Он.Она.Они

Aria

Он.Она.Они

Пролог

Мир, каким мы его знали, сгорел в огне Великой Войны. Он не тихо скончался от старости – его разорвали на части жадность, страх и оружие, от которого трещала сама земля. А потом, из пепла и радиации, возродился новый. Уродливый, жестокий и разделенный.

Примерно сто лет назад планету потрясло необъяснимое явление. На свет стали появляться дети с аномалией в крови – мутагеном. Сначала их считали больными, потом – проклятыми. А когда первый из них, доведенный до отчаяния голодом и ненавистью, в десять лет разорвал и съел своих родителей… их стали бояться.

Истреблять их начали сразу, едва анализы показывали зараженную кровь. Но мутаген оказался сильнее. Он проникал повсюду, его не могли остановить ни границы, ни законы. Дети-мутанты рождались в самых разных уголках мира, у самых разных народов. Люди винили во всем плохую экологию, последствия войны и собственное падение – ходили даже мерзкие слухи о сношениях с животными. Но правда была не важна. Важен был результат: мутантов становилось все больше.

Напряжение росло, пока не лопнуло. Началась Кровавая Война. Пять лет хаоса, где уже не было правых и виноватых, а только те, кто хотели выжить, и те, кто хотели уничтожить. Конфликт опустошил планету, едва не поставив крест на всем человечестве.

Когда сил не осталось ни у кого, был заключен хрупкий мир. Землю поделили на четыре государства-победителя: Амер, Росса, Инда и Кит. Власть в них безраздельно принадлежала людям – кто в здравом уме отдал бы бразды правления мутантам? Для оставшихся «нечистых» был создан Гнездо – закрытый город-резервация, где они могли влачить свое жалкое существование под присмотром корпорации «Агрессия», чьи охотники зорко следили, чтобы угроза никогда не вышла за пределы отведенной ей клетки.

Эта история не о людях и их страхах. И не о том, как тяжело уживаться двум расам.

Эта история обо мне. О чудовище, которое просто хочет выжить.

Глава 1

Амер. 2158-й год.

Я крадусь мимо полуразрушенных зданий, постоянно оглядываясь. Ремни портупеи неприятно оттягивают плечи под тяжестью неживого груза. Скорость – мое единственное преимущество, но я скована тяжестью мужского тела. Внезапно мой нос чует запах. Человечий, грязный, близкий. Я инстинктивно проскальзываю в щель между руинами, узкую, как ловушка. Сердце колотится о ребра, дыхание сбилось, а плечи дрожат от сильного напряжения.

– А я ей говорю: либо так, либо никак, – прорывается сквозь тишину хриплый голос, грубый, как наждак.

– И что она? – отзывается второй.

– Стала умолять остаться. Ты же знаешь, она давно за мной бегает. Потом всю ночь доказывала, что любит меня, стоя на коленях с моим членом во рту и захлебываясь спермой.

Мерзкий, слипшийся смех двоих обжигает уши. Я морщусь от услышанного. Выдыхаю только тогда, когда голоса постепенно удаляются. Тишина становится знаком, что пора выходить из укрытия и наконец добираться до дома.

Перебегая от одного здания к другому, через некоторое время я всё же приближаюсь к хорошо знакомой хижине. Да, только так и можно назвать это место, в котором мы живём вместе с братом. Но зато эта неприметная развалина скрывает нас от угрозы внешнего мира вот уже около двух лет. Два года относительного покоя. Кто бы мог подумать, что обветшалый домишко станет для нас более или менее настоящим укрытием. Домом.

В нём не было ничего примечательного. Со стороны кажется, что это просто обычная заброшка: разрушенное, прогнившее крыльцо, облупившаяся краска и разбитые стёкла. Таких кругом много в этом районе. Никому и в голову не придёт, что именно здесь, на втором этаже, незаконно скрываются двое мутантов.

Приближаюсь и ещё раз осматриваюсь вокруг, чтобы убедиться, что никого, кроме меня, здесь нет. Собираю последние остатки сил и со всей мощью прыгаю вверх. Цепляюсь за подоконник, подтягиваюсь на руках и перемахиваю внутрь. Расстегнув ремни портупеи, я сбрасываю на пол труп мужчины. Тело ломит, поэтому я подтягиваюсь и разминаю пальцами напряжённые мышцы плеч.

– Нэл? – обернувшись, я натыкаюсь на зелень родных глаз брата, в точности как у меня. – Ты вернулась.

Он в два шага преодолевает расстояние и вжимает меня в объятия. Я утыкаюсь лицом в его поношенную рубашку, вдыхаю знакомый запах лимонного концентрата, которым мы стираем вещи.

– Тебя не было два дня. Я уже думал… – голос сорвался.

– Всё в порядке, Орион. Были некоторые сложности, но всё обошлось.

В этот раз я действительно задержалась. С каждым разом находить еду стало сложнее. Антимутационная корпорация «Агрессия» затянула удавку. Охотников стало больше, патрули – чаще. Каждый поход за едой – игра со смертью.

Орион переводит взгляд с меня на валяющуюся бесформенную тушу на полу.

– И всё же получилось.

– Да. Этого нам хватит на какое-то время.

Брат кивает, а затем с лёгкостью закидывает труп себе на плечо.

– Я пойду приму душ. Кажется, от меня воняет помойкой.

Орион морщится и, развернувшись, скрывается в соседней комнате.

Ванная встречает меня тусклым, мигающим светом умирающей лампочки. Мы будто высосали из неё весь свет. Она то зажигается, то затухает, оставляя меня в кромешной тьме, то вспыхивает жалким огоньком.

Скидываю грязную и вонючую одежду, я ступаю на кафельный пол под холодные струи воды и невольно сжимаюсь. Каждый раз обжигающий холод дарит «незабываемые» ощущения. Но это всё же лучше, чем ничего. Намыливаю тело и волосы какой-то приторной клубничной дрянью, которую брат украл в местном Элемаркете, я стараюсь как можно быстрее смыть пену, потому что вода становится невыносимо ледяной.

Выйдя из душа, я заматываюсь в своё единственное облачение – простынь – и вижу своё отражение в зеркале. На меня смотрит худая девушка с бледной кожей. Мои скулы теперь слишком острые, зелёные глаза – впалые. Я провожу рукой по родимому белому пятну на лбу, которое переходит на часть головы, делая небольшую прядь светлых волос более выбеленной.

– Уродина, – шепчет отражение.

Отворачиваясь, я выхожу, забрав с собой лампу, потому что это единственный источник света в этом доме.

Войдя в нашу с Орионом комнату, я осматриваюсь. За два дня моего отсутствия, конечно же, ничего не изменилось. Но я действительно соскучилась даже по этой обшарпанной комнатушке с выцветшими и местами отклеившимися обоями. Пол деревянный, кое-где вздулся от скопившейся влаги. А с потолка свисает облупившаяся штукатурка. У нас здесь есть стол, стул, шкаф и две кровати. Это всё. И кажется, всё так убого, но для меня этот дом имеет большое значение. Здесь я впервые дышу свободно.

Брат сидит на кровати, держа в руках свою любимую головоломку – металлические треугольники, соединённые друг с другом, которые нужно разъединить. И, кажется, он уже мог делать это с закрытыми глазами, но каждый раз начинает заново. Хотя я его понимаю. Здесь особо нечем было заняться. Развлекает себя, как может.

Сев на свою кровать, я выжимаю длинные светлые волосы, с которых до сих пор капает вода, делая простынь неприятно мокрой. Ложусь и устремляю взгляд в облезлый потолок.

Тинь! Тинь! Тинь!

Раздаются раздражающие звуки треугольников, бьющихся друг о друга.

Охота вымотала меня. Два дня без полноценного сна. Было тяжело, поэтому сознание постепенно начало уплывать, направляясь в страну снов без сновидений.

– Мне завтра нужно будет уйти, – раздаётся тихий, но чёткий голос Ориона.

Я резко распахиваю глаза и поворачиваюсь в его сторону. Одной фразы хватило, чтобы сон как рукой сняло.

Тинь! Тинь! Тинь! Тинь! Тинь! Тинь!

Продолжает он мучить треугольники и мой слух.

– Куда?

– Я хочу увидеть Цинию.

Я напрягаюсь от произнесённого имени.

Тинь! Тинь!

– Хватит! – не выдерживаю я и резко сажусь на кровати, поворачиваясь к брату корпусом.

Он тут же прекращает бренчать своими железяками и хмуро смотрит на меня в ответ.

– Тебе мало было в прошлый раз? – шиплю я.

– Забыл, как чуть не умер, пока я разыскивала твою задницу?

– Я хочу её забрать. Сюда. К нам домой.

– У нас нет чёртова дома, Орион. Думаешь, твоя проститутка согласится жить здесь?

– Не говори о ней так!

– А как? Разве она не является таковой?

– Ты не знаешь её. И не знаешь, как обстоят дела.

– Мне плевать на неё и её дела. Я хочу, чтобы мы, ты и я, были в безопасности. Нести ответственность ещё за кого-то – роскошь не для нас. Это смерть, Орион!

– Я люблю её! Тебе не понять!

Выпаливает он, хлестнув мне пощёчину этими словами, но, кажется, тут же жалеет об этом. По крайней мере, мне хочется в это верить. Орион хотел задеть меня, и у него получилось. Это обидно. Неприятно. В какой-то степени больно. Но я сдерживаюсь, чтобы не зарядить ему по челюсти. Чёртов тупица думает тем, что у него между ног.

– А тебе понять? Или регулярный трах со шлюхой – это у нас теперь называется любовью? – решаю я уколоть его в ответ.

– Не называй её так, – злится он всё больше, с силой сжимая железные треугольники в руке, отчего они начинают медленно гнуться.

– Разве я в чём-то не права?

Я смотрю в его горящие зелёные глаза, которые теперь становятся тёмного изумрудного оттенка. Ноздри раздуваются от частого злого дыхания, а губы плотно сжаты. Орион в шаге от превращения в монстра, и всё из-за незнакомой девицы.

Усталость накатывает волной. Я качаю головой, отворачиваясь от его ярости.

– Для меня важен только ты. И ничто и никто этого не изменит. Я бы никогда не стала рисковать тобой. Циния запудрила тебе голову. Она – человек, а люди ненавидят таких, как мы. Не делай то, о чём потом можешь пожалеть. Подумай об этом.

Не дожидаясь ответа, я встаю и шагаю в соседнюю комнату, чтобы больше не видеть в его глазах ненависть ко мне. Я не могу поверить, что мой брат-близнец может быть таким идиотом. Мы через столько прошли вместе, но он до сих пор верит, что однажды мы сможем жить с людьми в мире и согласии. Этого не будет. Точно не в этой жизни.

Открыв окно, я вдыхаю свежий воздух, если его можно назвать таковым. На улице пахнет чем-то жжёным и кислым – что-то вроде горящей помойки.

Я натягиваю простынь на голые плечи и обхватываю себя руками. Слова Ориона и его отношение ко мне ранят. Я люблю его всем сердцем. Он единственный родной для меня. И мне больно, что для него я таковой не являюсь. В какой-то степени я его понимаю. Кому не хочется почувствовать ласку и любовь противоположного пола? Не сестринскую, а красивой девушки. Испытать эти прекрасные чувства. Конечно, хочется. Даже таким монстрам, как мы. И Циния даёт ему это, забрав с собой намного больше – его слепую преданность.

Слух улавливает приближающиеся шаги. Орион останавливается позади меня, притягивая одной рукой к своей груди. Он опускает голову на моё плечо и шепчет:

– Прости.

Я молчу, вглядываясь в беззвёздное ночное небо и слушая его частое дыхание. Мне нужно было продолжение.

– Нэл?..

– Что?

– Я не хотел тебя обидеть. Ты же знаешь, что я люблю тебя. Не могу не любить. Ты – часть меня. Но Циния… Это другое. Она дорога мне. Я хочу забрать её из «Нирваны». Она может жить с нами.

– Безумие, – шиплю я, но гнев уже стал таять, сменяясь ледяным страхом. – Тебя убьют, как только ты сунешься туда.

– Я буду осторожен. В прошлый раз мы договорились. Уверен, всё получится, – голос звучит убеждённо, почти фанатично.

Я отхожу, разворачиваясь к нему лицом и всматриваясь в родные черты. Мне хочется понять, насколько он серьёзен в своих намерениях. И выражение его лица даёт мне чёткий ответ: он не отступит.

Устало вздохнув, я говорю:

– Дай мне отдохнуть один день. Пойдём вместе и заберём твою… подружку.

– Но мы договорились на сегодня. Она будет ждать, – в его глазах мелькает паника.

– Значит, подождёт ещё, – сквозь стиснутые зубы говорю я. – Либо так, либо никак. Ты не пойдёшь туда один. Точка.

Я вижу, как брат готов поспорить со мной, но, внимательно осмотрев моё лицо, смиренно кивает.

– Ты и правда выглядишь измотанной. Идём спать.

Уже лёжа в кровати, мои мысли крутятся вокруг плана, как забрать Цинию из «Нирваны». Это публичный дом, где она работает и живёт. Но усталость берёт своё. Я проваливаюсь в бездну сна мгновенно, тяжело, без сновидений. Без мыслей. Без тревоги.

Пока…

Сознание возвращается резко. Сердце начинает бешено колотиться ещё до того, как глаза открываются. Поворачиваю голову. Его кровать…

Пуста.

Тишина в комнате зловещая и гулкая.

– Орион! – крик срывается дикий и полный ужаса.

Ответом становится лишь всё та же давящая тишина.