Перерожденная в Аду

– Вышивать, по крайней мере, тебя заставлять не будем, – сказала матушка, заметив мой немой протест.

Я чуть не прыгнула от радости – в прошлой жизни я и так провела достаточно времени за иголкой и ниткой.

Но было одно железное правило: вечера – только для неё. Мы сидели в её будуаре, при свете камина, пили чай с мятой (она) и горячий шоколад (я), а она рассказывала мне о мире за стенами особняка – о политике, о кланах, о гильдиях наёмников, о том, как вести себя с врагами и союзниками.

– Ты должна быть готова ко всему, – говорила она, а в её глазах читалось что-то, чего я тогда не понимала.

Я кивала, но в голове уже строила планы. Взрослая жизнь казалась такой близкой – путешествия, приключения, свобода.

А может… может, я даже создам свою гильдию.

Кто знает?

Глава 7

Так и прошли мои дни до восемнадцати лет – в золотой клетке. Четыре стены особняка, редкие вылазки в город под бдительным присмотром слуг, вечное ощущение, что мир там, за окном, огромный, яркий, полный опасностей и чудес – а я лишь тень, прикованная к своему уголку Ада. Иногда мне казалось, что я задыхаюсь. Что если проведу здесь ещё один день – рассыплюсь в пыль, как страницы старых книг, которые никто не открывает.

И вот, в одно утро, когда солнце только начало пробиваться сквозь тяжёлые бархатные шторы, всё изменилось.

– Кошмар!

Дверь в мою спальню вздрогнула под напором, скрипнула протестом, и одна из петель сорвалась с глухим металлическим стоном. В проёме, как вихрь, возникла матушка – её алые глаза горели тревогой, а длинные, как сама ночь, волосы растрепались от спешки. Она была прекрасна в своём бешеном беспорядке – живое воплощение хаоса, которое я так любила.

Я лениво потянулась, смахивая остатки сна. Пылинки, золотившиеся в солнечном луче, взметнулись от её резкого движения, и уютная полусонная дымка развеялась в одно мгновение.

– Я совершенно забыла, что в восемнадцать тебя нужно представить двору! – выпалила она, хватаясь за грудь, будто пытаясь унять бешеный стук сердца.

Сердце у меня тоже замерло.

Сначала я не поняла. Потом осознание ударило, как обухом по голове.

Свобода.

Настоящая. Без этих стен. Без вечного надзора. Без «Ты ещё не готова, дитя».

– Значит… я увижу дворец? Познакомлюсь с другими демонами?.. – голос дрогнул, и я почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

Матушка нахмурилась, её тонкие, как лезвие, брови сомкнулись в строгой дуге.

– Не радуйся так сразу. – Её пальцы впились в моё плечо, будто пытаясь удержать от пропасти. – Запомни: не верь никому. Ни-ко-му. – Каждое слово падало, как камень в бездну. – Они обольстительны. Коварны. И слово «дружба» для них – пустой звук. Мы демоны. Очаровать. Обмануть. Использовать. Это в нашей крови.

Потом её взгляд смягчился, и в нём мелькнуло что-то неуловимо грустное.

– Мы провели вместе всего… четырнадцать с половиной лет. – Голос её дрогнул. – Это так мало…

Сердце сжалось. Я обняла её, чувствуя под пальцами шёлк платья, лёгкий аромат ладана и чего-то ещё – тёмного, опасного, что всегда окружало её.

– Не беспокойтесь, матушка. Я не дам себя использовать. – Я откинула голову, глядя ей прямо в глаза. – Я буду сама решать, что делать. Только я.

Она усмехнулась, и в её улыбке было что-то тёмное, опасное.

– Если что… – её пальцы скользнули по моей щеке, – я всегда помогу. Приготовлю для особо непонятливых… парочку ядов.

И с этими зловеще-нежными словами она исчезла, оставив за собой лишь аромат заговора и обещание хаоса.

Она до сих пор не простила отца.

Хотя, насколько я знала, у неё уже были новые увлечения – и не одно. В этом мире всё было дозволено: БДСМ, гаремы, рабство, многомужество… Одно неверное слово – и ты либо труп, либо чья-то собственность.

Это же Ад.

Но я всё равно хотела увидеть мир. Учителя втолковали мне все уловки, все ловушки – я была готова.

Или мне так казалось.

Только я встала с кровати, направляясь в уборную, как дверь снова вздрогнула под ударом. На этот раз одна из петель сорвалась окончательно, с тихим металлическим стоном.

– Я совсем забыла! – матушка стояла на пороге, и на её лице читалась вся скорбь мира. – До представления двору… я должна показать тебя отцу.

– Дедушке? – я замерла в дверном проёме, чувствуя, как холодок страха скользнул по спине.

Она резко выдохнула, и её взгляд стал твёрдым, как сталь.

– Ладно. Думаю, лучше вырвать это с корнем сразу. – Её голос звучал как приговор. – Одевайся. Едем к отцу.

– Но…

Договорить мне так и не дали.

Глава 8

На этот раз матушка решила отказаться от телепорта – "путешествие стоит совершить по-настоящему", заявила она, устроившись в карете. Но не в простой, а в той самой – запряжённой гнутыми лошадьми, если их вообще можно было так назвать.

Моё сердце забилось чаще – от предвкушения или страха, я сама не понимала.

Тан – наш дворецкий, охранник и… временами любовник матушки – уже ждал у ворот. Он небрежно прислонился к чёрной карете, и в багровом свете заката его полубоевая форма выглядела так, будто сошла с полотна какого-то безумного художника. Обтягивающий камзол подчёркивал гибкую, как клинок, фигуру, песьи ушки нервно подрагивали на ветру, а пушистый хвост лениво покачивался, будто отсчитывая секунды до нашего отъезда. Когда он повернулся, его золотистые глаза сверкнули – два кусочка солнца, пойманных в ловушку янтаря.

– Готовы, мои дамы? – его голос был низким, чуть хрипловатым, как шелест опавших листьев под сапогом путника.

Я кивнула, но мой взгляд уже приковали они.

Лошади.

Чудовищные. Прекрасные.

Если их вообще можно было назвать лошадьми.

Их гнутые, покрытые шипами спины переливались под закатным светом, а из оскаленных пастей торчали клыки – блестящие, словно отполированный обсидиан. Вместо копыт – мощные львиные лапы с когтями, впивающимися в пустоту, а по бокам расправлялись кожистые крылья, будто у драконов из древних легенд. Они фыркали, и из ноздрей вырывался дымок, пахнущий грозой и древней магией.

От них веяло чем-то первозданным, словно они были старше самого Ада.

Карета была чёрной, как бездна между звёздами, без единого украшения. Колёс не было – она просто висела в воздухе, будто тень, отбрасываемая луной. Когда я шагнула внутрь, у меня перехватило дыхание: пространство внутри оказалось гораздо больше, чем снаружи.

Бархатные диваны, хрустальные люстры, мерцающие, как зачарованные светляки, и даже небольшой фонтан в углу, от которого веяло прохладой и ароматом ночных фиалок.

– Расширение пространства, – пояснила матушка, усаживаясь напротив с довольной улыбкой. – Удобно, правда?

Я только кивнула, прижимаясь к окну, как вдруг – мы взлетели.

Сначала – толчок, будто огромная птица расправляет крылья, потом – ощущение невесомости, и земля уплывает из-под нас.

Я прижалась к стеклу, и мир раскрылся передо мной во всей своей невероятной красоте.

Наш шарик – первый слой реальности – простирался внизу: бескрайние океаны, сверкающие под солнцем; материки, укрытые лесами и городами; реки, блестящие, как малиновые нити на бархате ночи.

А выше… О, выше!

Плывущие острова, словно осколки снов, витали в небесах. Одни – покрытые буйной зеленью, с водопадами, низвергающимися в пустоту. Другие – сверкали замки из чёрного мрамора и золота, чьи шпили пронзали облака. А где-то вдалеке дымились вулканы, извергая в небо багровые искры. Третьи – пустынные, с одинокими руинами, окутанными туманом забытых времён.

Мы вылетели с нашего островка – крохотного уголка уединения, где особняк матушки прятался в чаще древнего леса, пахнущего хвоей, мхом и чем-то… волшебным.

– Что сказать… – матушка слегка смутилась, заметив мой восторг. – Я люблю тишину.

Я лишь усмехнулась.

Да уж. Полезно иметь собственный летающий остров.

Полет занял около четырёх часов, но я не могла оторвать глаз от пейзажа за окном. И вот перед нами возник новый остров – огромный, величественный.

А вдалеке…

Замок.

Чёрный. Готический. Пугающий.

Его шпили впивались в небо, будто желая проткнуть саму ткань реальности. Стены, сложенные из древнего камня, покрывали ползучие растения с багровыми цветами, пахнущими мёдом и кровью.

Вокруг – леса, тёмные и густые, где шептались листья на непонятном языке. Деревеньки с уютными, словно игрушечными, домиками, а ближе к нам – роскошные особняки. Поля, на которых колосились красные злаки, но… что-то в их движении было слишком плавным, будто они живые.

– Это академия, – пояснила матушка, видя, как я разглядываю замок. – Особняк отца чуть подальше, ближе к деревне.

Карета плавно опустилась у ворот одного из них.

Тан обернулся, его уши настороженно подрагивали.

– Приехали.

Я глубоко вдохнула.

Воздух здесь пах старыми книгами, черным чаем; сладковато-едкий аромат серы щекотал ноздри, как дорогие духи с примесью пепла и… чем-то еще.

Чем-то древним.

Чем-то опасным.

Особняк оказался не таким мрачным, каким я его представляла. Темно-синяя крыша переливалась под лучами солнца, а белоснежные стены с резными узорами придавали ему скорее вид благородного замка, чем зловещего поместья. Высокие башни, увенчанные остроконечными шпилями, словно тянулись к небу, а кованые ворота, сплетенные в замысловатый узор из черных прутьев, напоминали гигантскую паутину.

Навстречу нам вышла лисица-оборотень – дворецкий.

Ее полубоевая форма подчеркивала стройность фигуры, а алые ушки нервно подрагивали на макушке. Пушистый рыжий хвост медленно раскачивался за спиной. Несмотря на воинственный вид, в ее движениях чувствовалась утонченная грация.

– Нина, какая же ты красотка!

Матушка, словно порыв весеннего ветра, стремительно подлетела к лисице-оборотню и обвила ее руками, будто хотела вдавить в себя. Та ответила сдержанным, но теплым объятием, хотя одно рыжее ушко нервно дёрнулось.

– Я к отцу. Хотя, если его нет, подождем.

И, не дожидаясь ответа, она умчалась к дому, оставив меня в растерянности на пороге этого странного, но величественного особняка.

Я медленно ступила на черный песок, ощущая, как он хрустит под ногами, и подошла к Нине.

– Здравствуйте! – улыбнулась я, стараясь звучать как можно дружелюбнее. – Меня зовут Лунна. Извините, что свалились на вас так неожиданно…

– Ничего страшного, – ответила Нина, но кончик ее хвоста слегка подрагивал, выдавая напряжение. – С Оливией я уже привыкла ко всему.

Я прошла за ней внутрь, и дыхание перехватило.

Столовая.

Огромное помещение с высокими потолками, украшенными резными дубовыми балками. Посредине стоял массивный стол, окруженный тяжелыми креслами с бархатной обивкой. Люстра из черного кованого металла бросала теплые блики на стены, где висели старинные портреты – наверное, предков.

А в центре этого великолепия бушевала буря.

Матушка яростно спорила с высоким стариком – моим дедом, как я сразу поняла.

Он был худой, но не дряхлый – в его прямой осанке чувствовалась непоколебимая сила, словно он выкован из стали. Бордовый костюм-тройка сидел на нем безупречно, а большие белые рога, изогнутые внутрь, придавали ему вид древнего демона-аристократа. Круглые очки скрывали его взгляд, но я почувствовала – он смотрел на мать с нежностью и… любовью.

– Значит, раз у меня не вышло с Альфредом, ты решил от меня отказаться?! – матушка вскипела, и искры магии закружились вокруг нее, освещая комнату багровыми всполохами.

– А я тебе сразу сказал, что он – мразь! – рявкнул дед, ударив тростью по полу так, что дрогнули стены. – Ему нужны были только твои деньги и власть! Дуреха!

– И поэтому ты решил сделать себе нового наследника?! – зарычала мать, резко указывая в сторону стола.

Только тут я заметила – в комнате был еще один.

Парень.

Он вжался в кресло, глаза широко раскрыты от ужаса, пальцы вцепились в подлокотники так, что костяшки побелели. Казалось, он готов провалиться сквозь землю.

Я не стала вслушиваться в их перепалку – каким-то шестым чувством понимала, что это просто накипевшее за годы. Они выплеснут эмоции и снова станут нормально общаться.

Тихо подойдя к столу, я опустилась в кресло напротив парня. Нина, словно ничего не происходит, раскладывала приборы – видимо, привыкла к таким сценам.

Я подперла подбородок руками и пристально разглядывала его.

Светло-синие, почти голубые волосы. Такие же глаза – чистые, как зимнее небо. Худенький, почти хрупкий. Словно ангела, случайно занесенного в ад.

Подождите…

Ни рогов.

Ни когтей.

Ни малейшего следа магии.

– Ты… человек? – спросила я, хотя уже знала ответ.

Он замер, глаза округлились, словно только сейчас меня заметил.

– Я… я… – голос его дрожал, но звучал уже по-взрослому. Сколько ему? Двадцать? Двадцать пять?

Я улыбнулась – мягко, по-дружески.

– Я тоже была человеком. Не бойся.

Отлично. Значит, у меня появится друг.

– ЧТО?! – взревел дед, резко обернувшись к нам. – Ты провела запретный ритуал над беззащитным ребёнком?!

Парень сжался в кресле, будто пытался стать меньше.

– Мне… дедушка только предложил заключить контракт… – прошептал он жалобно.

– Контракт?! – матушка Оливия вскинула голову, голос дрожал от ярости. – Это же против закона! Нам запрещено не то что контракты заключать – даже появляться среди людей!

Я тихо вздохнула. Что поделаешь – кровь не водица. Их перепалка накалялась, и я уже чувствовала, как в висках пульсирует раздражение. Ну прямо дети, ей-богу.

– Во время ритуала… – осторожно вклинилась я в спор, обращаясь скорее к парню, но чтобы слышали и они. – Я знала, что могу умереть. И была готова.

Рёма резко повернулся ко мне, глаза расширились – сначала от удивления, затем… в них вспыхнуло что-то вроде восхищения. Я широко улыбнулась.

– Ой, забыла представиться. Я Лунна. А тебя как… братик? – спросила я, нарочно смущаясь.

Он покраснел до корней волос.

– Б-братик? Меня зовут Рёма, – пробормотал он.

– Ну конечно братик. У нас один дедушка, его дочь – матушка Оливия. Значит, теперь и твоя матушка, – пояснила я. – Вот и выходит – мы с тобой брат и сестра.

– Лунна, но… – матушка ахнула, но тут вмешался дед, величаво опускаясь в кресло.

– Умница, внучка, – одобрительно произнёс он.

Матушка удивлённо посмотрела на него, но после секундного колебания тоже села, слегка успокоившись.

– Лунна… – её голос стал мягче, но в нём всё ещё звучала тревога. – Ты действительно не против?

Как будто у нас есть выбор.

Я сжала кулаки. Дедушка, кажется, на моей стороне. И этот парень… Рёма… Он выглядел таким потерянным.

– Уверена, – твёрдо ответила я, сжимая кулаки. – Но вот только… Человеку здесь не выжить. У него нет магии, нет крыльев, сил – в разы меньше, чем у нас. Как вы это решите?

– О, тут не переживай, – усмехнулся дедушка, и в его глазах мелькнуло что-то хищное, почти ликующее. – Мы заключили с ним контракт на крови. Его родители продали его мне.

– Что?! – мы с матушкой ахнули в один голос.

Рёма опустил голову, его пальцы судорожно впились в край стола, будто пытаясь удержаться за что-то реальное в этом внезапно перевернувшемся мире.

– Поэтому в нём уже есть моя кровь, – невозмутимо продолжил дедушка, поправляя очки. – А значит, он скоро перестанет быть человеком. Что же до магии… Фистия!

Из тени выпорхнула крошечная сова – белоснежная, с тремя сияющими глазами и забавным кармашком, как у кенгуру.

– Рёма, засунь руку в её карман и попробуй что-нибудь достать, – велел дедушка, и в его голосе звучала непререкаемая уверенность.

Тот, не раздумывая, встал и сунул руку в пернатый кармашек. Когда он вытащил её обратно – на пальце сверкало чёрное кольцо, словно выкованное из самой ночи.

– Я так и думал, – довольный дедушка взял его за руку, разглядывая кольцо с торжествующим блеском в глазах.

– Это… Это же кольцо Саламона?! – я едва не подпрыгнула на месте. – Самого древнего мага в этом мире?!

– Именно, – дедушка самодовольно поднял подбородок. – И, как понимаешь, кольцо не признало бы недостойного.

Значит, он тщательно выбирал внука. Моя интуиция никогда меня не подводила.

– Рёма, попробуй призвать магию огня, – попросил дедушка, объяснив, как это сделать.

Братик сжал кулак, зажмурился…

И стоило ему разжать пальцы – как столб пламени взметнулся к потолку, опалив его до черноты.

Мне показалось, или у Нины чуть поднос из рук не выпал? Но вот одно ушко нервно начало подёргиваться.

– Отец… – матушка медленно выдохнула, а затем её лицо озарила гордая улыбка. – Я рада, что ты принял Лунну. И я… я приму Рёму.

По-видимому, она тоже поняла дедушку.

– Ура! У меня теперь есть братик! – я чуть не подпрыгнула от восторга. Это значит, меня меньше будут опекать. – Но… Вы точно не попадёте из-за нас в неприятности?

Дедушка подмигнул:

– Не переживай, внучка. Дедушка всё решит. Я же директор известной академии.

Я наконец расслабилась.

– Я подготовила Лунну ко всему, – матушка строго посмотрела на дедушку. – Но Рёме нужно за эти дни сильно подтянуться перед приёмом во дворце. И это – на тебе, отец.

– Ох… – дедушка с грохотом уронил голову на стол, будто сражённый невыносимой ношей будущих уроков.

Я тут же подсела к брату и ободряюще ткнула его в бок:

– Не переживай, я буду с тобой, – улыбнулась я.

Мы ещё долго разговаривали у дедушки, обсуждая, как будем представляться на балу. Договорились, что Рёма останется у него, а я – у матушки. После представления во дворце мы пойдём учиться в его академию.

Ура! Ура! Частичная свобода!

А ещё я узнала о Рёме кое-что важное. В том мире у него не было ни друзей, ни детства – только бесконечная работа. Тридцать лет жизни, прожитые в тихом отчаянии, в семье, которая видела в нём лишь инструмент.

Дедушка Сэбастэль оказался таким же ураганом, как и матушка – его энергия, смех и забота наполняли особняк теплом.

И впервые за долгое время я почувствовала: здесь – по-настоящему уютно.

Глава 9

Дни до приёма пролетели в бешеном вихре приготовлений – словно последние осенние листья, сорванные шквальным ветром, несущимся над увядающим садом. Мы метались между особняком и домом дедушки, как зачарованные мотыльки вокруг пламени, а наши шаги звенели по мраморным коридорам, отражаясь эхом от высоких потолков. Каждый час был наполнен бесконечной суетой: беготнёй с портнихами, спорами о деталях нарядов, бессонными ночами, когда тревога сжимала сердце стальными пальцами. А в груди трепетал дикий, необъяснимый страх перед предстоящим балом – будто рой бабочек, бьющихся о рёбра, пытаясь вырваться наружу.

Когда я объясняла Рёме местные обычаи, его лицо исказилось от изумления, будто он увидел нечто невозможное.

– Совершеннолетие в сто лет?! – вырвалось у него, и голос задрожал, словно он подавился косточкой.

Мой смех рассыпался по комнате серебристыми переливами, как хрустальные колокольчики, разбивающиеся о каменный пол.

– Не совсем так, – уточнила я, чувствуя, как жар разливается по щекам, словно раскалённый металл. – Создавать семью можно с восемнадцати, когда… ну, появляется влечение. К кому угодно – пол не важен. А совершеннолетие наступает, когда перестаёшь спрашивать разрешения. – Вздохнув, я добавила, чуть сжимая пальцы на складках платья: – Хотя нам с тобой, кажется, этого не видать даже через тысячу лет.

В глазах Рёмы вспыхнуло что-то тёплое – как солнечный блик на водной глади, обещающий летний день.

Выбор наряда превратился в настоящую битву. После бесчисленных примерок, яростных споров с матушкой и слёз, пролитых в подушку, я наконец остановилась на лиловом вечернем платье – элегантном, но не вычурном, таком, чтобы подчёркивало каждую линию моего тела, но не кричало о богатстве. Замысловатая вышивка на лифе переливалась, будто живые узоры, сотканные из лунного света, а мягко облегающий верх оставлял кожу приоткрытой, дразняще намекая на то, что скрыто. Сзади широкие лямки сходились в пышный бант, обнажая спину до самой талии – и мои крылья, обычно скрытые под одеждой, теперь просвечивали сквозь тончайшую ткань, готовые расправиться в любой момент.

– Ты выглядишь… опасно, – прошептал Рёма, и его голос дрогнул, будто он боялся даже выдохнуть эти слова. В его глазах читалось нечто новое – не просто удивление, а осознание, словно он впервые видел меня не просто подругой, а женщиной.

– Так и задумано, – ответила я, ощущая, как под его взглядом по коже бегут мурашки, будто тысячи крошечных молний.

Матушка бушевала, требуя чего-то более пышного, усыпанного драгоценностями, но в конце лишь вздохнула, сдаваясь:

– Хотя бы чулки надень.

Чулки, босоножки в тон, изящная причёска с цветами невинности – их едва уловимый аромат кружил голову, обещая что-то запретное.

Дедушка остался доволен нашими нарядами, и по его просьбе Нина запечатлела этот момент магической сферой – теперь у нас был семейный портрет, застывший во времени. Телепортировавшись к дворцовым воротам (дальше магия не действовала), мы влились в толпу гостей. Воздух был насыщен ароматами – густые сладкие ноты духов, пьянящий запах ночных цветов и что-то ещё… пряное, возбуждающее, словно сам дворец дышал страстью.

Ночь окутала всё тёмным бархатом, лишь мерцающие огни освещали путь к замку, будто звёзды, упавшие с неба и рассыпанные по земле. Казалось, сама тьма расступалась перед этим сиянием, позволяя нам пройти. Вдали слышались смех, музыку, звон бокалов – звуки праздника, который уже начался без нас.

– Имена? – сухо спросил дворецкий, и его голос скрипел, как несмазанные петли старой двери. Но стоило ему увидеть нашу фамилию, как лицо мгновенно преобразилось. – Прошу проследовать, герцог.

Бальный зал ослепил великолепием. Блеск драгоценностей, переливы шёлка, сотни существ – тёмные эльфы с глазами, полными тайн, демоны, чьи улыбки скрывали клыки, вампиры в изысканных камзолах, оборотни с тяжёлыми взглядами, и те, кого я даже не могла опознать. Воздух дрожал от волшебства, искрился, как шампанское, разлитое по хрустальным бокалам.

– Представляю леди Лунну и лорда Рёму из дома Наширу! – громогласно объявил церемониймейстер, и его голос раскатился по залу, как гром.

Мы начали спускаться по лестнице под руку – Рёма был напряжён, как тетива перед выстрелом, а мои ноги подкашивались, будто превратились в вату. Сердце колотилось так бешено, что казалось – его стук слышен даже в дальних уголках зала.

Тысячи взглядов устремились на нас. Тысячи улыбок – одни искренние, другие фальшивые, как позолота на дешёвых украшениях. Кавалеры один за другим приглашали на танец – красивые, галантные, с безупречными манерами. Но их прикосновения оставались вежливо-холодными, как зимний ветер, не задевая струн души.

– Ты слишком придирчива, – шутливо заметил Рёма, наблюдая, как я вежливо отказываюсь от очередного партнёра. В его голосе звучала лёгкая насмешка, но в глубине карих глаз пряталось что-то неуловимое – будто он и правда ждал, что я соглашусь хотя бы на один танец не с ним.

– А ты ревнуешь? – парировала я, поднимая бровь.

Он замер на секунду, словно пойманный на горячем. Потом рассмеялся – его смех, такой родной и знакомый, разлился по моей груди тёплым мёдом, и на мгновение мир вокруг перестал давить.

Но этикет есть этикет. Когда следующий кавалер – высокий вампир с глазами цвета старого вина – почтительно склонился и протянул руку, мне пришлось принять приглашение.

Его прикосновение было тёплым. Но ничего больше – ни вспышки в крови, ни дрожи в кончиках пальцев. Мы кружились под печальные струны арфы, и я ловила себя на мысли, что считаю шаги, будто это не танец, а долгая пытка.

Как только музыка смолкла, я глубоко вздохнула, чувствуя, как горячий, пропитанный духами воздух зала смешался с прохладным дуновением из открытых окон. Сердце всё ещё билось в такт отзвучавшему вальсу, но теперь предстояло найти Рёму. Я направилась к условленному месту – к мраморной колонне у восточной стены, где брат должен был ждать меня.

Но вместо него там бушевала толпа.

Шёпот, смешки, возбуждённые возгласы – всё слилось в глухой гул, от которого заложило уши. Воздух вибрировал от напряжения, как перед ударом молнии.

«Что происходит? – пронеслось в голове. – Неужели они поняли, что Рёма – человек? Нам крышка…»

Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, и, пригнувшись, стала пробираться сквозь плотное кольцо зрителей. В просвете между спинами мелькнул знакомый силуэт: розововолосый парень в белоснежном камзоле, расшитом серебряными нитями, уводил Рёму прочь, держа за запястье так, что кожа под его пальцами побелела.