В ловушке страсти

– А дядя Сэл уехал? – спрашивает она и бросает взгляд в сторону двери, словно надеется увидеть его там прямо сейчас. В глазах читается та же невысказанная любовь, что и у меня в детстве, когда я ждала возвращения отца с работы.

– Вроде нет, я его ещё не видела, – бормочу, прилагая все силы, чтобы голос звучал ровно. Горький комок подкатывает к горлу. Дядя Сэл… От одной лишь мысли о нём меня бросает в дрожь. – Наверное, ещё спит. Он вчера поздно вернулся. Не будем его беспокоить, хорошо?

– Хорошо, – София кивает, полностью доверяя моим словам, и с прежним энтузиазмом возвращается к блинчикам. – А ты завтра работаешь? – спрашивает она через минуту прожевав.

– Нет, малышка, завтра я свободна.

– Правда? У меня как раз нет тренировок и уроков! Может, тогда, проведём день вместе? Посмотрим фильмы?

– С удовольствием! – улыбка не сходит с моего лица. – Для такого важного дела нам понадобятся припасы. Куплю мороженое.

– С клубничным сиропом?! – радостно визжит она.

– И с шоколадной крошкой, – добавляю, подмигнув ей.

– Ты самая лучшая сестра на свете! – Софа вскакивает со стула и обнимает меня за шею своими маленькими, но удивительно крепкими руками. – Я так тебя люблю!

– Я тоже люблю тебя, малышка, – шепчу, прижимая её к себе ещё крепче. – Больше всех и всего на свете.

Мой якорь. Моя причина дышать.

Закрываю глаза, пытаясь навсегда впечатать это чувство в память, сохранить его, как нечто драгоценное.

Но тут раздаются тяжёлые, уверенные шаги в коридоре, которые узнаю из тысячи. Тепло от объятий Софы мгновенно сменяется другим жаром, внутренним и злым. Всё тело напрягается, челюсти сводит, и мне приходится сделать незаметное усилие, чтобы не сжать ладони в кулаки. Ненависть – тоже своего рода энергия. И сейчас она гудит во мне, как лава в жерле вулкана, готовая вот-вот извергнуться и поглотить его.

– Кто это у нас тут уже завтракает без меня?

Софа тут же отстраняется от меня, на её лицо чистый, незамутнённый восторг.

– Дядя Сэл! – она бежит к нему, и он легко подхватывает её одной рукой, приподняв над полом.

В свои пятьдесят Сальваторе выглядит безупречно. Идеально выглаженные брюки, белоснежная рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами, открывающими смуглую кожу. Седина на висках лишь добавляет ему элегантности. Запах его терпкого одеколона с нотками табака и кожи заполняет собой всё пространство, вытесняя сладкий аромат блинчиков.

– Buongiorno, mia ballerina[2]. Что, блинчики от сестры вкуснее моих? – он подмигивает ей, и Софа счастливо рассмеялась, болтая ногами в воздухе.

– Скарлетт делает с черникой! – хвастается она.

Сэл переводит взгляд на меня, всё ещё держа Софу на руках. На его лице играет улыбка, но глаза холодные. Он окидывает меня взглядом с головы до ног в спортивном костюме, но я чувствую себя голой.

– Молодец, Скарлетт. Заботишься о сестре.

Я лишь молча киваю, чувствуя, как колючий клубок в животе сжимается всё туже.

– София, – он снова обращает всё своё внимание на неё, и его голос теплеет, как будто он переключает невидимый тумблер. – Раз уж мы заговорили о балете, у меня для тебя кое-что есть. За твои успехи.

Аккуратно ставит её на пол и вынимает из кармана брюк маленькую бархатную коробочку. Софа ахает, её глаза загораются любопытством. Сэл опускается на одно колено, чтобы быть с ней на одном уровне – картинка идеального, любящего дядюшки для глянцевого журнала. Открывает коробочку с тихим щелчком. Внутри на атласной подушечке, лежит тонкий серебряный браслет с несколькими подвесками-шармами.

– Ого! – выдыхает София, протягивая ручку.

– Смотри, – Сэл аккуратно берёт браслет, его ухоженные пальцы с тяжёлым золотым перстнем-печаткой выглядят слишком большими и тёмными рядом с её детской кожей. – Пуанты. Чтобы ты помнила, сколько труда нужно вложить. Маленькая балерина. Чтобы ты видела, какой изящной должна стать. А это – лебедь. Символ совершенства, к которому ты стремишься. Чтобы помнила о своей цели.

Каждое слово – мёд для Софы и яд для меня. Он не просто дарит подарок, а надевает на неё красивые, блестящие кандалы. Программирует, вкладывая в голову свои идеалы и цели.

Сэл защёлкивает браслет на её тонком запястье. Пока сестра с восторгом разглядывает блестящие фигурки, дядя поднимает голову, улыбка исчезла, а взгляд стал твёрдым. Воздух между нами наэлектризовывается. Он молча смотрит на меня поверх головы счастливого ребёнка, и я знаю, что это значит. «Браслет на её руке – поводок, другой конец которого в моих руках. А твой поводок, девочка, ещё короче». Напоминание о том, кто здесь хозяин. И немой приказ: «Будь хорошей девочкой. Ради неё».

Я заставляю себя сглотнуть комок в горле, чувствуя горечь, и едва заметно киваю.

На губах Сэла мелькает тень удовлетворённой улыбки. Он поднимается на ноги, отряхивая невидимую пылинку с идеальной складки на брюках. Маска добродушного дядюшки возвращается на место.

– Ну всё, беги, доедай свои блинчики, чемпионка.

Ждёт, пока София, сияя от счастья, возвращается за стол и обращается ко мне. Голос деловой, лишённый всякой теплоты.

– Скарлетт. Ко мне в кабинет. Нужно поговорить.

И, не дожидаясь ответа, разворачивается и выходит, оставляя за собой шлейф дорогого парфюма, который, мне кажется, запахом гнили. Смотрю на счастливую Софу, перебирающую шармы на браслете, и чувствую нехорошее предчувствие. Разговор будет не из приятных. И скорее всего, Сэл поручит новое «дело».

Я делаю глубокий вдох, заставляя себя улыбнуться.

– Малышка, я сейчас поговорю с дядей Сэлом, хорошо? Как только закончу, отвезу тебя в школу, договорились?

– Договорились! – она не отрывает взгляда от своего нового сокровища, маленькие пальчики перебирают шармы.

Подхожу к ней, наклоняюсь и целую её в макушку, вдыхая запах её волос.

«Всё будет хорошо, – беззвучно обещаю я ей и себе. – Я всё улажу».

Выхожу из кухни и иду по длинному коридору к его кабинету. Дверь из тёмного дуба приоткрыта. Я толкаю тяжёлую панель и вхожу без стука. Чисто назло. Жалкий бунт, который он, возможно, даже не заметит, но который нужен мне, чтобы дышать.

Кабинет встречает меня запахом кожи, сигар и власти. Сэл стоит у огромного окна, спиной ко мне, и смотрит на утренний Нью-Йорк.

– Закрой дверь, – его голос спокоен, но не оставляет места для неповиновения.

Как «хорошая девочка» выполняю приказ и остаюсь стоять у двери ожидая.

Он медленно поворачивается и садится в своё огромное кожаное кресло за столом из красного дерева. На столе идеальный порядок. Двумя пальцами подталкивает толстую папку к краю стола.

Без слов пересекаю комнату и беру её в руки.

На первом листе фотография, сделанная на каком-то светском рауте. Под ней аккуратно напечатано: «Ронан Мёрфи». Со снимка на меня смотрит мужчина лет тридцати. Густые тёмные волосы, упрямая линия челюсти и глаза пронзительного голубого цвета. Ухоженная, короткая борода. Классические ирландские черты. Он одет сдержанно, но запредельно дорого: идеально скроенный чёрный костюм, белоснежная рубашка. Сквозь ткань угадывается мощь – широкие плечи, сильная шея. В нём нет той дикой, показной агрессии, что у людей Сэла. Здесь другое. Абсолютная уверенность в своей власти. Взгляд человека, который привык всё и всех контролировать. Не обычный бандит с улицы.

Сэл даёт мне мгновение, чтобы я впитала изображение, а затем бросает:

– Наследник ирландской мафии в Бостоне.

Главные конкуренты Сэла. Война с ними тянется годами.

Мои пальцы цепляют уголок листа, и я переворачиваю его. На втором фото – тот же человек, и одновременно совершенно другой. Это уже не снимок папарацци, а официальное фото для пропуска или сайта. Густые тёмные волосы сменила аккуратная, короткая стрижка. Пронзительную голубизну глаз скрывают контактные линзы спокойного зелёного цвета. Ухоженную бороду сменил гладковыбритый подбородок, а на носу – очки в тонкой оправе. Одет сдержанно, в тёмный кашемировый джемпер и брюки. Типичный профессор. И от того, как легко меняет личность, он кажется в десять раз опаснее.

– Твоё новое задание, – продолжает он, наблюдая за моей реакцией. – Сблизиться с ним.

Я листаю дальше, заставляя себя дышать. Резюме, дипломы престижных университетов, рекомендательные письма на имя «Джулиана Тирни».

– Его легенда безупречна, – говорит Сэл, будто читая мои мысли. – Несколько лет назад продал IT-стартап в области кибербезопасности. Теперь он мультимиллионер, который консультирует корпорации. Но месяц назад сменил имидж, как видишь, и начал преподавать в элитной академии «Стерлинг Пойнт», чтобы «делиться знаниями».

Мой мозг лихорадочно работает, пытаясь найти логику.

– Он преподаёт кибербезопасность? Но зачем наследнику мафии играть в профессора?

– Вот это мне и нужно от тебя узнать, – Сэл откидывается в кресле, его пальцы постукивают по подлокотнику. – Академия «Стерлинг Пойнт» – не просто школа. Там учатся отпрыски всех влиятельных семей, и наших в том числе. Руководство получает огромные деньги за безопасность и молчание. И появление там наследника ирландцев – неслучайность. Он что-то ищет. Или кого-то. Ты должна выяснить, что. Поступишь туда как студентка. Будешь у него на глазах. А что делать дальше – скажу, когда придёт время.

В папке также лежат готовые документы на моё новое имя, кредитные карты, права, ключи от квартиры. Всё, что нужно для тщательно продуманной лжи. На удостоверении личности – моё лицо, но чужое имя. Скарлетт Адамс.

Легенда прилагается. Незаконнорождённая дочь технологического магната Александра Адамса. Его компания «Croft Innovations»… Я слышала о нём. Человек-загадка, который не появляется на публике и не даёт интервью. Идеальный фальшивый отец – никто не сможет проверить.

– Адамс должен мне услугу, – поясняет Сэл, предугадывая мой невысказанный вопрос. – Он подтвердит всё, если кто-то будет копать. Твоя «мать» недавно умерла, перед смертью написав ему покаянное письмо. Александр, как благородный отец, решил дать внезапно обретённой дочери лучшее образование, но подальше от прессы.

Я продолжаю листать документы, мой мозг работает на пределе, раскладывая всё по полкам. Задание сложное, но выполнимое. Втереться в доверие, собрать информацию. Я это умею. И приятный бонус – не нужно никого убивать.

Но тут мой взгляд падает на последнюю страницу – официальный бланк с тиснёным гербом. Письмо о зачислении.

Академия «Стерлинг Пойнт», Лос-Анджелес, Калифорния.

Другой конец страны.

За тысячи километров от Софы.

[1] Сокровище (итал.)

[2] Доброе утро, моя балерина (итал.)

Глава 3. Ронан

Девяносто два дня.

Я знаю, потому что, блядь, считаю. Каждый рассвет, который встречаю, не ложившись, – еще одна зарубка на внутренней стороне черепа.

Три месяца прожигаю сетчатку, глядя на одни и те же шестьдесят секунд видео. На центральном из шести мониторов, превративших мой пентхаус в дорогую пещеру хакера, крутится идеальная, сука, петля. Воздух в комнате спертый, пахнет озоном от техники, вчерашней пиццей и горечью кофе, который пью литрами.

Время на камере наблюдения академии Стерлинг – 18:03:02. Студент, которого я уже пробил по базам и знаю, что зовут его Чарли Джонс, у него аллергия на арахис и он тайно встречается с соседкой по общежитию, проходит в серой толстовке через кованые ворота. За ним семенит девушка, чей конский хвост качается, как маятник. Эмили Чен, будущий юрист, волонтер в приюте для животных.

После них пустой тротуар.

Желтый лист, который ветер гоняет по одной и той же короткой траектории. Вдалеке по бульвару поворачивает одна и та же синяя Тойота. Снова.

И снова.

И снова.

Копы проглотили наживку.

«Технический сбой, – заключил какой-то прыщавый сертифицированный идиот из их технического отдела. – Перегрев сервера, такое бывает».

Бывает? Ага, eejits даже не удосужились проверить все досконально!

Но я не куплюсь на подобную чушь. Взломал серверы академии за двадцать минут, попивая паршивый американский кофе. И нашел шестьдесят секунд, которые заменили возможно последние мгновения жизни моего младшего брата, Рори, на пустоту.

Он должен был сесть в такси до аэропорта. Вместо этого его тело нашли туристы в придорожной канаве в ста километра от академии, с дыркой в затылке. Его убили прямо там, у ворот, а потом спрятали? Или запихнули в фургон и прикончили позже? Не знаю. Но я нутром чувствую, что-то важное произошло в те самые шестьдесят секунд.

Две недели мы жили в аду неизвестности. Пока копы делали видимость поисков. Отец рвал на себе волосы, обзванивая старых врагов и сомнительных союзников, и за эти четырнадцать дней постарел на десять лет. А Киран, мой средний брат, просто молчал и сверлил взглядом телефон, ожидая звонка с требованием выкупа, которого так и не последовало. Он не спал, не ел, только пил кофе и координировал наших людей, которые прочесывали город, опрашивали его друзей, которые могли лишь бестолково хлопать глазами.

А потом Рори нашли. И для копов все встало на свои места. Мальчик из криминальной семьи Мёрфи. Мафиозные разборки. Глухарь. Они даже расследовать толком не стали, просто списали в архив. Еще одна галочка в статистике. Но я не успокоюсь, пока не найду ублюдка, что нажал на курок.

Отворачиваюсь от мониторов, чувствуя, как ноет шея, и подхожу к панорамному окну.

Лос-Анджелес.

Этот город – накрашенная проститутка с сифилисом. Сверкает огнями, обещает рай, а внутри – гниль и пустота.

Уже месяц я живу в стеклянном гробу на сороковом этаже, дышу фильтрованным воздухом и смотрю на солнце, которое светит, но не греет. А Рори ЛА нравился. Первый месяц обучения он взахлеб рассказывал про океан, про пальмы, про то, как «здесь даже воздух пахнет мечтой».

Но братишка был слишком доверчивым и светлым для этого места.

Слишком…

Память – сука с заточенным ножом. Режет без предупреждения. Стоит лишь на секунду ослабить контроль, и она уже вонзает лезвие в самое сердце.

***

…Экран ноутбука в моем бостонском офисе. За окном – привычный серый туман, а дождь стучит по стеклу, как назойливый кредитор. Внутри кабинета пахнет озоном от серверной стойки, тихо гудящей в углу, и горечью крепкого кофе.

Графики котировок ползут по основному монитору, зеленые и красные змеи. В маленьком окне видеозвонка на ноутбуке – пиксельное лицо моего брата. Он взбудоражен, глаза блестят лихорадочным огнем, под ними залегли темные тени, которых не было еще неделю назад.

– Рон, послушай, это серьезно, – тараторит Рори и постоянно оглядывается через плечо, будто ждет, что в дверь вот-вот ворвутся. – Я нарыл кое-что. Настоящее дерьмо.

Мой взгляд скользит по цифрам. Акции азиатского техногиганта падают. Еще полпроцента.

– Рори, сделай вдох, – бросаю, не отрывая взгляда от красной линии, ползущей вниз. Мой палец уже завис над клавишей мыши. – Какая теория заговора на этой неделе? Правительство подменяет голубей на дронов-шпионов?

Это наша привычная игра. Рори выдвигает безумные идеи, я их высмеиваю. Обычно он смеется в ответ. Но не сегодня.

– Да нет же! – его голос срывается от досады, и я на секунду отрываюсь от графика, чтобы посмотреть на него. Он выглядит измотанным, словно не спал несколько суток, подпитываясь только кофеином и адреналином. – Перестань, Рон! Хоть раз выслушай меня серьезно! Ты не понимаешь! Это мой шанс доказать отцу, что я могу что-то сделать для нашей семьи! Что я не просто прожигатель его денег! Что я такой же Мёрфи, как ты и Киран!

За его спиной замечаю хаос на пробковой доске. Обычно у него там идеальный, почти маниакальный порядок: расписание, билеты на концерт, пара фоток с Иззи, где они корчат рожи или целуются. Сейчас там месиво из приколотых канцелярскими кнопками распечаток, схем с кружками и именами, соединенными жирными красными линиями. Я щурюсь, пытаясь разобрать. Кажется, там мелькают фотографии мужчин в костюмах, финансовые отчеты…

– Что это у тебя там? Похоже на план ограбления Форт-Нокса, – лениво шучу я, возвращая внимание к цифрам. Падение замедлилось. Пора.

Брат дергается, словно я застал его за чем-то постыдным, и неловко загораживает доску спиной.

– А, это? Ерунда. Учебный проект. Ты же знаешь, экономика, анализ корпоративных рисков, вся эта лабуда. Преподаватель задал… – запинается, подбирая слова. – Слушай, неважно. Я прилечу домой на выходные, все покажу, у меня есть копии, ты сам увидишь…

– Вот прилетишь, тогда и покажешь, – я обрываю его и кликаю мышкой. Сделка на миллион долларов совершена. По венам разливается привычное удовлетворение. – Мне нужно идти, у меня дела. И, ради бога, не лезь в неприятности, малой. Что бы ты там ни затеял, оно того не стоит.

Лицо брата на секунду застывает. Вся его напускная бравада и возбуждение исчезают. Остаётся только обида и горькое разочарование. Но он быстро берет себя в руки, и через силу улыбается.

– Ладно. Понял. До встречи, Рон.

Экран гаснет.

***

Телефон вибрирует на гранитной столешнице, его настойчивое жужжание вырывает меня из прошлого. Я моргаю, и огни города снова обретают резкость. «У меня дела». Теперь у меня только одно, блядь, дело.

Найти и отомстить.

Бросаю взгляд на экран и вижу номер Кирана.

– Слушаю.

– Козловы снова лезут на нашу территорию, – голос Кирана в трубке ровный, как линия кардиограммы у покойника. Ни единой лишней эмоции. Он сообщает о потенциальной войне за территорию так, будто зачитывает прогноз погоды. – Пытаются перебить нашу сделку с картелем. Демпингуют, предлагают оружие почти по себестоимости. Видимо, решили, что после… что мы ослабли.

Я криво усмехаюсь, но губы кажутся деревянными.

– Они продают дешевле, потому что их товар – дерьмо. Слей нашим контактам в Боготе информацию о последней партии их АК, у которой стволы раздуло на тестовых стрельбах. Приложи пару фото. Пусть картель сам решит, стоит ли экономить на надежности.

– Уже в процессе, – предсказуемо отвечает Киран. Как всегда, на два шага впереди. В бизнесе ему нет равных. Наступает короткая пауза, и я знаю, какой вопрос последует. Вопрос, ради которого он на самом деле позвонил. – Как у тебя? Есть движение?

Мой взгляд скользит по мониторам и останавливается на маленьком светящемся прямоугольнике на столе.

На цифровой фоторамке рядом с монитором медленно сменяются картинки. Вот мы с Кираном, еще сопляки, стоим с отцом на фоне нового склада, и у нас такие серьезные лица, будто мы уже делим мир. Вот я получаю диплом, а мои братья смотрят так, будто в одиночку захватил Уолл-стрит. А вот… Рори. Улыбается своей чертовски обаятельной улыбкой, от которой девчонки теряли не только трусики, но и голову. Фото сделано год назад. Он выглядит счастливым, живым, полным света.

– Пока тишина, – отвечаю я, не в силах оторвать взгляд от улыбки брата. – Энзо ходит на лекции как ни в чем не бывало. Улыбается, флиртует с девчонками.

– Осторожен, – констатирует Киран. – Я прогнал его финансы, связи, телефон. Никаких подозрительных транзакций, ни единого звонка не по делу. Либо он не виновен, либо кто-то очень профессионально за ним прибрался. И второй вариант мне нравится гораздо меньше.

– Орсини виновен, – отрезаю я с упрямством, которое унаследовал от отца. Потому что если не он, то у меня ни хрена нет. – Иззи сказала, что Энзо дрался с Рори. Это связано, Киран.

– Я не говорю, что это совпадение. А то, что у нас нет прямых улик. Пока.

– Найду. Если придется, переверну город вверх дном и вытрясу душу из каждого второго ублюдка. Дел-то теперь немного.

– Ты же знаешь, это не твоя вина? – голос Кирана впервые теплеет, но лишь на полградуса. – Ты не мог быть с ним каждую секунду. Рори сам хотел учиться, а у тебя были важные дела семьи.

– К черту дела! – я бью кулаком по столешнице, и фоторамка вздрагивает, изображение Рори на миг искажается. – Он был моим братом! Я отмахнулся от него, потому что смотрел на свои чертовы графики! Какой же я, блядь, придурок. Заработал очередной миллион, который теперь могу засунуть себе в задницу! А нужно было просто поговорить! Узнать, что за херня у него на той доске! Может, тогда он всё еще был бы… жив.

В трубке повисает тишина. Не осуждающая, а понимающая. Киран дает мне выпустить пар, зная, что спорить бесполезно.

– Я тоже… – наконец тихо говорит он. – Каждый день думаю, что мог бы сделать иначе. Может, стоило настоять, чтобы он остался в Бостоне. Или самому поехать с ним…

Кир не договаривает, обрывает фразу на полуслове. Но я слышу едва уловимый надлом в голосе моего сильного, непробиваемого брата, и ненавижу себя еще сильнее. Потому что я, старший брат, не просто не защитил Рори, но и заставил страдать и свою семью. Моя ошибка отравила всех нас. Я стискиваю зубы так, что челюсть сводит судорогой.

– Мы оба знаем, что это бесполезно, – выдавливаю, обращаясь скорее к себе, чем к нему. Играть в «а что, если» – все равно что пытаться собрать пепел голыми руками. Ты только пачкаешься, а пепел – наш брат – все равно развеян по ветру. И теперь остались лишь воспоминания. Вот Рори, семилетний с разбитой коленкой, упрямо твердит, что не больно. Вот он, семнадцатилетний, забивает победную шайбу, и его улыбка сияет ярче прожекторов на арене.

А вот его нет.

И никогда не будет.

– Как там… дома? – спрашиваю, цепляясь за другую тему, чтобы не сорваться окончательно.

– Как обычно, – вздыхает Киран, и я слышу, как он устало трет переносицу. – Отец держится. Днем решает проблемы клана, отдает приказы, встречается с людьми. Но ночами сидит в кабинете в полной темноте и смотрит на фото Рори. С Эйлин хуже. Она почти не выходит из его комнаты.

Пауза. Я жду, боясь продолжения.

– Вчера зашел, а она сидит на полу и обнимает его хоккейную клюшку. Сидит и качается из стороны в сторону.

Картинка, которую он нарисовал, режет без ножа. Я вижу это так ясно, будто стою рядом: нашу мачеху, всегда такую яркую, энергичную и шумную, женщину, которая смогла растопить лед в сердце моего отца после смерти матери, теперь – съежившуюся тень в комнате мертвого сына, вцепившуюся в кусок дерева.

Еще один шрам на моей совести.

Еще одна жизнь, искалеченная моим бездействием.

Я сжимаю телефон в руке так, что пластик трещит.

– Она пьет?

– Старается держаться. Но да. Пьет. Отец пытался с ней говорить, но она его не слышит.

Молчу, прижимаясь лбом к холодному стеклу. Чужой, равнодушный город внизу сверкает миллионами огней, и каждый из них кажется насмешкой. Рори ведь даже толком не был вовлечен в семейные дела. Какого черта Орсини решил, что может просто так забрать жизнь моего брата?!

– Просто… будь там осторожен, ладно? – голос Кирана снова становится серьезным. – Без глупостей. Ты нам нужен здесь. С головой на плечах, Рон.

– Я в порядке.

– Знаю, что врешь, – тихо отвечает он, и в этих словах вся наша братская связь. – Но все равно. Береги себя.

– Ты тоже, – выдавливаю, чувствуя, как комок подкатывает к горлу.

Я сбрасываю звонок, не дожидаясь ответа, и долго смотрю на погасший экран. Разговор с Кираном не принёс облегчения, лишь расковырял рану. Рори мёртв. Его смех больше никогда не заполнит комнаты нашего дома. Отец и Эйлин тонут в горе. Киран вынужден держать на своих плечах развалины нашей семьи. А я играю в мстителя на другом конце страны.

Снова раздается вибрация. Но на этот раз – мой другой телефон. Телефон профессора Тирни.

На мгновение замираю. Внутри всё скручивает от желания запустить его в стену, разрушить мебель, да сделать хоть что-то, чтобы заглушить боль. Но месть требует терпения. Холодного расчёта.

И маски.

Делаю глубокий, медленный вдох, заставляя воздух наполнить лёгкие, и с выдохом отбрасываю в сторону Ронана Мёрфи с его самобичеванием и жаждой крови. Расправляю плечи, меняя резкую осанку на более сдержанную. И надеваю маску приглашённого лектора по кибербезопасности. Хладнокровный миллионер. Дотошный, немного не от мира сего гений-технарь, увлечённый кодом и сетевыми уязвимостями.

Провожу рукой по коротко стриженным волосам и, наконец, беру телефон. На дисплее светится: «Стерлинг. Директор».

– Алистер, – приветствую его. Голос ровный, спокойный, тщательно выговариваю каждое слово. Тон, который репетировал неделями, слушая записи лекций настоящих профессоров.

– Джулиан, добрый вечер, – раздаётся в трубке чуть певучий голос директора с безупречным британским акцентом. – Прошу прощения, что беспокою вас в столь поздний час.

– Никаких проблем, – откидываюсь в кресле, глядя на пустые мониторы. – Всё равно готовлю материал к завтрашнему семинару.

– Ваша преданность делу не знает границ! – в голосе Алистера сквозит искреннее, как мне кажется, восхищение. – Звоню по деликатному вопросу, который, счёл, лучше обсудить лично.