Кинжал для дона

В той драке мне разбили губу и впервые сломали нос, но и обидчикам неплохо досталось даже несмотря на то, что их было больше. Я успела расцарапать лица троим, прежде чем нас нашел один из воспитателей. Меня отвели в медкабинет, остальных отправили убирать двор, а когда я вернулась, обнаружила у своей кровати очкарика.

Забавно: я до сих пор помнила его лицо. Круглое, веснушчатое, хотя волосы светлые, совсем не рыжие. Но совершенно забыла имя.

Он решил, что я заступилась за него, а я не стала его разубеждать. На этом мы и подружились, если можно так назвать отношения, где каждый молчал. Но в том молчании было куда больше близости, чем со всеми остальными обитателями приюта вместе взятыми.

В тот день Очкарик нашел меня сам – я убирала в столовой после обеда, когда он, взлохмаченный и напуганный, ворвался внутрь ураганом.

– Пойдем скорее, – схватив за руку, он потянул меня в сторону заднего выхода, не дав отнести посуду к раковинам. – Нужно спрятаться, пока они не нашли нас!

– Кто?

Очкарик не ответил. Он прожил в приюте дольше моего, поэтому и знал больше. Я лишь пару раз слышала, что с какой-то периодичностью здесь появлялись люди, которые забирали детей. Нет, не домой – на счастливых родителей они не походили. После их визита те, кого забрали, никогда не возвращались.

Но за время своего пребывания я не видела подобных гостей. До этого момента.

Выяснять что-то было поздно, да и очкарик на ходу не стал ничего объяснять. Он вытащил меня сначала во двор, таща за собой как собачку на поводке. Потом – свернул к отдельно стоящему флигелю, выполнявшему роль склада, и лишь тогда обмолвился, что нам нужно залезть на чердак, чтобы «переждать».

Но сделать это мы не успели.

– Эй, вон они! – донеслось до нас откуда-то из-за спины. – Хватайте!

Необъяснимый страх холодными мурашками осел на спине.

– Бежим!

И мы побежали. Я не оборачивалась, боясь споткнуться. Очкарик крепко держал меня своей потной ладошкой. Но он был приучен к этому – к бегству, а я обычно предпочитала принимать удар.

Я не знала, от чего мы бежим и чем может закончится встреча с мужчинами, что стремительно нагоняли меня. Но иррациональная паника не давала мне ни одного шанса: просто была, просто душила меня, заставляя сбиваться с дыхания.

Поэтому я все-таки споткнулась. Моя ладонь выскользнула из чужого захвата, колени подогнулись, чтобы уже через секунду встретиться с землей. Боль пронзила все тело, но я не успела ее осознать, как чьи-то грубые руки схватили меня за подмышки и подняли в воздух.

– Попался!

Я вырывалась, но держащему меня амбалу до моих попыток не было никакого дела. Он превосходил меня в несколько раз только в ширину, не говоря уже про рост, поэтому без особого труда со мной на руках разворачивался и тащил меня обратно в сторону приюта.

– А второй? – спросил еще один громила.

Они оба были в черном, и у них обоих были угрожающие лица. Больше я ничего не запомнила.

– Пусть катится к черту, – бросил тот, что нес меня. – Мы должны были привезти пятерых, с этим как раз пятеро.

Я не понимала ничего. Ждала, когда меня отпустят, была готова к ругани Надзирательницы Мэй. Но меня не занесли внутрь. Двое обошли здание и уверенно двинулись в сторону небольшого фургона, стоящего у ворот.

Я вырывалась до последнего, понимая, что ничего хорошего меня не ждет. Но, что удивительно, давившие на меня в обществе Очкарика паника и страх отступили, оставляя после себя только злость. За непонимание. За грубое обращение. За то, что меня куда-то тащили, несмотря на все силы, что я прикладывала, чтобы выбраться.

– Какой-то он хиленький, – глянув на извивающуюся меня, прокомментировал третий амбал, стоящий у машины.

– Зато бегает резво, – парировал мой пленитель и резко рявкнул: – Открывай!

Все произошло очень быстро: с тихим скрипом задние дверцы фургона распахнулись, позволяя мне рассмотреть только то, что внутри было еще четверо мальчишек, жавшихся по углам, а уже в следующую секунду меня, точно мешок с мукой, скинули внутрь.

И наступила темнота.

______

Не забудьте подписаться на автора, чтобы отслеживать новинки и получать уведомления 💞

Глава 2.2

Никто не разговаривал. Слышались лишь тяжелое дыхание и тихое поскуливание, но и они исчезли, стоило только автомобилю тронуться с места. И дальше единственным звуком стал шум дороги за тонкими стенами кузова.

Я сидела, обхватив колени руками. Я не боялась темноты, но в тот момент меня пугало не отсутствие света, а полное непонимание происходящего. Что это за люди? Куда нас везут? Что с нами будут делать? Вопросы так и множились в моей голове, но я лишь сильнее впивалась пальцами в локти, не решаясь хоть один озвучить вслух. Прикрыла глаза и дышала на счет, как учил Очкарик. Он говорил, это помогало ему, когда старшие запирали его в чулане.

Ехали долго. Мои руки онемели до такой степени, что вряд ли я смогла бы разжать пальцы без посторонней помощи. Мои ноги, обутые в потрепанные сандалии, замерзли так, что я перестала чувствовать их до самой лодыжки. Так еще и на последнем из поворотов я не удержала равновесия и упала на соседа, задев его плечом.

– Аккуратней! – прошипел незнакомец и грубо меня оттолкнул.

Я его не винила – ему тоже было страшно, поэтому просто отсела подальше, насколько позволяли размеры фургона. Зато подвигалась, разгоняя кровь по телу.

Через несколько минут шины плавно затормозили с тихим шелестом, после раздался шум воротного скрежета. Еще минута дороги, и автомобиль окончательно остановился.

Дневной свет, проникший в резко распахнутые двери, ослепил. Я попыталась прикрыться ладонью, но, когда подняла руку, в нее тут же вцепилась чья-то огромная ладонь и дернула меня вперед. Я снова упала – но на этот раз не на грязный задний двор приюта, а на ровную, теплую, пахнущую солнцем асфальтированную дорожку.

Рядом со мной с той же неаккуратностью опускались другие мальчишки, но я на них не смотрела. Я не смотрела и на суровых мужчин, замирающих вокруг. Все мое внимание притянул к себе дом – настоящий дом! – стоявший в отдалении.

У меня перехватило дыхание.

Я даже не знала, что такие дома бывают на самом деле. Он был огромный и казался почти живым – как будто дышал теплом и светом. Песочного цвета стены сияли под солнцем, словно сами были сделаны из света. Высокие колонны, тонкие балконы с узорными перилами, широкие окна, отражающие небо и зелень… Я заметила лестницу у главного входа – широкую, с красивыми ступенями, и сад, раскинувшийся сбоку: настоящий, с деревьями, кустами, клумбами и дорожками.

А еще – бассейн. Я никогда не видела его раньше, но сразу поняла, что это он. Вода в нем была ярко-голубая, как на картинке из журнала, и будто звала: «Посмотри! Коснись!»

Все вокруг казалось невозможным. Красивым. Волшебным.

И тогда – грубый удар.

– Мордой вниз! – кто-то со всей силы толкнул меня в затылок. Я едва не ободрала нос, только выставленные руки спасли от встречи с асфальтом.

– И какого черта вы притащили этот сброд сюда? – взревел голос где-то слева.

Перед моим лицом показалась пара тяжелых армейских ботинок, но уже через секунду они двинулись дальше вдоль шеренги.

– А куда? – поинтересовался тот, что поймал меня.

– На винодельню, придурок! – звук был таким, будто кому-то прилетело по затылку. Я его знала, потому что в приюте это был излюбленный способ наказания у воспитателей. – Если будешь слушать приказы дона через слово, быстро отправишься кормить червей!

Я не знала, о каком доне идет речь – я и слово-то такое услышала впервые. Но сразу сообразила, что это кто-то важный, раз он мог отдавать приказы.

– Уберите их отсюда, – вновь мелькнули армейские ботинки и скрылись из поля моего зрения. – Пока кто-то из Орсини их не заметил.

Секунда – и нас снова стали заталкивать в фургон даже проворнее, чем из него выталкивали. Начали с дальнего от меня парня, поэтому, пока не дошла очередь, я рискнула поднять взгляд и еще раз посмотреть на дом, покоривший меня до глубины души.

Он был таким красивым, что трудно было дышать. И на миг – на целый миг! – я вдруг представила, как я могла бы в нем жить. Бегать по вереницам коридоров, прятаться в комнатах с изящной мебелью, гулять босиком по идеально ровной траве. Возможно, у меня была бы собака – большая, с которой мы вместе гуляли бы на заднем дворе.

И кто-то из взрослых. Кто-то, кто любил бы меня.

Мои мечты разрушились вместе с хлопком закрывшейся двери и наступившей темнотой, отрезавших меня от чудесного зрелища. Но весь дальнейший путь я вновь и вновь воскрешала перед взглядом тот дом с его окнами, лестницами и деревьями.

И от этого неизвестность уже не казалась такой пугающей.

К концу дороги я уже не сомневалась в том, что однажды попаду в то место и узнаю, каким чудесным тот замок был изнутри.

Но этой встречи пришлось ждать очень и очень долго.

Глава 3.1

Беатрис Кастелли. Настоящее. 13 дней, 15 часов и 14 минут.

Пот застилал глаза, но я не позволяла себе даже моргать, когда капли попадали на глаза. Удар, удар, еще один – особенно резкий, как выстрел. Точный, как приговор. Боксерская груша вздрагивала от каждого моего касания, покачивалась под тихий перезвон цепи.

Обычно груша скромно ютилась в углу, покрываясь пылью и плесенью. Но сегодня… Сегодня я заботливо стерла с нее все следы долгого бездействия, не без труда зацепила за свисающий с потолка крюк и сделала из нее приемник всей той злобы, что копилась в моей душе последние тринадцать дней.

Склад дышал мраком. Единственная лампочка на столе, без абажура, но с длинным проводом, тянущимся от генератора, бессильно боролась с тьмой, оставляя стены погребенными в черноте. Темно-красные, осыпающиеся от старости кирпичи только рады были остаться вне поля моего зрения. Ведь я тоже – сама чернота.

Это место было моим пристанищем. Оно напоминало мне о самых худших днях в моей жизни: именно здесь меня нашли, прежде чем отдать в приют. Я выкупила здание сразу после того, как об этом узнала. Оно словно стало моим отражением: выбитые окна – как многочисленные шрамы на теле; дырявая крыша – как моя пробитая предательством вера. И лишь стены – потертые, но все еще стоящие на своем – как моя преданность. Непоколебимая. Способная умереть только тогда, когда и меня не станет.

В этом помещении, назначение которого я никогда не знала, не было ничего, кроме стола, лампы и груши. Оно – темное, продуваемое всеми ветрами, прекрасно отражало мое нынешнее состояние. Черное, даже при свете дня. Покинутое всеми. Лишенное даже наивной надежды на то, что придет хоть кто-то.

Первые дни я правда на что-то надеялась. Теперь вера сдохла, как дохнут бездомные собаки – тихо и незаметно, и я закопала ее в дальнем углу, принимая простую вещь:

Так и должно быть.

Это – мой мир. В нем нет солнца, лишь вечные сумерки. Нет чистоты – только грязь под ногтями и в мыслях. Нет жизни – только пустота в груди, зияющая так же, как пролом в дальней стене.

Очередной удар. Потрепанная кожа заскрипела, прежде чем груша отлетела назад дальше, чем обычно. Костяшки, туго перетянутые бинтами, протяжно заныли в унисон истерзанному снаряду. Грязно-серая ткань окрасилась красным – сначала робкими пятнами, затем – яростными подтеками. Треснутое ребро напоминало о себе при каждом вздохе, и даже надетый по настоянию доктора корсет не спасал. Но боль давно уже ничего для меня не значила. Она не приносила ни искупления, ни облегчения – только призрачное ощущение, что я еще жива.

Поэтому я продолжала. Снова и снова. Уже второй час подряд – сегодня время окончательно потеряло для меня всякий смысл.

Груша металась из стороны в сторону, словно упрашивала закончить издевательства, но я била и била, всеми силами стараясь не представлять на ее месте никого конкретного.

– Так и знал, что найду тебя здесь.

Я услышала его задолго до того, как он вошел. Джип Марко рокотал, как довольный кот, не говоря про шелест шин по гравийной дороге. Выбитые окна под потолком прекрасно пропускали любой шум: от малейшего шороха до раската грома.

Кардинал и сам не таился: мелкие камушки крошились под подошвой его ботинок с громкостью оружейных выстрелов в гробовой тишине склада. Марко не пытался подобраться ко мне со спины – да я бы и не позволила. Но Вителло – один из немногих, кому не хочется вскрывать глотку даже за нарушение личного пространства.

Я не ответила. Нечего было отвечать. Поэтому продолжила свою тренировку, которая давно уже перешла в стадию откровенного изматывания собственного тела. Увы, пока безуспешную.

Марко остановился на границе моего зрения, но я прекрасно видела его черный классический костюм, ярким пятном выделяющийся на фоне моего полуразрушенного убежища. Белоснежная рубашка едва ли не светилась от своей белизны. Расстегнутый пиджак оттенял ее свет хоть немного. Руки засунуты в карманы брюк. Ноги расставлены широко, словно Кардинал собирался защищаться, и для этого выбрал самую устойчивую из своих поз.

Но я не планировала на него нападать.

Несколько минут прошли в тишине. Я все так же колошматила грушу под тихий скрип последней. Марко пристальным темным взглядом изучал меня. Я не собиралась демонстрировать ничего из того, что кипело внутри, поэтому надевала на лицо свою «рабочую» маску.

Никаких эмоций. Я – машина. Идеальная и бездушная.

– Ты ведь знаешь, какой сегодня день?

Одна фраза, и рука дернулась, уходя значительно правее. Груша раскачалась так, что пришлось обнять ее, гася колебания. При этом в Марко я запустила взгляд, полный затаенной злобы за то, что мешал мне тренироваться.

Он действительно думал, что я не знала? Да если бы у меня был настенный календарь, я бы закрасила сегодняшний день в черный. Но календаря не было, что совершенно не мешало мне держать в голове нужную дату даже в алкогольном бреду. А сопоставить ее с датой в телефоне было не так уж и сложно.

– Я отправила букет и поздравительную открытку.

Не собиралась делать и этого, но вчера, проходя мимо цветочного магазина, не сдержалась – слишком оглушительным на пустынной улице оказался аромат свежесрезанных растений. Выбрала самый красивый букет из девственно белых пионов и вложила в него одну из готовых записок с пожеланием счастливой семейной жизни. А вместо подписи оставила рисунок – такой же, какой однажды Данте оставил на моем теле.

Появляться в церкви я не собиралась. Мое место – здесь, в темноте. Не зря же я – Тень. Поэтому я возвращалась в стойку, шумно выдыхала, будто перед погружением под воду, поднимала руки и наносила очередной удар. Но не успевала нанести второй, когда Марко снова меня отвлек:

– Почему тебя не было среди гостей? Я точно знаю, что ты получила приглашение.

Не сдерживаясь, зарычала сквозь зубы, снова промахиваясь. В это раз позволила снаряду крутиться как угодно, пока сама отходила на пару шагов в сторону. Хотелось наброситься на Марко с кулаками, но я понимала, что он ни в чем не виноват. Да и не поддержит он моего стремления подраться: его внутренние принципы запрещали ему бить женщин. Даже в спаррингах. Даже если они сами этого просили.

– Ты следишь за мной?

Иначе откуда бы ему знать о том, что чертово приглашение из обещанной доном квартиры я действительно забрала? Чтобы позже сжечь буквально в паре метров от того места, где мы сейчас стояли.

– Я за тобой присматриваю, – не стал отнекиваться Марко.

Я окинула его взглядом. Андербосс, второй в иерархии семьи Орсини, Вителло вовсе не выглядел устрашающим. Заметь его кто в таком виде на улице, наверняка принял бы за успешного бизнесмена. У Марко весьма симпатичное, мужественное лицо, красиво уложенные черные короткие волосы, легкая небритость, которая никогда не перерастала в полноценную бороду. Если так посудить, Вителло больше похож на ловеласа, чем на бандита.

Но он – правая рука Данте Орсини. Тот, который убивает и заявляет «я за тобой присматриваю» с одним и тем же выражением лица.

Я не удивлена. Более того, догадывалась, что Данте приставил ко мне кого-то соглядатаем, чтобы я не творила глупостей. Поэтому в выделенном пентхаусе я не жила. И дело не в задетой гордости (хотя и в ней, конечно). А в том, что я не хотела чувствовать себя дома где-то в другом месте. Поэтому квартиру я не обживала. И не появлялась там, предпочитая ночевать здесь, на складе – только матрас поприличнее притащила. Марко, думаю, прекрасно об этом знал.

Но я заглядывала в выделенную мне жилплощадь время от времени именно для этого: чтобы получить хоть какое-то послание. Вот, получила. Интересно, пепел уже развеялся?

Оторвавшись от изучения максимально спокойного Марко, я вернулась к тренировке. Боль отвлекала от темных мыслей.

В этот раз не успела даже замахнуться.

– Ты не ответила.

– А ты? – перевела я стрелки, опуская уставшие руки. Они давно уже налились свинцом, но я держала их на одном упрямстве, которое сейчас сдавалось под наплывом ярости. – Почему ты не рядом с доном? Ты ведь его правая рука.

Марко склонил голову набок, отчего его темные волосы упали вперед, прикрывая часть лба.

– Потому что не хочу смотреть, как моему другу делают больно.

Глава 3.2

– Ха! – я усмехнулась и отвернулась, начиная разматывать бинты на левой руке. Интуиция подсказывала, что Кардинал больше не позволит мне лупить грушу если не действиями, то хотя бы разговорами на грани фола. – Я видела эту русскую принцессу. Даже если она ударит Стального дона со всей силы, вряд ли ему будет больно.

Она была похожа на куколку, изящную фарфоровую статуэтку. По-детски наивное личико, украшением которого являлись огромные голубые глаза, глядящие на мир влюбленным взглядом. Блестящие золотистые волосы словно из рекламы шампуня. Идеальная, чуть бледноватая кожа даже на вид казалась бархатной, и я готова была спорить: на ней не было ни единого изъяна – ни прыщика, ни шрама, ни татуировки.

На её фоне я не то, чтобы проигрывала. Нас даже ставить рядом стыдно было.

Она была чистой и непорочной, эта русская девочка. Вообще не удивлюсь, если она окажется еще и девственницей в свои неполные двадцать.

Идеальная невеста. Идеальная жена.

Идеальная не я.

– Я не про Данте.

Брошенный из-за плеча взгляд подтверждал то, о чем еще секунду назад догадался разум: Марко смотрел на меня. Прицельно. Со смесью решительной поддержки и теплого сочувствия.

Потому что я тоже его друг. Как и Данте. И то, что в такой день Марко выбирал меня, а не своего босса, говорило о многом. Но…

– Мне все равно, – соврала, возвращаясь к своему занятию.

Мне не было больно даже физически, что говорить про боль душевную. Ее я не испытывала уже очень давно, а те отголоски, что копились в теле, были не сопоставимы с теми, что мне приходилось терпеть во времена своего детства.

Но я злилась. Злилась настолько, что хотелось выхватить пистолет, ворваться на чертову свадьбу и расстрелять там всех. Невинную невесту, ее жирного отца, его хамоватых сподручных. А после пойти и перестрелять еще и всю Триаду, не надев бронежилет.

Поэтому сегодня я не взяла с собой оружия. Только голые руки, замотанные не специальными бинтами, а огрызками от старой тряпки, найденной мной где-то в ворохе местного тряпья.

– Ну, конечно, – хмыкнул Марко, и я услышала его приближающиеся шаги. – Поэтому ты запряталась в свою пещеру и до крови избиваешь несчастную грушу.

Что я могла на это ответить? В каждом своем слове Кардинал был прав. Я пряталась. Я бесилась, как запертый в клетке зверь. И я причиняла себе боль физическую, чтобы задушить боль душевную.

Откинула испорченную кровью ткань прямо на пол. Раздражало все: место, время, окружение. И ненавязчивый цитрусовый аромат одеколона Марко, подошедшего слишком близко.

– Трис, – произнес он тихо, положив руку мне на плечо. – Ты ведь понимаешь, у него не было выбора. Нам нужен союз с русскими.

Конечно, я понимала. Признавала и необходимость, и обоснованность. Но лишь умом. Зато все остальное тело едва ли не дрожало от накрывающей меня ярости.

Я резко развернулась, сбрасывая с себя чужую ладонь.

– Он не должен был приносить себя в жертву, – выдавливала я сквозь зубы, потому что понимала: Марко не отвяжется от меня, если ему не ответить. И я надеялась, что моих слов будет достаточно, но нет. Пока Кардинал не прочитает свою исповедь, он от меня не отцепится.

– Дон защищает нас также, как мы защищаем его, – спрятав правую руку в карман, Марко тяжело выдохнул. – Но мы же оба прекрасно понимаем, что злишься ты не от этого.

Я не повелась на эту бесхитростную провокацию.

– От русских одни проблемы!

Я знала, о чем говорила. Любая встреча с ними заканчивалась или потасовкой, или кровавой бойней. Братва не следила за языком, наглела во всех возможных аспектах и каждый раз требовала более выгодных для себя условий.

И вот, дотребовались. Дон Орсини женился на принцессе Воронцовой.

– Помяни мое слово, – выставив вперед палец, я указала им на Кардинала. – Эта куколка будет сливать своему отцу каждый шаг Данте. Каждое слово. И чертов союз в итоге станет нашей общей погибелью!

Оттолкнув Марко плечом, я обошла его грозную фигуру и двинулась к выходу. Очевидно, побыть одной мне больше не светило, а злость выплеснуть все еще требовалось. В голове судорожно скакали мысли о том, где и как можно сбросить напряжение, но я с остервенением отметала все, в которых фигурировала вилла Орсини. Туда я больше не вернусь. Не после сегодняшнего.

– Если Анастасия станет проблемой, ты ее уберешь, – Марко произнес самую очевидную вещь на свете, поэтому я даже не остановилась. Но лишь до следующих его слов: – Но только тогда, когда у тебя будут неопровержимые доказательства, Трис.

Я замерла, так и не дотянувшись до куртки, висевшей на единственном гвозде, сиротливо торчащем прямо из кирпичной кладки. Развернулась – медленно, контролируя каждое движение. Сощурилась и проникновенно уточнила:

– На что ты намекаешь?

Марко никогда не говорил ничего просто так, а его слова про доказательства – очевидный намек. Но на что?

– Ты всерьез считаешь, что я собираюсь грохнуть дочь русского пахана?

Я, конечно, убивала людей. Много, если быть откровенной. Но это всегда были оправданные убийства – оправданные защитой семьи, верности которой я поклялась на крови. Но я не убивала просто так, от скуки, иссякшего терпения или плохого настроения. И Марко знал это как никто другой. Тогда почему сейчас позволял себе подобные слова?

– Я бы тебя не осудил.

Левая бровь вопросительно взлетела вверх без моего ведома.

– Учитывая ваши с Данте отношения… – продолжил меж тем Вителло, но я не выдержала:

– У нас нет никаких отношений!

Крик эхом отрикошетил от пустых стен, чтобы пробить мою броню и попасть прямо в сердце. Мое сердце, которому я запрещала даже стучать лишний раз, лишь бы не давало о себе знать больше обычного.

Но сейчас оно – в разрыв. Получается, подстрелила сама себя.

Марко улыбался уголком губ – конечно, он доволен, что вывел меня на эмоции, ведь обычно я их не демонстрировала. И эта его снисходительная улыбка злила меня еще сильнее.

– Мне плевать на его личную жизнь, – произнесла со всей возможной жесткостью в голосе. – Плевать, кого он трахает и на ком женится. Он – мой дон. Я – его Тень. На этом все.

Не дождавшись реакции, я крутанулась на пятках и в два широких шага добралась до проема. Кроме входной дверей на бывшем складе иных почти не было – где-то на ржавых петлях весели куски прогнивших деревяшек, но в большинстве своем проходы зияли пустотой. Раньше мне это нравилось. Сейчас я немного жалела, что не могу громко хлопнуть дверью напоследок.

– Поэтому ты каждую ночь подставляешь себя под пули и ножи?

Глава 3.3

Не нужно было реагировать – нужно было продолжать идти, и всего через пять метров я скрылась бы из вида Кардинала. Но я вновь сглупила, вздрогнув и замерев. Ведь прикладывала все силы, чтобы о моих последних развлечениях не узнал ни Стальной дон, ни его Андербосс.

– Ты влезаешь в драку восемь раз из шести. Ты ходишь на чужие территории в доках как к себе домой, – продолжал то ли отчитывать, то ли перечислять мои достижения Марко. – Посмотри на себя, Трис! Ты вся в синяках и ссадинах, у тебя сломано ребро, тебя как минимум трижды зашивали. И это только за прошлую неделю!

Нехотя я обернулась. Слишком точным был рассказ Вителло, чтобы не уточнить:

– Насколько пристально ты за мной следишь?

Странно, что я не заметила хвоста. Хотя, последние тринадцать дней я не слишком внимательно смотрела по сторонам.

– Это ведь так не похоже на тебя, – шагнув ближе, продолжил Марко. Его глаза светились уверенностью, но еще и заботой, которую мне хотелось и не хотелось принимать. – Ты – не Нико, чтобы кидаться из крайности в крайность. Не Сандро, не знающий, когда нужно заткнуться. Ты – Тень, самая преданная из нас.