Под прицелом

Джессика наблюдала, как Остин закрепил мишень в виде человеческого силуэта: она оказалась под прицелом, хоть и бумажным.

– После занятия оружие нужно разрядить и предъявить к осмотру. Выносить его из галереи или передавать другому стрелку запрещено.

Остин повернулся к ней и строго погрозил пальцем.

– Стреляем только по мишени. Ни в подпорку, ни в потолок, ни в инструктора. Даже если очень захочется.

Джессика улыбнулась. Он вернул улыбку.

– Смотрю, тебе понравилась эта идея, но отчаянно не рекомендую.

– Ладно, ладно. Я поняла! – Она подняла руки в воздух, продолжая посмеиваться.

– И самое главное – беспрекословное подчинение.

Джессика хотела пошутить, но, взглянув на своего новоиспеченного учителя, передумала – с ним шутки плохи.

– Так много правил, – пробормотала она и, надев очки, посмотрела по сторонам.

– Есть еще специальные, но новичков мы в них не посвящаем.

Джессика почувствовала себя уязвленной, внутри заворочались противные отголоски недосказанности и тайн. Ее доброжелательность вмиг ощетинилась.

– Перейдем к делу. – Остин взял наушники и сделал шаг навстречу. Джессика отстранилась, и он замер с поднятыми руками.

Перед глазами поплыл образ раскуроченного взрывом крыльца и зияющая огненная дыра, сожравшая все ее надежды. Джессика облокотилась о тумбу. Остин внимательно следил за ней и предупредил:

– Зал крытый, удар по ушам сильный.

Память была свежа – хлопок, а за ним тишина. Ужас в глазах Джессики не скрылся от него.

– Что скажешь насчет нашей сделки? – мягко спросил он и отступил.

– Не сегодня, – промямлила она и, сглотнув, увереннее повторила: – Не сегодня.

Остин что-то обдумывал, вертя в больших руках черный пластик. В галерее воцарилась тишина, и на долю секунды она пожалела, что рядом нет никого, кто мог бы разрядить возникшее напряжение. Оно потрескивало в воздухе и щипало затылок.

– Если недавно была травма уха, то я не советую начинать сейчас, – сказал он.

Джессику обдало ледяным душем. Неужели все настолько очевидно?

– Дай сюда! – Она выхватила наушники и нацепила на себя: оголовье село, как влитое; гелевые амбушюры обволокли уши и погрузили ее в тягучую тишину. – Вот! Я могу с этим справиться!

Остин покачал головой и задвигал губами, но она не разобрала ни слова. Он указал пальцем на уши и недовольно сжал губы в тонкую линию, пока Джессика не вспомнила главное правило – беспрекословное подчинение – и не сделала то, что от нее требовал инструктор.

– Я не вложу оружие в руки мятежной женщине, – повторил он.

– Но я…

– Стрельба из огнестрельного оружия создает сильную ударную звуковую волну, из-за повышенного давления у самоуверенных стрелков часто случаются баротравмы, некоторые даже глохнут. Чтобы ты понимала, громкость выстрела из мелкокалиберной винтовки может превышать рев реактивного двигателя, а за время наших занятий ты попробуешь много чего и…

Джессика встрепенулась.

– Погоди, что значит занятий? Мне нужно только одно.

– Разве Арни вчера не сказал? У нас так не принято, минимальный курс – десять сессий, это прописано в заявке на бронирование.

– Дьявол! Аферизм поднялся на новый уровень? – она вышла из себя от маячащей перспективы, но Остин, казалось, был готов.

– Не руби сгоряча. Сначала попробуй, а там решим. В конце концов, бумага хорошо горит.

Голубые глаза смотрели по-прежнему твердо. Джессика ругала себя за неосмотрительность: когда эмоции брали верх, ей приходилось разбираться с последствиями. Так было в офисе с Аланом, так было вчера. Она понимала, что дальше это продолжаться не может. Пора что-то менять, а Остин, неведомо по какой причине, предлагает помощь. Выступая на чужой территории, глупо отказываться от выгодных условий.

– Хорошо, – сказала она. – А проблем не возникнет?

Остин пожал плечами и повернулся к мишени, заново проверяя, надежно ли она закреплена.

– Их не бывает только у покойников.

– Считаешь смерть не проблема? – уныло буркнула Джессика, становясь рядом. – Что дальше?

– Дальше определяем, где зафиксировать мишень. Начнем с…

– Семидесяти.

Остин недоуменно моргнул, замерев с пультом в руках.

– Но первая стрельба происходит практически в упор.

– Сомневаюсь, что однажды выстрелю в кого-то в упор. Семьдесят футов.

– Ты собралась в кого-то стрелять?

Джессике понравился произведенный эффект – Остин выглядел ошеломленным, он даже приоткрыл рот и оперся на выступ защитной перегородки.

– Судя по всему, здесь собрались именно те, кто хоть раз это делал. Так чему ты удивлен?

– Семьдесят так семьдесят, – подытожил он после многозначительной паузы и нажал на кнопку; мишень с мерным жужжанием отъехала и замерла.

Затем он открыл кейс и вынул пистолет.

– Знакомься, это «Глок», тридцать пятый калибр3. Гордость австрийских разработчиков. Легкий за счет пластиковой рамки, весит чуть больше полутора фунтов.

Остин подошел к Джессике и вложил пистолет в ее ладонь.

– Чувствуешь? Несмотря на легкость, он очень прочный и не боится влаги. Можно устроить подводную охоту, но семьдесят фунтов не осилит.

Джессика едва сжала пальцы, но Остин накрыл ее руку своей ладонью, предостерегая:

– У него нет привычного предохранителя, за что любим киношниками за принцип «выхватил-выстрелил». Выстрел происходит после полного нажатия спускового крючка, что само по себе не сложно, понимаешь? Можно отстрелить себе ногу или продырявить голову прохожему.

– Можно попробовать? – шепотом спросила она.

– Можно, – улыбнулся Остин и забрал пистолет. – Я покажу тебе основную стойку, повторяй за мной без оружия.

Джессика кивнула.

– Итак, ноги на ширине плеч и работают как пружина в коленях. Корпусом смотрим вперед. Разведи локти, да, вот так. И немного согни их. Верхняя часть тела действует, как наводчик. Расслабленные локти позволяют увеличить амплитуду поворота; очень полезно, когда угроза появляется в «слепой зоне». Но из-за этого большая часть отдачи идет на запястья. Все поняла?

– Да, – соврала она, не представляя, как будет управляться со стойкой и стрельбой одновременно.

Остин объяснил, как держать пистолет и передал «Глок» Джессике.

– Не спеши. Сделай первый выстрел, почувствуй отдачу. Проживи этот момент. Я буду стоять чуть позади, чтобы страховать тебя.

– Только не распускай руки, – пошутила она, чем заметно его развеселила.

– Я никогда не провоцирую женщин с оружием, – сказал Остин и сделал шаг назад. – Обычно связь или возникает сразу или не возникает вообще. Прислушайся к себе. Думаю, этот парень тебе понравится.

Джессика надела наушники и сделала глубокий вдох. Перед глазами висел мужской силуэт, он направлял дуло бумажного пистолета ей в лицо. Спиной она ощущала надежный тыл и отринула волнение.

Пистолет почти идеально лег в руку. Она до упора нажала спусковой крючок. Прогремел выстрел. Он пришелся на край мишени. Остин скорректировал ее стойку.

– Сосредоточься! Помни, нужен всего один точный выстрел. Всего один, чтобы избавиться от проблемы! – напутствовал он.

Последующие шестнадцать приблизились к цели, но так и не поразили ее.

Несмотря на явную неудачу, Джессика испытала прилив сил. Только убрав палец со спускового крючка и передав оружие Остину, она поняла, что ее тело проняла мелкая дрожь. Адреналин бушевал в крови.

Она потянулась к наушникам, но Остин погрозил пальцем.

– А–а, не здесь, – прочла она по его губам.

Выйдя из галереи, они подошли к стойке, где их поджидал заинтригованный Арни.

– Рука может беспокоить первое время. Купи на всякий случай мазь, – посоветовал Остин и сдал амуницию.

Джессика посмотрела на кисть. Ее глаза возбужденно блестели.

– Хуже женщины с оружием может быть только женщина, которая любит стрелять. Что, так понравилось? – спросил лысый здоровяк.

– Не то слово, – призналась Джессика. Она не могла объяснить ни ему, ни себе, куда подевалась вся злость, которая копилась в ней днями. Разрядив обойму, она разрядила и себя. – До этого дня я стреляла только глазами.

– Арни, где бумаги на Джессику? Ты можешь их уничтожить? – спросил Остин, и получил в ответ пару встревоженных взглядов.

– Уничтожить? – переспросил Арни.

– Нет-нет, все в порядке. Вышло недоразумение. Я хочу пройти курс, – выпалила Джессика, прежде чем Остин успел все объяснить.

Только потом она заметила довольное выражение его лица, будто он и не собирался этого делать. Будто он знал, что она передумает. Конечно, он точно знал!

– Но все-таки у меня есть просьба.

– Какая? – спросил совершенно сбитый с толку Арни.

– Мой шеф просил принести…доказательство, что у меня теперь… м–м–м… – Джессика задумалась, как объяснить поручение Билла. – Что бы я сейчас ни сказала, это будет звучать странно.

Мужчины переглянулись.

– Мне нужна любая бумажка в подтверждение того, что я теперь член клуба. Без нее он не допустит меня к работе, и я не смогу уехать к отцу.

Арни стал серьезным и, достав из-под стойки пластиковую карту, протянул ее Джессике. Она взяла черный пластик, на котором переливалась серебряная пуля с названием клуба «.408», а внизу мелкими буквами было отпечатано ее имя. Она была в восторге, как девчонка, которой мальчишки разрешили поиграть с собой.

Наконец-то ее приняли!

***

Билл вертел в руках членскую карту стрелкового клуба, растирая пальцами межбровье.

– Кружка по рисованию от тебя можно было не ожидать. В следующий раз буду осторожен, когда предложу тебе куда-нибудь пойти.

Джессика сияла, будто нашла старенький цент Линкольна – помимо работы у нее была маленькая отсрочка, чтобы навестить человека, которого однажды вычеркнула из жизни навсегда. Спустя много лет она усвоила истину – единственная вещь, которая случается с человеком навсегда, – смерть.

Поздним вечером она вышла из дома, чтобы сесть в такси, и поймала на себе чей-то взгляд. Таксист рылся в багажнике, расчищая место для ее дорожной сумки. Все соседи сидели по домам у теплых каминов, не желая иметь дело с промозглой осенью. Но кто-то наблюдал за ней, следил исподтишка. Чьи-то глаза ловили ее движения, сверлили спину. Джессика забралась в автомобиль, желая поскорее убраться из Бруклина и от невидимого преследователя.

Глава 5

Джессика разглядывала старую, выцветшую открытку, полученную на день рождения. По иронии судьбы, буквы, выведенные мелким почерком на обратной стороне, расплылись от влаги, но адрес отправителя еще можно было разобрать.

Чарли Паркер сменил много городов и осел в Клифтоне. Последняя встреча с ним запечатлелась жгучим клеймом в памяти, от которого, как бы ни хотелось, избавиться не получалось.

Джессика возвращалась домой после первой пьяной вечеринки, выдумывая правдоподобные объяснения своего отсутствия ночью. Она выдыхала в ладонь, чтобы проверить въевшийся запах дешевой текилы, и смеялась о чем-то своем, когда увидела отца.

Он тащил по засохшему газону чемодан и чертыхался всякий раз, если расхлябанное колесико попадало в ямку. В машине, высовывая тощую шею, его дожидалась молоденькая профурсетка. Мать стояла на крыльце и утирала слезы. Джессика тот час протрезвела.

– Папа, что происходит? Куда ты собрался?

Чарли Паркер остановился и вытер пот с раскрасневшегося лица.

– Как бы ни сложилось у нас с мамой, ты – моя девочка, – сказал он, закинул чемодан в машину и умчался прочь.

Он не остановился, когда она просила. Он не остановился даже тогда, когда она бежала за машиной. Он не остановился перед тем, чтобы разрушить семью, предпочтя легкодоступное удовольствие.

Там, на дороге, задыхаясь выхлопными газами, Джессика поняла, что не обращала внимания на многое: на запущенный газон, на трещину в отношениях родителей. Стоило быть повнимательнее.

Ее глубоко ранило предательство отца, ведь до тех пор они были парой неразлучников – на тренировках, школьных спектаклях и городских ярмарках; они катались на велосипедах, пели «Джингл Беллз» и вырезали фонарики из тыкв. Он не приезжал и не звонил. Многочисленные подарки, которые приходили на ее имя, Джессика возвращала нераспакованными – ни одна вещь не могла заменить ей отца. И однажды связь совсем оборвалась. Чарли Паркер стал призраком прошлого.

Джессика не упоминала о нем в разговорах, и у окружающих людей сложилось ложное впечатление, что его никогда и не было. Она предавала отца забвению до встречи с Кристофером, который подтолкнул ее обернуться назад и дать себе шанс стать чуточку счастливее.

Чарли ушел осенью, осень забрала Кристофера. Джессика могла возненавидеть ее, как и Клайд, но она решила отыграть ход – отвоевать хотя бы одного из них. Отыскав открытку со старым адресом, она отправилась в Клифтон.

Водитель катил по мрачному городку, сбросив скорость и озираясь по сторонам. Откуда-то из-под земли валил пар. Деревья костлявыми сучьями царапали кобальтовое небо. На фасаде одного из зданий ветер вырвал из люверсов металлический шнур, и полотно наружного баннера «Американ Эйрлайнс», словно разодранная диким животным тряпка, хлестала по кирпичной стене. Улицы выглядели, как декорации постапокалиптических фильмов, а редкие прохожие – как восставшие из преисподней.

Остановившись у сто семнадцатого дома на Демотт-авеню, он присвистнул и развернулся вполоборота.

– Я подожду несколько минут, вдруг вы решите ехать обратно.

Джессика поблагодарила и расплатилась за поездку. Прощаться на всякий случай не стала. Возможно, Чарли сменил адрес.

Пока таксист открывал багажник и возился с ее сумкой, она вышла на мощеную бетонными плитами дорожку. Перед ней стоял небольшой двухэтажный дом, обшитый белым сайдингом, с крошечной неухоженной лужайкой, засыпанной листвой, и накренившимся почтовым ящиком. Свет горел на двух этажах, и тут до нее дошло, что хозяев может быть несколько; что помимо Чарли она может найти кого-то еще, кого найти не хотела.

Джессика взяла сумку и на ватных ногах поднялась по двум ярусам узких ступенек. На самой верхней она споткнулась и, потеряв равновесие, полетела руками вперед на деревянное кресло-качалку. Грохот разразился страшный. Сев на зад, она отряхнула ушибленные колени и взяла в руки предмет, подставивший ей подножку. Сердце ухнуло в желудок и гулко застучало. Пустыми глазницами на нее взирала мягкая тыква размером не больше, чем детский мячик, с однозубой улыбкой.

– Почему ты всегда вырезаешь им один зуб? – спрашивал Чарли в далекие вечера перед Хэллоуином.

– Это крошка-дух, у малышей всегда мало зубов! – отвечала она тоненьким голоском.

Джессика захлебнулась воспоминаниями. В глазах встали слезы. Она прижала тыкву к груди и услышала нежные нотки блюза, доносившиеся из-за двери.

Чарли точно был внутри.

Поднявшись на ноги, Джессика постучала. Затем постучала погромче и услышала знакомый голос:

– Минуту, я иду!

Такой же глубокий и низкий, только с присущей возрасту хрипотцой, подумала она.

Раздались шаги. Повернулся замок, щелкнула задвижка. Мужчина шагнул в проем и оцепенел, как каменное изваяние перед горгоной Медузой.

– Джесси, ты?

Краем глаза она видела, что за ними наблюдает водитель такси. От него не укрылось ее неуклюжее падение и разговор с каким-то мужчиной о тыкве. Кто знает, о чем он подумал, но все же он ждал, когда она подаст ему знак.

Джессика взглянула на тыкву.

– Почему у нее один зуб? – Вопрос сорвался с ее губ и повис в морозном воздухе. Еще минута и она передумает, сядет в такси и умчится прочь. Отчего же так ныло в груди и молило о том, чтобы он помнил? Помнил, как помнит она.

– Это крошка-дух, у малышей всегда мало зубов, – почти шепотом ответил Чарли, стараясь скрыть обуявшее его волнение.

Перед глазами все поплыло. Джессика не заметила, как прильнула к отцовской груди, будто бегунок соединил две половинки молнии. Чарли погладил ее по голове, и она тихонько расплакалась.

– Пап…

Опасения Джессики развеялись, когда она очутилась в холостяцкой берлоге: единственным сожителем Чарли был толстый рыжий кот по кличке Фред.

В гостиной потрескивал камин и играл повидавший виды патефон. Джессика подоспела к ужину: на столе стыло мясо, и дымился чайник – пахло шалфеем.

Чарли принес приборы для Джессики и уселся в старое кресло. Фред забрался к нему на колени и не сводил желтых глаз с незнакомки, которой мог перепасть лакомый кусочек с хозяйского стола.

– Ты выросла невероятной красавицей. Жаль, что я не был свидетелем, – сказал Чарли и запахнул свитер. Он показался Джессике несуразным, словно с чужого плеча. Все в этом доме выглядело изношенным, в том числе и отец.

– Спасибо, – еле слышно поблагодарила она.

– Ты решила меня помиловать – почему? Ты здорова? – Он изменился в лице. – Что-нибудь с мамой?

– С мамой все хорошо, я здорова. Просто, – Джессика уставилась на тлеющие поленья, – я встретила человека, который посоветовал все исправить, пока не поздно.

Чарли с пониманием кивнул и погладил кота. Фред свернулся калачиком и мурлыкал. Он все еще не доверял гостье и следил за ней, щурясь одним глазом.

– Наверное, этот человек много значит для тебя. Расскажешь о нем?

Джессика прерывисто вздохнула и задрала глаза к потолку. Чарли участливо налил ей чай и протянул со словами:

– Выпей, успокаивает.

Она жадно припала губами к кружке и хлебнула горячей жижи. В комнате стало душно. Игла слетела с канавки пластинки, и из проигрывателя посыпался хрустящий звук. Чарли выругался.

– Извини, – бросил он через плечо, направляясь к своей рухляди. Он снял черный диск с оси и, заменив другим, вернулся к дочери. Плавно заструилась «Still got the blues»4, а вместе с ней и слезы Джессики.

– Можно я останусь у тебя? – спросила она.

Чарли не знал радоваться ему или бояться: кажется, объявившийся ребенок решил на деле показать что именно он пропустил. Что ж, быть хорошим отцом – не только давать карманные деньги, но и быть рядом, когда потребуется.

– Наверху две спальни. Там, где порядок, – твоя.

– Я скоро вернусь.

Джессика поднималась по лестнице не спеша, смакуя на вкус свои чувства. Она благодарила Кристофера за ценный совет. Возможно, отношения с отцом, как почти полностью утраченная реликвия, потребуют длительной реставрации, но попытка их наладить изгнала из души пустоту. Пускай только на вечер, пускай не до конца, ведь там, где жил Кристофер, все еще зияла брешь. Она верила, что это только начало.

В комнате отца горел свет. Джессика заглянула. Вдоль одной стены протянулся книжный шкаф, забитый всякой всячиной – от томиков английской классики до японских путеводителей. Вдоль другой – большая кровать и комод. На комоде обнаружилось скопище фоторамок всевозможных мастей и размеров, но кое-что их объединяло: на всех снимках была она. Обособленно стояла резная рамка из белого металла, с глянца улыбались в объектив она и Дэниел. Какая-то тематическая вечеринка. В груди кольнуло.

Джессика захватила рамку с собой и, когда обустроилась на ночлег, спустилась с ней вниз. Чарли сидел у камина и тормошил угли. Фред неустанно сопровождал хозяина, умастившись неподалеку в лежанке.

– Откуда это у тебя? – спросила Джессика и, показав находку, присела рядом.

– Твоя мама прислала мне, – с опаской ответил Чарли и подложил в угли газетный комок и пару сухих деревяшек сверху.

– Не знала, что вы общаетесь.

Огонь вспыхнул и облизнул подношение. Чарли вздохнул и посмотрел ей в глаза.

– Я тосковал, Джесси. Я перестал быть мужем, но остался твоим отцом. – Он осторожно взял рамку и с улыбкой посмотрел на снимок. – Полагаю, этого парня благодарить при встрече? Я у него в долгу.

Джессика взяла отца под руку и положила голову ему на плечо. Глядя на робкие языки огня, она рассказала о том, что случилось с ней за последний месяц и кому он обязан ее появлением. Чарли сидел неподвижно, но его тело напряглось, когда Джессика дошла до взрыва и потери слуха. Казалось, даже Фред проникся сочувствием.

– Мне очень жаль, милая. Увы, я не знаю слов, что могли бы тебя утешить.

– Их действительно нет, – согласилась Джессика и почувствовала, что соленые дорожки проложили себе новые пути. – Но у тебя есть музыка, – всхлипнула она.

– Понял. На чердаке есть кое-что, что тебе понравится. – Чарли улыбнулся и потрепал ее по щеке. – Только дождись.

Джессика осталась одна, когда в кармане ожил мобильник. На экране высветился незнакомый номер.

– Алло!

– Здравствуй, Джессика! Это Остин. Звоню узнать, как твоя рука.

На заднем фоне Арни давал указания. Лязгало железо. Джессика шмыгнула носом и зажала телефон между ухом и плечом. Она вытянула ладони перед собой и осмотрела их.

– Меня ничего не тревожит, – заключила она и, бросив взгляд на рамку с фотографией, поспешила отвернуться. Она знала, что это не поможет, и положила ее «лицом» вниз.

– Что случилось? Ты плачешь? – спросил Остин, и голоса вокруг него стихли.

– Нет, тебе показалось. Если ты насчет расписания, то лучше позвони завтра. Сейчас уже поздно, мне неудобно говорить.

Джессика знала, что Остин не поверил, но все-таки отступил. Сверху донеслись шаги Чарли, и она быстро отбилась. Выглядел отец раздосадованным.

– Прости, кажется, я отнес коробку в гараж. Если хочешь, я схожу за ней и тогда…

– Не надо, папа. Просто посиди со мной.

Они долго болтали, а когда время перевалило за полночь, Джессика зевнула во весь рот.

– Я еще посижу, а ты иди, – сказал Чарли, помогая ей подняться на ноги.

Огонь давно потух. За окном барабанил дождь. Фред растянулся в лежанке, его усы забавно подергивались во сне. Джессика попрощалась с отцом, зная, что дел у него нет. Он потрясен и не сможет уснуть. Через несколько минут она забралась в холодную постель и, согревая ее своим теплом, думала о Чарли. С ним было так же уютно, как и много лет назад. Возможно, они намного быстрее восстановят разрушенные мосты.

Телефон снова ожил. Еще один незнакомый номер. Джессика приняла вызов и сонным голосом проговорила:

– Слушаю!

– Это снова я, – сказал Остин. – Прости, что звоню так поздно. Не знаю, зачем это делаю. Просто беспокоился.

На сей раз он говорил с улицы: Джессика могла различить шум дороги, рой незнакомых голосов, возникавших на мгновение и исчезавших столь же быстро. Она выбралась из постели и подошла к большому панорамному окну, оставленному на проветривание. Ветер проникал в комнату и трепал намокшие занавески. Заперев его, Джессика прижала ладонь к стеклу.

– Все хорошо. Я же говорила, что поеду к отцу. Тебе не стоило волноваться.

– Но мне ведь не показалось.

– Не показалось, – подтвердила она. – Когда женщина не может справиться с эмоциями – она плачет.

Остин мгновение молчал, взвешивая слова. А затем попросил:

– Запиши этот номер. Если понадобится помощь – позвони и в твоем распоряжении будет весь арсенал клуба.

Джессика рассмеялась, представив двух здоровяков с пулеметами наперевес, и увидела, как уставшая девушка в окне смеется вместе с ней, не отпуская ее руки.

– Не хочу, чтобы у вас с Арни были проблемы из-за меня.

– Я рад, что ты улыбнулась. Ради этого стоило бы рискнуть. А теперь отдыхай. Арни наберет тебе завтра из клуба, тот первый номер. И…

– Да?

– Нет, ничего. Доброй ночи, Джессика.

– До свидания, Остин.

Она вернулась в постель и открыла на телефоне галерею фотографий. В папке «Избранное» числился единственный снимок. Она установила телефон у соседней подушки и, проваливаясь в сон, представляла, что высокий брюнет нежно целует ее на фоне гигантской тыквы.

Глава 6

Выспаться не удалось. Дождь обрушился на крышу и всю ночь ковырял в ней дыру. Под утро, мучаясь головной болью, Джессика выбралась из постели и прошлепала на первый этаж. Отец спал на диване в обнимку с Фредом, так и не поднявшись к себе. Рыжий паршивец таращил глазищи, готовый в любой миг продемонстрировать и когти. В том, что ему неведом кошачий маникюр, Джессика не сомневалась, поэтому осторожными движениями подняла с пола плед и накрыла им отца. Фреду забота пришлась по душе, он опустил голову и прищурился.

Джессика прошла на кухню, налила стакан холодной воды и вернулась в спальню. В сумке она нашарила пузырек с таблетками и, проглотив одну, с жадностью запила водой. Сунув бутылек обратно, она коснулась бумажного свертка на самом дне и вспомнила, как накануне вечером упаковала его с остальными вещами.

Джессика не собиралась заниматься своим расследованием в поездке, но инстинктивно побоялась оставить его без присмотра.

Часы показывали начало пятого, в запасе оставалось несколько часов до того, как новый день захлестнет заботами. Она скользнула под одеяло и ощупала конверт. Бумаги в нем отличались по размеру, любое неосторожное движение могло повредить ценный документ, если таковой имелся. Джессика проверила прикроватную тумбу, но, как и все в этой комнате, та оказалась пуста и бесполезна. Подавив знакомое раздражение, она вылезла из нагретой постели.