Под прицелом

Ани Хоуп

Под прицелом

Глава 1

– Ты собралась вылить тридцать долларов в унитаз? – спросила Хлои, уставившись на подругу.

– В окно, если быть точнее, – поправила Джессика и погладила запотевший бочок зеленоватой бутылки «Ферал Рутс».

– У меня есть несколько рецептов с белым вином, я могла бы использовать его по назначению.

Джессика не ответила, открыла дверцу и вышла из машины. Перед ней на фоне пасмурного неба возвышался Монток.

Она больше не слышала, о чем ворчит Хлои. Ноги сами понесли по хрустящему гравию к серому дому с белыми оконными рамами. Ее уже ждали.

– Здравствуйте, – произнесла Джессика и воздела глаза к верхушке маяка. Монток взирал на свою гостью свысока с присущим ему безразличием.

– Добрый вечер, мадам! – ответил мужчина в теплом свитере. Он тоже смотрел на Джессику с привычным ей за последнее время сожалением, но, в отличие от той же Хлои, не старался выразить его словами.

Несколько дней назад она попросила кое-кого из коллег раздобыть телефон смотрителя маяка, заверив, что делает очерк на тему современного быта в необычных условиях по заданию Билла. Разумеется, ничего она писать не собиралась. Чистое притворство ради достижения цели, на которое Джессика решилась без зазрения совести. Совесть вообще редко навещала офис их газеты, когда дело того требовало.

Однако чтобы попасть внутрь маяка, Джессика лукавить не стала и выложила всю правду. Тот телефонный разговор мог закончиться как угодно, но незнакомый мужчина отчего-то поверил ей и пригласил приехать в выходные, пообещав напоить чаем.

Они молча прошли внутрь. Руперт, так звали смотрителя, не обманул: на маленькой кухне пыхтел чайник, пахло разнотравьем.

– Я отведу вас, а сам вернусь сюда, – сказал он и указал на винтовую лестницу, стремящуюся вверх.

Джессика улыбнулась и, не произнося ни слова, коснулась его руки. Её глаза говорили «Спасибо», а его отвечали «Не стоит».

Она поднималась по лестнице, предвкушая долгожданную встречу. Как будто среди набежавших туч разглядит серые глаза человека, которого мечтала увидеть больше всего на свете. Руперт тяжело втягивал носом воздух, Джессика ловила себя на мысли, что сама она практически не дышит. Звук их шагов убегал далеко вперед, словно резвый мальчишка, что не мог дождаться нерасторопных взрослых. От этого хотелось ступать мягче.

Через несколько минут Руперт остановился, достал связку ключей и отворил небольшую смотровую площадку, недоступную для обычных посетителей. Джессика безрадостно усмехнулась – боль подбирает ключи даже к черствым сердцам. Смотритель оставил ее один на один с открывшимся видом, совершенно не таким, каким его представляла себе Джессика, сидя в «Крайслере» Кристофера по пути в «Элит Хилл».

Тогда она была влюблена, хотя и старалась держать это в секрете от самой себя. Сейчас она была рассеяна, как песок на пляже у подножия мыса Монток-Поинт.

Берег примерял одно за другим пенные ожерелья, валуны укрылись тёмными одеялами водорослей. Вдалеке над океаном моросил дождь, кутая корабельные силуэты в молочную дымку. Ветер трепал волосы и уносил лёгкий аромат ее новых духов к горизонту. Вместо радостных всплесков, океан встретил долгожданную гостью напряжением. Будто вот-вот отругает за то, что она упустила самое важное.

– Что ж, я действительно упустила, – вздохнула Джессика.

– Тоже с ним говорите? – спросил вернувшийся смотритель. Он протянул железную кружку, из которой клубился пар. – Моя Шерри собирает травы, сушит и передаёт мешками сюда, чтобы я не забыл, как пахнет дом. Когда я только устроился, эти мешки буквально заполонили кухню. Любой, кто бывал в ней, отказывался верить, что все это дело рук моей заботливой супруги. Поговаривали даже, что я шаман.

Они оба рассмеялись и умолкли с новым порывом ветра.

– Должно быть, вам одиноко, – предположила Джессика.

– Совру, если скажу, что мечтал о такой жизни, но беда в том, годы спустя я не представляю другой. Той самой, где по утрам к умывальнику не пробиться, а по ночам кто-то шаркает в тапочках по коридору. Беда не для меня, конечно, для Шерри. Я свое одиночество полюбил. А ей свое приходится наполнять мешками с чаем.

– И вам не хочется вернуться домой?

– Мечтаю об этом каждое утро, когда открываю двери туристам. Иногда мне кажется, что вижу её лицо среди толпы. Но всегда обманываюсь.

– Шерри не навещает вас?

– Ни разу не приезжала. Сначала не могла простить мне решения пойти в смотрители, потом из дома уехали дети, и на её плечи легло хозяйство.

Джессика поджала губы.

– Такая работа, – вздохнул Руперт. – Кто-то должен ее делать, и Шерри это знает. Поэтому ждёт.

«Надеюсь, дождётся», – подумала Джессика, сделав глоток чая. После услышанной истории он казался вкуснее всех чаев, что ей доводилось пробовать прежде.

– Я оставлю вас. В конце концов, вы прибыли сюда не для бесед со стариком. – Он многозначительно кивнул на бутылку белого вина, которую Джессика прижимала к груди свободной рукой.

Купим местного вина, ты любишь белое вино?

Джессика вертела в голове эту фразу всю дорогу к маяку. Она собиралась сдержать обещание, несмотря на то, что человек, которому оно было дано, никогда об этом не узнает, как не узнает о том, какими чудовищными стали дни без него.

Жизнь превратилась в нитку жемчужных бус, внезапно сорванных с шеи. Ей предстояло собрать все воедино, вот только она знала – это будут совсем другие бусы. Конечно, а как иначе? Неужели она рискнет с кем-то другим пробраться в закрытый загородный клуб под фальшивым именем и будет мечтать о том, как весело проведет время, когда авантюра закончится?

Глаза защипало. Джессика сморгнула слезы, сосредоточившись на слабеющих волнах. Точно, вино! Она поставила кружку на пол и вдруг осознала, что ее план провалился, как и все остальные. Как открыть бутылку?

Ты готова отказаться от цели, не подозревая, что до нее всего несколько шагов.

– Я не сдамся, – твердо заявила она, не понимая, что делать дальше.

Попросить о помощи Руперта? Исключено. Позвонить Хлои? Тоже не вариант. Она поставила бутылку рядом с кружкой и принялась исследовать сумочку. Ничего подходящего, кроме… Ключи! Джессика сняла защитную пленку с горлышка и со всей силы вонзила лезвие ключа, понимая, что может либо сломать его, либо повредить пробку. Всего одна попытка, вряд ли Хлои согласится на повторное путешествие.

Ключ вошел ровно по центру. Джессика начала медленно проворачивать его, пока пробка не поддалась и не выскочила. Джессика почувствовала, как забилось сердце.

– Ты бы гордился мной, – вырвалось у нее.

Такое себе достижение, подумала бы она прежде. Но теперь отчего-то верила, что Кристофер наверняка оценил бы.

Глядя на Атлантический океан с высоты ста фунтов, Джессика, словно верная спутница жизни, сделала глоток и исполнила последнюю волю ушедшего. Довелось бы им побывать на маяке вместе?

– О, да… – шепнула она ветру, и тот на мгновение стих, прислушавшись к незнакомке.

Джессика потеряла счет времени. Она говорила, говорила, говорила, будто Кристофер мог ее услышать. Будто небо согласилось стать посредником и передать заветные слова, не произнесенные при жизни.

Ветер разогнал тучи. На горизонте пламенело солнце, отбрасывая на воду алые языки, но океан невозмутимо и без особых усилий поглотил огненный шар. Проводив его в последний путь, Джессика произнесла:

– Мы пробрались бы и в Лувр, будь ты со мной рядом. Зачем ты полез в огонь?

На сей раз вопрос повис в воздухе вместе с облачком пара, вырвавшемся изо рта.

Пора возвращаться домой. Только сейчас Джессика поняла, что все это время Хлои прождала ее в машине. Она поднялась с пола, собрала скудный скарб и, прихрамывая, пошла по ступеням. Из кухни слышались голоса. Неужели к старику приехала Шерри? Ох и взбучку же она устроит им обоим!

Но вместо Шерри с Рупертом ворковала Хлои.

– Надеюсь, вы не возражаете, что пригласил вашу подругу в дом?

– Наоборот, я вам признательна, – ответила Джессика.

Хлои замолкла, не решаясь задать вопрос, лишь с любопытством поглядывая на бутылочную пробку с воткнутым в нее ключом.

– Все хорошо, – уверила Джессика и повернулась к гостеприимному хозяину. – Если надоест быть журналистом, сменю вас на посту, чтобы вы смогли вернуться к жене.

– Ты обрекаешь бедную женщину на одиночество, – укорила ее Хлои. – И все, что той останется, – смотреть на свет маяка с другого берега до конца отведенных дней. Кстати об этом! Еще немного и нам придется возвращаться по полярной звезде.

Смотритель рассмеялся.

– Давненько в эти стены не заглядывала жизнь, – сказал он, вручая мешок чая Хлои. – Позвоню Шерри. Возможно, вы правы и мне стоит вернуться к ней.

Джессика, переполненная благодарностью, обняла старика и тихо прошептала:

– Спасибо. Он бы вам понравился.

***

Температура упала до 43 градусов.1 Холод пробрался в нутро дома и намеревался захватить каждый его уголок. Джессика подошла к запотевшему окну, возле которого оставила вскипевший чайник, и протерла его рукавом. На промозглой улице царил полумрак, фонари не работали, лишь слабый отблеск луны синеваты бликом сочился сквозь тяжелые облака и играл на подстывших лужах. Как видно, в доме напротив так же не жаловали позднюю осень – миссис Эббот плотно зашторила окна на обоих этажах, чтобы открывавшаяся картина не приводила в уныние. Джессика поежилась и затянула на шее зеленый шарф.

Слух полностью восстановился, однако привычка прислушиваться никуда не делась. Первую неделю это приносило немало хлопот: никогда прежде ей не приходилось так часто присматриваться к чужим губам. Затем она перестала реагировать на обращенные к ней вопросы, в конце концов, все они были однотипны и сводились к одному знаменателю. Кто-то переспрашивал, но не получив ответа бросал новые попытки.

Чаще других рядом с ней была Хлои. Она вызвалась добровольцем, сочтя своей миссией беспристрастно следить за исполнением Джессикой всех врачебных предписаний и за ее душевным состоянием. Она привозила еду из кафе и стояла над душой, пока подопечная пыталась впихнуть себя хотя бы кусок. Иногда Джессика ловила во взгляде подруги нестерпимое желание вырвать ложку из ее рук и насильно накормить, тогда она миролюбиво улыбалась и шутила:

– Пора вам с Марком задуматься о детях.

Джессика была уверена, Хлои будет прекрасной матерью, слегка чокнутой, но прекрасной.

Хлои отмахивалась, смеялась и отвечала, что кафе отнимает все силы, а затем переводила тему.

– Когда ты вернешься к работе? – как-то раз спросила она.

– Билл дал мне время привести мысли в порядок. Как только слух восстановится, мы встретимся и все обсудим.

И вот это время пришло. Наутро они договорились о встрече в кофейне неподалеку от офиса газеты на Амстердам-авеню. Она предполагала, что Билл будет задавать вопросы с особым пристрастием, и ей нужно хорошенько подготовиться. Беда заключалась в том, что она отвыкла. Рассуждать, мыслить, находить связи и изворачиваться.

Сейчас бы пригодилась помощь Кристофера. Ей нравилось, как быстро в его голове созревали решения. Ему требовалось всего несколько минут, чтобы взвесить все «за» и «против» и придумать план, который непременно сработает. Даже если он будет граничить с безумием. Возможно, именно в этом было очарование Бейса – она не успела разобрать, ей не хватило времени. Придется действовать, доверившись интуиции. Ведь кое-чему Джессика у него научилась.

В образовавшейся пустоте, где раньше были их сумасбродные поступки, Джессика обнаружила желание действовать – оно возродилось из пепла, собралось по крупицам и теперь жгло ее изнутри. Сидеть на месте было сродни пытке, но встать и поехать, куда глаза глядят, она побаивалась. В голове роились мысли, они как назойливые мухи копошились, создавая непрекращающийся шум в ушах, и вот-вот грозили вырваться наружу. Джессика чувствовала, что еще немного и ей откроется нечто такое, чего она не видела. Некий путь, по которому ей стоит пройти. Да, теперь в одиночку, зато без каких-либо жертв. Этого она точно не переживет.

Ей с трудом давались ночи, полные терзаний. Она отдавалась им целиком, пытаясь хоть как-то расплатиться за гибель двух близких мужчин. Если бы Хлои знала, что происходит за дверью ее спальни! Она наверняка бы вытащила доктора Прескотт из теплой постели или сняла ту с самолета, чтобы провести осмотр. Но Джессика все обдумала: никто не должен знать, что творится на самом деле. Для друзей и семьи она осталась прежней. Потрепанной немного и слегка растерянной, но той же Джессикой, что они привыкли видеть.

Выпив чай, она поставила кружку в раковину и поднялась в спальню, где ее дожидалось горе. Джессика забралась в постель и позволила ему разъедать себя до утра.

Проснувшись раньше будильника, она механически выполнила все то, что выполняла каждое утро: умылась, почистила зубы и собрала волосы в хвост. Натянув джинсы и толстую водолазку, она спустилась вниз, отыскала новый блокнот, подаренный Хлои. По ее словам новую жизнь принято начинать с чистого листа, и эта тетрадка символически должна была послужить таковым.

Дорога заняла около часа. Билл уже дожидался ее у невзрачного кафе с темно-зеленым фасадом, наворачивая круги вдоль исписанного мелом штендера.

– Надо было зайти внутрь, – сказала Джессика. – Так легко подхватить простуду.

Билл хмыкнул.

– Можно подумать, сейчас это самое страшное, что со мной может произойти.

Они вошли в теплый зал. Их встретили дежурными улыбками и предложили занять любой свободный столик. Вместо этого Джессика взобралась на высокий стул у стойки из белого мрамора и бросила куртку слева от себя. Биллу пришлось последовать ее примеру. В своем возрасте он предпочитал более респектабельные заведения с мягкой мебелью, но в компании молодых работников никогда не жаловался и старался быть с ними на одной волне. Он аккуратно сложил свое пальто и устроился рядом.

Вскоре им принесли френч-пресс и два кусочка торта с масляным кремом. Джессика подняла плунжер, заставив чаинки кружиться к колбе с кипятком, и залюбовалась завитками. Билл наблюдал молча, пока процесс заваривания чая не перестал ее интересовать.

– Как поживаешь? – спросил он, будто их встреча была обычным завтраком старых друзей, потерявших друг друга из виду на некоторое время.

– Неплохо, – ответила Джессика. – Точнее, очень даже неплохо. Подумываю сдать на права Хлои говорит, что вождение помогает расслабиться и привести мысли в порядок. А еще хочу сменить прическу. Как думаешь, мне пойдет быть брюнеткой?

Билл состроил гримасу и покачал головой.

– Так и знала. Что ж, может, покрашусь в рыжий. – Она улыбнулась и постучала ногтями по пустой чашке. – Я запланировала небольшую поездку в Клифтон, буквально на пару дней, перед тем как вернуться к работе. Тебе не о чем волноваться, доктора говорят, я абсолютно здорова и могу работать в полную силу. Кстати, ты прочитал мою статью? Я отправила тебе на рабочую почту.

– Прочитал, – сказал Билл и нахмурился. – Но не могу пустить такое в печать.

– Почему? – спросила Джессика, разлив чай по кружкам и подвинув одну из них шефу.

– Потому что ты даже имени его не знаешь. А во-вторых, что тебе это даст?

Джессика указала пальцем на букет в высокой керамической вазе:

– Тебе не кажется нелепым это сочетание гортензии, плюща и сухоцветов?

Поймав на себе недовольный взгляд Билла, она вздохнула.

– Нужно же с чего-то начать. Я решила, что неплохо поставить точку с историей на складах. Все писали о смерти Дэниела, он был известным адвокатом. Но нигде и слова не сказали про Кристофера, а ведь он пытался обезвредить бомбу.

Как она могла объяснить Биллу свой порыв?

Кристофер никогда не чертыхнется, не ухмыльнется своей ядовитой ухмылочкой, не купит дом, не заведет собаку, не женится на кухарке и не состарится вместе с ней? Он никогда не произнесет мое имя и не коснется моей руки? Пусть хотя бы пара строк останется о том, какие поступки совершают люди во благо других? Нет, такое Билл даже слушать не станет.

– Мне кажется, ты чего-то не договариваешь.

Джессика сделала глоток, горячая жижа обожгла язык.

– Паркер, ты можешь обмануть кого угодно, но не меня, – не унимался Билл, которого совершенно не интересовали ни напиток, ни сладости.

– Но я тебя не обманываю, – воскликнула Джессика, и несколько посетителей повернулись в их сторону. – Зачем мне врать, сам посуди? – тише добавила она.

Билл собирался выбить правду из своей подчиненной.

– Тогда как объяснишь запрос в полицейский участок? Что, думала, я не узнаю? Или решила, что они с радостью преподнесут тебе на блюдечке полный отчет с именами и фамилиями?

Джессика пожала плечами.

– Попытка не пытка. Даже в отписке можно найти ответы.

– И что ты нашла?

Рассказать? МакЭвой в тот же миг объединится с Хлои и отвезет ее в лечебницу. Может, описать ему свой план, состоящий из трех пунктов – всего трех для начала – в этом же она честно призналась несколько минут назад. Что-то подсказывало, что с признаниями лучше повременить.

– Ничего, – соврала Джессика. – Мне пришел отказ, так как я не явлюсь родственником погибшего.

Она отломила ложкой большой кусок торта и наигранно закатила глаза.

– Попробуй, – с полным ртом пробубнила она. – Очень вкусно.

Биллу пришлось отступить на время. А Джессика, пока жевала, строчку за строчкой вспоминала ответ офицера из полицейского управления.

Они долго молчали, позволяя музыке вперемешку с утренним гулом чужих голосов заглушать их мысли.

– Мне жаль, – наконец произнес Билл и строгим отеческим тоном добавил: – Но свою боль ты можешь обратить в силу. Именно этого я от тебя жду. Считай меня ужасным человеком и паршивым другом, если я не щажу твоих чувств. Отчасти ты будешь права. Но мы оба знаем, что такой, как прежде, ты уже не будешь. Можешь держать лицо перед подружкой, которая вьется вокруг тебя, словно мамочка. Я же вижу тебя насквозь. Вижу, потому что сам был на твоем месте. И расскажу тебе одну историю, какие обычно разбалтывают, прилично надравшись.

– Заказать тебе выпивку? – улыбнулась Джессика.

Билл не удержался и коротко улыбнулся в ответ.

– Нет. Сейчас я могу говорить об этом без бренди. Но когда-то не мог. И когда-то не знал, зачем мне просыпаться по утрам.

Джессика осеклась, осознав, что Билл собирается рассказать нечто личное. Настолько личное, что ей придется покрепче держаться за стул. Она вдруг поняла, что за несколько лет работы им не приходилось обсуждать вещей, вроде семейных хлопот – бейсбольных матчей детей или подарков жене. Джессика не вдавалась в подробности отношений с прочей родней, не разглядывала фотографий у него на столе. Да она и не припоминала, чтобы таковые у Билла имелись. Она не лезла к нему в душу, считая, что именно так поступают друзья. А теперь? Что она вообще могла перечислить помимо профессиональных качеств, спроси ее кто-то о человеке с фамилией МакЭвой?

– Знаешь, как я пришел в журналистику? – спросил Билл, пригубив остывший чай.

Джессика в нерешительности мотнула головой.

– Я не мечтал стать публицистом и тем более владеть газетой – работал бы себе менеджером среднего звена в захудалой конторке или предлагал страховки. Если бы не одно утро, навсегда изменившее мою жизнь. Знаешь, с высоты своих лет могу сказать, что жизнь всегда меняет русло за какое-то утро или вечер. Ей нужен всего миг, чтобы повернуться на триста шестьдесят градусов, когда тебе и десятка лет не хватит, чтобы осознать случившееся.

– Закажете что-то еще? – спросила милая девушка-бариста.

– Добавьте кипятка, – попросила Джессика и повернулась к Биллу, когда та удалилась.

– Много лет назад я был молодым и статным, таких любят женщины, чего уж там, – усмехнувшись, продолжил он. – Казалось, передо мной открыт весь мир. Стоило только выбрать в жены дочку какого-нибудь бизнесмена или банкира. Но я встретил Джулс и понял, что весь мир может состоять из одного человека, а когда она родила сына – из двух. Мои желания стали более приземленными: обеспечить семью крышей над головой, дать ребенку достойное воспитание, накопить ему на учебу. Мы не были богачами, но вертелись, в общем-то. На жизнь хватало.

Джессика слушала, отодвинув от себя недоеденный торт. Вот так новости! Билл женат и у него есть сын! Навскидку ее возраста, плюс минус пару лет.

МакЭвой набрал воздуха в грудь, его глаза опустели, уголки губ опустились.

– Они возвращались с воскресной службы, когда малолетний придурок без прав влетел в их машину, а затем скрылся. Все могло быть иначе, вызови он спасателей сразу, но он оставил их медленно умирать.

– Пожалуйста, – девушка поставила френч-пресс с клубящимся паром, пробиравшимся из стеклянного носика. Билл бездумно поигрался с плунжером и положил ладонь на столешницу.

– Его папаша деньгами заткнул рты всем, кто мог совершить правосудие. Что оставалось мне?

У Джессики на языке вертелись разные варианты, один хуже другого.

– Я не хотел жить, но безнаказанность этого человека, мысль о том, что он продолжает ходить по земле, заставляла меня просыпаться по утрам. Я не мог его убить, хотя представлял это каждую минуту, и решил расправиться с ним иначе.

– Как? – шепотом спросила она, чувствуя покалывание в пальцах.

– Нашел оружие, которое может погубить любого, даже самого влиятельного человека в стране.

Джессика ошарашено отпрянула.

– Ты нанял киллера?

– Нет, устроился в «Таймс» разнорабочим, мальчиком на побегушках в ожидании шанса. Он подвернулся не скоро, но мне некуда было спешить. Я ясно видел свою цель. Копил связи, общался с людьми, собирал информацию. Учился всему, что предлагали, пока не попал в штат. А там судьба преподнесла мне «подарок», за который пришлось заплатить другим людям. Очередная авария, с тремя жертвами. Погибли отец и двое детей. Я узнал, что семья еле сводила концы с концами, куча долгов. Услуги адвоката для вдовы и безутешной матери были непосильными расходами.

– Ты помог ей деньгами?

Билл легонько постучал кулаком по голове Джессики.

– Эх ты, Паркер. Думаешь, в «Таймс» платят миллионы? Мог ли я одержать победу на финансовом поле в той схватке? Да ни за что! А вот в информационном попытал удачу. Перед сдачей номера в печать я внес правки в передовицу и заменил одну из статей на материалы по делу о гибели своих жены и сына под соусом новой трагедии. Мне удалось собрать столько доказательств, что скандал вышел грандиозный. После этого меня, конечно, уволили, но то – малая цена за расплату.

Билл налил еще чай и распробовал торт.

– Действительно вкусно, – подытожил он.

Джессике понадобилось время, чтобы переварить услышанное. Еще несколько минут назад она представляла, как Билл возвращается домой и рассказывает жене о прошедшем дне, и они вместе звонят сыну по видеосвязи, чтобы узнать, как у того дела. Она и подумать не могла, что их нет в живых. Джессика смотрела на Билла и пыталась понять, что он чувствует спустя столько лет, а главное – для чего он рассказал об этом сейчас?

– У наших историй нет общего, – произнесла она. – Ты не виноват в их смерти, в отличие от меня.

Лицо Билла исказила боль, которую он больше не скрывал.

– Джулс водила машину первый год и чувствовала себя неуверенно. Она просила их отвезти, но мне было лень. Решил, что останусь дома и посмотрю бейсбол. Я виноват, Паркер. Еще как виноват! Если бы я только знал…

Джессика мягко коснулась его руки и сжала пальцы. У каждого из них было свое «если бы».

– Расследование помогло тебе справиться? Ты для этого открылся мне?

– Как твой наставник, я должен быть рядом и показать на собственном примере, что нельзя опускать руки. Тебе некого винить в случившемся, это трагическое стечение обстоятельств. Бейс погиб, исполняя опасную работу, Дэниел – пытаясь с ним поговорить. Считаешь себя виноватой? Хорошо. Соглашусь, если ты заложила взрывчатку на склад и отправила их обоих к Богу на свиданку. Так это была ты?

– Разумеется, нет!

– Тогда возьми себя в руки и пусти свою злость в дело. Хочешь наказаний? Так наказывай тех, кто этого по–настоящему достоин. Возможно, работа тебе поможет справиться с утратой. Что касается меня, то я бы соврал, что справился полностью сам. Мне пришлось обратиться к психологу, он повернул в моей голове нужные шестеренки. И уже как твой друг я бы дал тебе его контакты.

Джессика хохотнула и покачнулась на стуле.

– Я не представляю себя на кожаной кушетке, изливающей душу не пойми кому. Ой! Прости, Билл.

– Ничего. Я понимаю. – МакЭВой сделался серьезным и деловито заявил: – Тогда это будет одним из обязательных пунктов в твоем новом контракте.