He. She. They

Aria

He. She. They

Пролог

Мир, каким мы его знали, сгорел в огне Великой Войны. Он не тихо скончался от старости – его разорвали на части жадность, страх и оружие, от которого трещала сама земля. А потом, из пепла и радиации, возродился новый. Уродливый, жестокий и разделенный.

Примерно сто лет назад планету потрясло необъяснимое явление. На свет стали появляться дети с аномалией в крови – мутагеном. Сначала их считали больными, потом – проклятыми. А когда первый из них, доведенный до отчаяния голодом и ненавистью, в десять лет разорвал и съел своих родителей… их стали бояться.

Истреблять их начали сразу, едва анализы показывали зараженную кровь. Но мутаген оказался сильнее. Он проникал повсюду, его не могли остановить ни границы, ни законы. Дети-мутанты рождались в самых разных уголках мира, у самых разных народов. Люди винили во всем плохую экологию, последствия войны и собственное падение – ходили даже мерзкие слухи о сношениях с животными. Но правда была не важна. Важен был результат: мутантов становилось все больше.

Напряжение росло, пока не лопнуло. Началась Кровавая Война. Пять лет хаоса, где уже не было правых и виноватых, а только те, кто хотели выжить, и те, кто хотели уничтожить. Конфликт опустошил планету, едва не поставив крест на всем человечестве.

Когда сил не осталось ни у кого, был заключен хрупкий мир. Землю поделили на четыре государства-победителя: Амер, Росса, Инда и Кит. Власть в них безраздельно принадлежала людям – кто в здравом уме отдал бы бразды правления мутантам? Для оставшихся «нечистых» был создан Гнездо – закрытый город-резервация, где они могли влачить свое жалкое существование под присмотром корпорации «Агрессия», чьи охотники зорко следили, чтобы угроза никогда не вышла за пределы отведенной ей клетки.

Эта история не о людях и их страхах. И не о том, как тяжело уживаться двум расам.

Эта история обо мне. О чудовище, которое просто хочет выжить.

Глава 1

Амер. 2158-й год.

Я крадусь мимо полуразрушенных зданий, постоянно оглядываясь. Ремни портупеи неприятно оттягивают плечи под тяжестью неживого груза. Скорость – мое единственное преимущество, но я скована тяжестью мужского тела. Внезапно мой нос чует запах. Человечий, грязный, близкий. Я инстинктивно проскальзываю в щель между руинами, узкую, как ловушка. Сердце колотится о ребра, дыхание сбилось, а плечи дрожат от сильного напряжения.

– А я ей говорю: либо так, либо никак, – прорывается сквозь тишину хриплый голос, грубый, как наждак.

– И что она? – отзывается второй.

– Стала умолять остаться. Ты же знаешь, она давно за мной бегает. Потом всю ночь доказывала, что любит меня, стоя на коленях с моим членом во рту и захлебываясь спермой.

Мерзкий, слипшийся смех двоих обжигает уши. Я морщусь от услышанного. Выдыхаю только тогда, когда голоса постепенно удаляются. Тишина становится знаком, что пора выходить из укрытия и наконец добираться до дома.

Перебегая от одного здания к другому, через некоторое время я всё же приближаюсь к хорошо знакомой хижине. Да, только так и можно назвать это место, в котором мы живём вместе с братом. Но зато эта неприметная развалина скрывает нас от угрозы внешнего мира вот уже около двух лет. Два года относительного покоя. Кто бы мог подумать, что обветшалый домишко станет для нас более или менее настоящим укрытием. Домом.

В нём не было ничего примечательного. Со стороны кажется, что это просто обычная заброшка: разрушенное, прогнившее крыльцо, облупившаяся краска и разбитые стёкла. Таких кругом много в этом районе. Никому и в голову не придёт, что именно здесь, на втором этаже, незаконно скрываются двое мутантов.

Приближаюсь и ещё раз осматриваюсь вокруг, чтобы убедиться, что никого, кроме меня, здесь нет. Собираю последние остатки сил и со всей мощью прыгаю вверх. Цепляюсь за подоконник, подтягиваюсь на руках и перемахиваю внутрь. Расстегнув ремни портупеи, я сбрасываю на пол труп мужчины. Тело ломит, поэтому я подтягиваюсь и разминаю пальцами напряжённые мышцы плеч.

– Нэл? – обернувшись, я натыкаюсь на зелень родных глаз брата, в точности как у меня. – Ты вернулась.

Он в два шага преодолевает расстояние и вжимает меня в объятия. Я утыкаюсь лицом в его поношенную рубашку, вдыхаю знакомый запах лимонного концентрата, которым мы стираем вещи.

– Тебя не было два дня. Я уже думал… – голос сорвался.

– Всё в порядке, Орион. Были некоторые сложности, но всё обошлось.

В этот раз я действительно задержалась. С каждым разом находить еду стало сложнее. Антимутационная корпорация «Агрессия» затянула удавку. Охотников стало больше, патрули – чаще. Каждый поход за едой – игра со смертью.

Орион переводит взгляд с меня на валяющуюся бесформенную тушу на полу.

– И всё же получилось.

– Да. Этого нам хватит на какое-то время.

Брат кивает, а затем с лёгкостью закидывает труп себе на плечо.

– Я пойду приму душ. Кажется, от меня воняет помойкой.

Орион морщится и, развернувшись, скрывается в соседней комнате.

Ванная встречает меня тусклым, мигающим светом умирающей лампочки. Мы будто высосали из неё весь свет. Она то зажигается, то затухает, оставляя меня в кромешной тьме, то вспыхивает жалким огоньком.

Скидываю грязную и вонючую одежду, я ступаю на кафельный пол под холодные струи воды и невольно сжимаюсь. Каждый раз обжигающий холод дарит «незабываемые» ощущения. Но это всё же лучше, чем ничего. Намыливаю тело и волосы какой-то приторной клубничной дрянью, которую брат украл в местном Элемаркете, я стараюсь как можно быстрее смыть пену, потому что вода становится невыносимо ледяной.

Выйдя из душа, я заматываюсь в своё единственное облачение – простынь – и вижу своё отражение в зеркале. На меня смотрит худая девушка с бледной кожей. Мои скулы теперь слишком острые, зелёные глаза – впалые. Я провожу рукой по родимому белому пятну на лбу, которое переходит на часть головы, делая небольшую прядь светлых волос более выбеленной.

– Уродина, – шепчет отражение.

Отворачиваясь, я выхожу, забрав с собой лампу, потому что это единственный источник света в этом доме.

Войдя в нашу с Орионом комнату, я осматриваюсь. За два дня моего отсутствия, конечно же, ничего не изменилось. Но я действительно соскучилась даже по этой обшарпанной комнатушке с выцветшими и местами отклеившимися обоями. Пол деревянный, кое-где вздулся от скопившейся влаги. А с потолка свисает облупившаяся штукатурка. У нас здесь есть стол, стул, шкаф и две кровати. Это всё. И кажется, всё так убого, но для меня этот дом имеет большое значение. Здесь я впервые дышу свободно.

Брат сидит на кровати, держа в руках свою любимую головоломку – металлические треугольники, соединённые друг с другом, которые нужно разъединить. И, кажется, он уже мог делать это с закрытыми глазами, но каждый раз начинает заново. Хотя я его понимаю. Здесь особо нечем было заняться. Развлекает себя, как может.

Сев на свою кровать, я выжимаю длинные светлые волосы, с которых до сих пор капает вода, делая простынь неприятно мокрой. Ложусь и устремляю взгляд в облезлый потолок.

Тинь! Тинь! Тинь!

Раздаются раздражающие звуки треугольников, бьющихся друг о друга.

Охота вымотала меня. Два дня без полноценного сна. Было тяжело, поэтому сознание постепенно начало уплывать, направляясь в страну снов без сновидений.

– Мне завтра нужно будет уйти, – раздаётся тихий, но чёткий голос Ориона.

Я резко распахиваю глаза и поворачиваюсь в его сторону. Одной фразы хватило, чтобы сон как рукой сняло.

Тинь! Тинь! Тинь! Тинь! Тинь! Тинь!

Продолжает он мучить треугольники и мой слух.

– Куда?

– Я хочу увидеть Цинию.

Я напрягаюсь от произнесённого имени.

Тинь! Тинь!

– Хватит! – не выдерживаю я и резко сажусь на кровати, поворачиваясь к брату корпусом.

Он тут же прекращает бренчать своими железяками и хмуро смотрит на меня в ответ.

– Тебе мало было в прошлый раз? – шиплю я.

– Забыл, как чуть не умер, пока я разыскивала твою задницу?

– Я хочу её забрать. Сюда. К нам домой.

– У нас нет чёртова дома, Орион. Думаешь, твоя проститутка согласится жить здесь?

– Не говори о ней так!

– А как? Разве она не является таковой?

– Ты не знаешь её. И не знаешь, как обстоят дела.

– Мне плевать на неё и её дела. Я хочу, чтобы мы, ты и я, были в безопасности. Нести ответственность ещё за кого-то – роскошь не для нас. Это смерть, Орион!

– Я люблю её! Тебе не понять!

Выпаливает он, хлестнув мне пощёчину этими словами, но, кажется, тут же жалеет об этом. По крайней мере, мне хочется в это верить. Орион хотел задеть меня, и у него получилось. Это обидно. Неприятно. В какой-то степени больно. Но я сдерживаюсь, чтобы не зарядить ему по челюсти. Чёртов тупица думает тем, что у него между ног.

– А тебе понять? Или регулярный трах со шлюхой – это у нас теперь называется любовью? – решаю я уколоть его в ответ.

– Не называй её так, – злится он всё больше, с силой сжимая железные треугольники в руке, отчего они начинают медленно гнуться.

– Разве я в чём-то не права?

Я смотрю в его горящие зелёные глаза, которые теперь становятся тёмного изумрудного оттенка. Ноздри раздуваются от частого злого дыхания, а губы плотно сжаты. Орион в шаге от превращения в монстра, и всё из-за незнакомой девицы.

Усталость накатывает волной. Я качаю головой, отворачиваясь от его ярости.

– Для меня важен только ты. И ничто и никто этого не изменит. Я бы никогда не стала рисковать тобой. Циния запудрила тебе голову. Она – человек, а люди ненавидят таких, как мы. Не делай то, о чём потом можешь пожалеть. Подумай об этом.

Не дожидаясь ответа, я встаю и шагаю в соседнюю комнату, чтобы больше не видеть в его глазах ненависть ко мне. Я не могу поверить, что мой брат-близнец может быть таким идиотом. Мы через столько прошли вместе, но он до сих пор верит, что однажды мы сможем жить с людьми в мире и согласии. Этого не будет. Точно не в этой жизни.

Открыв окно, я вдыхаю свежий воздух, если его можно назвать таковым. На улице пахнет чем-то жжёным и кислым – что-то вроде горящей помойки.

Я натягиваю простынь на голые плечи и обхватываю себя руками. Слова Ориона и его отношение ко мне ранят. Я люблю его всем сердцем. Он единственный родной для меня. И мне больно, что для него я таковой не являюсь. В какой-то степени я его понимаю. Кому не хочется почувствовать ласку и любовь противоположного пола? Не сестринскую, а красивой девушки. Испытать эти прекрасные чувства. Конечно, хочется. Даже таким монстрам, как мы. И Циния даёт ему это, забрав с собой намного больше – его слепую преданность.

Слух улавливает приближающиеся шаги. Орион останавливается позади меня, притягивая одной рукой к своей груди. Он опускает голову на моё плечо и шепчет:

– Прости.

Я молчу, вглядываясь в беззвёздное ночное небо и слушая его частое дыхание. Мне нужно было продолжение.

– Нэл?..

– Что?

– Я не хотел тебя обидеть. Ты же знаешь, что я люблю тебя. Не могу не любить. Ты – часть меня. Но Циния… Это другое. Она дорога мне. Я хочу забрать её из «Нирваны». Она может жить с нами.

– Безумие, – шиплю я, но гнев уже стал таять, сменяясь ледяным страхом. – Тебя убьют, как только ты сунешься туда.

– Я буду осторожен. В прошлый раз мы договорились. Уверен, всё получится, – голос звучит убеждённо, почти фанатично.

Я отхожу, разворачиваясь к нему лицом и всматриваясь в родные черты. Мне хочется понять, насколько он серьёзен в своих намерениях. И выражение его лица даёт мне чёткий ответ: он не отступит.

Устало вздохнув, я говорю:

– Дай мне отдохнуть один день. Пойдём вместе и заберём твою… подружку.

– Но мы договорились на сегодня. Она будет ждать, – в его глазах мелькает паника.

– Значит, подождёт ещё, – сквозь стиснутые зубы говорю я. – Либо так, либо никак. Ты не пойдёшь туда один. Точка.

Я вижу, как брат готов поспорить со мной, но, внимательно осмотрев моё лицо, смиренно кивает.

– Ты и правда выглядишь измотанной. Идём спать.

Уже лёжа в кровати, мои мысли крутятся вокруг плана, как забрать Цинию из «Нирваны». Это публичный дом, где она работает и живёт. Но усталость берёт своё. Я проваливаюсь в бездну сна мгновенно, тяжело, без сновидений. Без мыслей. Без тревоги.

Пока…

Сознание возвращается резко. Сердце начинает бешено колотиться ещё до того, как глаза открываются. Поворачиваю голову. Его кровать…

Пуста.

Тишина в комнате зловещая и гулкая.

– Орион! – крик срывается дикий и полный ужаса.

Ответом становится лишь всё та же давящая тишина.

Он ушёл. Один. В «Нирвану». К ней.

Глава 2

Я ношусь по комнате, собирая вещи в рюкзак. Что-то мне подсказывает, что после сегодняшней ночи мы больше не сможем вернуться в этот дом. И всё из-за эгоцентричности моего брата.

Как он мог…?

Ай… Ладно.

Сейчас не время сокрушаться. Нужно как можно быстрее добраться до «Нирваны». А потом я точно выполню свою последнюю угрозу и врежу Ориону как следует. Чтобы мозги встали на место. А если получится вызволить его благоверную, то и ей достанется не меньше.

Когда сумка готова, я одеваюсь. На мне обтягивающие джинсы, топ и кожаная куртка. На ногах – тяжелые ботинки, которые я как-то раз сняла с мёртвого охотника «Агрессии». И они оказались чертовски удобными. А вещи мне достались от несчастной, которая стала нашей едой месяц назад. Теперь у нас была новая жертва. И он достался мне таким трудом… Вот только всё зря.

В очередной раз проклиная Ориона, я подхожу к окну, служившему нам выходом и входом. Оборачиваюсь, окидываю взглядом место, ставшее нашим домом. В последний момент мне попадается на глаза любимая игрушка брата, небрежно валявшаяся на полу – головоломка из треугольников. Металл погнулся от всплеска его злости. Закусив губу, я сгребаю треугольники в охапку и, бросив в сумку, спрыгиваю с окна вниз.

Ночь – опасное время суток. А ночь в Чёрном районе, где мы жили, опаснее в сто раз. Улицы здесь окутаны туманом, который стелется по тротуарам, придавая всему окружающему зловещий вид. Низкие здания с обшарпанными фасадами и разбитыми окнами кажутся чуть ли не живыми – они нависают надо мной, создавая чувство удушающего давления.

В воздухе витает запах сырости и старых стен, а эхо шагов разносится по пустым переулкам. Временами можно услышать звук тихого шороха, словно кто-то скрывается в тенях. В некоторых местах на земле валяется мусор и вылиты помои. Я морщусь: моё обоняние слишком восприимчиво к запахам, и я ощущаю эту мерзостную вонь слишком сильно.

Половину пути я прохожу без происшествий, а вот дальше начинается многолюдство, и мне приходится красться. Периодически меня преследуют звуки пьяных разговоров, крики, музыка, вой псов и сирены патрулей из «Агрессии».

Добравшись до нужного здания, я карабкаюсь на крышу в противоположной стороне для лучшего обзора. Заняв позицию прямо напротив «Нирваны», я осматриваюсь. Около входа никого нет, не считая парочки, зажимавшейся друг с другом. А нет… Не просто зажимавшейся, а трахающейся. Мужчина со спущенными штанами грубо берёт брюнетку около грязной кирпичной стены. Это вызывает во мне рвотный рефлекс и болезненные воспоминания, которые я тут же заталкиваю обратно на дно памяти.

Отвлекшись от парочки, я осматриваюсь ещё раз и, не обнаружив ничего, устраиваюсь поудобнее и жду. Проходит какое-то время, прежде чем около здания начинает что-то происходить. Я вижу, как из него выбегают двое, в одном из которых безошибочно узнаю светлую макушку брата. Он тащит за руку миниатюрную девушку, постоянно оглядываясь. Я пристально слежу за их передвижением. Они практически заворачивают за угол, но не успевают – из тени выходят четверо мужчин.

– Чёрт!

Их окружают. И все они вооружены.

Орион заслоняет собой Цинию, а мужчины продолжают наступать. Я перемахиваю на крышу рядом стоящего дома, чтобы оказаться ближе. Мне не слышен разговор, но язык их тел подсказывает, что сейчас начнётся драка. Мы скрываемся, а значит, брат не будет превращаться в монстра, чтобы не подставиться ещё больше. Безусловно, он сильнее их, но один против четверых… Это сложно.

Я жду момента, когда всё достигнет критической отметки, чтобы вмешаться и помочь. Амбал слева от Ориона, с мощной мускулатурой и свирепым выражением лица, наносит удар первым. Но брат быстро реагирует, уворачиваясь в сторону. К амбалу присоединяется ещё один, а третий бросается к девчонке, которую всё ещё прикрывает собой Орион. И лишь один мужчина стоит в стороне, усмехаясь и наблюдая за этим представлением. Я дёргаюсь вперёд, когда брат сгибается пополам от очередного удара и хватается за бок, который начинает пропитываться кровью.

– Орион! – раздаётся вскрик Цинии, которая извивается в крепкой хватке одного из уродов.

Я не поняла, в какой момент обратилась. Кажется, это было в прыжке вниз. Но в тот момент, когда я увидела кровь, глаза затопила тьма. Моя спина вмиг покрылась белой длинной шерстью вплоть до длинного хвоста сзади. Конечности вытянулись, а на руках и ногах проступили длинные когти. Кожа приобрела серый оттенок. Я стала похожа на ходячий труп. Моя ипостась мутанта вырвалась наружу.

Я – вендиго.

В один момент я оказываюсь перед Орионом, закрывая его собой, и отбрасываю нападающего в сторону. Он жёстко ударяется телом о кирпичную стену. Слышится характерный хруст, и тело мужчины обмякает. Минус один обидчик. Двое других, оправившись от минутного ступора, переглядываются и убегают прочь.

Трусы.

Цинию роняют на асфальт, но она сразу же встаёт и бежит к моему брату. Я немного удивляюсь её реакции – как будто он действительно имеет для неё какое-то значение. Но об этом мне ещё предстоит поразмышлять. Остаётся тот, который до этого наблюдал, но не принимал участия.

– Вау! – восклицает он и смотрит на меня с неподдельным интересом. – Вот так явление. Давно мутантов не было на наших улицах.

Я шумно дышу, стоя между Орионом, Цинией и этим уродом.

– Я хочу обратно только свою девочку. И мы разойдёмся тихо и мирно, – он отступает и поднимает руки в примирительном жесте. – Циния, дорогая, пора домой.

– Ты не получишь её! – выкрикивает Орион.

Оборачиваясь, я вижу, что он уже стоит на ногах – значит, рана затянулась. Брат прижимает дрожащее тело Цинии к себе. Внутри что-то щемит от этой картины. Девушка хрупкая и беззащитная. На лице видны фиолетовые синяки, точно такие же – на её слишком худых руках. И в этот момент я чётко понимаю, что не позволю её забрать. Я поворачиваюсь обратно, а тип растягивает губы в улыбке, обнажая гнилые зубы.

– А знаешь, я передумал. Лучше заберу тебя в свою коллекцию.

Я не успеваю среагировать, когда он достаёт из-за пояса оружие и стреляет в меня. Пуля попадает в плечо, и я готова к лёгкому жалящему ощущению, но получаю сильную жгучую боль. Чувство, будто меня облили кислотой и кожу начало разъедать. Я бросаюсь на него и успеваю перегрызть ему горло, прежде чем обратиться обратно. Падаю на асфальт, взвыв от боли и хватаясь за рану. Позади раздаётся вой сирен «Агрессии», а значит, у нашей потасовки были свидетели. Я поднимаюсь, стиснув зубы, и оборачиваюсь к Ориону.

– Нэл…

Он делает шаг в мою сторону, и в этот момент я слышу:

– Стой на месте! Подними руки вверх!

Я пытаюсь обратиться и прорваться сквозь охотников, но у меня ни черта не выходит. Боль настолько сильная, что я даже не могу сосредоточиться.

– Орион, уходи, – шепчу я, глядя в его изумрудные глаза.

– Ты слышала меня? Подними руки вверх. И ты тоже, парень, – снова повторяет охотник.

Орион нежно целует Цинию в висок и, отстранившись, охотно выполняет приказ.

– Что ты делаешь, чёрт возьми? Бери девчонку и уходи! – кричу я.

– Подними руки, я тебе сказал! Я буду стрелять!

– Нэл, я не брошу тебя, – упрямо говорит Орион.

Я чувствую злость на него и в то же время благодарность за то, что он не бросает меня. Ситуация хуже некуда. Мы попались. Я и он. И теперь нам придётся расхлёбывать это дерьмо вместе.

– Считаю до трёх и стреляю! – в нетерпении повторяет голос за спиной.

Скрежеща зубами, я медленно поднимаю руки и сразу же чувствую холодные, сильно впивающиеся в кожу браслеты.

Когда меня резко разворачивают, я сталкиваюсь с серыми, словно туман, глазами охотника. И это всё, что я успеваю разглядеть, прежде чем меня пронзает колющая боль в районе шеи.

Я отключаюсь.

Глава 3

Нэл.

Резко открыв глаза, я пялюсь в серую, покрытую трещинами стену перед собой. Попытка подняться оборачивается провалом – острая боль в плече вгоняет меня обратно в холодный бетон пола, заставив сдавленно всхлипнуть. В голове всплывают обрывки вчерашнего кошмара: выстрел, кровь, дымчатые глаза охотника… и темнота.

Этот ублюдок что-то вколол мне.

Я судорожно провожу пальцами по месту укола, но не нахожу ни следа, ни даже малейшего намёка на прокол. Только жгучую пустоту под кожей.

Перевернувшись на спину с громким стоном, я осматриваю помещение, в котором нахожусь. Очевидно, это тюремная камера, а значит, я в «Агрессии».

Стены, словно пропитанные страхом, покрыты ржавыми подтёками и глубокими трещинами, будто само здание медленно разлагается. Тусклый свет мерцающих ламп бросает на пол неровные тени, превращая углы в пристанище для мрака. Пол – холодный, голый бетон, от которого немеет тело. В углу я замечаю грязный, пропитанный потом и мочой матрац. Даже не знаю, обидеться ли мне на то, что меня бросили на пол, а не на этот кусок подстилки, или поблагодарить. Пожалуй, единственное, что здесь выглядит более-менее приемлемо, – это камера видеонаблюдения в углу. Её красный огонёк равнодушно мигает, фиксируя каждый мой вздох.

Запах тут кислый и затхлый, смешивается с лёгким металлическим, исходящим от моей сочащейся кровью раны. Она пульсирует, но уже начинает затягиваться где-то изнутри. Обычно любое оружие приносило небольшую жалящую боль – неприятную, но терпимую. А вчера… Не знаю, из какого материала была изготовлена та пуля, но она буквально разъела мою плоть, а после не давала регенерировать.

Они создали оружие против нас.

Мы с Орионом слышали об этом, но никогда не сталкивались, потому что всегда были осторожны. Наверняка они вырезали пулю не из-за милосердия. Они хотят сами вынести приговор и казнить меня.

Я снова пытаюсь соскрести себя с пола. Аккуратно приподнимаюсь на локте, опираясь на здоровую руку. Привожу тело в сидячее положение. Плечо всё ещё ноет, но я чувствую, как оно потихоньку заживает. Теперь уже сидя, я снова осматриваю помещение и замечаю малюсенькую раковину в углу. Там же – что-то подобие туалета. Поднимаюсь на ноги и иду к раковине. Мне просто необходимо смыть с себя чужую и свою кровь.

Только сейчас я замечаю на себе серый комбинезон. Ноги босые. Ну, конечно, вчера моей одежде пришёл конец, а значит, при задержании я была абсолютно голой.

Отлично, чёрт возьми.

Осмотрев дыру в плече, я включаю кран, который издаёт рычащий звук, но нет и намёка на воду. Однако через несколько секунд вода всё же появляется – правда, тонкой струйкой и холодная. Хотя чего я ожидала от этого места?

Спустя примерно десять минут я кое-как умываюсь, а после сажусь на пол, облокотившись на стену. Моя задница и спина уже болят от того, насколько пол твёрдый, но даже под дулом пистолета я бы ни за что не коснулась того матраца. Никакой своей частью тела.

Позже…

Кажется, я уснула. Скрежет открывающегося замка вырывает меня из полудрёмы. Я вскакиваю на ноги, мгновенно напрягшись и чуть ли не вскрикиваю от боли.

В проёме стоит он.

Тот самый охотник, что поймал меня. Вчера я разглядела только его глаза – холодные, как пепел после пожара. Теперь же передо мной он во всей своей устрашающей красоте.