He. She. They

Высокий, мощный, с фигурой, выточенной для убийств. Чёрная экипировка облегает каждую мышцу, а на рукаве красуется нашивка: два ворона, чёрный и белый, сцепившиеся в смертельной схватке. Люди против мутантов.

Его лицо…

Широкие скулы обрамлены тёмной щетиной. Резко очерченный подбородок. Прямой нос с едва заметной горбинкой. Густые брови, нахмуренные над пронзительными серыми глазами. Волосы – тёмные, почти чёрные, коротко выбритые по бокам и слегка растрёпанные на макушке.

Красивый.

Опасный.

Заметив, что я пялюсь, его бровь выгибается, а губы искривляются в отвращении.

– Протяни руки, – приказывает мужчина.

Мне хочется огрызнуться и послать его куда подальше, но здравый смысл перевешивает. Мне не уйти отсюда живой, если я вдруг сорвусь прямо сейчас. А ещё мне надо узнать, что с Орионом. Поэтому я, как хорошая девочка, поднимаю руки. Он тут же сокращает расстояние и защёлкивает на моих запястьях браслеты. Те самые, которые использовал при аресте. Я шиплю от колющей боли. Сейчас мне ничего не мешает рассмотреть их внимательно. Это металлическая конструкция с полубелыми, полупрозрачными, острыми, мерцающими шипами, встроенными внутри. Именно они причиняют сильную жгучую боль, словно в кожу впиваются раскалённые иглы.

– Лучше не сопротивляйся, иначе они будут давить сильнее, – без эмоций бросает охотник. – Ты истечёшь кровью.

– Ч-что это такое?

Он игнорирует и продолжает:

– Пошли.

– Куда?

– Хватит задавать чёртовы вопросы, – рычит он, видимо, теряя терпение.

– Мне нужно в туалет.

– Мне плевать на твои потребности. Ты находишься под стражей «Агрессии». Следуй грёбаным указаниям или умрёшь раньше, чем судья скажет слово «виновна».

– Или я схожу в туалет, или тебе придётся вытирать за мной лужу, – угрожаю я.

Его глаза сужаются, ноздри дрожат от ярости. С проклятием он освобождает одну мою руку.

Я шагаю в угол и уже тянусь к молнии комбинезона, но застываю.

– Ты не отвернёшься?

– Даже не думай.

Охотник скрещивает руки на груди, отчего его мышцы стали отчётливо выделяться под чёрной формой.

– Как знаешь.

Расстегнув комбинезон, я стягиваю его до колен, оставшись обнажённой. Мне не впервой оголяться перед мужчиной, но почему-то именно перед охотником я испытываю волнение. Точнее, перед его пытливым туманным взглядом. Он же абсолютно бесстрастен на первый взгляд, но я всё же улавливаю лёгкую заинтересованность, когда охотник мажет по мне взглядом, на миг задерживаясь на интересных местах. Мне нечего стесняться. Нам не раз приходилось убегать и защищаться, поэтому мы с Орионом постоянно усиленно тренировались, чтобы быть в форме. Сейчас охотник видел перед собой хорошо сложенное тело с лёгким рельефом. И лишь белые полосы от шрамов, оставшиеся после избиения, уродливо тянуться вдоль моего живота и рёбер. Они были настолько глубоки, что не смогли исчезнуть без следа, оставив напоминание о прошлом.

Я отбрасываю острое желание поёжиться и демонстративно присаживаюсь на корточки. Сделав свои дела, я мучительно долго (для охотника) натягиваю комбинезон обратно. Хочется доставить ему хоть какой-то дискомфорт, но, кажется, ему всё равно.

– А теперь пошли, – рявкает он, пристёгивая вторую руку обратно.

Охотник сильно сжимает моё предплечье и дёргает в сторону выхода из камеры. На выходе из неё стоит ещё один. Этот совершенно противоположной внешности тому засранцу. У него – длинные, золотистого оттенка волосы, собранные в низкий хвост, и голубые глаза. Когда мы приближаемся, он кидает на меня оценивающий взгляд.

– В чём дело, Кэптен?

Ещё какое-то мгновение он смотрит на меня, прежде чем сказать:

– Пришёл предупредить, что ей поставили первую группу опасности.

Я не понимаю, что это значит, но явно что-то не очень хорошее, судя по переглядываниям охотников и затяжному молчанию.

– Хорошо, – отвечает мой сопровождающий.

Хорошо?

И это всё?

Охотник, имя которого я всё ещё не знаю, встает передо мной, а потом тянется к поясу, вынимая что-то металлическое. Когда ко мне приходит понимание, мои глаза расширяются. Я пытаюсь отстраниться, но Кэптен крепко хватает меня сзади и шепчет:

– Стой спокойно.

– Н-не надо, – мой голос дрожит, и я ненавижу себя за это.

Но охотник не обращает на это никакого внимания. Холодный металл плотно прижимается к нижней части моего лица. Во мне поднимается паника, что я не смогу в этом дышать. Но ошибаюсь. Воздух поступает ко мне сквозь небольшие прорези напротив рта. Когда ремешки плотно закреплены, я крепко стискиваю зубы до боли в челюсти, только чтобы не сказать ему пару ласковых. Я унижена, но ещё больше – в гневе. Серые глаза напротив останавливаются на моих, пристально всматриваясь. Я пытаюсь передать взглядом ему всю свою ненависть, но этот мужчина холоден и непреклонен. Ему плевать.

– Готово. Идём.

Сероглазый снова берет меня под руку, а его напарник встает с другой стороны от меня. Мы идем по коридорам «Агрессии», окружённые бетонными серыми стенами и металлическими панелями. По периметру расположены точно такие же камеры, в которой находилась я. Двери у них массивные, с небольшим окошком, которое закрывается такой же толстой створкой. Освещение здесь тусклое, с кое-где мерцающими лампами. Мы идём по такому же бетонному полу, со следами засохшей крови и грязи. Раздаётся глухое эхо, отражаясь от стен, вызывая напряжение во всём моём теле. Кажется, мой пульс бьётся в ритме наших шагов. Меня охватывает мандраж, а атмосфера вокруг только давит ещё больше. Такое ощущение, что это сделано специально для морального давления на заключённых. И это правда работает.

Мы покидаем коридор с камерами и попадаем в другой отсек, разделённый массивными дверьми с электронной панелью управления. Кэптен прикладывает свою кисть к панели, после чего раздаётся сигнал, и дверь отъезжает в сторону. В голове мелькает мысль, что мне придется отсечь чью-нибудь руку, чтобы выбраться отсюда. Но вероятность побега абсолютно ничтожна. Я стараюсь запомнить каждую камеру и каждого охранника. Привычка, пришедшая ко мне за всё время моего существования. Всегда быть внимательной и начеку.

В новом отсеке обстановка не меняется, разве что исчезли двери камер и чисто вокруг. Здесь пусто, лишь парочка охотников, расставленных по углам, с оружием наготове, которое направлено на меня.

Мы быстрым шагом пересекаем помещение, но не успеваем дойти до очередной электродвери, как сзади раздаются быстрые шаги. Всё происходит так стремительно, что я не успеваю осознать произошедшее. Я включаюсь только тогда, когда моя голова сильно пульсирует от удара о бетонную стену, а шея зажата в железной хватке.

– Тварь вонючая! Я убью тебя нахрен! – рычит голос напротив.

Взгляд фокусируется на искажённом яростью лице. Что-то не даёт мне исцелиться, и, кажется, я понимаю, что это как-то связано с браслетами на моих руках. Использован тот же материал, что был и в пуле того ублюдка из «Нирваны».

Или нет?

Охотника окружают его сослуживцы, пытаясь оторвать от меня.

– Твою мать, Конелли, отпусти её! – кричит Кэптен.

– Я не буду ждать! Я казню эту суку сам! – он сжимает крепче, а я начинаю паниковать.

– Выполняй, блядь, приказ, Конелли! Иначе пойдёшь под трибунал, долбаный ты псих! – угрожает сероглазый.

– Она завалила моего брата, Дамиан, – сжимает сильнее, – думаешь, я оставлю это просто так? Эта тварь перегрызла ему горло!

Его хватка резко ослабевает, и я валюсь на пол. Конелли (или как там его) плюёт на меня и, замахиваясь ногой, пытается пнуть, но его вовремя оттаскивают назад.

Ко мне приходит осознание происходящего, и я, садясь на задницу, начинаю истерично смеяться. Мой смех звучит глухо и глубоко, отражаясь от стенок металлической маски. В этот момент вся происходящая потасовка застывает. Охотники недоумевающе смотрят на меня, а я говорю сквозь истерику:

– Так этот ублюдок был твоим братом, да? Ну и ну, – снова смех. – Да, я убила его. Чёрт, он был отвратительным на вкус. Ничего ужасней в мире не пробовала. Его прогнившая кровь до сих пор горчит в моей глотке. Жуткий привкус никак не проходит.

Я скапливаю в рот слюну и плюю сквозь прорези маски прямо на тяжёлые ботинки Конелли. Возвращаю должок.

А потом снова смеюсь, наблюдая, как охотник рвётся ко мне, словно цепной пёс.

– Блядь! Отпустите меня! Вы слышали, что она сказала?!

– Уведите его живо! – не на шутку разозлился сероглазый, а точнее Дамиан.

Он поворачивает ко мне, резко сокращая расстояние между нами, и обхватывает моё горло, притянув к себе настолько близко, что я слышу, как его сладкая кровь циркулирует под кожей. Глаза напротив становятся угрожающе грозовыми. Кажется, ещё чуть-чуть – и в меня ударит молния.

– Ты, блядь, обезумела? Хочешь не дожить до суда? Только скажи, и я лично устрою тебе такую пытку, что ты будешь умолять меня о смерти.

– Дамиан, отпусти её, – ему на плечо опускается рука Кэптена, немного отстраняя его от меня.

– Держи рот на замке, поняла? – он отталкивает меня от себя с неподдельной яростью и ненавистью во взгляде.

Этот мерзавец считает меня отбросом, как и все в этом проклятом здании. Мне хочется разозлить охотника ещё больше. Чтобы он думал обо мне до завтрашнего дня. Чтобы его мысли были заняты ненавистной мутантшей. Поэтому я нарочно шепчу ему своим самым сладким голосом:

– Уф… Вот это да. Ты завёл меня, Дамиан. Моей шее понравились твои крепкие объятья. Мммм…

Для большего эффекта я достаю язычок и облизываю прорези маски.

Охотник следит за моими действиями, широко раскрыв глаза, не веря в происходящее. Кэптен, всё ещё держащий своего друга, тоже наблюдает.

– Ты ненормальная, если думаешь, что можешь хоть чем-то меня заинтересовать. Ты просто ничтожество, – нарушает молчание Дамиан, бросаясь словами, которые не должны меня так сильно ранить. Но внутри всё неприятно сжимается.

– Вставай и пошли, – рычит он мне.

– Не подашь девушке руку? – продолжаю я свою опасную игру.

– Ты не девушка, ты чёртов монстр, который убивает и, что ещё хуже, жрёт людей. Я ненавижу таких, как ты. Если бы ты убила моего брата, то никто бы не смог меня остановить. Я бы убивал тебя медленно и изощрённо. Так, чтобы ты страдала как можно дольше.

Его слова словно заржавевшие кинжалы, которые наносят не просто обычные раны, а раны, которые потом точно будут гноиться. Слова с привкусом грязи, которая остается у меня на языке, когда я повторяю их про себя.

Под его грозовым взглядом я сьёживаюсь, пытаясь сбросить с себя невидимую паутину его ненависти и презрения.

– Думаешь, нам дали какой-то выбор? Если мы не будем питаться, то умрём. Это единственный способ выжить, – звучит жалко, но это всё, что я могу из себя выдавить.

– Тогда сдохните, – цедит он сквозь зубы и, наклонившись, резко дёргает меня вверх, поднимая с пола.

Я морщусь от болезненной хватки и пытаюсь отстраниться. Но он только сильнее прижимает меня к себе и тащит дальше по коридору. Больше я не замечаю ничего вокруг, потому что в голове, словно раздражающий колокольный звон, звучит жестокие слова Дамиана.

Сдохните.

Вот так просто. Как будто уничтожение целой популяции существ – пусть и не являющихся людьми – сущий пустяк. Ничего не значащая мелочь.

На самом деле люди хотели это сделать уже давно, да только ничего не вышло, так как мутантов стало слишком много. В начале нас истребляли сразу ещё в утробе матери. Брали анализы у плода на наличие мутагена в крови. Положительный результат означал только одно – смерть ещё не родившемуся ребёнку. А матери такого ребёнка перевязывали трубы, чтобы она больше не могла иметь детей. Люди не учли масштабы атомной катастрофы, наивно полагая, что не пропустят ни единого рождения мутанта. Но не все матери были готовы убить своё дитя. Поэтому то тут, то там рождение таких, как я и мой брат, стало неумолимо расти. В итоге мир пришёл к тому, что мы имеем сейчас. И как бы охотник, идущий рядом, ни мечтает нас всех истребить, у него не получится.

Пребывая в своих мыслях, я не заметила, как мы куда-то пришли. Моих глаз касается приятная темнота, я поднимаю голову, и осматриваюсь. Передо мной возвышается длинный полукруглый стол, за которым сидят люди. Не просто люди, а важные шишки «Агрессии». Мужчины с хмурыми лицами, одетые с иголочки. Среди них – одна женщина с глупой причёской и кричащим макияжем. Я замечаю, как помада морковного цвета съехала с намеченной траектории, делая губы кривыми. Создается впечатление, что дамочка пришла не на суд, а в ночной клуб, уже изрядно выпивши.

Взгляд останавливается на том, кто сидит прямо по центру стола. Главнокомандующий «Агрессии» и третья ветвь власти в Амере – Роберт Синклер. Про старого мудака говорили:

Безжалостный.

Его руки по локоть в мутантской крови.

И вот мне представилась возможность познакомиться с ним лично. Мужчина с прямой осанкой. На вид ему лет шестьдесят. У него короткая, зализанная набок причёска с тёмными волосами, в которых мелькают седые проблески. Выражение лица надменное, а взгляд – с нездоровым блеском, гуляющий по моему телу. Тонкие губы под недельной щетиной растягиваются в кривой улыбке, прежде чем начать говорить.

– Перед вами особь женского пола расы вендиго. При рождении дано имя Нэл Харт. Уровень опасности – первый. Обвиняется в жестоком убийстве одного человека и причинении тяжких телесных повреждений ещё двум гражданским лицам. Незаконное проникновение на территорию людей и проживание на ней в течение длительного времени, о чём мы можем сделать вывод, что есть и другие жертвы.

Старик Синклер отрывает взгляд от бумаг перед собой и переводит надменный взгляд на меня. Я молчу, не собираясь оправдываться ни за одно своё действие. Во-первых, они были ублюдками, не достойными жизни, а во-вторых, жить в «Гнезде» – значит вскоре сдохнуть. Это гиблое место, где ты не только заложник. Там ты можешь быть либо рабом, либо шлюхой. В «Гнезде» своя иерархия. Заправляет всем мутант расы крипер – Виктор. Его никто не выбирал и не назначал, он сделал это сам со своей стаей. Криперы – доминирующая раса. Только мужские особи. Они огромные, как медведи. Покрыты густой длинной шерстью. С большими бивнями по бокам. И горящими алыми глазами. Обладают чутким слухом и неимоверной силой. Оттуда и доминация. Ему совершенно наплевать на остальных мутантов. Всё, что я знаю про Виктора, – это то, что он любит власть, богатство и трахать всё, что движется. В «Гнезде» творится полный хаос. Нормальная еда есть только у криперов, которую вынуждены поставлять из Амера. По договору между мутантами и людьми в закрытый город привозят трупы умерших. Это вполне сносное пропитание, на котором можно выжить. Но достаётся оно только избранным, а остальные влачат своё жалкое существование, доедая за ними протухшие объедки. Большинство мутантов в городе пашут на благо общества, работая на фабриках и заводах. Все изделия и ресурсы уходят сюда, к людям. Многие женщины торгуют телом, отдаваясь первому встречному за кусок мяса. Ещё один способ заработать – выйти на арену Бездны. Там между мутантами устраивают тотализаторные бои. Выиграешь – и можешь нормально питаться неделю. А если нет, то ты, скорее всего, мёртв. Мы с братом участвовали в этом. Остальные варианты – не для нас. Выступали в боях на потеху оголодавшим зрителям и зажравшимся ублюдкам во главе с Виктором.

Именно тогда он меня и заметил.

Я мотаю головой, прогоняя поток мыслей. Слишком много воспоминаний перед смертью.

– Нэл Харт приговаривается к смертной казни за совершённые преступления путём отсечения головы.

Я слышала, что «Агрессия» устраивает целое шоу, которое транслируется не только среди людей, но и среди мутантов в «Гнезде». Чтобы другие знали, что их ждёт за пределами города.

Вот же Виктор обрадуется, когда увидит мою голову отделённой от тела. Хотя он предпочёл бы сделать это сам.

Синклер заканчивает зачитывать приговор и в упор смотрит на меня. Чего он ждёт? Чтобы я молила о пощаде? Я не стану. Пусть и не надеются.

– Или есть шанс для тебя, – добавляет Главнокомандующий, хотя я даже не понимаю, о чём он говорит. Половину его жаркого выступления я прослушала, пребывая в своих мыслях. Охотники, стоящие по обе стороны от меня, переглядываются друг с другом поверх моей головы.

– Что? – переспрашиваю я.

– Шанс. На искупление, – повторяет Синклер.

Искупление?

Он, мать вашу, издевается надо мной?

– Вожак «Гнезда» Виктор Скаллов… – я вздрагиваю от этого имени. Старик явно замечает это и растягивает губы-нитки в маньячной улыбке. – Вижу, ты знаешь о нём не понаслышке. Он стал доставлять нам массу проблем.

Это на него похоже.

Самопровозглашённый король.

– Так вот, Виктор стал неуправляемым, – продолжает Главный. – Он перестал выполнять свои обязательства перед Советом Чистых. Поставки производства прекратились. За пределами «Гнезд» происходят убийства, а значит, он выпускает на свободу других. Перемирию между людьми и мутантами почти наступил конец.

Синклер перечисляет мне грехи Виктора, но я до сих пор не могу связать его слова друг с другом.

И причём здесь я?

Он что-то знает о нас?

Слышал?

Или видел?

– Может, уже хватит ходить вокруг да около? Скажи прямо, чего ты от меня хочешь? – я

раздражена его затяжной речью.

– Что за невоспитанное животное? Тыкать Главнокомандующему «Агрессии» – просто сверх наглости, – высказывается сука, сидящая рядом. Она смотрит на меня с нескрываемым омерзением, кривя рот, отчего помада на губах съезжает ещё больше.

Слово «животное» режет слух.

– Скажешь ещё раз подобное в мою сторону, и я откушу твоё уродливое лицо.

Я дёргаюсь в её сторону, но меня тут же останавливают крепкой рукой. Обернувшись, я вижу разгневанное лицо Дамиана.

– Успокойся, мать твою, – шипит он.

Он на грани, но и я не собираюсь выслушивать оскорбления от какой-то человеческой заносчивой дряни.

Я выдергиваю свою руку, и в мои запястья сильнее впиваются браслеты, причиняя разъедающую боль.

– Отвали!

Если бы взглядом можно было убивать, то в нашей дуэли с охотником уже были бы два трупа.

Слышатся затворы оружия, и только сейчас я замечаю охотников, скрывающихся в тени углов. Я оказываюсь под прицелом не менее пяти человек.

Вернув взгляд на Синклера, я вижу, как он пристально смотрит на меня, сжав в руках белые листы, с которыми не расставался в течение всего времени. Его тело напряжено, будто бы я действительно что-то могу сейчас сделать.

– Вижу, ты уже смирилась со своей судьбой? И казнь тебя не страшит, раз ты так торопишься, что смеешь перебивать того, от кого напрямую зависит твоя никчёмная жизнь, и угрожать члену судейства. Ты смелая, строптивая, но глупая.

Что?

Какого..?

– Ладно. Сделаю скидку на твою молодость и неопытность. Но я уверяю тебя, что мои аргументы будут сильней твоей смелости, – старый урод растягивает губы в улыбке, которая скорее напоминает оскал. Мне совсем не нравится его уверенность в своих словах. Будто бы он точно знает, что для меня есть что-то хуже, чем смерть.

И когда Синклер берет в руки какое-то устройство, а позади него вспыхивает экран, тогда я понимаю, что вот оно. Мой худший кошмар.

На экране появляется лицо моего брата. На его скуле – огромная гематома тёмно-фиолетового цвета. Один глаз превратился в щёлку из-за опухоли. Из носа вытекает тоненькая струйка крови. Вероятно, на его руках находятся браслеты, не дающие побоям исчезнуть, а ранам – затянуться. Брат смотрит прямо в камеру, которая его снимает. Его лицо не выражает никаких эмоций. Он остаётся непоколебимым даже после того, как его избили. На экране мелькает ещё одна тень, и позади Ориона появляется охотник. Я очень хорошо запомнила его лицо, когда он чуть не задушил меня в коридоре «Агрессии». Он улыбается в камеру и хватает брата за волосы, приставляя к его горлу нож.

Я понимаю, что меня трясёт. От ярости, от страха, от бессилия. Чувства смешиваются в огромный ком, который встает поперёк в моей груди, мешая нормально сделать вдох. Я чувствую, как пот струится по позвоночнику от сильного напряжения.

– Вижу, что был прав. Травмы твоего брата незначительны для мутанта. Они заживут, как только с него снимут браслеты. Но видишь этот замечательный нож? Он сделан из специального минерала – кварца. Этот нож способен вас не только болезненно ранить, но и убить.

Орудие в руках охотника поблёскивает и переливается. Я обращаю внимание на лезвие, которое почти прозрачное, с размытыми белыми вкраплениями внутри.

– Разработка наших военных, – с гордостью хвастается Синклер.

Я не хочу знать, как они создали это оружие. Скорее всего, это были опыты над заключёнными мутантами. Значит, браслеты на руках, пуля в пистолете ублюдка из Нирваны сделаны из этого же минерала.

– Чего ты хочешь? – крепко стиснув зубы, спрашиваю я.

– Хорошая девочка, – глаза старого урода блестят, а с губ так и не сходит жуткая улыбка. – Ты и твой брат вступят в мой отряд мутантов.

– Отряд? – переспрашиваю я, боясь, что ослышалась.

– Да. В «Гнезде» нужно навести порядок. Но охотниками это не под силу, даже с нашим оружием. Виктор слишком силён, как и другие члены его банды. Мы больше не можем закрывать глаза на его выходки. Поэтому Совет Чистых и «Агрессия» приняли решение создать отряд мутантов для свержения Виктора. Я знаю, у тебя с ним личные счёты. Не этого ли ты хотела? Расправиться с обидчиком?

Нет. Нет. Нет.

Не время и не место.

Закрыв ящик с воспоминаниями, я убираю их на самую верхнюю полку своего сознания.

– С чего ты взял, что нам под силу его убрать? – спокойно спрашиваю я, поражаясь тому, как мой голос до сих пор не дрожит. Глаза прикованы к экрану, ни на секунду не выпуская брата из поля зрения. Если я выживу сегодня, то обязательно прикончу грёбаного охотника.

– Придётся постараться. Иначе умрёте оба. Если всё сложится удачно, я подарю вам будущее, о котором вы даже не могли мечтать. Вы сможете легально жить на территории людей. Питание вам будут доставлять. Ты и твой брат в маленьком неприметном домике на окраине, вместе с его маленькой подружкой Цинией, – слова старика врезаются в мою голову, заставляя оторвать взгляд от Ориона и переключиться на него. – Ну разве это не лучшая мотивация для победы над дьяволом? Видишь, я совсем не монстр, каким ты меня считаешь, – интонация Синклера добродушно-фальшивая.

Я снова смотрю на экран позади него. Орион всё так же не двигается, сидя с запрокинутой головой. Я замечаю, как на его шее проступили капли крови. Видимо, охотник надавил на нож, специально порезав кожу.

– Твой брат будет в порядке. Тем более он уже дал своё согласие. Любовь… Она подталкивает нас совершать героические поступки. Самая сильная и опасная из всех мотиваций.

– Орион согласился?

– Сразу же. Мне даже не нужно было угрожать ему тобой. Он согласился не ради тебя, а ради девчонки.

Сердце сжимается от слов Главы. Хотя я не собираюсь показывать ему своё разочарование в брате, но невольно морщусь от этой информации. Неужели Ориону и впрямь плевать на меня? Я могла бы быть казнена уже сегодня, а он бы припеваюче стал жить с Цинией в уютном домишке.

Замечательно.

– Да или нет, Нэл?

Орион просто не оставил мне выбора своим чёртовым согласием, поэтому я, крепко стиснув челюсть, выдавливаю из себя лишь одно скудное слово, которое снова ставит крест на моей свободе – по крайней мере, в ближайшем будущем.

– Да.

Глава 4

Я иду стремительным шагом, всё дальше удаляясь от зала суда, где только что проходило заседание по поводу девчонки-мутанта. Она оказалась та ещё штучка. Только и делала, что выводила меня из себя всё время с тех пор, как я пришёл за ней, чтобы отвести на суд. Я ненавижу мутантов всем своим существом. Даже тех, кто просто родился на этот свет невинным дитёнышем. А тех, кто убивает ради пропитания, ненавижу вдвойне. У этой девки – огромный послужной список убийств. Просмотрев профайл, я теперь знаю всю её подноготную. Она не такой ангелочек, каким кажется на первый взгляд. С этими её светлыми волосами, чуть вздёрнутым носом, пухлыми губами в форме сердца и большими, обманчиво невинными зелёными глазами. За всем этим скрывается хладнокровная убийца.