друга чем-то, приготовленным собственными руками.

Денис появился через двадцать минут, с мокрыми волосами и в одном полотенце.

– Макс, а где эта одежда, о которой ты говорил? – крикнул он из коридора.

– В шкафу в твоей комнате, нижняя полка, – отозвался Максим, раскладывая пасту по тарелкам.

Еще через десять минут Денис вышел к столу, и Максим невольно улыбнулся. Его старые джинсы от Hugo Boss и кашемировый свитер Loro Piana смотрелись на Денисе одновременно и элегантно, и немного нелепо – как дорогая одежда на человеке, который привык к совсем другому стилю.