Яблоко для дьявола

За каждым человеком стремительно бросился преследователь, издавая гортанные крики, схожие с вороньим карканьем.

Человеческие тела чудовищ покрывали черные матовые панцири, схожие с панцирем черепахи. Узкий подбородок уродливой головы переходил в выдвинутую челюсть с острыми зубами, но глаза и лоб сохранили человеческую форму. Полусогнутые ноги с одним когтем вместо пальцев, длинные руки, которое они при беге прижимали к груди, и хвосты с ядовитым жалом завершали эту картину ужасов. Меня поразила их стремительная, смертоносная сила, как у настоящих хищников.

Заметив преследователей, бегуны с криками понеслись, не разбирая дороги.

– Что они сделают с людьми, когда догонят? – спросила я, не в силах оторваться от зрелища гонки, пока преследователи и преследуемые не скрылись между холмами.

– А что делают охотники, когда гончие догоняют зайца? Здесь нет кусков мяса, чтобы кинуть его собакам и оттащить от них добычу. Если нет мяса, гончие, несомненно, раздерут бедного зайца.

Он посмотрел на меня насмешливо и лениво.

– Кто они такие? Где мы находимся?

– Это саранча. – Сатана откинулся в шезлонге, продолжая рассматривать меня из-под полуопущенных ресниц. – Они занимают двадцать восьмой и двадцать девятый уровни. Это первые из уровней, где могут жить человеческие существа.

– Они что же, люди?

– Иди, сядь рядом.

Сатана потянулся, раскрыл стоявший неподалеку второй шезлонг, взял меня за руки и усадил в него. Потом нахлобучил мне на голову свою шляпу и рассмеялся – она оказалась слишком велика. Я стащила шляпу с головы, но он и не подумал рассердиться. Казалось, ничто не могло испортить его хорошего настроения.

– Они были людьми, и в глубине все еще остаются ими. Это дети, извлечённые из чрева матери на том этапе своего развития, когда звериное еще преобладает над человеческим. В этот переходный момент эмбрионы забирают у женщин и с помощью специальных вливаний сохраняют в них то звериное, что подавляется в человеке – не только внешнее, но и внутреннее.

– Вливаний чего?

– Энергии демонов. В некотором роде саранча – это суррогат демонического и человеческого, но тело и душа человеческие. Они самые лучшие мои воины. Они жестоки, стремительны и смертоносны. Саранча – лучшая часть моего войска. Кроме того, что они отличные убийцы, это еще и собиратели падали. Они пожирают мертвецов, очищая поле битвы от мусора и останков.

– Так они что же, живы?

– Часть из них мертва, но, в основном, да, живы. Они идут по физическим мирам туда, куда я их посылаю, уничтожая и освобождая пространства и планеты. Когда их убивают или они умирают, они все равно остаются на этих уровнях, но в другом качестве – с более высоким рангом и преклонением стальных.

– Разве в аду могут жить живые существа?

– Ты же знаешь, что да. Как некоторые ведьмы и колдуны. Этот мир очень близок к физическому миру.

– А панцири?

– Они учатся их отращивать со временем. Их тела слишком мягкие, как у большинства людей, а панцири их защищают.

– Но почему два уровня?

– Это зависит от энергии, которая используется для их выращивания. Если это энергия демонов более высокого уровня, то это двадцать седьмой уровень, если демонов попроще – двадцать восьмой уровень.

Я откинула голову на спинку шезлонга и вздохнула, подставляя лицо свету. Странное место. И стало слишком тихо. Я открыла глаза. Он смотрел на меня, слегка повернув голову со странным выражением, и его прозрачные глаза мерцали золотым и серым.

– Как и многие люди, они сохранили чувствительность и определенные потребности. – Сатана указал на холмы вокруг. – Поэтому здесь этот дом, и этот свет, и все остальное.

Выбравшись с шезлонга, он постоял, глядя на меня сверху вниз, потом протянул мне руку в белой перчатке. Я молча поднялась. Пока мы шли к дому, на какое-то мгновение мне показалось, что этот мир настоящий, настолько реальными выглядели зеленая трава и небо. Недалеко от дома он неожиданно остановился и усадил меня на холме.

– Сейчас ты увидишь кое-что, – рассмеялся он и громко произнес несколько гортанных звуков.

Когда чудовища начали сползаться со всех сторон, я подумала, что черная туча стелется по траве. Они ползли и ползли, стуча когтями, прыгали, пищали или каркали, пока не заняли все холмы, весь этот мир тдо самого горизонта. Сатана снял сначала одну, потом вторую перчатку и бросил их в живое море, бушующее в метре от нас. Перчатки тут же разорвали на мелкие кусочки. Глаза, полные обожания, смотрелитсо всех сторон, карканье, полное восторга, неслось отовсюду.

– Я хочу, чтобы они полюбили тебя.

– Только мне это не нужно, – ответила я угрюмо.

– Им не трудно будет это сделать, – продолжал он, глядя в темное море, колыхающееся до горизонта. – Они ведь просто дети, которые так и не выросли.

Часть 4. Ловцы

Человека подвешивали на цепях. Голову, руки и верхнюю часть туловища плотно прижали к полу, а нижнюю часть и раздвинутые ноги подняли за щиколотки к потолку. Я стояла у его головы. Лицо с раскосыми миндалевидными, глубокого серого цвета, глазами слегка отличалось от земного, но, несомненно, это был человек.

Пустые глаза. Мертвые.

Кто-то охнул недалеко от меня, и невысокий ангел с ужасом прошептал: «Уходите, уходите, вам нельзя здесь находиться». Испуганно забегали тени, послышался голос: «Да, уберите же ее кто-нибудь отсюда». Передо мной появился седой дородный старик в белой одежде и настойчиво стал просить меня уйти.

– Я не уйду, – ответила я упрямо, и обошла старика, который только беспомощно помотал головой.

Небольшое помещение походило на пчелиные соты. Соты-комнаты сообщались между собой небольшими коридорами. Бледно-желтый свет лился из стен, потолка, пола и даже перегородок. Я и несколько существ, похожих на ангелов, находилось в одной из таких комнат-сот.

Раздался высокий дрожащий звук – и человека разорвало пополам. Голова и правая часть туловища упали справа от меня, все остальное повисло на цепях, удерживавших левую щиколотку. Цепь медленно опустилась, и останки рухнули на пол.

Звук повторился, и из останков поднялось полупрозрачное существо. Большую часть уродливой головы занимал огромный клюв, как у только что родившегося утенка, а тонкие прямые конечности не имели суставов. Чудовище пронзительно закричало и стало карабкаться по стене, испещренной бороздами. Его поймали в голубой шар, и оно долго там билось, пока не затихло.

Я опустилась на колени перед человеческим существом, с которого молчаливые ангелы снимали цепи.

– Ему ничем уже не поможешь, – сказал один из них печально.

– Вы убили его.

– Он был уже мертв, когда мы доставили его сюда. Он стал мертв, когда пожиратель сожрал его душу, а вместе с нею его личность, чувства, воспоминания, предыдущие возрождения. Осталась только сухая сморщенная оболочка. – Ангел замолчал, глядя, как осторожно я беру голову серого человечка и кладу ее на свои колени. Он смотрел, как слезы капают из моих глаз, и печально качал головой. – Мы забираем душу до того, как ангел смерти завершит обряд, чтобы демон не успел выскользнуть. Но его невозможно выманить наружу – они так срастаются со своими носителями, что даже в ад отправляются с оболочкой мертвой души.

– Что же вы хотите от них? Зачем держите в плену?

Существо в шаре закричало и забилось.

– Мы хотим узнать, каким образом они полонят душу. – Ангел вздохнул. – Они выбирают самую чистую, самую светлую, самую прекрасную душу и губят ее, лишая жизни. И мы не знаем, как они это делают.

Я больше не слушала его, глядя на того, кто лежал у меня на коленях. Тонкая шея переходила в часть груди и маленькую нежную руку. Я думала о жаворонке, который поет высоко в небе, и о небе, синем-синем. И вдруг услышала эту песню, и увидела это небо. Надежда, соединенная с мечтой, была так сильна, ярка и неистова, что я захотела рассказать о ней маленькому существу.

– Я расскажу тебе о мире, который ты не знаешь. Там небо высокое и синее, а солнце яркое и горячее. Там есть трава, сочная зеленая трава с пестрыми цветами, огромное бескрайнее море и белый песок, на который хочется ступить босыми ногами. Там поют птицы и летают большие яркие бабочки. Я хочу, чтобы ты побывал там, чтобы ты проснулся, чтобы ты увидел, чтобы Бог позволил тебе увидеть.

Я плакала и говорила с ним, когда на изломе боли почувствовала, как колышется пол и льется поток света, такой яркий, что все вокруг стало казаться черным. Я услышала, как голос мальчика окликнул меня. Он назвал меня по имени, сначала робко, потом смелее. Потом он рассмеялся,словно серебряный колокольчик. Я ощутила его душу, которая рождаласьт из пустоты, и почувствовала, как разгорается ее свет, чистый, яркий, без единого черного пятна. Я увидела, как воспоминания и чувства ложатся радугой на маленькое тело, как счастье льется золотым дождем, окутывая его. Со смесью восхищения и ужаса я наблюдала как срастаются обрывки души, и как в глазах появляется свет.

Я заглянула в странные сияющие глаза мальчика, услышала, как бегут со всех сторон и громко кричат ангелы, как воет и бьется в шаре демон, и заплакала навзрыд.

Мальчик рассмеялся.

Он сел.

Он подумал: «Где я? Что со мной? Я умер?».

Ангелы гладили его по смешной головенке и смотрели в глаза, из которых лился такой глубокий и яркий свет, что я заплакала еще громче.

Мальчик посмотрел на меня.

«Ты не такая как я, – подумал он. Потом он посмотрел на ангелов. —И не такая как они».

Потом он подумал: «А кто это маленькое пушистое, что живет в твоем доме?».

Я решила, что его раса не разговаривает, они телепаты.

Потом мальчик посмотрел на демона и подумал: «Я знаю его».

«Расскажи», – подумала я.

Я увидела огромный лес и землю, которую мальчик вспахивал каким-то приспособлением. Он называл, но я забыла. Он и четыре его брата отпочковались от своего родителя. Он был самым младшим и еще не имел собственного отпочковавшегося потомства. Из леса вышел демон и заговорил с мальчиком. Мальчик смеялся и доверчиво льнул к нему.

«Ты устал, отдохни, – говорил демон, – давай я буду пахать вместо тебя».

Потом демон сказал: «Я хочу, чтобы мы стали навеки друзьями, чтобы у нас была одна душа и одна жизнь на двоих. Хочешь ты этого?».

«Хочу», – ответил мальчик.

И демон вошел в него. Я слышала, как умирала душа мальчика, как она кричала, билась в агонии. Следом пришло безумие, потом смерть.

Мальчик закрыл глаза.

«Я умер», – подумал он с печалью.

«Но ты снова жив, – думала я. – Ангелы отведут тебя к твоему роду. Там тебя любят и ждут, и никто не обидит».

«А ты? Ты придешь ко мне, чтобы показать мир, о котором говорила?».

Я кивнула, и малыша увели.

– Теперь понятно, как они это делали, – вздохнул ангел. – Входили, потому что их впускали.

– Вы так и не добились от них правды?

– Они никогда не признавались в ней.

Я подошла к шару. Демон сидел притихший и угрюмый. Я посмотрела ему в глаза и не увидела в них ненависти. Только боль.

– Тебе не понять, – заговорил он с горечью. – Ты только однажды коснулась холода ада, он обжег твою душу и оставил боль навсегда. А мы живем там. Мы ненавидим свой дом и ненавидим возвращаться в него. Однажды давно, после Первой войны, кто-то из нас вошел в душу, полную чистоты и света, яркую, горячую, нежную. Он жил ее жизнью и чувствами, говорил, как она, мечтал, как она. И когда душа умерла, он вернулся в ад и проспал счастливым тысячу лет. Тысячу лет он видел золотые сны, а когда проснулся, понял, что уже не сможет жить без этого. Так мы и существуем с тех пор. Тех, кто пристрастился к такой жизни, другие называют пожирателями душ. А мы сами называем себя ловцами. Мы съедаем жизни и после этого спим в своем мире на двенадцатом уровне тысячу лет. Мы не служим своему Господину. Мы не приходим на его зов. Мы не участвуем в празднествах и войнах. Мы спим. Или ищем. Самую чистую, самую светлую, самую яркую душу. – Он замолчал, потом добавил: – Мы ненавидим этот мир и себя в этом мире.

– Отпустите его, – повернулась я ангелу.

– Но почему ты хочешь отпустить его?

– Ты же слышал, что он сказал. Он проспит тысячу лет, а потом будет кричать от голода. И когда он будет умирать, вы ведь все равно выпустите его.

– Это правда, – согласился ангел с грустью, – мы не сможем допустить его смерти. Теперь уже нет необходимости держать их здесь. Их тайна раскрыта. Они не смогут больше ловить носителей света. Им придется питаться носителями тьмы или обычными людьми, которые будут настолько глупы, что разрешат им войти. Но этого нам уже не остановить. – Ангел вздохнул. – Я рад покинуть это место. Все мы рады уйти отсюда.

– Ваша служба здесь закончена?

Он кивнул. Прежде, чем тяжелые ворота закрылись за ним, он сказал:

– Тебе нужно пойти к правителю и все рассказать. Ловцы ненавидят тебя и непременно пожалуются ему.

Он был прав.

Я нашла Сатану у философов. Он лежал на широком диване, погруженный в себя.

– Я не стану сердиться на тебя, дитя. С чего бы мне это делать? – ответил он спокойно, выслушав меня. – Ты спасла несколько душ, но вернула мне моих слуг. – Он помолчал и продолжил: – Они слишком долго жили, отгородившись от меня. Они игнорировал меня. Они постоянно спали или искали утешения своим страхам. – Он вздохнул. – Они тяжелее всех восприняли свое изгнание.

Я вспомнила лицо, которое видел мальчик.

– Да, – ответил он на мой невысказанный вопрос, – большинство из них первородные. Это самая малочисленная группа, живущая на двенадцатом уровне. Они все равны между собой, у них нет никакого старшинства. Они появляются там только затем, чтобы уснуть. Но теперь им уже не удастся спать так долго.

Он внимательно посмотрел на меня и встал с дивана. Пока слуги одевали его, он продолжал говорить:

– Я знаю, о чем ты думаешь. Но твой Отец, защищая своих детей, всегда оставляет им свободу выбора. Это один из законов вселенной. – Он помолчал и добавил: – Еще один закон, который теперь не имеет никакого значения.

– Они придут жаловаться на меня.

– Они захотят твоей смерти. – Он рассмеялся. – Но они еще не знают, что я переступил через закон, которого они никогда не нарушают – я могу убивать себе подобных. Я могу убивать своих братьев. Раньше только люди были способны на такое. Никогда еще в мире ангелов равный не убивал равного. Плен, заточение, сон, но никогда не доходило до смерти. Я сделал это и сделаю снова, если понадобиться. – Он бросил одеваться, подошел ко мне и взял мое лицо в свои ладони. – Девочка, ты боишься моих слуг, а ведь я страшнее их. Ты страшишься их жестокости, а ведь нет в этом мире никого более жестокого, чем я. Ты опасаешься их мстительности, но я – самый лживый, коварный и мстительный. Самое страшное чудовище – это я, именно я. Поэтому я здесь правлю. Корона правит с помощью смерти, запомни это. И, однако же, ты почему-то совсем не боишься меня. Хочешь пойти со мной посмотреть, как я разделаюсь с ловцами?

Я отрицательно покачала головой.

– Я сам решу свои дела. – Он отпустил меня и снова рассмеялся. – Иди домой.

Часть 5. Василиски

– Почему ты здесь?

Огромная глыба Вечного моря нависала за моей спиной.

– Не знаю.

Я обернулась. Сатана снял черную шляпу и бросил ее на песок. В его глазах мерцал суровый свет моря, а белые волосы казались седыми.

– Что-то не так?

– Вероятно, – ответила я, всматриваясь в его осунувшееся лицо. – Ты опять натворил что-нибудь?

– Когда бы я успел? Я вчера весь день провел с тобой. Всего-то и оставался один на какую-то малость.

– Тебе и этой малости хватило. Надеюсь, ты не думаешь, что я стану журить тебя за твои шалости?

– В самом деле? – Сатана рассмеялся по-юношески весело. Он снова стал молодым, красивым и сильным, этот мужчина не берегу. – Тогда посмотри сюда.

Он взял меня за руку, заставив отвернуться от серой воды.

Под нежно – розовым небом расцвел совсем другой берег, с синим морем. Небольшие волны с белыми шапками пены шептали о любви и лете. На мелком песке расположился пляж во всей своей красе. Полуобнаженные женщины всех возрастов и комплекций сидели, ходили и стояли в самых живописных позах. Мужчины читали газеты, слушали щебетание юных девушек, собирающихся стайками, или просто подставляли несуществующему солнцу разные части тела.

– Что ты натворил? – возмутилась я. – В этом месте никто не живет, никто не бывает. Оно опасно для людей – слишком близко к твоему миру.

– Это всего лишь приманка, – ответил он, весело наблюдая, как я меняюсь в лице, – для путешественников.

– Путешествующие, в основном, философы. Они ищут покоя, а не шума.

– Ты ошибаешься. Люди отправляются в путешествия к другим мирам совсем не за покоем. Они ищут приключений. Это самонадеянные, честолюбивые и самоуверенные дураки. Им хочется ощутить опасность, прикоснуться к этому миру еще до того, как придет их время уходить.

– Они путешествуют к другим планетам, но не переходят Вечного моря, откуда никто и никогда не возвращается.

– Ты ошибаешься, – повторил он рассеянно, – многие возвращаются, хотя и несколько другими.

– Что ты ищешь? – спросила я с беспокойством. – Хочешь опять повести меня туда, где мы были вчера? Мне хватило и вчерашнего.

– Я ищу подходящую женщину. – Он увлек меня за собой, и мы стали пробираться сквозь толпу полуобнаженных людей. – Она должна отличаться от остальных.

– Эти люди – твои?

Он кивнул.

– Всего лишь демоны, создающие иллюзию. Ищи женщину.

– Не хочу.

Никак не реагируя на мое упрямство, он указал мне на женщину, сидящую недалеко от воды на большом валуне и смотревшую на море.

– Почему ты решил, что она одна из путешественников?

– Во-первых, она одета. – Действительно, легкое серое платье в мелкий белый цветочек и большая соломенная шляпа, из-под которой выбивались светлые волосы, выделялись на фоне полуголого пляжа. – Во-вторых, она смотрит на море, а на него здесь никто не смотрит. В-третьих, она одна.

– Она может ждать кого-то.

– Ее спутник не появится, – заявил он и потащил меня к серому валуну.

Услышав слова приветствия, женщина оглянулась.

– Прекрасный день для путешествия, – сказал Сатана, ослепительно улыбаясь.

Искоса я наблюдала, как он смотрит на женщину, высокий, сильный, красивый мужчина с пушистыми белыми волосами в летнем костюме цвета сливочного мороженного. Его лицо излучало приветливость, но в улыбке сквозил холод.

Женщина пожала плечами.

– Вряд ли я вас интересую, – ответила она сухо. – Имея такую спутницу, вам нет необходимости интересоваться кем-либо вообще.

Сатана посмотрел на нее насмешливо. Женщина была умна, холодна и самоуверенна. Она выглядела лет на пятьдесят. Двойной подбородок, сильные руки и властные серые глаза, которые она прятала за дымчатыми очками, только подтверждали первое впечатление.

– Это правда, – согласился Сатана, улыбаясь. – В ближайшие пару миллионов лет мне нет надобности смотреть по сторонам.

– Он кажется невыносимым, – посочувствовала мне женщина.

– Бывает и хуже, – пробормотала я, опускаясь на песок.

Мне хотелось найти в ней хоть что-нибудь отталкивающее, что позволило бы не так сожалеть о ее судьбе. Я с горечью слушала, как они говорят. Он умеет обращаться с женщинами. Еще бы, за столько лет. Пожалуй, он самый опытный, самый крупный знаток женщин во вселенной.

– Мы хотели, чтобы вы присоединились к нам, – журчал и журчал его голос.

Женщина что-то ответила. Кажется, она сказала, что ждет своего спутника. Он спросил, часто ли они видятся. Женщина ответила, что видятся они, в основном, в тонких мирах, а в физическом облике не встречались никогда.

– Мне уже за пятьдесят, – говорила она, – и я не блещу красотой.

– Это все изменчиво, – возразил он, – в этом мире вы можете быть кем угодно и какой угодно.

– Мы часто не можем избавиться от личины, которую носим в реальной жизни. – Женщина помолчала. – Я мало двигаюсь. К тому же сказывается обильная пища, довольно жирная.

– Кто вы по профессии?

– Я – ясновидящая.

– Что вы говорите! – Он выглядел заинтересованным. – Вы видите прошлое или только играете чувствами людей?

– Сейчас это популярно. Но я могу видеть суть человека. Дайте мне вашу руку.

Я с содроганием смотрела, как он протягивает ей тонкую сильную ладонь. Женщина сжала ее в своей огромной руке, помолчала мгновение и оттолкнула руку.

– Ну, что? – спросил Сатана, улыбаясь.

– Я не могу ничего увидеть.

– На вас действует этот мир, – отвечал он примирительно.

Женщина согласно кивнула.

– Так что же вы, присоединяйтесь. Ваш друг, вероятно, не придет. А у нас есть еще один попутчик. Вам не будет скучно.

Он указал на человека, легко идущего вдоль кромки воды.

Сверкающая синева и солнечный свет служили только оправой для прекрасного юноши, высокого и могучего. Светловолосый, светлоглазый, с раскосыми глазами и высокими скулами, он был воплощением силы и молодости. Юноша заметил, что мы смотрим на него, заулыбался и помахал рукой.

Мне стало холодно. Я видела реальность, а не только иллюзию.

По берегу шло чудовище. К человеческому торсу крепилась длинная шея с уродливой головой, которая напоминала смесь кузнечика с выпуклыми глазами и крокодила с огромными зубами. Очень подвижная челюсть, мягкие сморщенные губы и нарост на месте носа вызывали отвращение. В отличие от желтой окраски туловища, голова, шея и сморщенные кисти рук были иссиня-черными, как и мягкие лапы-ноги. Огромный живот торчал вперед, а в месте, где у человека пупок, выпирал острый шип. Два толстых подвижных черных хвоста выходили из седалища и заканчивались тонкими острыми жалами.

Я с ужасом уставилась на Сатану. Он молча, без улыбки, наблюдал за бредущим в нашу сторону чудищем, мысли, словно рыбы, почти вещественные, плавали в его глазах.

– Вам, вероятно, в самом деле лучше вернуться, – обратилась я к женщине.

Она меня не слышала. Она смотрела на юношу, идущего к ней по кромке сверкающей воды. Я читала в ее глазах восхищение и тоску, которая знакома только женщинам, расставшимся с юностью.

Мой неугомонный спутник тоже смотрел на женщину. Меня коснулось какое-то движение, внутренняя работа, под воздействием которой женщина стала меняться. С удивлением, потом с восхищением, я смотрела, как годы исчезают с ее лица и тела, глаза становятся огромными, темно-серыми, появляется блеск в волосах, очерчиваются тонкие скулы и нежные косточки ключиц. Через мгновение перед нами стояла очаровательная хрупкая девушка не более двадцати лет, смуглая и гордая.

Сатана весело рассмеялся, девушка улыбнулась ему в ответ.

– Ну, вот, а вы говорили – личина.

– Я была такой в юности, – отвечала она, и, уже больше не обращая на нас внимания, легко поднялась навстречу юноше и побежала по белому песку.

Змеиная шея выгнулась ей навстречу, кончики хвостов затрепетали, толстый живот коснулся платья, а шип почти вонзился в живот. Сдерживая крик, я не могла оторвать взгляда от этой пары, ведомой режиссером, стоявшим рядом со мной.

Они целовались. Я слышала жажду женщины и не меньшую жажду мужчины. Не имея возможности преодолеть ее стыдливость от занятия этим тут же, на берегу, или по какой-то другой причине, он увлек ее в море.

Когда они скрылись в волнах, люди на берегу замерли, словно статисты на съемочной площадке после того, как режиссёр скажет: «Снято».

– Что ты хочешь с ней сделать?

Я сидела на песке, сжимая и разжимая руки.

–Ты неправильно спросила, – отвечал он без смеха. – Почему она мне нужна?

Он смотрел на море, неуловимо меняясь, золотая улыбка сползала с него, словно шелуха.

– Она мне подходит, – продолжал он задумчиво. – Она умна, холодна и расчетлива. К тому же у нее редкий дар, который она не развивала в себе. Она может убедить человека в чем угодно – именно так она и обставляет свое ясновидение.

– Гипноз?

– Не только. – Он помолчал. – После изменения из нее получится хорошая ведьма.

– Это существо, кто он? Демон?

– Не совсем. Это василиск.

Двое выходили из воды, держась за руки. Два мира, две картинки, наслаивались, казались нереальными – юноша и девушка у синей воды под розовыми небесами, и обнаженная уродливая тучная женщина с василиском у черной мутной жижи, которая застывала на их телах потоками грязи.

Я зажмурилась, отгоняя видение. Мне снова стало холодно, когда я увидела, как женщина садиться на тот же камень – ее глаза лучились счастьем. Ее партнер остался стоять у воды.

– Дитя, ты совсем продрогла. – Сатана опустился передо мной на песок. В его глубоких глазах светилось сочувствие, но ни капли раскаяния. – Я схожу за твоим плащом.

Он отошел, оставив меня один на один с женщиной.