Белочка для авторитета

– Ты зачем ее привез сюда? – недоумеваю.

– Поговорить. Только вот Белочка у нас неразговорчивая. Прикинь, Богдаша, – старик отходит к столу, закуривает и усаживается в кожаное кресло. Глубоко затягивается и выдыхает кольца сизого дыма в потолок. – Поржали вчера с тобой. А девка-то подсадная оказалась.

– Я говорила, что все произошло случайно! – подает голос девчонка. Она просто в отчаянии, смотрит на меня, явно взывая к здравому смыслу. – Это все – нелепое стечение обстоятельств!

– Змей подослал ее. Нашел слабое место! – хмыкает Лис и постукивает по столу костяшками пальцев.

– Змей тут причем? – морщусь я.

Подхожу к бару, достаю себе банку холодной колы и открываю. Немного подумав, достаю еще одну. Первую протягиваю девчонке, вторую пью сам.

– Добрый ты, Богдан! – неодобрительно качает головой Сергей Аркадьевич. – Я тоже сначала на ее ангельскую внешность повелся. А потом в телефон залез, так она мне смерти желала. Представляешь? Но не колется, сука. Ниче, заговорит!

Я тяжело вздыхаю. Сергей Аркадьевич в последнее время явно сдает. Причем, ему всего шестьдесят, но, мне кажется, у него развивается мания преследования. Он подозревает всех и вся. Охрану увеличил вдвое, камер наставил на каждом углу, дела ведет, в основном, на удаленке. Сам никуда не ездит, принимает здесь. В глухом лесу. Правда, имеется хорошая дорога, интернет и все блага человечества. На вчерашний юбилей его вся семья упрашивала поехать. Но нет, не обошлось без происшествий.

– Что думаешь делать?

– Ну, торт и репутационные риски в любом случае покрывать надо, – лениво начинает Лис, туша окурок в пепельнице. С девчонки глаз не сводит, а от нее фонит ужасом. Стоит, вцепившись в банку и глазищи свои на него таращит.

– Я восполню, – шепчет она. – Квартиру мамину продам. Отпустите меня, пожалуйста.

– Она – целка, – пропускает мимо ушей ее мольбу Лис. – Или пиздит, или правду говорит. Проверить надо. Думаю, сам оприходовать или продать подороже? Что думаешь, Богдаш?

– Не надо! – кричит девчонка. – Пожалуйста.

Этот цирк мне изрядно надоел. Лис иногда забывается, вспоминая лихие девяностые. Но я – человек другой формации. Бизнесмен. Да, иногда приходится играть по неприятным правилам, но это конкретно перебор.

– Сергей Аркадьевич! – примирительно начинаю я. – Давай поговорим один на один. Порешаем, что с ней делать?

– А эту куда?

– Внизу пусть посидит. Подумает немного?

– Я не хочу! – протестует Белка. Из глаз катятся горячие слезы, она отчаянно мотает головой. – Отпустите меня, умоляю.

– Рудик! – громогласно орет Лис. – Забери девку.

– Куда ее? – заглядывает охранник.

– В чулан пока определи. Там видно будет.

Рудольф берет девчонку за локоть, и тащит за собой. В дверях она оборачивается и кидает на меня умоляющий взгляд. Напугали не на шутку.

– Короче, – ловлю на себе тяжелый взгляд начальника. – Варик такой. Девка торчит мне пять лямов. Хату, про которую она блеет, продать можно максимум за два. Денег ей взять негде. Прощать сиротку и делать вид, что все пучком, я не собираюсь. Даже если она не при делах, косяк за ней имеется. Пусть отрабатывает. Если целка, оприходую ее или продам подороже. Потом пусть в «Бездне» поработает. Мужиков поублажает полгодика, и свободна как птица в небе.

– Сергей Аркадьевич. Зачем девочке жизнь ломать? – морщусь я. – Видно ведь, что не со зла она. А в «Бездну» девочки сами приходят работать. Как Вы себе представляете эту юную особу? Да она же и делать ничего не умеет.

– Тем лучше! – хохочет старик, обнажая белые виниры. – За такую еще больше заплатят. Невинных овечек все любят. Они и сосут усерднее. Решено. Звоню Виктону, пусть осмотрит малышку и на торги ее выставлю. Самому бы выебать ее, конечно. Прикинь, кайф какой. Невинная девочка. Без гондона – еби не хочу. Ох!

Я невозмутимо попиваю колу, а самого штормит внутренне. Сколько лет с ним бок о бок работаю, а все не могу привыкнуть, как в этом человеке могут две личности уживаться. Любящего деда и мецената, и чудовища, готового за деньги на все.

Глава 10. Полина

– Здесь сиди! – толкает меня Рудик в темную комнаты без окон.

Я осматриваюсь по сторонам. Вижу какие-то полки с банками и большие мешки на полу.

– Куда же тут сядешь?

– На мешок с мукой! – хмыкает он.

– Я в туалет хочу!

– В банку из-под колы и поссышь! – ржет мерзавец и закрывает дверь перед носом.

Козлина!

– А свет-то тут есть? – кричу я.

– Поищи выключатель на стене!

Прекрасно. Просто прекрасно! Шарю рукой и натыкаюсь на пластиковую кнопку. Под потолком тут же вспыхивает яркая лампочка. Что ж, похоже я в какой-то каморке с продуктами. От нечего делать пробегаюсь глазами по банкам. В них хранятся консервированные помидоры и огурцы, варенье, лечо и повидло. Судя по надписям, любовно нанесенным вручную, весь урожай с собственного огорода. Залпом выпиваю ледяную колу и усаживаюсь на холщовый мешок. Неудобно, конечно, но больше вариантов нет. Застегиваю на себе пуховик и судорожно соображаю, что бы мне предпринять.

Богдан. Похоже, он единственный вменяемый среди всей этой шайки. По крайней мере, в нем осталось еще что-то человечное. Ну, или я в людях не разбираюсь совершенно.

Реветь нет смысла, нужно думать. В то, что меня кто-то придет и спасет, я не верю. Придется выкарабкиваться самой. Да, меня потеряют на работе, но что будут делать? Общепит такое место, где текучка жутчайшая. Решат, что уехала к сестре и на этом все. А вот Света меня наверняка потеряет. Что будет делать? Приедет из Москвы? Дальше что? В полиции заявление не примут. Скажут, что я взрослая. Трое суток будут ждать. А за трое суток меня на органы продадут или в сексуальное рабство. Господи. Куда же я вляпалась?

Конечно, я тут же снова начинаю рыдать. Почему мир так устроен? У кого сила, тот и прав. А еще Данила Багров говорил, что сила в правде. А я же правду сказала. Выходит, нет в ней силы?

Не знаю, сколько проходит времени, наконец, дверь в мою темницу раскрывается. Я живо вскакиваю со своего топчана и во все глаза смотрю на пришедшего. Это Рудольф. Окидывает меня ленивым взглядом и кивком головы приглашает на выход.

– Не дергайся! – тихо говорит мне, пребольно хватая за локоть.

– Я не буду. Что решили по мне?

– Врач приехал, осмотрит тебя. Дальше – будет видно.

– Врач? – ахаю.

– Гинеколог. Что побледнела? Не была ни разу?

– Была, – киваю нерешительно.

– Вперед!

Я спешу следом, а он тащит меня за собой, совершенно не заботясь о том, что не поспеваю.

– Терпеть не могу таких как ты! – шипит он сквозь зубы. – Святош из себя строят, а на самих клейма ставить негде. Только уважаемых людей от дела отвлекаете. Тьфу!

Я молчу в тряпочку, понимая, что ему доказывать что-то точно смысла нет. На сей раз мы идем не в тот ужасный кабинет и не поднимаемся вверх по дубовой лестнице. Шагаем по длинному коридору. В любой другой ситуации, я бы явно восхитилась интерьером и убранством. Здесь красиво и уютно, окна, сквозь которые попадает яркий свет – французские. От пола практически до самого потолка. А за ними – лес, лес, лес. Где же я?

– Принимайте! – цедит мужчина, вталкивая меня в небольшую комнату. Там находится интеллигентного вида мужчина в очках, Лис и Богдан. Лис держит в руках стакан с вискарем и плотоядно на меня посматривает. Лицо Богдана совершенно непроницаемо.

– Добрый день! – широко улыбается мне мужчина. – Я – врач. Здесь нет специального кресла, но справимся подручными средствами. Верно?

Я выпучиваю глаза и отрицательно мотаю головой.

– Что такое, моя птичка? – интересуется гинеколог, расстилая на кушетке одноразовую простынь. – Не бойся. Я только посмотрю. Раздевайся, и ложись.

– Я не хочу, не буду. Нет!

– Молодые люди, – мягко обращается мужчина. – Подождите за дверью, пожалуйста. Девушка стесняется.

Не успеваю и рта раскрыть, что дело не в стеснении, как они послушно кивают и покидают нас.

– Не. Так-то лучше. Раздевайся, птичка моя!

Берет в руки бланк с ручкой и с интересом на меня посматривает, пока я стою как истукан.

– Фамилия, имя, отчество?

– Тихонова Полина Александровна.

– Сколько полных лет?

– Восемнадцать.

– Половой жизнью живете?

– Нет.

– Месячные с какого возраста?

– С двенадцати лет.

– Прекрасно!

Вносит мои ответы на лист бумаги, а затем непонимающе смотрит на меня.

– Ну? Полина Александровна? Мне тебя в пуховике осматривать?

Я мотаю головой и не двигаюсь.

– Девочка моя, – проникновенно произносит эскулап. – На твоем месте, я бы не трепыхался. Делай так, как я тебе говорю. Обойдешься малой кровью.

– Вы же нормальный человек! – жарко шепчу в ответ. – Сообщите в полицию. Меня удерживают насильно. Я не хочу здесь находиться.

– Я тоже! – еле слышно отвечает он и подмигивает. – На кушетку. У тебя синяк на лице, если не хочешь, чтобы тебе нос сломали и попортили красивое личико, не сопротивляйся. Это бессмысленно. Искать тебя никто не будет. В полиции даже не почешутся.

Я тяжело вздыхаю, и расстегиваю куртку. Чувствую себя униженной ниже плинтуса. Еще и развевающиеся полы драной кофты мне не доставляют уверенности. Стягиваю с себя леггинсы вместе с плавками и укладываюсь на кушетку.

Врач одобрительно кивает, натягивает перчатки, сбрызгивает их жидкостью. Судя по всему, это антисептик, потому что по комнате тут же расплывается специфический запах. Берет со стола пакет, вскрывает и вынимает гинекологическое зеркало.

– Расслабься, птичка!

Я выдыхаю и вздрагиваю, когда он пальцами разводит мои половые губы. Мерзко, гадко и безумно противно. Вообще, после сегодняшнего, не представляю как дальше жить.

Гинеколог что-то рассматривает внутри меня, согнувшись в три погибели. Достает телефон и включает фонарик, светит мне между ног. Как пнуть бы его сейчас посильнее, чтобы на пол свалился. А дальше что? Без трусов сигать в окно? Рудик говорил, территория собаками охраняется. Я их боюсь до одури еще с детства. Любых. Больших, маленьких. Неважно. Сердце замирает, страх пронзает насквозь, колет мелкими иголками. Брр.

– Ну что, – наконец, изрекает мужчина. – Можешь одеваться.

Я поспешно натягиваю на себя одежду и усаживаюсь на кушетку, после чего в комнату входят Лис с Богданом и вопросительно смотрят на врача.

– Что там? – хрипло интересуется Лисичников.

– Девственница.

– Прекрасно! – тут же расплывается в улыбке урод. – Просто сказка! Рудольф!

Тот тут же появляется в дверном проеме.

– Отведи ее в комнату. И смотри, чтобы не сбежала. Пусть душ примет и шмоток найди ей каких-нибудь. У Лики в комнате целых шкаф. На хер ниче не надо. Я зайду чуть позже. Жди меня, Белка!

Последняя реплика предназначается мне, отчего по телу мурашки разбегаются величиной с кулак. Он явно задумал какую-то гадость, и ничем хорошим для меня она не кончится.

Глава 11. Полина

Меня определяют в комнату на втором этаже. По классике, как в фильмах про бандюганов, на окнах, выходящих на задний двор, установлены решетки. Я первым делом открыла створку и подергала их. Бесполезно. Дверь за мной захлопнулась, едва меня втолкнули в помещение. Посреди установлена большая двуспальная кровать, в углу – пустой шкаф-купе, кресло и имеется еще одна дверь. Я заглядываю туда – это оказывается санузел. Ремонт свежий, на стене висит зеркало с парящей подсветкой. Внимательно рассматриваю свое лицо с синяком на правой скуле и кровоподтеком на левой. Глаза опухли от слез и превратились в две заплывших щелочки. Умываюсь ледяной водой и оглядываюсь, чем можно вытереться.

На деревянной полке лежат два пушистых полотенца – серое и белое. Два веселых гуся.

Хмыкаю про себя и возвращаюсь обратно. Делать здесь совершенно нечего. Я не представляю, сколько сейчас времени.

Мне велели помыться, но я не хочу снимать с себя одежду. Какого черта вообще происходит? Я протестую! Плясать под их дудку я не намерена. Крепостное право отменили почти двести лет назад. Так и плюхаюсь на кровать в пуховике. В желудке урчит. Я ужасно голодная, не смотря на нервозность ситуации.

Пялюсь в потолок и ощущаю полную безысходность. Мне так плохо не было, даже когда мамочки не стало. Я хотя бы была свободна. А сейчас что? Снова начинаю реветь, прокручиваю вчерашнюю ситуацию и в сотый раз себя ругаю. Почему я не осталась дома и не заболела? Почему я не отказала Алине и не настояла на том, чтобы кто-то другой выкатил этот злосчастный торт? И вообще, совпадение ли все, что произошло или заранее спланированное действо? Вдруг, меня изначально заманили в ловушку и решили подарить этому уроду на юбилей?

Чудовище только слюной не капало, глядя на меня. От воспоминаний похотливого взгляда, мне становится дурно, и я со всех ног несусь в туалет, где меня рвет. Перевожу дух и со стоном усаживаюсь на кафельный пол, вытираю слезы и понемногу прихожу в себя.

– Эй! – доносится до меня голос Рудольфа. – Целка-Белка, ты где?

– На луну улетела!

– Щас дошутишься. Я тебе тут шмотки Ликины принес. Смотри, не порви. И это, ужин скоро.

Я тяжело вздыхаю и продолжаю сидеть в ванной. Дожидаюсь, когда он свалит, хлопнув дверью, и только потом выхожу.

На кровати разложен спортивный костюм от Стеллы Маккартни, футболка и трусы Виктория сикрет. Все новое, с бирками. Вот же люди живут. Покупают, и не носят. Уперев руки в боки, размышляю, как мне себя вести. Идти на поводу у беспредельщиков не хочется совершенно. Не могу же я вот так взять, и сдаться? С другой стороны, а что мне еще остается делать?

В этот момент дверь в комнату отворяется и без стука входит Лис, я даже не слышала, как он замок открыл! В отличии от меня, он в прекрасном расположении духа. Глаза, после выпитого вискаря, масляно поблескивают, а лицо раскраснелось.

– Ну че, Белочка! Как обживаешься?

– Домой хочу. Мне здесь не нравится.

– Да что же ты заладила. Домой, да домой! – ворчит он, усаживаясь на кровать. Я же, поплотнее запахнув пуховик, отхожу подальше к окну. Присутствие мужчины не дает расслабиться. Несмотря на то, что в помещении тепло, мое тело словно сковано льдом.

– Значит так! Ты мне торчишь семь лямов. Я все посчитал, дорогая моя. Денег у тебя нет, халупа столько не стоит, а в долг я не даю никому и никогда. Принципы у меня такие, понимаешь?

Я практически не разбираю, что он говорит. Семь миллионов. Это что за деньжищи такие? Семь миллионов? Это сраный торт столько стоит? Из чего они его пекли? Из золотой муки? Ужас! В ушах звон стоит, а перед глазами плывет.

– Я найду! – шепчу, уставившись стеклянными глазами в одну точку. – Я заработаю.

– Милая моя! – тепло произносит Лисичников. – Я давно живу на этом свете, и прекрасно понимаю, что даже сейчас, в век больших возможностей, быстро и честно таких денег не заработать. Я личико тебе немного попортил, придется подождать, когда заживет. А потом я тебя продам. На ночь. Думаю, на аукционе за тебя дадут хорошую цену. Ладная, стройная, кожа фарфоровая, волосы красивые. Еще и целка. Короче, если сразу за семь продам, ты свободна. А если нет, то отработаешь в клубе. Полгодика потанцуешь, дяденек и тетенек поублажаешь, и свободна. Как тебе план?

– Отвратительный. Как Вы вообще можете? – не сдерживаюсь, и срываюсь на истерику. – Я что, вещь какая-то? Я – живой человек. Да, случайно уронила торт, и испортила праздник. Но из-за этого не продают в рабство! Как Вы можете? Как?

В ту же секунду Лис вскакивает с кровати и со всей дури залепляет мне пощечину. Я без сил опускаюсь на пол и скулю, прижав ладонь к лицу. Боль невыносимая. Меня никогда не били, я вообще не знала, что такое физическая боль.

– В этом доме рот открывать могу только я. Понятно? Ты ноги мне должна целовать, идиотка, за то, что малой кровью обойдешься. Какая трагедия, подарить свою целку богатому мужику? Че с ней носиться-то? Выебал бы тебя и в клуб отдал лет на пять за бесценок, члены вонючие полировать и трахаться в жопу, пока геморрой не выпадет. Неблагодарная овца! Сегодня без еды остаешься, подумай о своем поведении!

С этими словами покидает мою комнату, оглушительно хлопнув дверью, оставляя меня в слезах и переживаниях. Чудовище! Как же я его ненавижу. Клянусь, я отомщу. Но для начала мне нужно отсюда выбраться.

Глава 12. Полина

Меня не кормят три дня. Вообще, обо мне словно забыли. Не приходят, не разговаривают, словно и нет меня. Я пью воду из-под крана, и на этом все. Все время я лежу на кровати, уставившись в потолок. Ночь сменяет день, периодически я засыпаю поверхностным, беспокойным сном.

Периодически долблюсь в дверь, зову на помощь, но никто ко мне не приходит. Хотя я слышу, как перемещаются по коридору. Несколько раз раскрывала створки и кричала, но мои мольбы о спасении возвращались лишь эхом обратно.

Краешком сознания догадываюсь, что меня не могли здесь оставить умирать. Я могу принести Лису кучу денег. Зачем от меня так просто избавляться?

Мне приходится переодеться, в рваной кофте я больше находиться не могу с бельем напоказ. Из вредности не моюсь и не чищу зубы. Выгляжу соответственно. Синяк на лице постепенно желтеет, а ссадины рубцуются.

На четвертые сутки я понимаю, что сил у меня практически не осталось. Встав в туалет, я падаю на пол возле кровати. Рыдаю от бессилия, свернувшись калачиком. Взываю к маме, к Богу, молю о помощи. Так нельзя. Не может моя жизнь так нелепо закончиться. Мне всего восемнадцать! У меня планы на жизнь, черт возьми! Лежу на полу долго, в туалет перехотелось, а подниматься не хочется. Мечтаю о свином стейке с жареной картошкой, запить это все стаканом молока. Или нет, тарелку пельменей бы навернула со сметаной. Или борща с салом. Мама такой вкусный борщ варила. Божечки! Рот наполняется слюной, и я явственно чувствую его запах. Это что? Галлюцинации? Прелестно!

– Эй, целка! – кричит мужской голос из-за двери. Похоже, это Рудольф. – У тебя все в порядке?

Камера! Как же я сразу не догадалась! Все эти дни они присматривали за мной и даже бровью не вели.

– Белка? – в голосе появляются обеспокоенные нотки.

Так-то тебе, козлина, испугался. Довольно улыбаюсь, и продолжаю изображать из себя мертвую.

Ключ в замке поворачивается, и я чувствую движение воздуха. Глаза мои закрыты, хотела еще картинно вывалить язык, но понимаю, что это уже лишнее. Классно бы еще, чтобы вокруг меня муха летала, как в мультиках про Спанч Боба. Эх, ноябрь на дворе.

Рудик подходит ближе, осторожно пиная меня кончиком туфли. Козел! По щелканью коленных суставов, делаю вывод, что он присаживается на корточки. Шеи касаются ледяные пальцы, нащупывая пульс. Охранник шумно выдыхает и переворачивает меня на спину. А потом хлещет по щекам, отчего я якобы прихожу в себя.

Похоже, во мне умерла актриса. Лицо этого мудака белое, а над верхней губой блестят капельки пота. Пересрался, Рудик. Так тебе и надо.

Обвожу мутным взглядом комнату и тихонечко стону.

– Ты че, бля? – единственное, что находит сказать мужчина. – Думал, померла.

– Где я? – еле слышно тяну, снова прикрывая глаза.

Он кряхтит, поднимает меня на руки и бережно укладывает на кровать. Я практически слышу, как крутятся шестеренки в его голове. Соображает Рудик.

– Белка, не шути так. Мне за тебя голову открутят! Ты от голода, поди, в обморок рухнула. Еще бы, худющая такая. Лежи, щас Лису позвоню, спрошу, что делать с тобой.

Я из-под ресниц наблюдаю, как он достает из кармана телефон и набирает номер. Подходит к окну, повернувшись ко мне спиной, одну руку укладывает в карман, а другой подносит к уху аппарат. Увлеченно что-то созерцает во дворе, приподнявшись на цыпочки.

Из приоткрытой двери в коридор веет свежестью и свободой. Вот он, мой шанс. В секунду я сгребаю покрывало, накидываю недоумку на голову и босиком лечу к выходу. Моей прыти хватает кубарем спуститься до первого этажа, где здесь дверь на улицу, без понятия совершенно. За своей спиной слышу отборный мат и тяжелые шаги. Погоня будоражит кровь в венах, и я испытываю небывалую эйфорию. Несусь, что есть мочи, куда глаза глядят. По пути роняю какие-то статуэтки под ноги Рудику и даже умудряюсь свернуть тумбочку.

Сегодня удача на моей стороне, я замечаю широкий проход, по которому меня когда-то вели. Тот, с окнами в пол, и понимаю, что до выхода рукой подать. Куда я рвану в ноябре без одежды, не знаю. Но в заточении я больше сидеть не буду. Лучше пусть меня убьют!

– Стой, кому сказал! – верещит Рудольф. – Оля, держи ее!

Острым зрением выхватываю полную женщину в переднике, в руках она держит ведро и с интересом на нас смотрит.

– Оля, блядь! Хватай!

Но Оля не понимает, что от нее требуется. Пробегаю мимо, разворачиваю ее и содержимое ведра выплескивается прямо на моего преследователя.

– Спасибо, милая! – отвешиваю, не оборачиваясь воздушный поцелуй.

Вот и дверь на улицу. Я уже фантомно чувствую лучики солнца и вольный ветер на своей коже, дергаю ручку, вылетаю на крыльцо и со всего маху впечатываюсь в сильное мужское тело. В нос проникает аромат туалетной воды. Это Ганимед от Марка Антонио Баруа, я точно знаю. Запах йода и больничных бинтов, невероятное обалденное сочетание. Заказывала миниатюры на маркетплейсе. Безумно мне понравился, но на оригинал у меня денег нет, разумеется.

Мужик сгребает меня в охапку, полностью обездвиживая, я верещу как поросенок и пытаюсь вырваться. Кусаюсь, царапаюсь, выкрикиваю проклятия, сражаюсь ни на жизнь, а на смерть.

– Сумасшедшая, – хохочет он. По голосу понимаю, что Богдан. – Угомонись!

К нему на выручку поспевает Рудольф, кляня меня на чем свет стоит. А я, по-видимому, совершенно выбиваюсь из сил в неравном бою, и теряю сознание. В этот раз отрубаясь по-настоящему.

Глава 13. Полина

В себя прихожу на своей кровати. Сколько я здесь провалялась, не знаю. Осознаю дикий озноб и поглубже залажу под одеяло. Судя по ощущениям, я заболела. В комнате темно и прохладно. Уже почти зима, поэтому, я даже примерно не представляю, какое сейчас время суток.

Спать больше не тянет. Поежившись, поднимаюсь с кровати. Очень хочется в туалет, отмечаю, что на мне надета пижама и отсутствует белье. А вот это интересно. Тянусь к прикроватной тумбочке и включаю торшер. В тусклом свете виднеются электронный термометр и стакан воды. Какие заботливые!

Измеряю температуру – тридцать восемь и семь. Прекрасно! Я еще и заболела. Отправляюсь в санузел и решаю принять душ. Кожа покрыта липким потом и от этого вдвойне мерзко.

Закрываюсь на щеколду и раздеваюсь. Настраиваю оптимальную температуру воды в душе и встаю под упругие струи, стараясь игнорировать неприятные ощущения. Намыливаю длинные волосы, с наслаждением смываю с себя пену. Тянусь к зубной щетке и чищу зубы. Так-то лучше. Выбравшись из душа, нахожу в ящике новую расческу и даже бальзам для волос. Сушусь, облачаюсь в пижаму и снова падаю в кровать. Постельное белье кто-то заботливо заменил.

Прокручиваю предыдущие события. Из новых лиц появилась Оля. Скорее всего, она уборщица или кухарка. Лиса в доме не было, раз Рудик собирался ему звонить. А вот Богдан зачем-то приехал. Интересно, кто меня переодевал? Совершенно не помню.

В этот момент, тихо щелкает замок и дверь медленно отворяется. Я приподнимаю голову, внутренне собираясь от страха, но это оказывается Ольга с подносом в руках. Улыбается мне, кивает и ставит еду на тумбочку.

Это солянка, котлета с пюре и чай с лимоном. А еще – жаропонижающее.

– Мне плохо! – говорю я, хватая ее за руку. – Позовите врача.

Ольга не реагирует, жестом указывает на принесенные блюда и намеревается уйти.

– Нет! – кричу я. – Стойте!

Женщина хмурится, выдергивает ладонь, показывает мне, что не слышит, и спешно меня покидает. Вот и поговорили.

Выпиваю парацетамол и запиваю водой. Ароматы еды кружат голову. Я безумно голодная. Выделываюсь пару минут и с жадностью набрасываюсь. Мне нужны силы. Обязательно. Наверное, для меня лучше быть хорошей девочкой.

Пусть устраивают свои торги, я сбегу от извращенца, который меня купит. Любой ценой.

Вкусно поужинав, а я думаю, что это был ужин, (на завтрак была бы каша или типа того), я вновь проваливаюсь в сон. А когда просыпаюсь за окном ярко светит солнце, пробиваясь сквозь шторы.

– Проснулась? – доносится до меня голос Лиса. – Доброе утро. Я давно тебя караулю, Белочка.

Я оставляю его реплику без ответа, молча усаживаясь в подушках.

– Ты уже почти здорова. Синяки тоже практически сошли. Послезавтра приедет Анжела, приведет тебя в порядок. Сделает маникюр, педикюр и шугаринг, или как там у вас это называется. Вечером отвезу тебя в клуб. Веди себя хорошо, девочка. Сразу предупреждаю, чтобы не думала кочевряжиться. Иначе, шею сверну на раз-два. Да, тебя сестра искала.