Последний шанс Гесса 2

– Даже не знаю… – Он с усилием оттолкнулся от стены. – Пока они там развлекаются, стоит обыскать эту нору. Мы всё ещё безоружны.

– Я это успела заметить…

✦✧✦

Руководство по взаимодействию с неудобными реалиями (Издание 2567 года с момента Великого Откровения)»¹ «Кодекс инспектора Флота:

²От нуля до пяти – стандартный имперский часовой круг, разделенный на десять секторов. Гесс обозначил Есс для осмотра половину круга: от "прямо по курсу"(ноль) до "левее среза платформы"(пять).

✦✧✦

Глава 3. Бонус

«Когда мир сжимается до размеров смертельной раны, а тьма шепчет о конце, твой последний шанс – не в твердости стали и не в силе мысли. Он спрятан в тепле ладони любимого человека, прижатой к твоей груди в отчаянии и надежде».¹

Я никогда не смогу игнорировать боль. Сколько бы ни тренировалась, как бы не хотела.

Далёкие отголоски плазменных выстрелов всё ещё громко стучали в ушах, руки предательски дрожали и ноги подкашивались.Она здесь. Она медленно растекается вязкой волной. Спина, шея, затылок. Шервовы яйца, как больно!

Но всё это было не так уж и важно.

В тот момент я меньше всего думала о себе – всё внимание было приковано к Гессу. Глизеанцу действительно крепко досталось. Прислонившись к холодной и влажной стене туннеля, он прикрыл глаза и рвано дышал, мучительно стиснув зубы. Каждый вдох – хриплый стон. Мертвенно-бледное лицо, плотно сжатые губы, заострившиеся черты… Его боль я физически ощущала почти так же остро, как собственную.

Бутират. Шервов яд, влитый пиратами. А ещё – этот жуткий, навязчивый гул, шедший снизу, сверху, будто от самого камня. Моё собственное запястье горело царапиной, но это было лишь маленькой неприятностью, мелочью. Спину задело куда ощутимее. Плазма скользнула по мне рикошетом, но это более чем достаточно. Ожоги вообще неприятная штука. Особенно – без аптечки.

Поёжившись, я огляделась вокруг. Вместо совершенно ожидаемой полной темноты здесь царил необычный сумрак – глубокий и зеленоватый.

Тусклый свет пробивался из щели прохода на платформу и плясал неровными пятнами на стенах… Именно стенах. Не грубый природный камень, а ровные, геометрически правильные плоскости, покрытые слоем той же светящейся плесени и пылью. Прямые углы, чёткие линии потолка, который где-то терялся в высоте – всё это кричало о рукотворности. Словно мы пробрались внутрь гигантского, давно забытого летающего корабля или станции, а не в чрево неведомо как летающего обломка породы. Воздух тяжёлый, спёртый, пропитанный запахом сырости, пыли, и… чем-то ещё. Сладковато-терпким, навязчивым, как аромат перезревших гниющих плодов. От него меня явно мутило.

Мы всё ещё безоружны. Мои крупно дрожащие пальцы бесцельно шарили по тонкой ткани простого комбинезона. Ни бинтов, ни антисептика, ни крошки еды. Вопреки правилам и обещаниям, нас бросили сюда, лишив самого необходимого. Страх, обида, горечь мучительного унижения. Совершенно излишние чувства сжались холодным комком где-то под сердцем. Гессу нужна помощь здесь и сейчас, а я не могу дать даже самого простого – перевязать рану на его плече, на котором стремительно расползалось пугающее пятно.

Я могла много большее. Остановить кровь силой мысли. Приказать клеткам сомкнуться, затянуть рану. Это знание жгло бессилием.

Вспомнилась наша последняя ночь. Мягкий сумрак его тесной каюты. Его руки на моих бёдрах, тяжёлые, сильные, обжигающие. Его раскалённое дыхание, короткие поцелуи.

И отчаянная в своей откровенности просьба:

«Си, дай мне слово».

Его пальцы коснулись моих волос, мягко из них выплетая пряди побледневших и всё ещё вялых ризоидов. Живое доказательство цены его спасения.

Как я могла ему отказать? После того, что он сделал…

«Дай мне слово, маленькая лиглянка. До полного восстановления, – никаких больше подвигов. Глупо второй раз рассчитывать на удачу».

Тогда промолчала, а он…

«Ты можешь погибнуть, а я не хочу больше жить без тебя. Не хочу и не могу. Слышишь? Дай слово».

Слово. Всего лишь. Мы с Гессом – рабы. Фигуранты запрещённой игры. И всё, что у нас сейчас есть – наше слово.

Я обещала ему и не могу не сдержать свой обет. Даже теперь, когда моё сердце буквально рвётся от его боли. Особенно – здесь, на прокля́том Майране.

Неожиданно воцарилась полнейшая тишина. После оглушительного рёва плазменных выстрелов и хруста рикошетов – она мне показалась зловещей. Мгновение спустя слух уловил другие обрывки звуков: шелест, резкий всплеск воды, пронзительная, незнакомая трель. И всё это доносилось на фоне того самого странного, низкого гула.

– Ушли? – шёпот сорвался с губ сам собой, тихий и неуверенный. Тяжело приподнявшись, я оперлась плечом на ребро узкой щели.

– Или ждут, – его едва слышный ответ с трудом пробился сквозь гул. Я медленно оглянулась, коснувшись мужчины сознанием. Ультрамариново-синий. Цвет воли и разума, густо пронизанный жёлтыми искрами боли. – Посмотри… если можешь.

Продолжая сканировать, я оглянулась назад, всматриваясь в темноту. И едва не упала от резкого мысленного удара.Повернувшись назад, тут же поймала внимательный взгляд в полумраке. Медленно подняв руку, кивнула. Пальцы сами сложились в знакомый нам обоим код. Два прямых, один согнут. Ладонь тут же сжимаю в кулак и киваю налево от выхода: – затаились, опасно, возможно, нас ждут. Гесс в ответ тоже кивнул, коротко, резко. Всё понял.

«Опасность! Живое, большое, голодное!»

Из кромешной темноты туннеля, прямо за нашими спинами раздался резкий, скрежещущий звук. Вонь ударила в ноздри. Та самая, сладковато-гнилостная, тошнотворная.

Длинные мясистые отростки над верхней губой твари осторожно прощупывали поверхность платформы и… принюхивались? Существо шло на запах нашей с Гессом свежей крови.Гесс инстинктивно рванулся назад, заслоняя меня. Его рука привычным движением потянулась к бедру. Туда, где должен был быть его плазер. И где его теперь не было.

Мы всё ещё безоружны! Отчаяние, острое и холодное, сжало горло. Из мрака на нас выползало оно. Голодное хищное существо, высотой мне примерно по пояс и не похожее на любое известное животное. Тело длинное и бугристое, покрытое складчатой, бурой, влажно блестящей кожей.

Оно быстро перемещалось на несчётном множестве довольно коротких, членистых лапок, отдалённо напоминавших ноги гигантского насекомого. На переднем конце пулевидного тела зияла огромная пасть, усыпанная несколькими рядами блестящих костистых пластин.

– Назад! – мой напарник отчаянно прохрипел, отступая и прижав меня обожжённой спиной к холодной стене. Я зашипела от боли. Гесс дёрнулся, впившись в меня негодующим взглядом.

«Ну извини, не успела тебе рассказать об ожоге»,– само как-то мысленно вырвалось.

Тварь замерла. Её жуткая пасть медленно развернулась точно в нашу сторону. И всё-таки. Как оно нас находит? Слепое, глаз я не заметила. Запах крови? Звук? Тепло? Вибрация?

«Да и не очень хотела», – ощутила усталый ответ.

Вопросы перепуганными ысами метались в голове, но слова Гесса толкнули к догадке. Свет!Гесс, не отрывая взгляда от твари, резко свистнул – пронзительно, громко. Гадина даже не дёрнулась. Пасть оставалась направленной на нас, костистые пластины лишь слегка зашевелились. – Шервовы жабры… – выдохнул он хрипло. – Не только хеморецепция… Оно чувствует колебания… И чувствительно к свету.

Мой взгляд упал на стену, на мягко светящиеся наросты, похожие на тот странный мох, что покрывал платформу снаружи. Под пальцами они ощущались прохладными и упругими. Я, стараясь действовать осторожно, я медленно сорвала большой комок этого тускло мерцающей субстанции и швырнула его вглубь туннеля, за спину чудовищной многоножки. Ярко вспыхнувший шар мягко шлёпнулся в нескольких метрах, жутковатым сиянием осветив тускло-серые стены.

Тварь вздрогнула всем телом. Её пасть резко дёрнулась в сторону звука и вспышки света. Получилось?

В ту же секунду над нашими головами раздался свист выстрела, и узкий проход осветился пронзительной вспышкой.

– Отступаем в укрытие! – мысль Гесса ворвалась в сознание, резкая и неоспоримая. Приказ.

Высокая человеческая фигура возникла в проёме щели.

Жжжж-БАХ!

– Впереди поворот. Угрозы не обнаружила.

– Дистанция минимальная!

Гесс уже двигался вдоль стены, мимо твари, в сторону. Я беззвучно метнулась за ним. Мерзость медленно подняла все отростки на верхней губе и всё-таки уловив наше движение, запоздало рванулась за нами. Раздался новый выстрел.

Жжжж-БА-БАХ!

Мы уже проскользнули. Тварь стремительно развернулась и ринулась к выходу.

– Ускоряемся!

И схватил меня за руку. Мы бежали. Я впотьмах спотыкалась о неровности каменного пола, стараясь не очень цепляться за Гесса. Крутой поворот, ещё один, снова. Мой спутник как будто бы не замечал темноты. Он двигался быстро, уверенно, успевая меня направлять и подхватывать на ходу. Я потеряла счёт времени. Казалось, что мы бежим целую вечность. Пока не упёрлись в тупик.

Путь нам преградила глухая стена. Далеко позади слабо слышались звуки борьбы и отчаянной перестрелки. Гесс замер, упёршись плечом в свод стены и прислушавшись к ним. Рвано выдохнув, я нащупала его правую руку. Холодная. Шервовы жабры, холодная! И мокрая, липкая, – точно от крови. Только кровопотери ему не хватало. Но я ведь могу всё исправить! Шагнула вперёд, тщетно пытаясь найти в темноте мужской взгляд. Но… Короткое рукопожатие было красноречивее всех возможных ответов.

Да, я всё помню.

Держу обещание, да.

Отвернулась. И тут же мой взгляд, привыкший к темноте, выхватил чёрный уступ узкой ниши по правую руку от нас. Что-то заставило меня медленно наклониться вперёд и осторожно туда заглянуть. Заметила слабый, едва различимый, мерцающий свет. Дыхание перехватило.

На полу в центре ниши лежал небольшой и продолговатый предмет, похожий на камень. Он был покрыт той же светящейся плесенью, что и стены у входа, но в её круглых проплешинах явно угадывался гладкий, тёмный материал.

Неужели же нам повезло?

Освободив руку Гесса, я медленно опустилась на колени. Очищая поверхность находки пальцами осторожно смахнула влажные хлопья. Под ладонью мигнула пронзительно-красная стрелка, заключённая в зубчатый круг.

Знак Игры. Нам обещанный бонус?

На плечо мне легла рука Гесса. Помню, знаю, осмотр незнакомых предметов – в его компетенции. Но…

Перед глазами развёрнутая ладонь, пальцы выпрямлены. Я молча киваю и поднимаюсь с колен. Гесс тяжело падает рядом. Мне нет нужды сейчас видеть его взгляд, – я знаю, каков он. Пронзительно-чёрный, чернильный, звериный. Давно меня не пугающий.

Детальный осмотр ниши прошёл быстро. Наконец, пальцы Гесса скользнули по ровной поверхности бокса. Гладко. Ни щели, ни выступа, ни малейшего намёка на механизм. Как это открыть?

Ощущение острой опасности обожгло спину.

«Новый объект. Дикий, крупный. Голодный» – произнести вслух не рискнула. Услышал. Кивнул.

В ту же секунду из темноты коридора снова донёсся пронзительный скрежет.

– Ладонь… – хриплый голос Гесса звучал совсем близко. Я быстро сползла по стене, оседая с ним рядом. Прерывистое мужское дыхание. – Он считывает рисунок ладони. Я прижала руку к знаку изо всех сил, словно пытаясь вдавить её в камень. Ничего. Ни щелчка, ни мерцания. Скрежет стал оглушительным, наполняя узкое пространство тупика, вонь гнили ударила в нос.

Не успеем!

– Синхронизация в сенсорной зоне. Вместе! – мысль Гесса стукнула молотком. – Контакт!

Его рука – горячая, влажная от пота, крови – прочно и твёрдо легла поверх моей, прижимая к холодному камню. Кожа к коже.

И в меня словно хлынул горячий поток. Его чувства, эмоции, мысли. Жажда жизни, невероятная, яростная, отчаянная. Захватывающая. На мгновение задохнувшись, я крупно вздрогнула и тут же была крепко поймана правой рукой. Гесс привлёк меня ближе, обнял, громко выдохнул в волосы.

«Возьми это».

Яркая вспышка пронзила сознание.

Информация. Та тварь, что нам встретилась здесь, её длинное и мудрёное название. Таксономические древа, физиология ксеноморфов, слабые места… Слепота.Чувствительность к вибрациям и свету. Единственная уязвимая зона – мягкие ткани внутри пасти.

Я вцепилась в этот контакт, сфокусировала всю свою волю в единый, жгучий импульс. Поймала, увидела, знаю!

Раздался щелчок. Тихий, но такой желанный. Поверхность бокса под нашими руками дрогнула и… распустилась. Как странный цветок. Лепестки-сегменты плавно отошли в стороны, открыв содержимое.

Получилось!

✦✧✦

¹Фрагмент глизеанской баллады «Песнь о главных смыслах», автор неизвестен".

Глава 4. Везение

«Когда ресурсы исчерпаны, а надежда улетучилась как дым, единственным оружием становится воля к жизни, отточенная до бритвенной остроты отчаянием. И чаще всего именно этого оказывается достаточно»¹.

Два предмета. Всего два.

Ни еды. Ни воды. Ни даже жалкого гемопластыря. Разочарование больно ударило, словно коленом под дых. Пару мгновений я хлопала ртом. В моём словарном запасе было не так уж и много лиглянских ругательств, а имперские дохлые шервы не отражали всю глубину моих чувств. Рвано выдохнув, наконец, я заставила себя посмотреть повнимательней на «подарки судьбы"и увидела.

Одноразовый тёмный чехол из простейшего принтера не был застёгнут. Из-под сморщенной складки торчала знакомая рукоять. Самый край, планка клипсы аккумулятора, размером чуть больше ногтя, но я сразу узнала его.

Мой «Стервятник».

Старый, верный «Стервятник». Сердце рванулось вверх, к горлу.

Сила! Моя сила! Вернулась!

Рука сама по себе потянулась потрогать шершавую полимерную рукоять, пальцы нашли знакомые выемки – здесь, у основания большого ладони, глубокую щербину оставил на память мне прошлый Майран. Взгляд скользнул вверх по раме. Там, на прицельной планке осталась та самая продольная царапина, память о поспешном прыжке в моём первом проходе «Купален».

Тихо пискнув, я выдернула «Стервятник» из бокса. Знакомый вес, баланс, шероховатость рукояти под пальцами – всё это было как глоток чистого воздуха после удушья. Магнитная клипса на рукояти, чуть погнутая, но цела. Ниже – радиаторные рёбра, тёплые даже сейчас, и смотровое окно энергетической камеры, чуть замутнённое временем, за которым тускло мерцал крошечный жёлтый огонёк виталитового кристалла.

Должен был там мерцать. Но его странным образом не было. Больши́м пальцем нащупала рычаг взвода. Щёлк. Ни привычного гудения готовности, ни вибрации в ладони. Ничего. Только… крошечная красная точка в уголке индикатора заряда едва тлела, как умирающий уголёк.

Я нажала на спуск. Должен раздаться гул плазмы, показаться оранжевый кинжал смерти. На деле – из среза ствола едва брызнул узкий луч холодного белого света. Бледно, жалко. Бессмысленно.

Фонарик. Они превратили мой плазер в убогий фонарик!

В боксе под чехлом я нашла листок плотного углепластика, аккуратно сложенного пополам. Дрожащими пальцами развернула.

Оружие представлено в базовой комплектации.

Энергию ещё нужно заслужить.

Удачи. Игра продолжается.

Издевательство. Чистейшей воды. Ярость, белая и жгучая, подкатила к горлу, смешавшись с горечью унижения. Я сжала «Стервятника» так, что костяшки побелели. Холодный металл впивался в ладонь.

– Энергию заслужить… – прошипела я сквозь зубы, швырнув записку под ноги. Она шлёпнулась в лужу весьма подозрительной слизи.

– Вот сволочи…

Гесс, прислонившийся к стене, слабо пошевелился. Он всё это время молчал, наблюдая за мной из-под полуопущенных век. Прекрасно увидел жалкий луч света, выхватывающий из мрака лишь пыль и влажные подтёки на камне.

И ничего не сказал.

Только молча кивнул на второй предмет в боксе.

В высшей степени неожиданный. Короткий, чуть изогнутый клинок. Лезвие, отполированное до зеркального блеска, казалось выкованным из чёрного, непроницаемого для света камня или вулканического стекла. Ручка обтянута шершавой кожей неизвестного происхождения. Никаких маркировок, никаких кнопок. Лишь элегантная, смертоносная простота.

– Оружие ближнего боя? – в моём голосе прозвучало нескрываемое разочарование. – Шервово издевательство!

Гесс молча вынул из бокса клинок. Явно привычным жестом провернул его в пальцах, явно ища в этом жесте знакомую, но почти забытую уверенность. Вес оказался идеальным, баланс – убийственно точным. Оружие, не требующее энергии. Оружие тишины.

– Всё не так уж и плохо. Фонарик нам точно был нужен.

– Заткнись, любитель самых мерзких в галактике тварей, – огрызнулась я громко, но совершенно беззлобно.

– Знаток, не любитель! – усмехнулся Гесс как-то безрадостно. – Это другое.

– Как энергию заслужить? – громко вздохнув, подняла «Стервятник», направив жалкий луч в темноту туннеля, где всё отчётливей слышался скрежет.

– Понятия не имею.

– Интересно… Это лишь нам так везёт или всем?

– Бессмысленно размышлять… – Гесс встал, прижавшись спиной к стене рядом с нишей. – Ничего не изменится. А зато нам в любви повезло!

Запоздало поняв смысл сказанных им слов, удивилась. Но подумать уже не успела.

Скрежет. Он заполнил всё. Не просто шум – вибрация, идущая от камня сквозь подошвы ботинок в кости. Вонь ворвалась в ноздри – гнилая сладость, разложение. Кровь. Рвотный спазм скрутил желудок. Гесс медленно выпрямился и расставил ноги. Его левая рука безвольно повисла. Правая с чёрным клинком поднялась перед грудью. Остриё – аспидная игла – было направлено в зияющую пасть темноты. Бледное лицо в тусклом свете блестело испариной, дыхание стало частым, поверхностным. Бутират. Яд. Лишь железная воля держала его в сознании. Моя рука с «фонариком» дрожала, но его луч упрямо цеплялся за ребро поворота туннеля.

– Свет… – выдохнул Гесс, не отрывая взгляда от мрака. – Отвлеки. Когда рот откроет. И дальше не лезь.

Я кивнула, сжимая рукоять «Стервятника» так, что пальцы немели. Дыхание – редкие глотки воздуха. Гесс не должен почувствовать даже тень моего страха.

Она выплыла из мрака, как кошмарная карикатура, врезавшись в конус луча.

Пулевидная голова, покрытая бугристой, бурой кожей, лоснящейся от слизи. Десятки коротких, членистых лапок, семенящих с пугающей скоростью. И пасть. Шервовы жабры, какая это была пасть! Огромная воронка, утыканная концентрическими кругами мелких, блестящих, как стёкла, костных пластин. Они вращались с бешеной скоростью, издавая тот самый пронзительный, скрежещущий визг – её сонар, её локатор, её оружие. Пластины тёрлись друг о друга, искря микроскопическими сколами на камне под ними.

В жалком свете моего луча она замерла на мгновение. Мясистые антенны-отростки над пастью вытянулись, трепеща, жадно ловя запах – запах крови Гесса, тепла наших тел, страха. Я почувствовала, как по спине бегут ледяные мурашки. Её «лицо» – если можно назвать так передний конец – повернулось к нам. Слепое, но «видящее» звуки и запахи. И ненавидящее свет.

Рывок! Лапки заработали, как поршни безумной машины, тело понеслось вперёд, пасть-тёрка визжала на запредельных оборотах, направленная прямо на Гесса, на главный источник запаха крови!

– Сейчас! – моя мысль ударила сама себя.

Я рванула рукой вверх, не целясь, инстинктивно сжимая «Стервятника». Тощий луч белого света ударил не в пасть, а скользнул выше – прямо в скопление бугров на её «лбу», туда, где по инфодемпу Гесса должны были быть сверхчувствительные фоторецепторы!

Эффект был мгновенным и оглушительным. Гадина не просто вздрогнула. Она взревела. Хрипло, нечеловечески громко, перекрывая визг своих тёрок. Её тело дёрнулось назад, голова задралась вверх и вбок, словно пытаясь увернуться от ослепительной агонии, впившейся в её примитивный мозг. Пасть на миг распахнулась шире, чем я могла представить, обнажая влажную, пульсирующую, темно-розовую глотку – мягкую, беззащитную плоть внутри хитинового кошмара. Слизистая оболочка тускло блестела в моём ничтожном луче.

Гесс уже двигался. Не шаг – прыжок с места. Короткий, взрывной выпад всем телом из тени, где всё это время словно сливался с камнем. Чёрный клинок в его руке сверкнул. Он вложил в этот удар всю свою ярость, всю боль, все остатки сил. Не в бронированный корпус, не в лапы. Прямо в зияющую, уязвимую розовую бездну пасти!

Шхх-шлёп!

Звук был мокрым, тупым, ужасающим. Чёрное лезвие вошло глубоко, почти по рукоять, встретив лишь мягкое сопротивление плоти. Гесс с диким, хриплым рыком провернул клинок внутри, рванул вниз, расширяя рану. Из пасти хлынул фонтан тёмной, вонючей слизи, смешанной с чем-то густым, алым, кусками разорванных тканей.

Тварь взвыла. Не рёв – вопль запредельной боли и ужаса, сотрясший стены тупика, заглушивший на миг гул платформы. Её тело забилось в бешеных, хаотичных конвульсиях. Гигантская многоножка рванулась назад, пытаясь освободиться от вонзившегося в глотку лезвия. Гесс не удержался. Клинок остался торчать в пасти, а его самого отшвырнуло. Он ударился спиной о противоположную стену с глухим, кошмарным звуком, словно выдохнул сразу весь воздух из лёгких. Он зажмурился, лицо исказила гримаса.

– Гесс! – Я метнулась к нему.

Тварь в агонии билась головой о стены, с глухими ударами, хлеща слизью и внутренностями. Её движения становились все слабее, судорожнее, но она была ещё жива. Опасна. Клинок торчал в свете вдруг засиявшего мха, как чёрный флаг смерти.

– Жив… – прохрипел он, открывая глаза. Взгляд был мутным, но он пытался сфокусироваться на твари. – Добей… Голова… Стык… Звук… Пробуй!

Я поняла. Голова. Место, где голова крепилась к телу. Стык колец хитина. И звук! Какая же я идиотка, конечно! «Стервятник»!

Подняла руку с плазером, нацелила бледный луч прямо на стык между головой и первым сегментом тела. Звук! Мысль Гесса была совершенно отчаянной. Ещё одна опция плазера, используемая настолько редко, что мы все о ней позабыли. Он может вытащить последние крохи энергии аккумулятора для генерации мощного, но очень короткого импульса ультразвука. Эффективно только на близкой дистанции. Я сжала рукоять изо всех сил, посылая в неё весь страх, всю ярость: Убей!

И… «Стервятник» в моей руке крупно дрогнул.

Луч света не изменился. Из его среза вырвался импульс – оглушительный, режущий уши визг ультразвука, такой высокой частоты, что он скорее ощущался костями, чем слышался. Ударная волна звука била по твари, по её истерзанной голове, по стыку колец.

Конец. Мерзость дёрнулась в последней, короткой судороге, её лапки беспомощно задрожали в воздухе, и она рухнула, как подкошенная, распластавшись в зловонной луже собственных внутренностей. Пасть с торчащим чёрным клинком замерла. Тёрки ещё секунду проворачивались по инерции, царапая камень жутким скрежетом, потом затихли навсегда. От края страшной раны в свете плазера потянулся тонкий дымок.

Тишина. Глубокая. Звенящая. Давящая. Нарушаемая только хриплым, прерывистым дыханием Гесса и моим собственным бешеным сердцебиением, гулко отдававшимся в ушах. И этот вечный, прокля́тый гул, идущий от самого камня. Я опустила руку с «Стервятником». Он был тёплым теперь, почти живым. Индикатор по-прежнему показывал только красную точку. Я подошла к Гессу, опустилась на колени. Пол холодный и мокрый. Плевать.

– Жив? – спросила я, голос сорвался на шёпот, хриплый от напряжения.

– Пока… да, – он попытался пошевелиться и застонал. – Спина. Пара рёбер, не больше. Звук… сработал… – ухмыльнулся, глядя на плазер в моей руке. Получилось жутко. – Энергию… заслужили… капельку… Видимо, плохо играем.

– Заработали, – поправила я, оглядывая его. Липкая влага проступила и на спине. Надо перевязать. Чем? Паника, острая и холодная, снова сжала горло. Ни тряпок, ни воды. Только камень, слизь и мёртвая тварь. Мой взгляд упал на внутреннюю подкладку собственного комбинезона на рукаве, там, где ткань была чище. Тонкая, но прочная синтетика. Лучшего не найти.

– Держись, – сказала я, и голос звучал твёрже. – Сейчас будет больно. – Схватила край рукава возле плечевого стыка и с силой рванула вниз. В тишине звук рвущихся волокон был резким. Получилась длинная, узкая полоса. Не идеально, но сойдёт.

Гесс внимательно наблюдал. Глубокая складка боли лежала между бровей, но в устрашающе-черных, совершенно нечеловеческих его глазах плескалось нечто такое… отчего дух перехватывало.

– Ты обещала – прошептал он, когда я придвинулась, чтобы добраться до его плеча. – Не… не надо сил. Ещё пригодятся. Просто… перевяжи.

– Знаю, – отрезала я, отодвинув его руку и начиная обматывать полосу ткани вокруг его плеча поверх комбинезона. Кровь была липкой и тёплой под пальцами. – Сиди ровно. И не сопротивляйся, герой. Будешь дёргаться – привяжу к этому красавцу. – Я кивнула на тушу твари, на чёрный клинок, торчащий из её пасти как мрачный трофей.