В ловушке страсти

– Да, отец?

Он слушает собеседника, и я параллельно запускаю на ноутбуке программу отслеживания, вбив известный мне номер «профессора». Результат предсказуем, но от этого не менее неприятен: иконка на экране остается серой. Система не видит активного вызова.

Так и есть. У Мерфи второй телефон. О котором я ничего не знаю, хотя и догадывалась.

Узнав о задании, я сразу пробила всю возможную информацию о цели, но моя предварительная разведка уперлась в стену: не удалось найти настоящий номер Ронана или членов его семьи. Все, что я смогла найти – телефон Джулиана Тирни. Ирландцы, надо признать, хорошо шифруются. Но это меня не остановит, лишь слегка усложнило задачу. Убедившись в своих подозрениях, я уже мысленно прокручиваю в голове чертеж его квартиры, который достала пару дней назад.

Сегодня ночью проберусь к нему и найду его настоящий смартфон.

—…Я знаю, что делаю, отец, – голос Ронана в наушнике вырывает меня из размышлений, заставляя полностью сосредоточиться на звуке. – Картель увидит качество и не захочет с ними работать. Их товар – мусор по сравнению с нашим.

Он продолжает говорить, а мои пальцы летают по клавиатуре, открывая новый зашифрованный файл для записи информации

– Просто поверь мне, я собираюсь…

Замираю и, наклоняясь ближе к экрану, затаив дыхание, чтобы не упустить ни единого слова. Профессиональная часть меня ликует. Вот она, первая зацепка. Но именно в этот момент мой рабочий телефон на столе начинает вибрировать, противно жужжа по дереву. Бросаю взгляд на экран и вижу номер Сэла. Черт.

Нажимаю на ноутбуке кнопку записи разговора, и одновременно срывая с себя наушник.

– Как дела, Скарлетт? – голос Сэла, как всегда, сухой и деловой, без намека на родственное тепло. В нем слышится легкое нетерпение, словно он делает одолжение, тратя на меня свое время. – Есть прогресс?

– Я на месте. Обустраиваюсь, – отвечаю, подбирая нейтральные, пустые формулировки. – Сегодня был первый контакт. Все по плану.

– Мне нужен результат и быстро, – отрезает он. В трубке слышно, как он чиркает зажигалкой и прикуривает сигару. – Я хочу знать, что Мерфи забыл в этом гадюшнике. Заметила уже что-то подозрительное?

«Да, твою мать, он только что говорил про картель, но ты прервал меня на самом интересном месте!» – проносится у меня в голове.

– Пока нет, – отвечаю вслух.

– Значит, ищи лучше. Втирайся к нему в доверие. Мне нужно, чтобы, когда придет время, он не видел в тебе угрозы. Чтобы смотрел на тебя и видел просто симпатичную дурочку.

– Поняла, – цежу сквозь стиснутые зубы, а мысленно проклинаю его на чем свет стоит.

– Вот и отлично. Звони с докладом каждые два дня.

Сэл вешает трубку не прощаясь. Я смотрю на погасший экран, и внутри все кипит от бессильной злости.

Он серьезно ожидает, что я выясню что-то стоящее за несколько проклятых часов?

Я уже тянусь к наушнику, чтобы вернуться к прослушке, надеясь, что разговор еще не окончен, но резкий, короткий стук в дверь заставляет меня замереть.

Как назло, черт побери!

Резко сгребаю все со стола, убираю все в ящик и поворачиваю ключ в замке. За те несколько шагов, что отделяют меня от двери, провожу рукой по лицу, стирая с него злость и натягивая маску Скарлетт Адамс. Делаю нарочито усталый вздох и открываю.

На пороге стоит Элайза, переминаясь с ноги на ногу и виновато глядя в пол. На ней джинсы и яркая футболка с названием какой-то группы.

– Прости, если разбудила! – бормочет она, теребя в руках телефон. – Я просто хотела… В общем, у Майка Беккета сегодня день рождения, и он устраивает вечеринку в подпольном бойцовском клубе за городом. Будет весело, много народу. Хочешь пойти со мной?

Первой реакцией было послать соседку и захлопнуть дверь перед ее носом. Вечеринка. Шумные, пьяные студенты. Пустая трата времени и ненужный риск. Особенно когда у меня на ночь совсем другие, куда более важные планы.

Но я быстро подавляю раздражение. Вечеринка – не только отличная возможность послушать сплетни и, возможно, выяснить что-нибудь о «профессоре» Тирни, но и идеальное алиби. Я всегда работаю чисто, но как гласит пословица: «Chi troppo in alto sale, cade sovente precipitevolissimevolmente.»[1] Излишняя самоуверенность – прямой путь к провалу.

– Бойцовский клуб? – я изображаю удивление, приподнимая брови, а затем слегка улыбаюсь. – Звучит… необычно. Знаешь, а почему бы и нет? Нужно же как-то вливаться в коллектив. Во сколько?

[1] Кто слишком высоко поднимается, часто стремительно падает (итал.)

Глава 6. Скарлетт

Моя спальня – единственное место в квартире, где воздух чист от приторно-сладких духов Элайзы. Я стою перед открытым шкафом, где на вешалках висит гардероб для студентки, на которую внезапно свалились деньги. Смесь брендов, кричащих о своей цене. Десятки вещей, купленных для роли, которую я вынуждена играть. И мне нужно выбрать что-то, в чем можно свободно двигаться, и что не привлечет лишнего внимания.

Мои пальцы перебирают вешалки, отталкивая шелк, кожу, что-то блестящее и абсолютно непрактичное. Наконец, я нахожу то, что нужно: плотные джинсы прямого кроя и шелковая блузка темного цвета. Я вытаскиваю их, держа перед собой, и удовлетворенно киваю.

В дверь раздается короткий, нетерпеливый стук, и, прежде чем я успеваю ответить, она распахивается. На пороге появляется Элайза, уже во всеоружии: красный топ, открывающий полоску живота, узкие брюки, идеально уложенные волосы и яркий макияж. Она врывается в комнату, как маленький ураган, принося с собой свой вездесущий аромат.

– Так, дай-ка я посмотрю… – она критически окидывает взглядом одежду у меня в руках, и ее идеально очерченные брови ползут вверх. Она театрально морщит нос. – Нет, нет и нет! Ты серьезно? Скарлетт, мы же не в библиотеку едем. Это мило, конечно. Для похода за кофе. А сегодня нужно выглядеть дерзко и сексуально. Чтобы все парни свернули шеи, а все девчонки умерли от зависти.

Не дожидаясь ответа, Элайза подлетает к шкафу, бесцеремонно отодвигая меня плечом. Ее безудержная энергия выматывает меня больше всего. Она как вечный двигатель, который работает на чужом внимании. Эта суета заставляет постоянно быть в тонусе, соответствовать, играть. Нельзя расслабиться ни на секунду.

– Я думала, главное – удобство, – тихо произношу я, изображая легкое разочарование.

– Удобство для неудачников, – отмахивается Элайза не оборачиваясь.

Ее пальцы порхают по вешалкам, отбрасывая одно и с интересом задерживаясь на другом. А потом она вытаскивает обтягивающий темно-вишневый топ с таким глубоким вырезом, какой я бы не надела даже под дулом пистолета. Его купил стилист Сэла специально для «новой меня».

Элайза разворачивается и с триумфальным видом подносит его к моему телу. Синтетическая ткань неприятно холодит кожу сквозь мою футболку.

– Вот! – победно заявляет она. – И джинсы. Это не обсуждается. Переодевайся. У нас мало времени.

Я сдерживаю едва заметный вздох и заставляю себя улыбнуться. Топ слишком откровенный, а джинсы чуть более узкие, чем мне бы хотелось, и могут слегка сковать движения в случае чего.

– Не слишком… смело? – я изображаю неуверенность, закусывая губу и глядя на топ с деланным сомнением.

– В самый раз! – отрезает соседка. – Поверь мне. Ты должна произвести фурор.

Медленно киваю и принимаю из ее рук вешалку.

– Ладно, уговорила.

Ухожу с вещами в ванную – единственное место, где можно скрыться от ее неусыпного контроля. Запираю дверь и прислоняюсь к ней лбом. Холодная поверхность немного приводит в чувство. Стягиваю с себя свою одежду и швыряю ее в корзину для белья.

Элайза по ту сторону начинает щебетать о Майке Беккете, имениннике, и о том, кто еще там будет. Ее голос доносится приглушенно, но я все равно слушаю вполуха, фильтруя поток болтовни и сохраняя в памяти важные детали: кто с кем враждует, у кого какие слабости.

Вернувшись в спальню, я сажусь за туалетный столик, чтобы накрасить ресницы. Простое механическое действие, чтобы занять руки. А мысленно прокладываю маршрут от клуба до пентхауса Мерфи. Двенадцать минут на машине, если без пробок. Еще три, чтобы оценить охрану.

– Черт, телефон! – Элайза вскакивает, хлопая себя по карманам. – Я, кажется, забыла его в спальне.

Она выбегает из комнаты, и я снова остаюсь одна. Наконец-то. Плечи сами собой расслабляются.

Считаю до трех, а затем подхожу к комоду и беззвучно выдвигаю нижний ящик. Просовываю руку под стопку мягких свитеров, и кончики пальцев касаются привычной холодной глади металла. Достаю нож. Рукоять идеально ложится в ладонь, а его привычный вес успокаивает лучше любого психолога. Приседаю и быстро вкладываю его в жесткий карман, вшитый с внутренней стороны ботинка.

Я успеваю вернуться к зеркалу и взять в руки кисточку для туши, когда в комнату снова заглядывает Элайза, победоносно потрясая телефоном. Она останавливается на пороге, и ее взгляд медленно скользит по мне с головы до ног.

– Вот. Теперь ты выглядишь сногсшибательно, – с удовлетворением констатирует она. – Такси внизу. Готова?

«Сногсшибательно», – мысленно усмехаюсь я. – Если цель – отвлечь внимание от лица».

Поворачиваюсь к ней и позволяю своим губам изогнуться в легкой, чуть взволнованной улыбке, которую репетировала сотни раз.

– Да, поехали.

Спустя десять минут такси тормозит у заброшенного склада. Элайза едва не выпрыгивает из машины, не дождавшись полной остановки. Музыка просачивается даже сквозь закрытые окна, а пол под ногами мелко дрожит от низких частот.

– Ну что, готова к лучшему вечеру в своей жизни? – тараторит она, и в голосе неприкрытый восторг вперемежку с нервным возбуждением. – Слышала, сегодня будет нечто!

Я заставляю себя улыбнуться, чуть нервно, как и положено новенькой.

– После тебя.

У входа нас встречают два амбала, лениво сканирующие толпу. Элайза проскальзывает мимо с широкой улыбкой, меня же один из них откровенно раздевает глазами. Его глаза ползут по моим ногам, задерживаются на груди, и на губах появляется сальная ухмылка. Я на секунду опускаю ресницы, играя смущение. А мысленно представляю, как втыкаю ему в трахею шариковую ручку. Один точный удар в кадык. Он захрипит, и его большое тело рухнет мне под ноги.

Металлическая дверь за нами с грохотом закрывается, и нас накрывает плотной волной звука и запаха. Оглушительная музыка смешивается с ревом сотен голосов в единый гул, который давит на уши. В нос тут же бьет едкая смесь дорогих духов, пота, пива и текилы.

– Боже, какая энергия! Слышишь, бит? – кричит Элайза мне в ухо, ее лицо светится от счастья. – Я могу танцевать под него всю ночь!

Она на секунду прикусывает губу, словно боится, что я своим кислым видом испорчу ей весь кайф, но тут же снова натягивает сияющую улыбку и тащит меня за руку сквозь толпу. Я позволяю ей вести, а сама сканирую помещение.

Мигающие стробоскопы выхватывают из полумрака дорогие часы на запястьях, сжимающих дешевые пластиковые стаканы, и дизайнерские кроссовки, топчущие грязный бетонный пол. В центре, под единственной тусклой лампой, – сколоченный наспех ринг. Арена для тех, кто хочет доказать, что они нечто большее, чем просто папины деньги. Двое парней без футболок ходят по нему кругами, как звери в клетке.

Но мне нужна лазейка. Незаметный выход, чтобы можно было испариться на час, а потом вернуться, будто я все это время была здесь. Главный вход отпадает сразу. Взгляд цепляется на дверь за барной стойкой, но она завалена пустыми ящиками и кегами.

Тупик. Придется импровизировать.

Когда мы, наконец, добираемся до массивной стойки, Элайза несколько раз тянет руку, пытаясь привлечь внимание бармена. Тот ее демонстративно не замечает, с улыбкой смешивая коктейль парню в брендовой толстовке. Элайза закусывает губу, и на ее лице проскальзывает унижение. Наконец, мажор получает свой заказ, и бармен нехотя поворачивается к ней.

– Два мохито, пожалуйста! – кричит она с излишним энтузиазмом, а затем поворачивается ко мне. – Надо же начать вечер правильно! Я так ждала этой вечеринки!

Для нее это, похоже, и правда отдушина – музыка, движение, возможность раствориться в толпе и на несколько часов забыть, кто она на самом деле.

Внезапно в кармане джинсов вибрирует мой рабочий телефон. Сердце на мгновение замирает. Отвернувшись от подруги, словно высматривая кого-то в толпе, я достаю мобильный. Прикрываю экран ладонью и вижу красную надпись: «Жучок «Омега» оффлайн». А под ней – строка с последней геолокацией: в пятистах метрах от парковки.

Шум вокруг внезапно стихает, превращаясь в далекий гул. Пальцы инстинктивно сжимаются, ногти впиваются в ладонь.

Мерфи нашел его. Но что, черт возьми, он забыл в полукилометре от этого гадюшника?

Я планировала проникнуть в его квартиру, если его не будет домой ночью, позаботившись предварительно о своем алиби. Хотя было глупо надеяться на один лишь жучок. Мерфи мог покинуть квартиру и не брать с собой пиджак. Мне повезло, что я вообще успела увидеть последнюю геолокацию.

Черт побери! Он может быть уже где-то здесь, а может возвращаться домой прямо сейчас.

Сердце спотыкается, пропуская удар, и тут же начинает колотить по ребрам, пытаясь вырваться.

Надо было сразу ехать туда, а не тащиться на вечеринку.

Я прячу телефон и делаю вдох, заставляя плечи расслабиться. Затем поворачиваюсь к стойке с таким видом, будто просто искала знакомое лицо. Бармен как раз ставит перед Элайзой два стакана с чем-то неоново-зеленым. Его взгляд скользит мимо нее и цепляется за меня.

– Ты новенькая? Я тебя раньше не видел, – он наклоняется вперед, демонстрируя бицепс, а на губах появляется дешевая пикаперская ухмылка. – Я Дэн.

Шагнув к стойке, забираю оба напитка, прежде чем Элайза успевает к ним прикоснуться.

– А я видела, как ты игнорировал мою подругу.

Разворачиваюсь, оставляя парня с отвисшей челюстью, и протягиваю пластик опешившей Элайзе.

– Держи. Твой мохито.

Она что-то восторженно щебечет в ответ, но я ее уже не слышу. Музыка давит, басы вибрируют где-то в солнечном сплетении, мешая сосредоточиться.

Я делаю маленький глоток из стакана и тут же жалею об этом. Язык обжигает приторный вкус химической мяты и ужасного рома, который только можно найти. Гадость. Хочется выплюнуть, но заставляю себя проглотить, и крепче сжимая пальцами стакан. Сейчас мне нужно чем-то занять руки, и выглядеть естественно.

Бесцельно скольжу взглядом по танцполу. Потные, извивающиеся в полумраке тела. Искаженные пьяным смехом лица. И тут замечаю Энзо Орсини.

Стоит у ринга, окруженный своей свитой, но не участвует в общем веселье. Просто лениво наблюдает, как двое парней мутузят друг друга. На его лице – скука и плохо скрываемое презрение ко всему происходящему. Что-то бросает своей блондинистой спутнице, и та предсказуемо хихикает. Его папаша, Данте, отправил сына сюда, чтобы научиться вести дела, завести связи. И вот он, наследник империи, изучает дно пластикового стаканчика. И это было бы даже забавным, если бы не одно «но»: где-то рядом Мерфи.

Хотя… может, я загоняюсь? А Мерфи просто проезжал мимо? Одна из дорог в кампус как раз проходит мимо. Но какого хрена профессору ехать в универ посреди ночи? Бред.

Два мафиози, причем из враждующих семей, в одном месте, в одно время? Нет. Таких совпадений не бывает. Сэл не зря сказал, что Мерфи здесь кого-то или что-то ищет.

Идиотка! Какая же я идиотка!

Надо было отслеживать маршрут Мерфи в реальном времени, пока жучок работал, а не тащиться сюда! Теперь сиди и гадай, что происходит. С телефона я ничего не посмотрю, для доступа к истории нужен мой ноутбук и защищенный канал.

Я ставлю почти полный стакан на ближайший стол, принимая решение. Собирать слухи и притворяться больше нет никакого желания. Орсини – единственная зацепка здесь и сейчас. Прослежу за ним. Если там ничего серьезного, я тут же сваливаю и еду к квартире Мерфи. Даже если он будет дома, я смогу оценить охрану, найти слепые зоны, может, даже установлю пару своих мини-камер напротив входа, чтобы понимать, когда он приходит и уходит. Хоть какая-то польза от этой паршивой ночи.

И тут Энзо что-то коротко бросает своим парням. Те синхронно кивают, но остаются на месте. А сам он, не оглядываясь, решительно направляется вглубь зала. Все мое тело мгновенно напрягается. Он идет к темному проему, который я раньше не замечала. Без вывески, без света. Энзо, не сбавляя шага, скрывается в темноте. А следом за ним, выждав всего пару секунд, проходит Блейк Харрингтон, сынок медиамагната.

– Слушай, – я поворачиваюсь к Элайзе, которая уже вовсю пританцовывает. Слегка морщусь и прикладываю пальцы к виску. – Что-то мне нехорошо. Голова раскалывается.

– Хочешь посидеть? Или воды? – в ее глазах плещется искренняя забота.

– Нет, я лучше на улицу, подышу немного. Скоро вернусь.

Не дожидаясь ее ответа, разворачиваюсь и проталкиваюсь сквозь толпу к тому темному проему. Это оказывается узкий, плохо освещенный коридор. Голые бетонные стены сужаются, а в нос сразу бьет едкий запах сырости и застарелого табачного дыма. Музыка за спиной глохнет резко, сменяясь низким гулом вентиляции. Впереди видна металлическая дверь без ручки и опознавательных знаков. Я толкаю ее плечом, и она с глухим скрипом поддается, открывая вид на заваленный мусором задний двор.

Холодный ночной воздух бьет в лицо, принося с собой вонь гниющего мусора и сырости. Я делаю шаг вглубь переулка и прижимаюсь спиной к кирпичной стене. В укрытии у ближайшего мусорного контейнера меня практически не видно, и отсюда идеальный обзор.

В центре асфальтового пятачка, под тусклым желтым светом одинокого фонаря, двое парней. Орсини стоит расслабленно, руки в карманах джинсов. Перед ним, напротив, топчется Блейк Харрингтон. Один напряженный комок нервов. Покачивается с пяток на носки, его руки то и дело сжимаются. Наверняка уже вспотел, бедняга.

– Ты ее использовал! – голос Блейка срывается от гнева. – Моя сестра звонила мне в слезах после того, как ты вышвырнул ее посреди ночи, даже не дав одеться!

Боже, какая драма. Благородный брат защищает честь сестры. Можно продавать билеты.

Орсини лишь лениво пожимает плечами, выдерживая долгую паузу. А затем произносит одно слово:

– И?

– Ты выставил ее шлюхой перед всеми! – лицо мажора заливает густая краска, а сам он задыхается от возмущения, ловя ртом воздух. – Рассказал все своим дружкам в мельчайших, блядских деталях! Как она стонала, что делала…

– Мэдисон прекрасно понимала, с кем ложится в постель, – холодно прерывает его итальянец. – Как и все остальные в этом гребаном универе. Она уже большая девочка, Харрингтон. Совершеннолетняя. Хватит бегать за ней и подтирать сопли.

– Ублюдок…

– Как трогательно, – уголок рта Орсини кривится в презрительной усмешке. – Прямо рыцарь на белом коне. Но скажи-ка, ты также переживал за Джессику с экономического? Или за ту блондинку, которую вышвырнул из своей тачки на прошлой неделе после того, как она сделала тебе минет прямо на парковке? Ты спишь с ними и бросаешь точно так же. Так что не строй из себя святого.

Он делает шаг вперед, вторгаясь в личное пространство противника. Тот инстинктивно отступает, спотыкаясь на ровном месте.

– Последний раз предупреждаю, Блейк. Не попадайся больше мне на глаза. Ни ты, ни твоя шлюха-сестра. В следующий раз я не буду тратить время на разговоры. Просто выстрелю в твою тупую бошку.

Орсини демонстративно отворачивается, показывая полное пренебрежение. Харрингтон издает сдавленный рев и бросается ему в спину. Идиот. Энзо делает резкий шаг в сторону и одновременно подставляет ногу. Блейк цепляется за нее и летит лицом в асфальт, теряя равновесие. В тот же миг итальянец, заваливается на него сверху, наносит точный удар в переносицу. Слышится отвратительный влажный хруст ломающейся кости. Мажор отталкивает противника и отползает к стене, зажимая лицо обеими руками. Между пальцев тут же начинает густо течь темная кровь.

– Сначала, блядь, научись штаны без мамкиной помощи надевать, – выплевывает Энзо и грубо хватает его за волосы, с силой заставляя запрокинуть голову. – А потом уже будешь пасть на меня открывать и угрожать.

Тот, давясь кровью и соплями, хрипит:

– Ты… просто папенькин пес… делаешь за него… грязную работу! Думаешь… никто не знает, почему он отправил тебя сюда?.. Да потому что ты гребаное ничтожество! Ни на что не годишься!

Лицо Орсини на мгновение мрачнеет. Он брезгливо отпускает Блейка, и его голова бессильно стукается о стену. Молча отходит на шаг, лезет за пояс штанов и достает черный «Глок».

Дерьмо. Ситуация выходит из-под контроля. Но это не моя война.

– Последнее слово? – буднично интересуется Энзо, приставляя ствол ко лбу Блейка. – Хотя нет, не трудись. Мне похуй.

Их детсадовские разборки меня не касаются. И не имеют никакого отношения к Мерфи. Вмешаться – значит раскрыть себя и привлечь ненужное к себе внимание. Да и влезать в разборки другой Семьи – глупо и непрофессионально. Пора сваливать.

Я разворачиваюсь и бесшумно отступаю к двери. Но неожиданно из мрака в другом конце переулка вылетает еще одна фигура. Лица не разобрать, но, когда тот с разбегу бросается на Энзо, понимаю – дружок Блейка.

Орсини от неожиданности теряет равновесие. Его рука с пистолетом дико дергается в сторону. Я не успеваю даже дернуться, среагировать, сделать хоть что-то. Раздается оглушительный выстрел, а следом острая боль пронзает плечо чуть выше локтя. Сила удара швыряет меня спиной обратно на кирпичную стену. Голова гулко стукается о кладку.

– Черт побери! – срывается с губ сквозь стиснутые зубы.

Инстинктивно зажимаю рану здоровой рукой и пальцы тут же становятся мокрыми и липкими.

И тут сквозь звон в ушах слышу знакомый голос:

– Что вы, идиоты, тут устроили?

Глава 7. Скарлетт

Ронан Мерфи.

Похоже, я все-таки оказалась права, и он как-то связан с Орсини. Иначе как объяснить его неожиданное появление?

Мужчина выходит из темноты, и его появление мгновенно меняет расстановку сил. Он движется неторопливо, но каждый его шаг по грязному асфальту звучит оглушительно. Мафиози даже не смотрит в мою сторону, все его внимание сосредоточено на парнях. На Энзо, который так и застыл с пистолетом в руке, на скулящем у стены Блейке и его друге.

Он останавливается рядом и смотрит на них сверху вниз.

– Орсини. Браун. Харрингтон, – его голос ровный, почти скучающий, будто он застал их за списыванием, а не за вооруженной разборкой. – Проблемы?

Мерфи сейчас совершенно не похож на профессора. Любой другой на его месте уже бы вызвал копов, начал кричать, попытался успокоить парней. Мерфи же выглядит так, будто произошедшее для него – всего лишь досадная рутина. Интересно, он сам-то замечает, как показывает настоящую личность, или делает это специально, для Энзо?

– Я сообщу директору о том, что здесь произошло, – продолжает он все тем же ровным голосом. – А затем позвоню вашим отцам. Расскажу, как их сыновья развлекаются. Уверен, им будет что обсудить с вами.

Орсини смотрит на него с ненавистью. Секунду кажется, что он выстрелит в Мерфи, но что-то во взгляде Ронана заставляет его передумать, и он отпускает ствол.

– А теперь убирайтесь отсюда! – рявкает профессор, и все трое как по команде делают ноги.

Когда их шаги стихают, я все еще прижимаюсь к стене. Моя кровь медленно капает на асфальт. Шлеп… шлеп… шлеп… Рука адски горит, боль пульсирует от плеча до самых кончиков пальцев. Мокрая ткань неприятно липнет к коже.

Мне бы убраться отсюда, чтобы не привлекать ненужное внимание. Но прежде чем я успеваю заставить тело подчиниться и выровняться, Мерфи медленно разворачивается и смотрит на меня в упор.

– А теперь вы, мисс Адамс, – произносит он, и его спокойный голос кажется неуместным на фоне недавнего насилия. Он начинает двигаться в мою сторону, пока его дорогие, начищенные до блеска туфли не оказываются в паре сантиметров от моих ботинок. – Что вы забыли ночью в переулке в компании этих идиотов?

– Не ваше дело! – инстинктивно огрызаюсь, и в ту же секунду хочется прокусить себе язык.

Идиотка! Я что голову дома на тумбочке забыла?

Прямо сейчас я должна изображать истерику. Дрожать от страха, кричать от боли и угрожать, что позвоню отцу, и он всех засудит. Так поступила бы любая другая богатая девушка в подобной ситуации.

У меня есть секунда, чтобы перестроиться.

Я выдыхаю, сбрасывая с себя оцепенение и напряжение в плечах. Резкое движение плечом заставляет меня прикусить губу, чтобы не зашипеть от боли. Но тело обмякает, и я сползаю по стене еще ниже, почти сажусь на грязный асфальт. Мелкая дрожь начинает бить по конечностям. Частично это игра, но холод от потери крови помогает сделать ее до одури реальной. По коже бегут мурашки, зубы начинают мелко стучать. Я поднимаю на него глаза и надеюсь, что сейчас они отражают панику и растерянность. Потом, как по команде, перевожу взгляд на собственную руку, на темное, липкое пятно на блузке. С губ срывается тихий, сдавленный всхлип.