Последний шанс Гесса 2

Гесс в ответ слабо усмехнулся, уголки губ задрожали.

– Слушаю и повинуюсь. Командуй… – пробормотал он, когда я затягивала последний узел. Его дыхание было поверхностным, но чуть более ровным, чем минуту назад.

Я выдохнула, опираясь спиной в холодную стену. Оглянулась вокруг. Мох медленно гас, погружая пространство узкого коридора в кромешную темноту.

Но минуту спустя из тьмы туннеля раздался новый шорох. Не один. Много. Шуршание, скрежет, слизкие шлепки множества лап. Приглушённый визг. Они шли. На запах крови. На грохот борьбы. На вонь смерти своего сородича.

Я подняла руку с «Стервятником». Он был тёплым, почти живым. Что он сделает в следующий раз? Свет? Звук? Не знала. Надо было вставать.

А что делать ещё?

Гесс упёрся здоровой рукой в стену, с трудом, со стоном, но поднялся. Сжав зубы, медленно наклонился и выдернул свой клинок из глотки монстра. Встал, ощутимо пошатываясь. Я подставила плечо. Он опёрся. Тяжело. Его вес давил, но я словно бы вросла в камень.

Мы были вместе.

Белёсый луч дрожал, но резал зловещую темноту туннеля. Навстречу скрежету. Навстречу гулу. Навстречу голодным теням, которые ждали своего часа. У нас не было энергии. Но был чёрный клинок и был мой «Стервятник», который ещё не сказал последнего слова.

И была ещё наша любовь.

С ней-то нам повезло!

✦✧✦

¹Чудом сохранившаяся пометка, сделанная рукой Гесса на полях полевого журнала

✦✧✦

Глава 5. Сила мысли

«Параграф 7.29: Информация, полученная в момент экзистенциальной угрозы, обладает максимальной ценностью и минимальной фильтрацией. Цена выживания измеряется в скорости мысли».¹

Тварей было пугающе много. Шуршание лапок, отвратительный скрежет, пронзительный визг. Всё это слилось в один нарастающий гул. Низкий, заполняющий собой весь туннель. Звук неминуемой смерти.

Дрожащий луч «Стервятника» выхватывал бурые морды одну за другой, и это нисколько их не смущало. Твари продолжали своё неумолимое наступление, появляясь из темноты. Шервов мох. Почему он не светится когда нужно?

Неожиданно пальцы Гесса впились в ткань моего комбинезона, и с силой рванул меня к себе – резкий, грубый рывок буквально опрокинул меня на него.

От внезапности я задохнулась. Зачем, почему?! Совершенно необъяснимо. Что двигало им? Животный инстинкт, легендарная глизеанская интуиция или рука самого Создателя?

Я не успела додумать. Просто послушно, без лишних вопросов, позволила увлечь себя назад, в спасительную нишу с пустым боксом. Без доли сомнения. В результате мы кубарем укатились под прикрытие каменного ребра. В спину врезалось что-то твёрдое. Я зашипела от боли. Замерев надо мной, Гесс громко охнул. Снова я его приложила, похоже.

– Прости, я…

Жжжж-БАХ!

Яркий плазменный столб взрезал сумрак туннеля.

Именно там, где мгновение назад я стояла. Воздух взорвался оглушительным грохотом, завоняло озоном и едкой гарью. Щебень, выбитый ударной волной с потолка ниши, щедро посыпался нам на головы.

Этот выстрел мог стать смертельным.

«Кажется, нам пора вести счет…» – глупые мысли обладают сверхъестественной способностью возникать именно в критические моменты.

«Я не понял».

«Ты меня снова спас!»

«Пять – один. И думай потише, мне нос заложило!» – Гесс мысленно усмехнулся и медленно выдохнул.

Только теперь, лёжа на холодном камне, сквозь ткань комбинезона чувствуя его влажность и немалый вес Гесса (глизеанец упал на меня, в который уж раз прикрывая спиной от осколков), я вдруг отчётливо поняла: без этого рывка, без слепой веры в напарника, меня бы сейчас просто не было.

То место, на которое пришёлся удар плазмой, мне было видно отлично. От меня бы осталось только круглое чёрное пятно на каменном полу. Хорошая там у них пушка!

Пушка. Пятно.

Мысль ускользала, как хвост тощей ысы. Очень важная мысль.

Пятно.

Стоп. Отматываем кадры памяти назад. Пальцы на рукаве. Секундное удивление. Падаю. Вот оно! Влекомая Гессом, я инстинктивно рванула руку с «Стервятником» вверх – неосознанный жест, рефлекторный. Луч пьяно метнулся по потолку, скользнул по неровному камню…

Пятно.

Там было пятно! Небольшое, квадратное. Люк!

Догадка ударила током. Именно с потолка в нас стреляли. Не из туннеля, а сверху. Засада была точно здесь, прямо над нами. Ловушка в ловушке.

«Люк! – моя мысль вонзилась в сознание Гесса ещё до того, как я успела до конца осознать весь ужас нашего положения. И испугаться. Мы ведь всё ещё безоружны! Перед штурмовой пушкой – так точно. – Видишь? В нас сверху стреляли!»

«Уже да… – его ответ был мгновенным. В потоке моего страха Гесс словно бы кинул свой якорь. – Засада. Над нами. Отлично».

Гесс всё ещё почему-то висел надо мной, опираясь на локти, и его вес ощутимо давил. Да чем он там видит, затылком? Вопрос риторический. Глизеанец порядком потрёпан, в его жилах яд. Но, спасибо ему: каким-то немыслимым чудом напарник держится.

А я…

Я – наш единственный шанс. И Гесс это понял.

«Сможешь?» – его мысль. Удивительно тихая, словно просящая.

Смогу ли?

Очень трудно сказать. Дело вовсе не в данном ему обещании. Разве можно сравнить моё честное слово и шанс выжить? Вопрос в моих скромных возможностях. И в последствиях.

Шерв, на котором я впервые испытала боевое использование симбиота, был примитивен. Его разум – клубок инстинктов, хищный импульс, линейная схема уничтожения. Пробить его защиту было физически нелегко. Как при помощи лома вдолбиться в тяжёлую бронированную дверь. Больно, энергозатратно, но предсказуемо и понятно.

Наверху же стоял человек…

Человек – это нечто иное. Хрупкое. Сложное. Сознание разумного существа – не броня, а паутина. Запутаться в ней легко. Порвать – ещё проще. Но что именно я разорву? Как?

Зеро, мой вечный союзник, мелко дрожал под кожей, его ризоиды судорожно сжимались на темечке. Мы с ним никогда прежде не делали этого. Никогда ещё не влезали в чужой человеческий разум с твёрдым намерением навредить. Остановить.

Вполне вероятно – убить?

Цель. Наверху – человек с тяжёлым плазером. Его тень мягко скользит по ребру приоткрытого люка. Наш стрелок ищет угол для верного выстрела.

И найдёт.

Страх отступил, сдавленный сталью ярости. Осталась только необходимость. Выжить. Действовать. Не сомневаясь. Сейчас.

Но как? – подключился рассудок. – Ударить его по сознанию? Сжечь нейронные цепи, как у шерва? Чрезмерно грубо. Слишком… окончательно. Так я его точно убью. И излишне рискованно – человеческий мозг может сгореть мгновенно, а способен и выбросить непредсказуемый импульс, ударив меня в ответ. А если не хватит силы? Если он выстрелит? Такого Гесс точно не переживёт.

Явно уловив весь ход моих мыслей, напарник медленно, с хрустом напряг мышцы и перенёс тяжесть тела на руки. Приподнялся и отодвинулся. Освободил мне обзор.

Раздался резкий скрежет металла сверху – это люк приоткрылся шире. Наш убийца откуда-то знает, что мы безоружны. В тусклом, ядовито-зелёном свете снова вспыхнувших мхов его очертания ясны. Невысокая и худенькая фигура стояла примерно в полутора метрах от края проёма.

Плазер на изготовку.

Почему-то он медлит. Нервно переминается с ноги на ногу. Делает шаг вперёд. Ещё шаг. К самому краю.

Идеальная позиция для убийства.

Или для падения?

Падения. Точно! Его проще всего уронить. Не бить, не жечь. Не влезать в дебри его мыслей, страхов, воспоминаний. Вестибулярный аппарат. Перехватить управление на миг. Это должно сработать. Даже не нужно толкать его вниз. Это должно быть существенно легче. И не смертельно… Наверняка? – слабая, лживая, утешительная искра мелькнула и умерла. Падение с такой высоты на камни…

Но это единственный шанс. Меньше затрат. Меньше риска для меня. Больше шансов успеть спасти Гесса.

Наш противник не просто разумен. Он – воин, игрок, фигурант, прошедший отборочный тур. Может быть, и успеет сгруппироваться… Вряд ли.

И нечего себе врать. В прах рассы́палась моя малодушная попытка самооправдания.

«Да!» – минуту спустя ответила я Гессу. Постаралась откинуть малейшие колебания. И всё равно остро почувствовала, как внутри сжался ледяной узел страха.

За него, за этого незнакомца наверху. Я этого не желала. Не хотела быть палачом.

Но рядом со мной лежал Гесс. Мой любимый мужчина, чья кровь, тёплая и липкая, просачивалась сквозь ткань комбинезона.

Выбора у нас не было. Абсолютно. Вот и отлично.

Я крепко зажмурилась. Зеро тут же откликнулся. Наше сознание ринулось вверх – смертоносное, тонкое жало.

Человек. Молодой, но не юный. Мужчина. Его липкий страх, поглощённый азартом охотника, держащего на мушке добычу.

Меня. Нас.

Не дождётся.

Легко обошла его мысли и чувства. Скользнула мимо жалких барьеров подавленной воли. Прямо в центр, отвечающий за баланс. В лабиринт вестибулярного аппарата…

Едва ощутимо коснулась его.

Отключила.

Не приказ. Не внушение. Короткое замыкание. Сбой в системе координат.

Тело стрелка крупно дёрнулось, как от удара током. Глаза его дико расширились, рот открылся в беззвучном крике.

Он и не думал сопротивляться. Просто перестал понимать, где верх, где низ. И шагнул. В пустоту. Это был не прыжок. Это было беспомощное падение. Будто сломанная кукла. Ядроид, потерявший реактор.

С глухим, отвратительным звуком стрелок рухнул вниз. Шлёпнулся на мокрые камни всего в метре от входа в нашу нишу.

Выскользнув из разжатых пальцев, его плазер откатился к дальней стене. Или не к дальней? Ментальное зрение искажало пространство.

В ушах тоненько зазвенело. Хриплое дыхание Гесса под боком скорее ощущалось, чем слышалось. Встревоженно шевельнулся симбиот.

Я выдохнула и открыла глаза.

Это произошло. Пугающе, слишком легко. Я не чувствовала его боли, его страха. Только зияющую, холодную пустоту, куда и шагнуло его сознание.

Принимай мою первую жертву, прокля́тый Майран.

От понимания произошедшего тошнота подкатила к горлу. От того, как легко это сработало. От понимания. Дверь, в которую я только что толкнула этого человека, теперь открыта и для меня. Навсегда.

Но мы ещё живы. А значит – оно того стоило.

✦✧✦

¹ «Кодекс инспектора Флота: Руководство по взаимодействию с неудобными реалиями» (Дополнение «Психофизиология кризиса»)

✦✧✦

Глава 6. Точка возврата

«§ 1.01. Основной Принцип. Неудобная реальность становится значительно удобнее сразу же после её полного уничтожения»¹.

«Твари!» – мысль Гесса пронеслась вспышкой молнии.

Точно. Нас же жаждут сожрать заживо, разорвать в клочья слепыми, хищными пастями. Как-то я отвлеклась. Очень не вовремя. Мышление отключилось. Остался лишь голый инстинкт выживания.

Я сфокусировала взгляд, впиваясь им в ближайшую многоножку, чьё бурое хитиновое тело извивалось в полумраке, отбрасывая уродливые тени на стены туннеля.

Картина знакомая. Примитивное существо – сплошной клубок ненасытного голода и слепой рефлекторной агрессии. Ужасающе страшно. Собрав остатки воли в тугой узел, я ударила ментальной плетью, воображая, как энергия мысли впивается в примитивный разум, парализуя его, обращая чудовище в бегство.

Но… ничего даже отдалённо похожего на неё у меня не случилось.Вдохновляющая картина.

Тварь лишь на мгновение замешкалась, её многочисленные лапы замерли в неуклюжей позе. Безглазая, покрытая тонкими трепещущими щупальцами голова медленно повернулась в нашу сторону, щупы на морде затрепетали сильнее, втягивая воздух, насыщенный запахом крови.

Мой удар, такой уверенный секунду назад, растаял, как дым, не оставив и следа в её нервной системе. Почему?! Ведь на шерве сработало!

Упавший нам буквально под ноги стрелок вдруг дёрнулся и повернулся на бок. Плазер остался в руке. В тусклом мерцающем свете фосфоресцирующего мха он был отлично виден: корпус штурмового оружия, покрытый царапинами и подтёками неизвестной грязи, а на его боку – ярко блеснул индикатор кристалла.

Гесс рядом со мной странным образом замер, окаменел. Кажется, он даже не дышал, весь превратившись в слух и зрение. Переведя взгляд на него, я поняла почему. На широкой груди, прямо над местом, где должно биться сердце, сияла крошечная пронзительно-алая точка лазерного прицела.

Это конец. Нам обоим конец. Из-за моей ошибки.Яркая. Неумолимая. Смертельная.

Время замедлилось. Мох вокруг нас ярко вспыхнул пронзительно-жёлтым светом. Тонкие в чёрных перчатках пальцы убийцы нащупали на плазере переключатель затвора – движение точное, выверенное, не оставляющее сомнений. Щелчок, сухой и зловещий, прозвучал громче выстрела, отозвавшись эхом в сырых сводах.

Нет.

Всё смешалось в оглушительном водовороте: леденящий страх за жизнь Гесса, гложущая вина за свою ошибку, бешеная ярость на стрелка и тварей, горькое отчаяние от невозможности всё исправить. Дикий, безумный коктейль.Я видела, как палец незнакомца начал неумолимо сжиматься на спусковом крючке. Видела, как Гесс инстинктивно напрягся, готовясь принять свой последний удар. Краем глаза заметила, как многоножка, наконец определившись с источником лёгкой добычи, рванулась к нам. Слышала, как её лапы с противным скрежетом соскребли мох на полу.

Вакханалия хаоса.

Боевая же телепатия требует фокуса. Одной доминирующей мысли. Чёткого, ясного, безукоризненно выверенного приказа, вбитого в цель, словно гвоздь.

В чём я ошиблась? Мелькнуло осознание, холодное и чёткое. Я думала о стрелке. О том, жив ли он после падения, не сломал ли шею. О том, что я… возможно, убила человека. Воля была рассеяна, разорвана на клочья рефлексией, сомнениями, этой прокля́той моей человечностью.

Слабость, которой не должно было быть.

Монастырская школа Лиглы учила иному. Входить в состояние отстранённого, ледяного покоя. Отсекая в сознании всё лишнее, как скальпелем, фокусируя мысль до остроты лазерного луча. Почему я об этом забыла? Или, отчаявшись вернуться назад, я твёрдой рукой вычеркнула Лиглу из своей жизни? Выжгла память о монастыре, о трудной и кропотливой науке терпения и концентрации. Вот теперь и пришла расплата за отречение, за пустыню, выжженную в душе.

Шервова селезёнка! Ну почему я всегда норовлю учиться лишь на собственном, самом горьком и кровавом опыте?!

Ни о чём, кроме твари. Ни о Гессе (о, боги, эта красная точка!), ни о стрелке, ни о своей вине, ни о сгоревших мостах в моё прошлое.Секунды стучали в висках громким отсчётом обратного времени. Нельзя думать.

Только она.

Я выключила всё. Острую боль от полученного ожога. Замораживающий страх, сковывающий горло. Грызущие сомнения. Горечь сожалений. Сжала сознание в ледяной, невероятно твёрдый шар – как когда-то учили. Представила уже не грубую плеть, а тонкий, отточенный до бритвенной остроты кинжал мысли.

Смертоносный. Безукоризненный. Неотвратимый.

Нацеленный прямо в самый центр её примитивного хищнического инстинкта. И вложила в этот воображаемый клинок одну-единственную, кристально ясную, непреложную команду:

«Он твой! Вкусный, тёплый, живой! Беззащитный!»

От этой внезапной пылающей новости, ворвавшейся в её крохотный мозг с силой взрыва, тварь громко, пронзительно взвыла. Бедные мои уши. Развернулась на месте с такой силой, что хитиновые пластины на её спине затрещали, грозя разлететься. Её безглазая морда, усеянная трепещущими щупальцами, уставилась на дёргающегося у её ног человека. Её добыча. С победным визгом она всей своей массой стремительно навалилась на него. С хрустом когтистые лапы впились в комбинезон, мощные челюсти щёлкнули, рвя его ткань.

Сработало!

Но радость была преждевременной. Поспешно переведя взгляд на Гесса, я дрогнула. Красная точка прицела металась по телу напарника! Стрелок, захлёбываясь от боли и ужаса под тварью, всё ещё собирался стрелять!

«Нет!» – мысль была уже не командой, а криком души.

Противник наш замер. Тварь тут же воспользовалась моментом и всей своей тушей накрыла его, наползая и прижимая к холодному камню.

Передышка длилась лишь миг, но Гесс её не упустил. В одно движение он достиг стены, использовал её как опору и сделал стремительный кувырок, буквально выныривая из зоны прицела. Красная точка метнулась, скользя по пустому месту и не успевая за ним.

Жжжж-БАХ!

Стена полыхнула ослепительным и болезненным светом. Вырванный кусок породы испарился с шипением, оставив дымящийся кратер. Ударная волна, горячая и плотная, как гигантский кулак, отбросила меня к противоположной стене. Приложила спиной с такой силой, что в глазах потемнело, на мгновение оглушила. Полученный накануне ожог полыхнул острой болью. В ушах зазвенело.

Но главное – Гесс был жив! Он уцелел!

Через прочную нить нашего ментального контакта я ощутила это так остро, как будто сама сжимала в ладони увесистую рукоять штурмового плазера. Никогда ещё холодный вес боевого оружия в чужой руке не доставлял мне такой яркой, ликующей радости.Его молниеносный рывок. Быстрая схватка со смертью. Победа. Мы больше не безоружны.

Мох опять ярко вспыхнул. Взвыли в унисон твари, скопившиеся в глубине туннеля, их скрежет и шипение слились в жуткий хор голода и ярости.

Как я очень на это надеялась.«Назад!» – я мгновенно перевела фокус. Моя ментальная «плеть», теперь уже сплетённая из стальных прутьев ярости и воли, ударила не по одной, а по всей стае, сея дикий, парализующий ужас и панику.

Получилось… частично. Многоножки действительно замерли, их слепые пасти повернулись к пирующему сородичу, к источнику столь вожделенного запаха свежей крови и страха.

«Не надо, я сам», – мысль Гесса была спокойной, уверенной, твёрдой. Я и не заметила, как он, прижимаясь к стене, встал рядом. Тяжело опираясь на холодный камень плечом, держал в руке наш трофей, и прицел его плазера медленно полз по копошащейся в темноте стае тварей. Стрелка, теперь уже бывшего, Гесс счёл неопасным. Так доверял своей интуиции?Они колебались. Жажда крови боролась со страхом, с вечным инстинктом самосохранения.

Или мне.

«Подсвети».

А что с нашим стрелком?И не думая возражать, я направила всё ещё слабый луч «Стервятника» прямо в скопление тварей. Они замерли.

Ментально прислушалась в сторону упавшего человека, туда, где всё ещё копошилась тварь, прижимая его к земле. Мгновенный срез его мыслей – сплошной, непроглядный клубок животного ужаса, осознания неизбежности чудовищного конца. Только леденящий душу паралич перед лицом неотвратимой смерти. И… почти нет физической боли, лишь оглушающий шок. Фантастическая живучесть! Не человек, а двуногая выдра.

В ту же секунду слепящий свет трофейного плазера метнулся в ту сторону и, выхватив из мрака бурые слизкие тела, озарил жуткую картину: тварь, отрывающая клок то ли ткани, то ли уже даже плоти от плеча незнакомца. Тот затих, лишь стонал, залитый чем-то тёмным и блестящим в зеленоватом свете мха. Алый крестик прицела легко, почти небрежно, пробежал по его фигуре. Человеческое лицо, искажённое гримасой, в отблесках кроваво-красного света прицела выглядело каменной маской боли и ужаса.

Я внутренне сжалась, ощущая холодную волну тошноты.

Выстрел звучал неестественно-тихо…

Игла плазменного заряда ударила ей точно между хитиновых пластин спины с глухим, противным хлюпающим звуком. Покровы чудовища почернели и сморщились, потрескивая и корчась, как бумага, брошенная в огонь. Из пробитого насквозь тела вырвался короткий фонтан пара и обугленных, дымящихся обрывков внутренностей.Первая упала та самая тварь, что сидела на нашем противнике.

Тварь взвыла и рухнула плашмя на придавленного человека. Её когтистые лапы в последней судороге впились ему глубоко в плечо, дёрнув безвольное тело вверх. Дымящаяся туша на миг замерла на нём, как чудовищный саван, прежде чем сползти на скользкие камни, оставляя за собой чёрную, пахнущую гарью и горелым мясом полосу. Несчастный под ней застонал, уже даже не столько от боли, сколько от ужаса и омерзения.

Ещё ровно три выстрела.

Три ослепительные оранжевых вспышки, прошившие тьму сухим, рвущим барабанные перепонки треком высокоэнергетического разряда.

Три бурых тела, включая ту, что уже металась в предсмертных судорогах, дёрнулись, словно бьющиеся на крючке рыбы, и рухнули, обдавая пространство туннеля искрами и дымом. Тошнотворный, едкий, въедливый запах палёного хитина и сожжённой плоти тут же заполнил всё пространство, смешавшись с запахом крови, создавая невыносимую для лёгких смесь.

Остальные твари, ошеломлённые вспышками и запахами внезапной смерти своих сородичей, с жалобным скрежетом поползли, прячась в спасительную темноту. Отступили.

Надолго ли? Вопрос риторический.

Тишина. Глубокая, звенящая, давящая, нарушаемая лишь прерывистым булькающим хрипом пленника под бездыханным телом монстра и тяжёлым, со свистом, дыханием Гесса, стоя́щего рядом. Не звуковая, ментальная. Гул угрозы смолк. Оказалось, что смертельная опасность тоже имеет свой мысленный звук, свой жёлтый, пронзительный цвет. И воняет она тошнотворно.

Преодолевая усталость и боль, Гесс медленно подступил к нашему теперь уже окончательно обезвреженному пленнику. С немалым трудом наклонился, быстро обыскал пояс испуганно замершего стрелка, его разорванный комбинезон. Нащупал. Вытащил компактный аккумулятор, липкий от тёмной жидкости.

– Лови, – хрипло бросил он, кинув мне прямоугольный блок. – Заработали.

Поймала не глядя, на автомате, пальцы сами нашли знакомую защёлку на «Стервятнике». Новый кристалл вошёл в гнездо с лёгким щелчком. Оружие мгновенно отозвалось низким, уверенным, живительным гулом, индикатор заряда вспыхнул стабильным, обнадёживающим зелёным – цвет жизни и готовности.

Подняла плазер, направив теперь уже не луч фонаря, а прицел на дрожащего, залитого кровью и слизью пленника. Пьянящее ощущение. Моя первая личная, настоящая боевая победа в этой жестокой игре на выживание. И тут же – гнетущая тяжесть, лёгкая тошнота подкатила к горлу от осознания того, какую цену мы с Гессом чуть было не заплатили.

Что же я натворила.

– Встать. Медленно. Руки я вижу, – мой собственный голос прозвучал совершенно чужим: низким, ровным, без тени сомнения или жалости.

Что я успею ещё натворить…

✦✧✦

Руководство по взаимодействию с неудобными реалиями (Издание 2567 года с момента Великого Откровения)»¹ «Кодекс инспектора Флота:

Глава 7. Корабль

«Когда правила сломаны в пользу избранных, единственным законом становится воля к жизни, отточенная опытом и холодным расчётом».¹

Луч выхватил из темноты восковое пятно. Лицо стрелка было плотно прикрыто дыхательной маской и капюшоном. Пленник отчётливо застонал. Левой рукой (правая странно болталась, её кисть была вывернута под неестественным углом – результат падения или когтей твари?) он попытался сдвинуть с себя тушу монстра. Тщетно. Я резко дёрнула стволом плазера в его сторону.

– Живо!

Он закивал, заглушая стон бессвязным бормотанием. Упираясь здоровой ладонью в скользкий, кровавый камень, с трудом выволок себя из-под туши. Встал на колени. Потом на ноги – шатаясь, как пьяный. Весь в тёмной слизи и бурых подтёках. Даже в тусклом свете на лице под маской читалась мертвенная бледность.

Ещё один белокожий? Как странно… Правое плечо – кровавое месиво, глубокие раны сочились тёмной жижей. Рука висела плетью. Невысокий и хрупкий. Какой-то весь сломанный. Подросток, брошенный в мясорубку взрослых игр?

«Си! Как ты?!» – мысль Гесса неожиданно ворвалась. Он явно чувствовал моё напряжение.

«Всё норм. Лёгкое головокружение, не больше», – солгала я, игнорируя назойливую пульсацию в висках и глухую отдачу в костях.

Использовать Силу как дубину… в тысячу раз проще, чем как хирургический лазер. Особенно когда цель – разрушение. Но об этом – молчок. Гесс и так смотрел на меня, словно на хрустальную вазу времён Тёмных веков. Его боль, его раны, его отравление – вот что было важно. А не моя жалко трясущаяся рука.

Незнакомец затряс головой. Сопротивляться менталисту, чью мощь только что ощутил на себе, было бы чистым безумием. Но он и не пытался. Его волю задолго до нас сломали вдребезги.

– Кто ты? Чей? Зачем стрелял? – Плазер выглядел убедительным аргументом.

– З-Зориан… С Эльгура… – Выдавил он. Голос, сорванный криком. Его здоровая рука неожиданно потянулась к застёжке затянутого капюшона. Гесс тут же напрягся, плазер в его руке едва заметно качнулся, но я мысленно возразила: «Пусть покажет!»

Щелчок клапана, и комбез с шипящим выдохом сбросил давление. Капюшон мягко сполз. И перед нами предстало… лицо. Юное, почти детское. С огромными, неестественно яркими глазами, полными слёз и такого всепоглощающего, парализующего ужаса, что по спине пробежали мурашки.

«Эльгурианец… – коснулась меня мысль напарника. – Так вот почему он казался мальчишкой. Не ведись на его детский взгляд. Годочков ему предостаточно. И живучи они… будто ысы. Расовая особенность».