Тайны Невербуха. Книга 1

– Ты дочь… чья? – спросил я.

– Феёри, – тихо ответила Мелисса, – моя мама Феёри.

– А папа?.. – робко поинтересовался я.

Мелисса поморщилась:

– Папа – обычный человек. Он тут не причём. Я могу попробовать позвать свою маму.

– Нет, – твёрдо сказал Бивус, – Феёри не бывает. Это детские сказки.

– Бывает, – мягко улыбнувшись, сказала Мелисса. – И одна из них – моя мама.

– И она придёт? – спросил я.

– Не знаю. Может, да. Может, нет. Но если этим несчастным, о которых вы говорили, что-то и может помочь, то только она. В этом ведьма права. Но мама должна их увидеть, чтобы исцелить.

– Дорого бы я дал за то, чтобы хоть раз увидеть Феёри, – мечтательно протянул Бивус. – Хоть их и не существует.

– Ну так что, светлые монцары, – в нашу беседу вмешался практичный Зюв, – едем к этим несчастным?

– Это может быть опасно, – покачал головой я.

Я, честно говоря, совершенно не мог сосредоточиться. В голове у меня никах не укладывалось признание Мелиссы. Если это шутка, то совершенно глупая в тех обстоятельствах, в которых мы оказались. А представить, что Мелисса отпускает глупые шутки никак невозможно. Разве только она сошла с ума… Но и на сумасшедшую она не походила. Скорее, уж мы трое свихнулись, но не она. Поэтому оставалось принять со всем возможным смирением – меня неделями поит и кормит в долг дочь Феёри. С ума сойти!

– Это может быть опасно, – повторил я. – Ведьма уверяла меня, что они теряют разум, и их поведение становится непредсказуемым.

– Тогда нужно захватить с собой оружие, – рассудительно сказал Бивус. – Я, кстати, рекомендовал твоему камердинеру взять что-нибудь на случай заварушки.

Зюв невозмутимо достал из-под столика небольшой, но объемистый саквояж. Он водрузил его на стол – Бивус и Мелисса едва успели убрать на соседний столик чашки и блюдца.

Привстав, Зюв открыл саквояж и жестом фокусника указал на его содержимое. Сверху лежали два воронёных револьвера, ниже угадывалась рукоять ножа.

Я присвистнул.

– Зюв, я о тебе, кажется, тоже чего-то не знаю?

– Вы всё обо мне знаете, монцар. Возможно, вы забыли, но в моём контракте есть пункты, связанные с вашей охраной.

– Похоже, ты чересчур серьёзно отнёсся именно к этим пунктам… Хотя, в данной ситуации, может, это и к лучшему.

– Монцар, вы не хуже меня знаете – я был когда-то воином. Это даже написано в моём человеческом сертификате. Но даже и без этой бумажки я знаю, что был боевым офицером.

Не самое подходящее время, но когда ещё! Ладно, расскажу быстренько сейчас. Дорогие читатели, Зюв действительно был в старину настоящим полковником. Ну или кем-то вроде. Лет этак пятьсот назад. Ещё во времена Империи, представляете? В одном из сражений ему оторвало голову. Но так удачно, что она прилетела прямо в ставку главнокомандующего. А в ставке всегда находилась парочка императорских некромантов (бьюсь об заклад, вы никогда о таких не слыхали), как раз на подобные случаи. Они эту голову быстро подобрали и заморозили.

Но имперские войска терпели поражение, началось спешное отступление, и про ящик с головой забыли. В общем, когда её, то есть голову, разбудили, она ничего толком не соображала, память у неё отшибло. Времена были трудные, непростые – возиться с погибшим полковником было недосуг. Голову нахлобучили сначала на туловище капитана, а потом, через несколько лет, кажется, капрала. Но то ли не прижилась, то ли плохо сочеталась с капральскими погонами, но и на плечах капрала она не задержалась. И снова несчастную голову надолго заморозили. Сопроводительные документы к голове и какая-либо память о погибшем полковнике были утрачены в Лихие годы – во времена падения Империи.

И уже в наше, просвещённое и практичное время, когда магомеханика достигла небывалых успехов, Зюву справили биомеханическое тело и дали, собственно говоря, имя «Зюв» – звучное и по-военному краткое. Обучили тому-сему и отправили на биржу труда. На которой мы с ним и встретились. Я обещал вам интересную и даже жутковатую историю про моего камердинера, а оказалось всё весьма прозаично. Ну что поделаешь, что есть, то есть. Зато правда. Вот Мелисса со своим легендарным родством меня просто срезала. Я потрясён, никаких слов у меня по этому поводу нет. Поэтому не ждите от меня внятных объяснений, как малютка Феёри произвела на свет нашу Мелиссу, не такую уж, конечно, большую, скорее наоборот, изящную и невысокую, но всё ж не карлицу.

Я тут с вами заболтался, а Зюв уже распределил арсенал из саквояжа между нашей командой. Нам с Бивусом достались револьверы, сам Зюв взял охотничий нож, хлыст и кастет. И даже Мелиссе достался маленький изящный кинжальчик, который она тут же спрятала в декольте с такой сноровкой, словно всю жизнь таскала там холодное оружие.

Я сначала хотел заявить, что поимка безумных жертв магических экспериментов – не женское дело. Но потом сообразил, что без Мелиссиной матушки нам не обойтись. А она вряд ли откликнется на зов кого-то из нас с Бивусом и Зювом. Да и кто я такой, чтобы указывать, что делать дочери Феёри.

– Господа и дамы, а, собственно, куда мы направляемся, спросил я у своих компаньонов, когда мы вышли в сырые сумерки бульвара (погода опять начала портиться) и я вновь безуспешно попытался раскрыть бабушкин зонт.

– Я уверена, – сказала Мелисса, – что искать их нужно там, где вершились их чародейства. То есть в цирке.

На том и порешили. И стали выискивать экипаж, способный с удобствами разместить всю нашу пёструю компанию.

Глава 8. Ночная гроза в парке Последней надежды

Ехать от бульвара Левых ног до парка Последней надежды больше часа. И когда мы вышли у ограды парка, сумерки сгустились почти до ночной черноты. Бледное пятно луны едва угадывалось на фоне тяжёлых туч. Дул резкий сырой ветер, заставивший нас ёжиться после тепла уютного кэба. Фонари на парковой ограде скудно освещали дорожку, ведущую к высоким кованным воротам.

Бивус первым подошёл к воротам и потянул тяжёлую створку. Глухо звякнул металл.

– Закрыто, – сказал он и потряс толстую цепь, охватывавшую прутья створок.

– Предоставьте это мне, монцар.

Зюв подошёл к воротам, поставил на землю свой саквояж и склонился над ним. Затем выпрямился, держа в руке карманный фонарик. Зажёг его и передал Бивусу.

– Подсветите, монцар.

В руках моего камердинера появился инструмент, похожий на кусачки с длинными ручками. Зюв пристроил инструмент к цепи и, крякнув, сдвинул рукоятки. Клацнул металл, и цепь упала к нашим ногам.

Мы направились в глубь парка. Тут было ещё темнее, чем снаружи – фонари на столбах, стоявших вдоль дорожек, не горели.

Вдалеке пророкотал гром, ветер пронёсся над верхушками деревьев.

– Днём тут веселее, – заметил Бивус.

– Зато ночью не так людно, – тут же нашла положительную сторону наша оптимистичная медам.

Следуя указателю, мы пошли по главной дороге. Деревья по обе стороны тревожно шелестели и покачивали ветвями. Луна окончательно утонула в грозовом небе. Спасал положение фонарик Зюва, его пятно скользило по полотну дорожки и выхватывало то справа, то слева скамейки и беседки. Молочно-белые статуи стыдливо пытались укрыться от света фонарика в чёрных зарослях.

Дорога, сделав поворот, вывела нас к величественному зданию цирка. Его купол выделялся на тёмном небе огромным массивом непроницаемого мрака. Словно древний ящер решил расположиться здесь на ночной отдых, и теперь его туша округлым горбом вздымалась над деревьями.

Здание, однако, было не совсем без освещения – у главного входа горели укреплённые на стене факелы, а на верхнем ярусе, под куполом, светилось небольшое окно.

– Кто-то тут определённо ночует, – сказал я, чтобы хоть что-то сказать. И вдруг замер на месте – я увидел, что у дверей, подсвеченных факелами, темнеют две фигуры.

Зюв, похоже, заметил их раньше меня, потому что на ходу полез в карман и вытащил из него кастет.

Фигуры казались совершенно неподвижными, но, когда мы приблизились к ступенькам, одна из них выдвинулась вперёд.

– Кто вы такие и что вам здесь нужно? – спросил человек в плаще с накинутым на голову капюшоном.

Его выговор выдавал в нём уроженца Древни. Я вам ещё не рассказывал про Древню – древнюю столицу Империи, и сейчас не расскажу. Время, мягко говоря, неподходящее.

Однако на вопросы нужно было отвечать. Бивус и Зюв оглянулись на меня, и мне ничего не оставалось, как выступить вперёд и, откашлявшись, начать переговоры.

– Добрый вечер, господа! – звучно начал я. – Я – Арчимольд Штокер, подданный Высоко-Светлого Князь-герцога, потомственный дворчанин. А это – мои друзья, – я широким жестом указал на своих спутников, не желая тратить время на представление каждого по отдельности.

– Мы ищем господина Якива Нальчича, нашего общего друга. У нас есть основания полагать, что он находится здесь. Либо находился в недавнем времени. Если у вас есть какие-либо сведения о его местонахождении и… состоянии здоровья, вы нас очень обяжете, сообщив нам.

Я выдохнул – нечасто мне приходилось выступать в роли парламентёра.

Стражники взяли паузу, вероятно, на обдумывание моих слов. Затем тот, кто стоял ближе, проговорил:

– Доступ запрещён. Вы не можете пройти внутрь.

Я растерянно оглянулся на своих друзей. И попробовал снова.

– Уважаемый, мы пришли за Якивом Нальчичем. Скажите, он здесь?

Снова пауза. И опять глухой голос пробубнил:

– Доступ запрещён. Вы не можете пройти внутрь.

– Но почему? Вы можете объяснить? Кем запрещён? – я сделал ещё одну попытку завязать светскую беседу.

– Доступ запрещён…

– Какого Хрёта здесь творится? – прошептал Бивус.

– Они заколдованы, – сказала Мелисса.

Я сунул руку во внутренний карман сюртука и достал револьвер. Показал его стражникам.

– А это не будет достаточным основанием, чтобы пройти?

– …не можете пройти внутрь.

– Вы позволите, монцар? – Зюв взглянул на меня.

– Хорошо, Зюв, но будь осторожен.

Мой камердинер поднялся по ступенькам крыльца. В нашей квартире он всегда казался мне неповоротливым и медлительным, но сейчас он преобразился – движения механического тела, хоть и сохраняли некоторую отрывистость, стали быстрыми и уверенными. Он встал напротив типа, с которым я пытался наладить контакт.

– Дай мне пройти! – пробурчал Зюв и шагнул к дверям.

В руках стражника блеснул топорик. Я застыл на месте, позади меня тихо охнула Мелисса.

Почти тут же стражник закряхтел от боли и упал на ступеньки. Его топорик запрыгал вниз по лестнице.

– Зюв, берегись! – истошно заорал прямо у меня под ухом Бивус.

Второй охранник включился в игру. Он со спины замахнулся на Зюва чем-то похожим на пожарный багор.

Дальше несколько событий произошли почти одновременно. Зюв шагнул в сторону, я выстрелил, а охранник упал и закричал, держась за ногу.

– Спасибо, монцар, – невозмутимо проговорил Зюв, – но не стоило беспокоиться, я бы и сам его уложил.

Над нами снова громыхнуло, через несколько секунд вспышка молнии выхватила кусок светлой стены с чёрными высокими дверьми, могучую фигуру Зюва и скорченных стражников на ступенях лестницы.

А теперь давайте побыстрее, побыстрее! – затараторил Бивус. – А не то сейчас сюда сбежится вся труппа Ёксамы Чудовёрта.

– И польёт дождь, – добавила Мелисса.

Мы бросились к дверям.

Оказавшись в холле, мы остановились и огляделись. Через большие окна в помещение пробивался слабый свет, к тому же глаза быстро привыкли к темноте. Похоже, тут никого не было – никто не кидался на нас с ломами и топорами.

– Пойдём туда! – предложил Бивус, указав рукой налево. Там в темноте угадывался коридор.

Я, присмотревшись, различил такой же коридор с правой стороны.

Пожав плечами, я буркнул:

– Туда, так туда. Не вижу разницы.

И мы двинулись по коридору налево. Зюв вновь вытащил фонарик, пятно света заметалось по полу и стенам, выхватывая старые афиши с анонсами давно прошедших выступлений.

Коридор закончился или, точнее, расширившись, превратился в длинное изогнутое помещение. В белой стене чернели широкие проёмы двустворчатых дверей.

– В этом хрётовом цирке кто-нибудь раньше был? – спросил я.

– Да, конечно, – ответил Бивус.

– И я была. И не раз, – прошептала Мелисса.

– Я тоже посещал представления, – отозвался Зюв.

– Так куда нам теперь? – спросил я у этого отряда любителей цирка.

– Хрёт его знает, – пробормотал Бивус, – я тут при свете был. А в темноте всё какое-то незнакомое.

– Думаю, монцар, нам лучше пройти по лестнице и…

– Тсс! Смотрите! – громко прошептал Бивус.

Ближайший дверной проём озарился красноватым отсветом. Багровые блики то разгорались, то гасли, словно где-то там в глубине работала кузня. Из прохода доносились неясные звуки – шелест воздуха, вздохи, тихое бормотание.

Мы, как зачарованные направились прямо к источнику этих отсветов и звуков. Вошли в плавно спускающийся узкий проход, который вывел нас в огромное круглое помещение. Под потолком, казавшимся бесконечно далёким от пола, горел светильник. Свет от красных огненных языков отражался от потолка, блики падали на стены, скользили и мерцали. В полутёмном пространстве над нами угадывались какие-то конструкции; словно лианы в джунглях, свисали верёвки.

Потом я разглядел ряды сидений, уходящих амфитеатром к верхнему ярусу помещения.

– Арена, – заворожённо прошептал Бивус.

– Этак они всю крышу спалят, – сказал Зюв. – Разве можно огонь…

Но я не расслышал окончание его реплики – из-за того, что Мелисса завизжала. Её визг, отражаясь от стен, ослепшей птицей заметался по огромному пустому помещению.

Передо мной возникла жуткая размалёванная рожа – лохматая шевелюра, разъехавшийся в безумной ухмылке огромный рот на белом, как у покойника, лице, и грушеобразный нос. Я закричал, отшатнулся и свалился прямо на сиденье. А эта бестия в мгновение ока оказалась надо мной и замахнулась кривым кинжалом.

Короткий свист, и кинжал вылетел из руки монстра. Хлыст свистнул вновь, и урод, раззявив красную пасть, повалился навзничь.

Справа из темноты послышался рык крупного хищника, в ответ заорал Бивус, один за другим грянули три выстрела. Я вскочил с кресла и попытался понять, что происходит. Сверху, перепрыгивая через два-три ряда к нам прыгали какие-то жуткие резиновые, длиннорукие существа. Мелисса, неожиданно оказавшаяся рядом со мной, дёрнула меня за руку и потащила на арену. Зюв с хлыстом и Бивус, державшийся за предплечье, уже стояли там.

Арена была освещена лучше всего, весь амфитеатр прятался в полутьме, а тут было довольно много света. Лучи били откуда-то из-под купола – кто-то включил прожектор и направил на нас.

Снова щёлкнул хлыст Зюва – и маленький человечек, который подкрадывался к нам с лезвием в зубах, выронил нож и покатился во тьму прохода.

– Что с рукой? – спросил я Бивуса.

Он потряс головой, морщась от боли. Револьвер, похоже, он где-то потерял.

Рядом послышалось сопенье – в круг света вышел огромный полуголый детина. Под его борцовским трико перекатывались бугры мышц. Он протянул волосатую лапу к Мелиссе. Я, запамятовав, что из револьвера можно стрелять, стукнул рукояткой по толстому бицепсу. Укус комара и то, наверно, произвёл бы большее впечатление на здоровяка – он небрежно отмахнулся, задев меня растопыренной пятернёй. Этого хватило, чтобы мои ноги оторвались от песка, и я со всего маху шмякнулся в центр манежа. Я почти сразу пришёл в себя и поднялся на локтях, осматривая поле битвы.

С борцом уже сцепился Зюв, но и его шансы на победу были невелики – здоровяк сумел повалить моего слугу на песок и теперь пытался провести болевой приём. Не уверен, что Зюв способен чувствовать боль, но руки мог лишиться. Бивус, подобрав хлыст, размахивал им перед невысоким парнем, одетым в традиционный древенский кафтан. Парень ловко уворачивался от ударов хлыста и выбирал удобный момент, чтобы броситься на Бивуса.

Я нашарил у своих ног револьвер и наставил на борца.

– Не убивай его! – воскликнула Мелисса. – Он не соображает, что делает. Я перевёл прицел с головы на мускулистую ляжку и выстрелил. И попал, благо попасть было нетрудно. Детина заревел, отпустил Зюва и принялся кататься по арене, держась за ногу.

Огнестрельное оружие оказалось не только у нас – на арену вышел невысокий человечек в большом блестящем цилиндре. Он был одет в нелепый красный фрак и белые обтягивающие брюки, заправленные в чёрные сапоги. В руке он держал огромный старинный пистоль, который был нацелен прямо на меня. Но он не успел выстелить. Кинжал, пущенный Мелиссой, вонзился ему в плечо. Человечек охнул и выронил оружие.

Наша грозная медам в один момент подскочила к стрелку и, не дав поднять пистолет, отправила в нокаут ударом моего зонтика. Я даже не помнил, когда отдал ей зонт.

Бивус тоже не терял времени. Он сменил тактику и перехватил хлыст за гибкую часть, недалеко от рукоятки. Древенский парень решил броситься на Бивуса именно в этот момент. Тяжёлая рукоять с глухим стуком угодила парню в лоб, и он упал как подкошенный.

Мы, тяжело дыша, встали рядом, спина к спине, готовые отражать новые атаки.

– Смотрите! – крикнула Мелисса и указала пальцем вверх.

По канатам, идущим из-под купола к бортику арены, с поразительной ловкостью спускались какие-то твари. Мне показалось сначала, что это гигантские пауки. Но у них было всего по две пары конечностей – вероятно, на нас всего лишь напустили цирковых акробатов. Их было не меньше дюжины, они спрыгнули на песок арены и стали подбираться к нам со всех сторон. Я крепче стиснул рукоять револьвера. Акробаты подступили совсем близко – буквально на расстояние вытянутой руки. Мне были хорошо видны их лица – пустые, ничего не выражающие. Их глаза смотрели словно сквозь нас.

Но вдруг акробатов что-то встревожило, они испуганно закрутили головами, заверещали и с криками бросились кто куда.

Вдруг мне показалось, что купол раскололся и его обломки и обрывки падают на нас – с такой силой ударил гром. Гроза снаружи разыгралась не на шутку.

– О, нет! – простонал Бивус.

Его глаза полезли из орбит. Я проследил за взглядом Бивуса и оцепенел от увиденного.

Глава 9. Впервые на арене

Под торжественные громовые раскаты на арену из главного выхода выбралось мерзкого вида чудище. У него было не очень крупное, но довольно упитанное человеческое туловище серо-зелёного цвета, за спиной трепыхались перепончатые крылья, по песку волочился длинный хвост. Но самым кошмарным было то, что у него на плечах, на трёх длинных шеях покачивались три головы.

Правую я сразу узнал – это была голова Якива. Левая подходила под описание Ёксамы. А средняя принадлежала не человеку. Вытянутая морда больше всего походила на крокодилью. Человеческие головы, вероятно, пребывали в трансе, глаза их были закрыты. Жёлтые глаза средней были устремлены на нас. В них светился холодный злобный разум.

– Зачем вы пришли? – проквакала крокодилообразная голова. – Вы так хотите умереть? Своему другу вы не поможете. Как и Ёксаме, – морда скосилась влево. – Его я прибрал очень давно – он мой и всегда будет моим. А вас я, пожалуй, не стану убивать. Я распоряжусь вами с большей пользой. Вы станете моими слугами и поможете прибрать этот городок.

От вида этой твари у меня мороз шёл по коже, кровь стыла в жилах, душа уходила в пятки и происходило всё остальное, что должно происходить в подобных ситуациях. Но я всё-таки преодолел оцепенение и легонько пихнул локтем Мелиссу, пытаясь её приободрить. На это-то меня хватило.

Закончив с приветствием, демон раскрыл пошире пасть. Из его глотки стал исходить зеленоватый дым, который жирным червяком потянулся в нашу сторону.

– Пора звать маму, – тихо сказал я Мелиссе. – По-моему, самое время. – Она едва заметно кивнула и передала мне бабушкин зонтик.

– Ага, – прошептала она, – вместе.

Я не совсем понял, что она имела в виду под этим «вместе».

– Ма-мааа!!!

Мелисса закричала, перекрывая сердитый рокот грома.

Это был не просто крик – об этот крик можно было порезаться, он мог просверлить дыру в дубовой доске, мог разнести вдребезги черепную коробку, неудачно под него подставленную. И нам очень повезло, что этот крик был направлен не на нас. Думаю, чудовищу тоже повезло, что крик был направлен и не на него. Но ему всё равно очень не понравилось. Оно перестало дымить и зажало ушные отверстия руками. Глаза у человеческих голов широко раскрылись.

Не знаю, что я хотел сделать на самом деле, возможно просто защититься от этого крика, но я вытянул руку с зонтиком и взмахнул им. И нате! Зонт легко раскрылся. Это был обычный медамский зонтик, не очень большой, слегка потрёпанный, с потёком ржавчины в центре. Но он неожиданно рванулся из моих рук, словно испуганная птица. Я еле удержал его и направил туда, куда он стремился – к стоявшему с зажатыми ушами монстру.

Внутренняя сторона зонта засияла мягким светом. Этот тёплый свет куполом накрыл нашу четверку, и я испытал ни с чем не сравнимое чувство покоя и безопасности. Я словно превратился в маленького ребёнка, сидящего на коленях заботливой, любящей бабушки. Я даже чуть было не прослезился от нахлынувшего чувства. Хотя ни одна из моих многочисленных бабушек или тётушек не позволила бы мне рассиживать у неё на коленях. В лучшем случае меня бы ущипнули за щёку и заставили читать наизусть какое-нибудь скучное стихотворение.

Мелисса кричала. Зонт подрагивал в моих руках, как живое существо. Его внешняя сторона испустила луч тьмы – я не знаю, как это иначе описать. В общем, демон оказался в пятне глубокой тени. И вдруг его начало тянуть к зонтику. Его словно всасывало в зонт невидимой и неощутимой для остальных силой. Эта сила не действовала также и на головы Якива и Ёксамы. А вот морда упирающегося демона всё больше вытягивалась в сторону зонта, и шея всё удлинялась.

Мелисса продолжала кричать, но я, можно сказать, уже не слышал самого звука, я ощущал его всеми своими трясущимися поджилками.

С омерзительным влажным чпоканьем крокодилообразная голова с нелепо растянувшейся шеей, с крыльями и хвостом выдернулась из общего тулова. Что при этом произошло с головами Якива и Ёксамы я не уследил.

– Демон Пьюзис, добро пожаловать домой! – произнёс спокойный голос, показавшийся мне смутно знакомым.

Мелисса замолчала.

Зато её дело продолжил демон Пьюзис – с жутким воем и всхлипываниями он втянулся в зонтик. Свет и тьма втянулись следом за ним. Стало наконец-то тихо.

Я некоторое время стоял неподвижно, пытаясь понять, не превратился ли случайно в статую. А когда понял, что, к сожалению, нет, обернулся. Зюв хладнокровно таращился куда-то во тьму цирка. Бивус лежал на песке. Похоже, бедняга грохнулся в обморок. Да и было с чего.

А рядом со мной стояла моя троюродная бабушка Агрифизия. От неё пахло не то лавандой, не то ладаном. Она была одета как в нашу последнюю встречу – в бело-коричневое платье с оборками и шлейфом. Её голову украшала широченная шляпа с искусственными фруктами – последний писк моды прошлого столетия. Ужасная безвкусица на мой взгляд, но кто я такой, чтобы указывать на это своей бабушке, тем более покойной.

Мелисса молчала.

И тут до меня начало доходить.

– Бабушка Агрифизия? – пролепетал я. – Феёри?

И обернувшись к Мелиссе, глупо спросил:

– Твоя м-мама?

Мелисса неуверенно улыбнулась. А медам Агрифизия всплеснула руками.

– Аркача (именно так она меня называла, да!), как ты мог такое ляпнуть?! Что за глупости! Да, мама этой милой девочки действительно Феёри. Но в нашем, вернее, вашем слое Мироздания Феёри крепко спят, по своему обыкновению укутавшись в лепестки цветов. Их, сонь, не так-то просто разбудить.

– Тебе, милочка, – бабушка обратилась к Мелиссе, – нужно хорошенько попрактиковаться, если хочешь повидаться с матушкой.

Мелисса снова растерянно улыбнулась и зачем-то сделала книксен.

Агрифизия неопределённо хмыкнула и продолжила.

– Я пришла за своим зонтиком. Он вам сослужил хорошую службу, но пора и честь знать.

– Бабушка Агрифизия! – потрясённо воскликнул я. – Ты же умерла.

– Для кого умерла, а для кого и нет, – сварливо ответила Агрифизия.

И тут же лукаво улыбнулась.

– Кстати, о моём зонтике. Ты догадался, что он развязывает язык всем существам, в которых есть хоть капля волшебства? Достаточно лишь держать его в руках. Вот спроси эту молодую особу, – бабушка невежливо ткнула пальцем в Мелиссу, – что она к тебе…

Но бабуля не договорила. Мелисса выхватила зонт из моих рук и с поклоном передала Агрифизии.

– …ах, вот как! Ну, ладно… Дети, дети! – пробормотала моя невероятная бабуля, распахнула зонт над головой и стала таять.

– Бабушка! – закричал я, – а как же Якив? И этот, Ёксама? С ними-то как?