Последний шанс Гесса 2

– Мы… мы с Кирой… – сипло всхлипнул пленник, – высадились рядом… на соседнем острове… Удачно вышли… Но… но наша платформа… – Он опять громко всхлипнул. На бледных щеках слёзы смешивались с грязью и кровью, оставляя светлые дорожки. – Наблюдателя… нашего дрона… разнесли сразу… в первом же бою… Ки… Кира велела… найти вас… забрать «шарик»… Она к Реперу пошла… одна… Сказала… без наблюдателя мы всё равно… – Голос сорвался, превратившись в тихий стон. Она меня бросила! Бросила. Я для неё разменная монета. Как и мы все здесь!

«На месте. Спокойно. И его голокамеры, – мысль Гесса привычно меня успокоила, – всё это время они нас снимали. И этого… Зориана. В HD». «Наш шарик?!» – мысль метнулась к Гессу, подброшенная леденящей волной моей паники. Я напрочь забыла о наблюдателе!

«Но как?!»

А я себе тут же представила огромные, мигающие неоном мишени на наших спинах. Ужас какой! «Становимся знаменитыми, маленькая лиглянка. Теперь Глиза знает: Оранг Гесс возвращается на Майран. И все видят, с кем». «Пиратские технологии…» – Гесс не казался растерянным или удивлённым.

Гесс двинулся к Зориану. Каждый шаг давался ему через боль. Медленно наклонился, поднял с пола и взвесил в руке чёрный клинок, не сводя взгляд с испуганно сжавшегося пленника. Кивнул вглубь туннеля, где во тьме копошились, принюхиваясь к крови и смерти, уцелевшие твари.

– Что ж, Зориан с Эльгура. Оставляю тебе в компанию местный колорит. Надеюсь, их программа лояльности включает скидки на похороны. Удачи. – Гесс сделал шаг назад, отрезая себя пространством и безразличием.

– Нет! – слово вырвалось громче, резче, чем я планировала. Чистый животный ужас увидела в мыслях нашего несостоявшегося убийцы. Острую боль ран. Глухую, всепоглощающую горечь предательства. Он был тоже пешкой. Такой же, как мы. И я натравила на него этих тварей… – Гесс, нет! Так нельзя. Я так не могу!

«Он ведь стрелял в тебя, Си», – мысль Гесса коснулась устало.

«Он знает выход!» – тут я почти не лгала. Обрывки картинок – тёмные повороты, технические коридоры, широкая створка люка и свет аварийного освещения – действительно мелькали в потоке панических мыслей. Но главное было глубже: «Я не смогу… не смогу вынести его смерти. Не здесь. Не от этих тварей. Не после того, как сама…»

Вина жгла кислотой.

Гесс смерил меня долгим, невероятно тяжёлым взглядом. Он ненавидел это. Ненавидел сейчас свою слабость, которую нёс ему яд. Ненавидел, ту глупую жалость, которая заставляла меня защищать этого эльгурианского щенка. Но больше всего Гесс ненавидел другое. Его воротило от мысли о том, что так он причиняет мне боль.

– Уверена? – его голос звучал, словно скрежет металла. – Он действительно знает путь? Или тебе его просто жалко?

– Знает, – ответила твёрдо, выдерживая его взгляд и убийственную тяжесть собственной полулжи. – Уверена. Но вести… должен он. Только он.

И добавила мысленно:

«Я вижу только обрывки, картинки, разрозненные эпизоды. Бессмысленно даже пытаться искать».

Гесс только вздохнул. Глубоко, хрипло, со свистом, гримаса боли исказила его черты. Шагнул к Зориану. Остриё чёрного клинка упёрлось прямо под кадык парня. Тот втянул голову в плечи, застыл. Глаза – два огромных озера чистого ужаса. Капля крови, алая и яркая, выступила на бледной коже.

– Слушай, щенок, – прошипел Гесс, вкладывая в каждое слово всю накопленную боль, ярость и ледяную угрозу. – Ты поведёшь нас. Тише мыши и быстро. Без единой глупости. Шаг в сторону, лишний звук – и останешься без головы, я тебе обещаю. Понял?

Зориан кивнул. Кивок был похож на нервный тик. Слёзы текли непрерывным потоком по грязным, окровавленным щекам.

Гесс отнял клинок, но не убрал, держа остриём в сантиметре от головы пленника. – П-понял… – прошептал он, захлёбываясь. – Выход… там… – Дрожащей здоровой рукой указал вглубь туннеля, в сторону, противоположную мерзкому копошению тварей. – Люк в полу… в мёртвой зоне… за поворотом… завала нет…

– Веду. Я за ним, в полушаге, – бросил он мне голосом, хриплым от сдерживаемой боли. – Свети ему в спину. Оружие не отводи ни на миг. Споткнётся – стреляй сразу в ногу.

Зориан пошатнулся, но двинулся. Шаркающей, неверной походкой вперёд. Я тут же осветила ему спину лучом «Стервятника». Прицел красной точкой устроился на его затылке. Гесс шёл за ним вплотную, чёрный клинок – продолжение крепкой руки. Его дыхание было хриплым, неровным, но шаг – твёрдым. Слабость его отступала перед жестокой необходимостью контролировать ситуацию.

Мы шли вдоль стены. Шуршание и скрежет слева от нас нарастали. Твари чуяли кровь Зориана и нашу. Они не решались напасть, но голод гнал их вперёд, и терпение таяло.

Через сотню шагов в левой стене коридора неожиданно обнаружился узкий проём. Тёмная щель, откуда донёсся особенно громкий скрежет. В ту же секунду из пасти проёма метнулась особенно крупная тварь. Бурая, быстрая, жуткая. Свирепо размахивая передними лапками, она прыгнула прямо на Зориана.

Жжжж-БАХ! Оранжево-красный стержень плазмы прошил темноту, ударившись в пол в метрах в двух от копошащихся теней, но мимо цели. Камень взорвался искрами и мелким щебнем. Раздался пронзительный визг – то ли от испуга, то ли от боли осколков. Тварь отпрянула обратно в проём, а остальные, копошившиеся в основной массе слева, откатились глубже во тьму.

Это я её так… Рефлекторно. Нажала курок на инстинктах.

– Спокойно! – прошипел Гесс. – Шум привлечёт других.

– Т-там… их нет… – забормотал Зориан, не оборачиваясь и весь съёжившись. – Внизу чисто…

– Как вы вообще здесь? – спросил тихо Гесс. Он не сводил глаз с Зориана и одновременно с темноты вокруг. Свой клинок по-прежнему держал наготове. – Тошно было тебе после стазиса безоружным?

Вздрогнув невольно, я покосилась на Гесса.

«Спокойно, – мысль его тут же коснулась меня. Твёрдая и ясная, как луч фонаря. – Не съем я его. Просто кое-что выясню…»

Рвано выдохнув, я поёжилась. Гесс снова всё правильно понял. Догадался он и о чувстве вины, и о нарастающем гнёте этого места.

Зориан же в ответ на его слова крупно вздрогнул, как будто бы от удара.

– Н-нет! – выдохнул он, спотыкаясь. Я в ужасе замерла, но Гесс сделал вид, что ничего не заметил. Только плашмя шлёпнул пленника по плечу своим страшным клинком. – Нас… нас привезли… на спецкатере… «Клещ»… Прямо к острову… Никакого там не было стазиса! – Голос Зорина всё же сорвался на писк. – Высадили… сразу в броне и с оружием… Полный боекомплект! – Он мотнул головой в сторону своего разорванного плеча, где под клочьями ткани виднелся краешек полупрозрачного пластыря.

Даже в таком освещении было видно, как под ним пульсировал слабый голубоватый свет – нанопластырь и регенерационный слой работали, стягивая рваные края раны. Его комбез, несмотря на повреждения, выглядел дорогим: многослойный, с матовым бронированным покрытием, явно не наш дешёвый синтетик. Скоро и дырки на нём все затянутся. Будет как новенький…

«Видишь? – мысль Гесса была ожидаемой. – Это комбез «Рикошет». Нанорегенератор имплант-класса. Стандарт элитных штурмовиков или… хорошо обеспеченных фигурантов».

Он просто давал информацию. Без эмоций и без дополнительных выводов.

– Оу! – Гесс убедительно изобразил восхищение. – Не всем тут так повезло. Вы, наверное, вип-фигуранты?

– Кира… – Зориан всхлипнул, пошатываясь. – Не знаю! Она не сказала! Просто… у нас было всё… а нашего «Шарика»… – его голос прервался, – …разнесло сразу… когда мы на платформу вышли… Какая-то… тварь…

«Значит, "честные игры"ещё существуют, – Гесс мысленно усмехнулся. – Жалко только, что не для нас».

Он не тратил силы на гнев. В отличие от меня.

«Их оружие… сразу заряженное… – я не удержалась, мысль вылилась горечью. – А у нас… только «фонарик» и нож. И чуть не забыла: – ещё отравление, стазис и толпы голодных аборигенов».

«Неважно, Си, – ответил Гесс мгновенно. Его ментальный тон был спокоен, как тёплое море. – У нас то, что есть. Зато мы не расслабились».

Его взгляд скользнул ко мне на долю секунды – не упрёк, а напоминание. Держись. Он берёг мою концентрацию, мою силу, отчётливо понимая, что все эмоции сейчас – роскошь.

– Кира велела… найти вас… забрать ваш «шарик»… Она пошла к Реперу… одна… Сказала… без наблюдателя мы всё равно… – Он замолчал, сглотнув ком в горле. – …конченые. Конченые! Не слыша наш мысленный диалог, Зориан продолжал, подгоняемый страхом и близостью Гессова клинка:

– Отставить истерику! – Гесс громко рыкнул, и наш пленник утих.

Дальше шли молча. Зориан, подгоняемый страхом и клинком Гесса, ковылял вперёд, время от времени указывая путь дрожащей рукой. Шуршание тварей сзади потихоньку стихло, заглушённое расстоянием.

– Т-трап… Шахта ведёт в коридор… Наконец, луч «Стервятника» вырвал чёрный прямоугольник из пола открывшегося тупика. Люк. Закрытый массивной, покрытой ржавчиной и грязью плитой. Зориан обессиленно ткнул в него пальцем.

Гесс кивнул мне. Я осветила люк. Он был не из камня, а из толстого, потемневшего от времени сплава. Геометрия – идеальная. По краям – шарниры и следы уплотнителя. Гесс повернулся к стене и тут же нашёл рычаг в узенькой нише. С пронзительным скрипом плита медленно отъехала в сторону, открыв вертикальную шахту вниз. Туда уходил складной металлический трап с узкими ступенями. Потянуло не сыростью и плесенью, а пылью, маслом и… озоном? Мерцал тусклый свет аварийных ламп.

Обойдя пленника, я присела, протянула руку, коснулась холодной плиты. Сплав. Рифлёный, с остатками краски. Совершенно неестественно для скального обломка. «Не пещера, – мысль Гесса привычно коснулась сознания. – Металлоконструкции. Похоже на старую шахту лифта».

«Корабль! – всё ещё в это не веря, я мысленно ахнула. – Мы на корабле». Обломке, капсуле, станции – неважно. Рукотворное убежище, затерянное в этом безумном летающем архипелаге. Таких же кораблей?

– Стоять. Молча! – повернулся ко мне, бросил пристальный взгляд и нахмурился. – Прикрывай. Любое лишнее движение – выстрел в ногу. Я иду первым. Гесс мягко придвинул мальчишку плечом, прижав его спину к холодной стене рядом с трапом. Чёрный клинок жёстко упёрся под рёбра.

Согласия ждать он не стал. Присел у края шахты, направив вниз дуло трофейного плазера. Я, вытянув шею, смотрела туда же. Луч резал мягкую темноту, выхватывая ржавые ступени, стены из какого-то потемневшего сплава, тусклый свет снизу. Я чувствовала концентрацию Гесса – абсолютную, твёрдую, прочную.

«Пока чисто, – его ответная мысль прозвучала сигналом. – Держи его под прицелом». «Что там?» – беззвучно спросила я, одновременно сканируя поверхностный слой мыслей Зориана. Картины мелькали как в калейдоскопе: скользкий подъём, страх, тёмный коридор, тусклые лампы… Никаких хитрых ловушек в его воспоминаниях не было. Только путь к спасению.

Гесс плавно ступил на первую ступень. Металл глухо звякнул. Ещё шаг. Глизеанец двигался гибко и быстро, прижимаясь спиной к стене шахты. Его лазер сканировал ярким лучом пространство внизу и по сторонам. Мужской силуэт растворялся в полумраке.

Красная точка прицела замерла у пленника на груди.

Зориан кивнул, глотнув воздух. Его страх был очень вязким и кислым. Коричнево-серым. Ухватившись за поручни, начал спускаться, скользя по ступеням ногами. Я последовала в полушаге за ним, не спуская прицела. Спиной чувствуя нарастающий из туннеля пронзительный гул. – Теперь ты, – ровным тоном я произнесла. – Медленно. Руки на поручнях. Я всё вижу. Шаг влево, шаг вправо – ты труп.

Напоминание о голодной тьме.

Холодный металл ступеней под ногами. Твёрдый. Рифлёный. До боли знакомый. Не пещера. Не камень. Корабль.

Внизу в тусклом свете аварийных ламп замер Гесс. Луч его плазера освещал начало технического коридора. Мы спустились.

Раздался щелчок, и с пронзительным скрипом люк шахты закрылся.

✦✧✦

¹ – Приписывается Адмиралу Вейлу, герою Первой Майранской Кампании (Апокриф)

Глава 8. Маска

«Мастерство лжи измеряется не убедительностью слов, а способностью обмануть собственное подсознание. Истинная маска срастается с кожей, становясь единственной правдой, которую ты готов показать миру».¹

Коридор был прямым, как стрела. Стены отделаны уже нам знакомым металлом. Потемневшим от времени, испещренным техногенными желобами для прокладки кабелей и усеянным окаменевшими наплывами давно застывшей изоляционной пены. Воздух стал суше. Сыростью здесь и не пахло – только пылью, металлом и едва уловимой горьковатой сладостью гари, будто где-то тлели провода.

Тусклые аварийные светильники, вмонтированные в потолок через каждые десять шагов, отбрасывали на пол неровные овалы блёклого жёлтого света. Между ними лежали густые, практически чёрные тени.

Я шла последней, держа «Стервятник» наготове, но луч его фонаря потушила. Света ламп нам хватало вполне. Мой взгляд был прикован к спине пленника, уныло бредущего по коридору под неустанным надзором Гесса. Стоило Зориану сделать неосторожный шаг в сторону, как мой напарник демонстрировал ему ствол плазера. Молча и предельно выразительно. У него там глаза на затылке?

«Не свожу с него глаз», – коснулось моего сознания тихое, чуть усталое пояснение Гесса.

Похоже, он действительно слышал мой немой вопрос. Неужели я так громко думаю?

«Разве ты против? Мне нравится тебя слышать. А что касается пленика… Я смотрю на его тень от ближайшей лампы. Она всегда передо мной. Любой резкий рывок в сторону – и тень дёрнется первой. Успею среагировать. Можешь даже не дергаться».

Что же, эта загадка имела довольно простое решение. Переведя взгляд на широкую, так уже хорошо мне знакомую спину Гесса, я позволила себе чуть расслабиться. Но плазер не опустила. Что-то меня настораживало в Зориане. Какая-то… глубокая, сокрытая неправильность.

Он шёл, нарочито пошатываясь, опираясь здоровой рукой о шершавую стену. Его плечи были ссутулены, дыхание – частым и прерывистым. Испуганный щенок, затравленный и беспомощный.

Но лишь на первые пару десятков шагов.

Уже войдя в первую полосу тени, когда Гесс на мгновение отвлёкся, оценивая состояние ближайшего светильника, а я замедлила шаг, чтобы бросить взгляд на странное тёмное пятно на стене, Зориан на мгновение забылся.

И этого мне хватило.

Чему меня научили совместные с Гессом тренировки – так это не просто смотреть, но и видеть. И сейчас я видела его спину, его шею, линию его плеч. Этого было достаточно. Шагнув в следующую полосу густой темноты между аварийными лампами, наш пленник преобразился. Его походка изменилась. Неожиданно и кардинально, будто с него разом сняли невидимые, сковывающие цепи. Шаги стали лёгкими, пружинистыми, бесшумными, крадущимися. С отработанной до автоматизма, до машинальности плавностью он переносил вес тела с носка на пятку.

Его плечи расправились, лопатки сошлись, спина выпрямилась в тугую, упругую, готовую к броску дугу. Голова была чуть наклонена, а шея напряжена – идеальная поза готовности к мгновенной атаке или уклонению.

Походка охотника. Или воина, прошедшего школу серьёзного боя далеко не в тренировочных залах. Куда же подевался тот жалкий подросток?

Коридор неожиданно чуть расширился, образовав небольшой технический карман для давно отсутствующего оборудования. Воспользовавшись тем, что Гесс на секунду задержался, вглядываясь в трещину на потолочной плите, я на два шага ускорилась, сократив между нами дистанцию. Мы почти поравнялись с Зорианом, когда он, всё ещё не замечая моего манёвра, ступил в следующий овал ярко-жёлтого света.

Беспощадный свет аварийной лампы ударил ему прямо в лицо и выхватил поразительные детали…

Узкое, вытянутое лицо с резко очерченными, высокими скулами. Упрямый, волевой подбородок. Тонкие мимические морщинки – неглубокие, но уже чёткие. Они веером расходились от уголков прищуренных глаз и намечались у рта. Следы если не лет, то немалого опыта. Которые мне теперь показались зловещими.

Редкая, очень светлая, почти белая щетина отчётливо проступала на его подбородке и скулах, сливаясь с бледной кожей лишь при прямом взгляде, но совершенно очевидная под острым углом падающего света. У виска слабо билась тонкая синеватая жилка.

Прав совершенно был Гесс…

И тело… Наш пленник не был высоким, едва ли повыше меня. На первый взгляд даже хрупким. Но под тонкой, обтягивающей тканью дорогого комбеза угадывалась отнюдь не подростковая угловатость, а сухая, собранная, упругая, жилистая мускулатура. Эльгурианец. Взрослый, зрелый мужчина.

Ещё несколько долгих секунд он шёл так, абсолютно естественно и раскрепощённо. Пока не ощутил на себе тяжесть моего пристального взгляда. Не увидел, не услышал – именно ощутил, как дикий зверь чувствует взгляд хищника, смотрящего из засады.

И маска мгновенно вернулась на место.

Зориан тут же картинно споткнулся, громко и нелепо шаркнув подошвой по рифлёному металлу пола. Здоровой рукой неуклюже взмахнул, будто отчаянно пытаясь удержать равновесие, и с глухим стуком ударился плечом о стену. Громко охнул. Его плечи снова сгорбились, дыхание стало прерывистым и шумным. Он бросил на меня испуганный, полный немого вопроса взгляд. Пухлые, по-девичьи мягкие губы его тут же жалобно дрогнули. Светлые, вьющиеся, уже успевшие высохнуть пряди волос живописно спадали на высокий лоб, завершая до мелочей продуманный образ несчастного, затравленного юнца.

– Пр-простите… – прохрипел он, и в голосе его зазвучали подобострастные нотки. – Нога… затекла, занемела…

Я ничего не сказала в ответ, просто замедлила шаг, снова отступая назад, на свою позицию. Мне было над чем подумать.

Например, о мгновенной, практически идеальной его трансформации. Это было не просто притворство. Настоящее мастерство.

О чём думал наш с Гессом пленник? Всё это время я осторожно, как щупом, касалась поверхности его сознания. И вновь натыкалась на… ничего.

Он не блокировал меня, как это делал когда-то Гесс. Тот ставил глухую, непроницаемую стену, на которую я налетала, как будто на камень, рискуя сломаться.

В отличие от него Зориан просто… не думал. Вернее, не так. Его мысли были похожи на гладкую, отшлифованную морем гальку – одноцветную, круглую, абсолютно безопасную, не несущую никакой информации.

Он рассматривал структуру сварного шва в стене напротив. Вдыхал запах пыли. Тщательно считал свои шаги. Слушал отдалённый гул. Любая мысль, которая могла бы его выдать, любая оценка ситуации, скрытый план, опасное воспоминание – всё это тонуло, растворялось в его вязком, искусственном, нарочито созданном спокойствии.

Он скрывал не только лицо, но и свое сознание. Зориан делал это с виртуозным мастерством, которое пугало своей отточенностью.

Что же служило причиной его поведения? Многолетняя, въевшаяся в плоть привычка скрывать свою истинную суть? Или он что-то знал? Догадывался, что имеет дело с телепатом? Шервовы яйца… Может, его раса была от природы невосприимчива к ментальному сканированию? Или его просто так хорошо научили?

Я так глубоко ушла в свои тревожные размышления и наблюдения, что почти не заметила, как мы дошли до конца коридора. Гесс замер перед массивной бронированной дверью, встроенной в стену.

Не просто дверь – шлюз. По её периметру я разглядела массивные, заклиненные в положении «открыто» засовы и единственное круглое смотровое окно, забранное изнутри прочной решёткой. Над дверью тускло мигала такая же ярко-зелёная лампа, как и на спуске сюда. За грязным стеклом круглого иллюминатора зияла непроглядная, густая темнота. Ещё одна шахта?

Гесс обернулся, его взгляд скользнул по моему лицу, потом по Зориану, снова вжавшемуся в стену.

– Что это? – тихо спросил мой напарник. Его голос звучал низко настороженно.

Зориан по-змеиному быстро облизнул слишком пухлые губы.

– Л-лифт… – выдавил он, снова заикаясь. – На верхнюю палубу… Ту самую, с которой я… свалился к вам… – Он сделал паузу, шумно ловя ртом воздух. Выглядело это весьма достоверно. – Сам лифт… не работает. Разрушен, разбит. Но там… – Он мотнул головой в сторону массивного шлюза. – …есть аварийная лестница. Технические скобы, вмонтированные прямо в стену шахты. Можно подняться.

Гесс не сводил с него ледяного взгляда.

– И что наверху?

– Рубка… – Зориан оживился, его голос стал чуть громче, в нём зазвучали искренние, кажется, ноты надежды. – Оттуда… можно увидеть всю схему корабля! Панели управления… может, даже карты… И… – он сделал многозначительную, выразительную паузу, – …там есть оволятор. Старый, допотопный, архаичный, но… совершенно рабочий! Мы сами проверяли! Вы сможете… привести себя наконец в порядок… отдохнуть как следует… даже заночевать в безопасности! Там действительно безопасно!

На последних словах в мой разум, вопреки всем его защитам, хлынул внезапный поток чётких, ярких, невероятно детализированных образов, которые Зориан, видимо, даже не пытался сдержать.

Я ясно увидела открытый шлюз.

Уходящую вверх, в зияющую темноту, вертикальную шахту. Ряд массивных металлических скоб, вмонтированных в стену, образующих крутую, почти вертикальную, головокружительную лестницу. Долгий, физически трудный, утомительный подъём. Затем – узкий, как лаз, проём в потолке шахты. Короткий, тесный технический коридор.

И наконец – просторную полукруглую рубку с массивными, потрёпанными креслами, потрескавшимися, но целыми экранами, и в самом дальнем углу – овальную матовую капсулу оволятора, на панели которого тускло, но уверенно и обнадёживающе горел зелёный индикатор «Готов».

И главное – чувство. Почти физическое чувство облегчения, настоящего, чистого восторга от одной мысли о том, что боль наконец уйдёт, что можно будет просто лечь, закрыть глаза и на несколько часов забыться, выпасть из этого кошмара. Его надежда была искренней, жгучей, заразительной.

– Никто… никто туда не доберётся, – продолжил он, уже обращаясь больше ко мне, словно тонко чувствуя, что именно его слова и образы находят во мне самый живой отклик. – Рубка запирается изнутри, это герметичный шлюз! Мы там уже были… Кире… – он громко сглотнул, сделав скорбное лицо, – …Кире там уже делать нечего. Она ушла к Реперу. Насовсем. Навсегда.

Гесс молчал несколько секунд, изучая его. Его чёрные глаза, казалось, впивались в самое нутро эльгурианца, ища там малейший признак лжи.

«Правда?» – твердая мысль быстро толкнулась в сознание, настойчиво требуя немедленного ответа.

«Образы – правда, – тут же ответила я, мысленно перебирая полученные, такие соблазнительные картинки. – Лестница, рубка, оволятор… Его надежда на отдых – искренняя, я её чувствую. Но…» – Я мысленно «ткнула» в то смутное, липкое, тревожное ощущение, что скрывалось под этой искренностью, как под тонким льдом. – «…мне он очень не нравится. Слишком уж всё удобно, гладко и вовремя».

«Я рад», – мысль Гесса прозвучала неожиданно с лёгким, усталым, но тёплым смешком. «Что тебе пока нравлюсь только я…»

«Не понимаю, о чём ты», – отрезала я мысленно, чувствуя, как к щекам предательски подступает горячая краска.

И тут же поймала на себе пристальный, откровенно оценивающий взгляд Зориана.

Его огромные глаза, секунду назад полные наигранного испуга, вдруг стали совершенно иными – узкими, острыми, пронзительно-холодными. В их глубине мелькнуло не недоумение, а быстрое, цепкое понимание. Он заметил, как мы оба разом замолчали. Увидел моё слегка смущённое выражение лица. Заметил ответную лёгкую усмешку, тронувшую уголки губ Гесса.

И молниеносно сложил два и два.

Он всё понял. Понял, что между нами идёт безмолвный, недоступный ему разговор.

Шервовы яйца…

Разозлившись, я резко двинулась вперёд. «Стервятник» в моей руке взметнулся, и алая точка лазерного прицела упёрлась пленнику прямо в переносицу.

– Вперёд, – прошипела я, голос мой звучал чужим и злым. И тут же толкнула его плечом в сторону тяжёлой двери шлюза. – Без разговоров.

Зориан отшатнулся, снова мгновенно надев на себя маску обиженной невинности. Но в самой глубине его глаз ещё читалась та самая, опасная догадка. Кажется, мы облажались…

Гесс бросил на нас быстрый, ничего не выражающий взгляд – и не стал мне перечить. Одним точным, сильным движением он отбросил заклинившую защёлку. Дверь с низким скрежетом поползла в сторону, открывая холодный и тёмный зев шахты.

✦✧✦

¹Приписывается психологу-аналитику Линне Т'Вейр, основателю «Школы распознавания паттернов обмана» (Апокриф)

Глава 9. Банка

«Выживание – это не только уклонение от когтей хищника. Это искусство различать истинный голод в глазах союзника и притворный – в глазах врага».¹

Первое, что я ощутила, – это тишину. После часов постоянного гула, скрежета и визга она была оглушительной. Не абсолютной, конечно. В глубинах летучего корабля что-то тихо постанывало и скрипело. Словно зверь, пытающийся перевернуться во сне. Пахло озоном, металлом и пылью.Тишина.