Инара

– И будешь со мной все эти, – он посмотрел на хронометр, – три с половиной часа?

Инара вздохнула.

Тут Назир вдруг хлопнул себя по лбу:

– Забыл! Совсем забыл! Заболтала ты меня. – Он стал копаться в недрах рюкзака, – Вот, это тебе.

На его ладони лежал, переливаясь зеленой биренитовой крошкой, медальон в форме капли.

– Это… что? – опешила Инара.

– Бери-бери! – Назир взял её руку и вложил медальон. – В знак так сказать неубийства друг друга.

Инара поднесла неожиданный подарок к глазам и теперь зеленые искорки хороводили уже в её зрачках.

– Нет… не могу… это же биренит, он стоит целое состояние.

– Вот и храни, как ценность, потому что нам, сама знаешь, он так, постольку поскольку. Надоел даже. Все стены из него.

– Всё равно не могу.

– Но ведь он тебе нравится?

– Очень.

– Значит, можешь. Если честно, это моей старшей сестры. Она умерла. Из-за вас. Ну, не из-за тебя конкретно, но из-за мединаров. И я поклялся убить за нее первую же встреченную мединарку. И… – он посмотрел ей в глаза, – не смог.

Инара пристально разглядывала драгоценность.

– Странно. Цепочка и основа выглядят, как мединарская бижутерия.

– Да. Изначально. Но покрытая беренитом она становится джибларской. Надень. Освободи меня от клятвы.

– Ну… если только чтоб освободить.

Инара вдруг принюхалась:

– Приятно пахнет. Что там внутри?

– Сушеный каплецвет. Из него у нас делают душистую воду. Запах держится долго–долго.

Инара надела медальон, на секунду задумалась, будто что-то забыла. Забавно поморщила нос, принюхиваясь, и внимательно посмотрела на Назира:

– Я знаю, что можно сделать за эти три с половиной часа.

– Готов на что угодно, лишь бы не стоять тут под дверями у Дисуро. Вот, пожалуйста, уже привлекли внимание.

С противоположного тротуара, нимало не заботясь о том, что редкие электрокары вынуждены резко тормозить, прямо через проезжую часть к ним направлялась патрульная пятёрка.

Возглавлял её высокий и широкоплечий, но нескладный командир со шрамом через весь лысый череп.

– Командир Даури, у вас проблемы? – обратился он к Инаре, не удостоив Назира даже взглядом.

– Командир Фагаро, не дождетесь, – с улыбкой убийцы ответила Инара.

– Вы не патрулируете этот район в настоящее время, но в боевом обмундировании. Может, ещё и при оружии?

– Я в увольнительной и не ваше дело, что я делаю в этом районе.

– Вы не ответили про оружие, – мягко проговорил Фагаро.

– О, я знаю, вы мечтаете лично меня обыскать, но придётся поверить на слово. Я не вооружена. Только вот это, – она поднесла кулак к его лицу.

Назир невольно ухмыльнулся. Инара едва доставала до плеча здоровенному командиру, но спеси и высокомерия у неё было ощутимо больше.

– Я вынужден доложить вашему сотнику.

– Ну ещё бы! Займитесь тем, что у вас лучше всего получается. Пошли! – она дернула Назира за руку и пошла по тротуару, задрав нос.

Назир последовал за ней, но успел заметить, что все патрульные, кроме Фагаро, смотрят на Инару, даже не стараясь скрыть восхищение.

Она молча дошла до служебного лифта, так же молча активировала спецпропуск и Назир с удивлением почувствовал, что они движутся не вниз, а наверх.

Когда лифт остановился, в разъехавшиеся двери ударило солнце, Назир охнул и прикрыл глаза ладонью. Перед ним был огненный закат, который не загораживали башни и стены Алмарана, только стекло купола.

– Ты молодец, джибл, – заговорила наконец Инара.

– Почему?

– Не задавал лишних вопросов, а то бы мог получить за компанию. Эта скотина Фагаро плохо на меня действует.

– А теперь можно?

– Валяй.

– Мы где?

– Ты тупой? Служебная ветка лифта для обслуживания купола. Ты же вроде по документам мойщик.

Назир не ответил на колкость. Он точно знал, что никто из его знакомых, шпионивших в Алмаране, никогда не был здесь. Всё тут выглядело иначе. Он не боялся высоты, ведь джиблы – дети скал и обрывов, но вид, открывшийся его взгляду, завораживал. Прямо под ними были крыши дорогих высоток, а где–то внизу угадывались перекрытия среднего города. Купол удерживался системой сложных ферм, и они тоже сейчас были оранжевыми. А там, откуда било ему в глаза заходящее солнце, горело и переливалось рыжим бескрайнее море.

– Красиво… – выдохнул он.

– Ага. Люблю тут бывать вечерами. Время летит незаметно. Самое то, чтобы скоротать три часа.

– Это законно?

– Для меня да. Отец сделал спецпропуск.

– Почему?

– Мама меня сюда водила. Отец не верит, что я всё помню, ведь мне три года было. Но это где-то не в голове, а вот здесь, – она приложила руку к сердцу.

– Маленького ребенка на такую высоту? Она у тебя не джибл, случайно?

– Нет. Но под куполом постоянно пропадала. Она мне что-то рассказывала даже, но вот этого я и не помню. Просто голос, руки, как она меня обнимала, если становилось прохладно, и её лицо, оранжевое на закате.

Инара пристально посмотрела на Назира:

– Странно. Почему я тебе всё это рассказываю?

– Наверное, потому что я смогу сохранить это в тайне?

– Не знаю. Ты не такой как все. Хорошо, что я тебя не убила.

Они сели на теплую широкую ферму и просидели так почти три часа. Сначала молча наблюдали, как солнце тонет в море и одна за одной загораются звёзды, тусклые и бледные, забитые мощными огнями города. Потом завязался разговор о родителях и неминуемо перешёл в выяснения, кто же виноват был тогда, триста лет назад, когда процветающий народ маридов раскололся в братоубийственной гражданской войне на джиблов и мединаров. Докопаться до истины они не успели. Хронометр на руке Инары зажужжал и только тогда они поняли, что сидят, тесно прижавшись друг к другу.

– Пора, – Назир поднялся первым, подал ей руку и не отпускал, пока они не зашли в лифт.

Не глядя друг на друга, смущенные, как подростки на первом свидании, они ждали, чтобы закрылась дверь, будто звёздам не положено видеть то, что неминуемо произойдёт. А когда она открылась на нижнем уровне, одинокий горожанин на площадке несколько раз кашлянул, прежде чем они прервали долгий поцелуй.

Нижний Алмаран и не думал засыпать. Толпа закрутила их и неохотно отпустила возле коллектора отходов.

– Что, здесь твой выход? – не поверила Инара, морщась от характерного запаха.

– Не скажу, прости, – улыбнулся Назир.

– Ладно, – кивнула она, натянуто улыбнувшись в ответ, – но… мы ведь ещё увидимся?

– А тебе этого хотелось бы?

– Найди меня, как вернешься. Я не знаю, что произошло, но буду ждать. Каждый день… – она отвернулась и быстро пошла прочь, будто боялась сделать что-то не то.

– Зато я знаю, что произошло, – тихо сказал Назир ей вслед.

Он подождал, пока она скроется в толпе, поправил рюкзак и шагнул в узкий черный проход между блоками коллектора.

Глава 16

ДАУР

20.06.2767г. (двадцать четыре года до начала Эры Объединения)

Сначала Айну Натари искали тихо. Патрули получили ориентировку, агенты в штатском расспрашивали продавцов и владельцев увеселительных заведений, камеры наблюдения вокзала, единственного выхода для гражданских из Алмарана, были внимательно просмотрены. Больницу, крематорий и блок переработки Даур проверил лично, впервые ощутив холод в животе от самой мысли, что ему придётся опознать тело человека, который ему небезразличен.

Когда на закате по-прежнему никаких новостей об Айне не поступило, Даур приказал разместить фото в рекламных паузах вечерних программ. Сам же поехал к Рихе, смутно представляя, как её успокаивать.

Но дома старшей сестры Натари не оказалось. Даур нашёл ее в лаборатории при фабрике и некоторое время не решался войти, разглядывая через огромное стекло кабинки мониторинга. В белоснежном комбинезоне, сосредоточенная, без эмоций, она словно танцевала среди столов и штативов, уставленных пробирками, ретортами и прочей посудой, названия которой Даур знать не знал. Выверенными движениями Риха смешивала, взбалтывала, отливала, выпаривала цветное содержимое пробирок, тут же что–то диктовала круглолицей лаборантке, одновременно командовала другой, такой же круглолицей, которая суетилась рядом, будто пешка у ног белого ферзя. Синие волосы, туго собранные в пучок, казались неестественными в свете лабораторных ламп, и сама Риха не очень-то походила на обычного человека.

Она заметила его, когда рассматривала на свет содержимое очередной колбы, и сначала даже не узнала. А потом не глядя сунула колбу в руки лаборантки и в долю секунды оказалась перед ним.

– Ну?

– Пока ничего… но её нет ни в больнице, ни в коллекторе крематория, ни в переработке. А это хорошие новости, – Даур старался говорить спокойно и убедительно.

Риха расстегнула молнию комбинезона, будто ей не хватает воздуха и села на пуфик, обтянутый экспериментальным полотном из водорослей. Вся её королевская стать и сила словно осталась там, за стеклом лаборатории. Теперь это была просто взволнованная красивая женщина, в обществе которой Даур уже не чувствовал себя ничтожеством. Он присел рядом.

– Я думал, вы дома волнуетесь.

– Ну что вы! Так же можно с ума сойти. Работа меня поддерживает и даёт силы. Паника и тревога – плохие собеседники.

– Уважаю вашу позицию, Риха. Тогда я пойду, не буду мешать. Думал, вам нужна компания…

– Нет-нет! – она схватила его за руку, но тут же отпустила, смутившись, – не уходите. Мне правда с вами будет легче. Хотите, я вам покажу, что здесь и как?

– Вряд ли я что-то пойму, но было бы интересно.

Воодушевленная, Риха помогла ему облачиться в комбинезон и почти час водила по всей фабрике. Она старалась говорить максимально просто и понятно, будто вела экскурсию для любознательных школьников. И так же, как на экскурсии, задержала его в дегустационном зале с новыми вкусовыми капсулами.

На длинном столе в больших чашах горкой лежали стандартные кубики упругой синтепасты, как раз на один укус. Рядом в ячейках фабричной капсульницы разместились наиболее удачные образцы, уменьшенные и помеченные номерами, и тут же миниатюрные стаканчики с нейтрализатором.

– Итак, мы дошли до самого интересного и вкусного! – Риха с энтузиазмом школьной учительницы взяла одной рукой ярко-жёлтую капсулу, а другой палочку для синтепасты и нанизала на неё сразу три кубика. – Глотаем капсулу, ждём, пока она упадёт, куда надо, кусаем кубик и…. угадываем, что это!

Даур улыбнулся и последовал её примеру. Ядрёный горячий мясной сок с десятком специй наполнил его рот, а нежная мякоть вызвала судорогу удовольствия. Он замычал, покачал головой и вопросительно посмотрел на Риху.

– Теперь снова ждём, чтобы наш мозг полностью обработал все сигналы. Можно сосчитать про себя до десяти. Малыши считают вслух, – засмеялась она и взяла стаканчик, – и выпиваем всё до дна, чтобы полностью нейтрализовать действие предыдущей капсулы и не мешать вкусы.

Разумеется, Даур был знаком с процедурой, но ему доставляло удовольствие выполнять указания Рихи. И всё же он не смолчал:

– Что это было?

– Вкусно?

– С ума сойти…

– Новый рецепт. Филе акулы в пикантном соусе. Готовы дальше?

– Ещё бы. Я с утра не ел.

– Я тоже… – взгляд Рихи на секунду потемнел, но она собралась и снова улыбнулась. – Теперь хочу, чтобы вы попробовали вот это. А потом вот это.

Фиолетовая с прожилками капсула оказалась пряным паштетом из голубиной печени, а ярко-зеленая – абрикосовым желе с целыми ягодами гибридной малины. Даур, как маленький ребенок, дорвавшийся до кондитерской, согласен был съесть всё, но Риха его остановила:

– Давайте я вам с собой положу? На ужин и даже на завтра. По моим наблюдениям и согласно нормам питания вы уже сыты. Не хотелось бы, чтобы организм плохо отреагировал. Вы же знаете, какая бывает побочка.

Даур знал. Он прекрасно помнил, что ещё пять лет назад синтепасту ели просто так. Не для удовольствия, а чтобы не сдохнуть. И когда открытие Рихи Натари перевернуло всю систему питания, после народного ликования наступил период возмущения. Дорвавшись до вкусовых капсул, люди от жадности или по незнанию смешивали их, ели слишком много, пренебрегали нейтрализаторами. Особенно яростные обжоры навсегда потеряли возможность чувствовать вкусы, запахи и фактуру еды. Мозг изощренно мстил людям за навязанные галлюцинации, но крайней оказалась тоже Риха Натари. Несколько месяцев производство стояло, пока специальная комиссия расследовала тысячи случаев, но здравый смысл победил. Сейчас случаи нервного расстройства на почве злоупотребления капсулами были единичными и быстро лечились.

Даур взял протянутую коробочку с капсулами:

– Благодарю. Это невероятно вкусно. В казармах у нас капсулы попроще.

– Мы стараемся сделать производство максимально дешевым, но некоторые компоненты всё же дороги и не каждый может себе их позволить. Хорошо, хоть сладости доступны для деток из всех районов.

– Вы… вы похожи на сказочную фею, которую мы не заслуживаем, и только … – начал Даур, но тут отчаянно запищал его коммуникатор.

Писк не прекращался, пока Даур пытался освободиться от комбинезона и достать коммуникатор из кармана форменной куртки. Риха смотрела на него и не дышала.

– Саниро. … Где?… Когда? … Буду через десять минут. – он повернулся к Рихе. – Какой-то мойщик купола вроде бы видел её наверху. Я сообщу вам, что и как.

Через час с небольшим Айна бледная, с кругами под глазами, но целая и невредимая сидела на диване в своей квартире, кутаясь в толстый плед. Даур и Риха сидели напротив и молча наблюдали, как она медленно пьёт восстанавливающий горячий тоник.

Риха не выдержала первой:

– Ну зачем ты туда полезла? Это опасно!

– Это классно. Тебе не понять, – огрызнулась Айна и с повышенным вниманием стала разглядывать содержимое своего стакана.

– Как ты туда пробралась, может хоть здесь мне расскажешь? Без протокола, просто для понимания, – мягко вступил в беседу Даур.

– Не думаю, что это добавит тебе понимания, – огрызнулась Айна.

– Ладно, тогда один вопрос и я отстану.

– Ну? – она оторвала взгляд от стакана.

– Мойщик купола сказал, что видел тебя не одну. И что человек с тобой рядом был в джибларском платке. Это правда?

Айна долго, не моргая смотрела в глаза Даура, будто взвешивала не только каждое свое несказанное слово, но и каждый вдох. Потом растянула губы в неестественной улыбке и коротко выдала:

– Брехня.

Глава 17

ДАНА

2-й месяц, 199-й год Эры Объединения

К заваленному глухому проулку Алмарана Дана с Амиром собирались вернуться через трое суток. Встретиться лично у них не получилось, а доверять пересылку рюкзака с содержимым курьерской службе Амир не хотел. Поэтому он пока добывал необходимое оборудование и обеспечивал неисправность камер слежения, а Дана всё это время изучала дело Грязной Пятёрки. Ей очень хотелось, чтобы предок Амира оказался невиноват, хотелось доказать это и очистить имена Тамира Бахаро и его друзей. Она и раньше задумывалась над странным судебным процессом, но уголовная история – это дисциплина четвертого курса, а младшим студентам по статусу было не положено изучать архивы тех событий.

Из того, что она смогла найти в открытых источниках, следовали неутешительные выводы. Пятерка заговорщиков усомнились в праве Фисара Дауро на верховную власть. Они утверждали, что в первые дни эры объединения Фисар совершил слишком много преступлений против гуманизма, да и само объединение прошло принудительно. Бахаро с сообщниками планировали новый грандиозный теракт, чтобы вернуть страну к тому состоянию хаоса, в котором началось возвеличивание Фисара, чтобы история попросту обнулилась. На суде все члены Грязной Пятерки вели себя отвратительно, им даже не хватило смелости и гордости признать свою вину, они рыдали и ползали на коленях, вымаливая пощаду. И Фисар Великодушный, конечно же, очень хотел их помиловать, но суд присяжных и даже адвокаты посчитали, что преступники не достойны жизни в новой светлой эре справедливости.

Не успела Дана додумать мысль, как Правая ожесточенно сжалась в кулак и со всей силы ударила по экрану монитора. Тот всхлипнул, пошёл трещинами и погас. На вскрик Даны в комнату заглянула встревоженная мать и огорченно прислонилась к стене:

– Опять руки?

– Да, – вздохнула Дана. – Но я на Правую даже не сержусь.

– Ты про что, милая?

– Про пафосное враньё, которым нас кормят.

– С чего ты взяла?

– Мам, вот ты не историк, но образованный человек. Скажи, что ты думаешь про Грязную Пятёрку?

– Ну…, – мама задумалась и присела на кровать, – я мало что знаю. Это группа террористов, которые хотели смерти Великого Отца и не только его. В школе совсем мало про них рассказывали. Убивать людей, конечно, плохо. Но их казнь спасла нас от новых потрясений и вот уже сколько лет вокруг мир.

– А если они не виноваты? – воскликнула Дана. – Если это показной процесс, чтобы задушить инакомыслие и желание докопаться до истины?

– Что ты говоришь, милая?! Наша общественная система основана на заветах Фисара Дауро и справедливость – одна из них. Повторяю, мне жаль казнённых, но иначе, наверное, было нельзя. И вообще, кто я такая, чтобы судить о поступках Великого Отца?

– Мам, ты человек, который умеет мыслить и анализировать, а не только поглощает информацию.

– Солнышко, сходила бы ты на прогулку, там так хорошо, вишня цветёт.

– Не хочу! – буркнула Дана

– Хочешь. И пойдёшь! – мать резко встала и выходя из комнаты, добавила: – Такие мысли требуют проветривания головы!

Дана еле удержала Левую, которая уже замахнулась, чтобы бросить вслед пластиковый стаканчик.

Амир появился вечером и отдал Дане рюкзак. Она чуть не расплакалась, а Правая и Левая крепко прижали любимый рюкзачок к груди. Испорченный взрывом, морской водой и условиями хранения, он потерял цвет и форму, но от этого казался трогательным, как пропавший питомец, который после долгих скитаний нашёл путь домой.

– Вы не представляете, как я вам благодарна!

– Не стоит, – отмахнулся Амир. – У меня есть что-то, что вас ещё больше порадует.

– Что?

– Мы действительно можем расшифровать эти письмена. Они не сложные. Алфавит буквенный. Как произносится, не знаю, но смысл понять можно.

– Как?

– Смотрите, – он положил рядом карточки с изображением Фисара и незнакомой девушки, – тут подпись из двух слов. Ясно, что имена. Зная, как зовут вот этого человека, – он ткнул пальцев в Фисара, – мы сравниваем подписи и делаем вывод, что…

– Дауро и Даури… дети одного отца… – у Даны потемнело в глазах, и она потрясла головой, – значит, я права! У него была сестра!

На этот раз Амир был начеку и уклонился от Правой и Левой. Смущенная Дана пояснила, что первым порывом было обнять его.

– Спасибо, не стоит, – усмехнулся он. – По крайней мере, пока вы не научитесь управлять своими руками. Так и задушите случайно от восторга.

– Осталось узнать её имя.

– Это не сложно. Мы знаем, как пишутся звуки «И», «А», «Р», а это почти все звуки её имени. Насколько я знаю женские имена тех времен, да и настоящие, то в такой комбинации у нас только три имени: Ивара, Илара и Инара. Кстати, у меня вот еще что есть.

Он вытащил ту самую карточку с переводом хвалебной оды Фисару.

– Я пока не переводил, только посмотрел на название, и оно нам тоже много даёт.

– «Великий Отец», – прочитала вслух Дана.

– Да, и тут мы видим, что буквы «В» или «Л» в имени нашей загадочной сестры нет. То есть…

– Инара Даури!

– Да, прошу любить и жаловать, – довольно произнёс Амир, но тут же вздохнул. – Только вот мои поиски по всем доступным архивам не выдали ни одной женщины с таким именем. Вообще.

Дана задумчиво смотрела на девушку с короткой стрижкой, высокомерным взглядом и плотно сжатыми губами. Похоже было, что она не собиралась позировать графисту, не боялась его, но и перечить не могла.

– Тот, в жилище которого я нашла эти карточки, должен знать, куда она делась, – решительно сказала Дана.

– Мне кажется, он очень много чего должен знать, – кивнул Амир. – Завтра после закрытия музея начнём. Выспитесь хорошенько.

Однако, Дана так и не уснула в ту ночь. Вместо этого она, запивая волнение энергетиком, сидела над карточками из рюкзака. Амир оставил также ей ту единственную, на которой можно было прочесть перевод оды. И теперь она пыталась составить словарь неизвестного хрониста. Это было увлекательно до дрожи, до замирания сердца. Дана даже не морщилась на пафосную патоку оды, хотя текстов слаще и фальшивее ещё не встречала. Она наоборот, была рада многословию. Когда совсем в глазах зарябило, Дана вдруг решила проверить карточки на прочность и с возбужденной радостью обнаружила, что в отличие от архива Фисара Дауро, карточки из подводного убежища невозможно поджечь, сломать или порезать. Ни Правая, ни Левая, ни обе сразу так не смогли испортить удивительные пластиковые прямоугольнички. Дана даже попробовала воздействовать на них доступными бытовыми растворителями. Никакого эффекта.

Об этом она, зевая до судорог, рассказала Амиру, когда они вечером плыли на маленьком электроботе к «Кругу Алмарана».

– Так что, если мы сможем раскопать то помещение, то весь огромный архив наш! – подвела резюме Дана.

Амир согласно кивал, но разговор не поддерживал. Всю дорогу он то шепотом перепирался с кем-то по коммуникатору, то хмуро перебирал оборудование и в конце концов Дана не выдержала:

– Что у вас случилось? Такое чувство, что вы не хотите начинать раскопки.

– Хочу, – он смотрел в сторону.

– Но мне ничего объяснить не хотите?

– Не хочу.

Дана скрипнула зубами и до самого служебного причала не сказала ни слова. А когда электробот ткнулся носом в ботоприёмник и отключится, Правая схватила самую большую сумку с оборудованием и чуть не бросила за борт, остановившись в нескольких сантиметрах от беспокойных волн.

– Вы что творите? – заорал Амир, мгновенно утратив хмурость и отрешенность, – это дорогое арендованное оборудование!

– Знаю. Но я так же знаю, что мы с вами сейчас собираемся нарушить закон, – Дана выдержала паузу. – Вместе. Секретов друг от друга у подельников не должно быть. Или говорите, что случилось, или я выкидываю это за борт и мы расстаемся. И не думайте применить силу, Правая всё ещё плохо меня слушается, но хорошо защищает.

Амир тоскливо смотрел то на сумку, то на Дану, то на уцелевший фрагмент стены Алмарана.

– Сумка тяжелая, – поторопила его Дана.

– Не для ваших рук, не врите тогда уже и вы, – вздохнул Амир и снова сел.

Он выглядел таким несчастным и разбитым, что Дана вернула сумку на место и села напротив Амира. Правая чуть дёрнулась, но осталась неподвижно лежать на коленях.

– Что она хотела сделать? – невесело усмехнулся Амир, – стукнуть меня?

– Нет, – покачала головой Дана. – Пожалеть.

– Угу… самое время. Ладно. В двух словах рассказываю, и вы больше меня ни о чём не спрашиваете.

– Договорились.

– Архив Фисара Дауро, который я вам принес, стоил мне половины жалования. Более того, я для нашей экспедиции взял отгул за свой счёт. Моей жене это не понравилось. Я понадеялся, что она поймёт, для чего такие жертвы и рассказал всё.

– А она?

– А она, оказывается, двоюродная внучка одного из присяжных на том самом суде.

– Ох… а вы этого не знали?

– Нет. Разговор никогда не заходил так далеко.

– Но ведь сын за отца не в ответе? – не очень уверенно сказала Дана.

– Некоторые думают иначе, – Амир вздохнул, глядя на волны.

– И… что теперь?

– Пока не представляю. Я очень её люблю. И она меня любит, я уверен. У нас такой славный пацан подрастает. Но… разворошив прошлое, я разрушу нашу семью.

– Почему?

– Это ведь станет общим достоянием. И получится либо она потомок лживого присяжного, либо все узнают, что я потомок одного из зачинщиков самого страшного преступления Эры Объединения.

– И вы всё равно пошли на это?

– А вы бы не пошли?

Дана немного помолчала, а потом Правая аккуратно, чтобы не переусердствовать, взяла руку Амира и крепко её пожала.

– В общем, дорогой потомок Тамира Бахаро, у нас только один выход, – решительно сказала Дана. – Доказать, что вины нет ни на вашем предке, ни на её. Работы впереди завались, – она хихикнула, – причем в буквальном смысле завал. Так что вставайте уже, и пошли на раскопки.

Дана взяла одну из сумок, и, не глядя на Амира пошагала по пирсу в сторону стеклянных дверей, над которыми было написано «Вход только для сотрудников».

Пока они окольными путями добрались до цели, пока убедились, что все поздние посетители уже ушли и что камеры, моргающие красным, на самом деле слепы, наступили сумерки. Запрещающий заборчик с важным сообщением они беспардонно отодвинули, не заботясь о резком скрежете, эхом отозвавшемся среди развалин. На весь музейный комплекс сейчас был только один живой охранник в будке за стеной, до которого звуки никак не долетят через полгорода.