Аномалия. За гранью огня

– Привет, – улыбается «королева», расправляя плечи. Ни капли неуверенности или слабости. – Жаль, что сюрприз сорвался. Может, организуем доставку из ресторана и устроим пикник в летней беседке? Мы все по тебе очень скучали. Хочешь, потом прокатимся на машине до пляжа?

Злость вспыхивает во мне с новой силой. Настоящая идеальная семейка из розовой фальшивой мечты. Я буквально чувствую запах гнили, пробивающийся сквозь сладкий аромат духов.

– Извините, я занят. В прошлый раз ты не особо меня впечатлила, так что та короткая аудиенция завершена навсегда, – отрезаю я, подхватывая спортивную сумку. Мама бегло осматривает мои спортивные штаны и порванную у ворота футболку, под которой наверняка еще виднеются следы синяков. Она что-нибудь чувствует вообще? Или надеется, что однажды я незаметно исчезну? – Не стоит беспокойств, для меня есть кому согреть постель.

Приторные улыбки сменяются раздраженными взглядами. Мои границы в этой семье определены давно и не предполагают советов, заботы и идиотских семейных ужинов. Глаза Алисы сужаются, лицо приобретает знакомое змеиное выражение. Ее решимости стоит отдать должное, но мне не нравятся настойчивые девушки, не нужны отношения, и было время, когда я всерьез собирался придушить ее и скинуть тело в бассейн с кислотой. И это не та история, в которой от ненависти до любви несколько шагов. Алисия вызывает такое же стойкое отвращение, как весь этот дом и моя семья. В памяти ярко вспыхивает обезображенное гримасой лицо со стекающими слезами и слюнями после того, как она отсосала Брайану Россу. Я сказал ей, что, может быть, пересплю с ней снова, если она сделает это. Дура согласилась так быстро, что даже скучно. И вновь омерзение, смешанное с терпкими нотами мести, разливается в крови. Алиса умна, но до сих пор не может или не хочет понять, в чем причина моей неприязни. Удобнее думать, что дело всегда во мне, и что я ненавижу всех вокруг. Это ведь не так далеко от истины.

– Ник, – сквозь зубы произносит мама, – имей хоть немного совести.

– Разве честность не считается добродетелью? – пристально смотрю на нее, и она выдерживает мой выпад. Я не нуждаюсь в сближении с людьми, меня раздражает навязчивое внимание. Иногда я думаю о месте, где буду чувствовать себя лучше. Это место не здесь. – Счастливо провести время. Можете позвать Майкла на свой пикничок.

– Ник! Куда ты? Подожди! Завтра день Академии и начало учебы. Не забудь о празднике! – кричит Мэдисон Мертенс вслед. Я невозмутимо пожимаю плечами. – Будь добр, не расстраивай отца и не опаздывай. Он собирается презентовать новый благотворительный фонд для борьбы с Аномалиями.

Ответ покалывает язык, но я сдерживаюсь, не в состоянии продолжать светскую беседу. Поднимаюсь по широкой белой лестнице на третий этаж. Для фигур на перилах использовалось золото и редкие драгоценные камни со всей страны. Моя комната находится в левом крыле, а все остальные члены семьи занимают правое, где больше света и еще больше роскоши. В левой половине всегда располагались гостевые комнаты, кабинеты, а на третьем этаже иногда ночевал Доминик Веллинтер. Разумеется, до того, как его семью изгнали из Вельрума и обвинили во всех смертных грехах. До того, как Альрентер оказался в изоляции. Когда-то моя мать проводила вечера, играя на рояле в громадном холле между двумя частями дома. Она не замечала ничего вокруг, но теперь проклятый инструмент пылится в тени. Каждый раз, проходя мимо, я вспоминаю, почему не притрагиваюсь к нему. Когда я заинтересовался музыкой, Алиса решила ежедневно играть на рояле, демонстрируя абсолютную бездарность. Мне пришлось покопаться в его внутренностях, чтобы инструмент навсегда превратился в огромный бесполезный сувенир.

Принимаю душ, игнорируя боль в плече. Вода немного очищает мысли. Бегло просматриваю сообщения в Табии и остальных мессенджерах. Знакомые искры злости проносятся по телу, когда вижу кучу отметок, видео и фото. Друзья ни в чем себе не отказывают и хорошо веселятся без меня. Закрытые чаты полны отчетов о непрекращающихся вечеринках в лабиринтах. Жало досады отравляет предвкушение от встречи. Не глядя удаляю ненужные оповещения и убираю телефон, ощущая быстро накатившее утомление. Все это давно мне надоело. Но я продолжаю заполнять пустоту внутри любыми способами.

Голова взрывается от напряжения. Длительное отсутствие полноценного сна дает о себе знать. Опускаюсь на кровать и прикрываю веки. Вспоминаю про побег из лагеря и полученную ненадолго передышку. Я ранил одного из надзирателей и не испытываю угрызений совести. Однако не сомневаюсь, что отец захочет поговорить об этом.

***

Закатные лучи солнца, пробивающиеся сквозь не до конца задернутые темные шторы, прерывают поверхностный сон. Открываю глаза и некоторое время смотрю в потолок. Кровь закипает. Самое время выпустить пар, прежде чем совершить один маленький визит.

Главное преимущество левого крыла дома – собственный выход на задний двор. Обычно я пользуюсь им, чтобы приходить и уходить, когда хочется, не попадаясь на глаза остальным. Две моих машины стоят в отдельном, дальнем гараже. Иногда деньги служат откупом за страдания. Не повезло с родственниками, но я хотя бы не нуждался в подачках. Многие расценили завещание деда как насмешку над отцом, а я не собирался рыться в причинах. Наследство вступит в полную силу в двадцать один год. В четырнадцать я получил первые деньги и с тех пор не беспокоился о своих потребностях.

Ник: Я вернулся. Сегодня в Деревне?

Джек: Заедешь за мной?

Ник: Если хорошо попросишь.

Я люблю водить и почти никогда не напиваюсь в хлам, потому что мой мозг не расслабляется даже под высоким градусом. Не знаю, сколько алкоголя должно быть во мне, чтобы я ощутил сносящую крышу эйфорию.

Джек: Иногда я забываю, что тебе сложно притворяться нормальным.

Джек: Отвык от твоего тупого сарказма за лето. Ты даже нам не писал.

Джек: Заезжай во двор, родители будут рады тебя увидеть.

Семья Грант занимается ресторанным бизнесом. Паркуюсь перед их домом и выжидающе смотрю на крыльцо, украшенное множеством причудливых горшков с растениями. Мама Джека выращивает целую оранжерею, а отец мастерит ей декор. Идиллия. Мне нравится, но каждый раз, глядя на мирную семейную гавань, я чувствую разрастающийся внутри кратер пустоты. Выхожу из машины, чтобы покурить. Голова раскалывается так, что я слышу звон при любом умственном усилии.

– Мы так давно тебя не видели, Ник, – добрая улыбка Дженнифер Грант отражается в ее глазах, когда я переступаю порог дома, где тепло, спокойно и пахнет выпечкой. Все совсем не так, как в нашем рафинированном дворце. – Как твои дела? Как каникулы?

– Да, Ник, как жизнь? – следом за ней в холле появляется глава семейства – Чарли Грант.

– Нормально, – односложно отвечаю я.

– Так нормально, что он даже не звонил мне все лето, – Джек выруливает из гостиной со спортивной сумкой на плече. – Я скучал, между прочим.

Окидываю его холодным взглядом. Джек знает полуправду. Знает, что на каникулы семья отправляет меня в специальные воинские лагеря, где бывают трудности со связью. Там проходят подготовку все те, кто решил добровольно связать свою жизнь с защитой Вельрума, а также те, кто оказывается там в наказание или по воле строгих семей. В стране несколько подобных мест, и все они славятся жесткими методами обучения.

– Поверить не могу, что вы так быстро выросли, – Дженифер задерживает взгляд на моем лице дольше, чем обычно. Семья Грант – немногие из тех, кто не смотрит на меня с плохо скрываемым опасением. Даже зная о некоторых промахах, они не теряют дружелюбия. – Обязательно заходи еще. Мы всегда тебе рады.

– Ник! – добродушный окрик пробивается сквозь окаменевшие мысли. Младший брат Джека скатывается со ступенек. Эштону исполнилось семнадцать, и он поступил в среднюю Академию. Его кулак врезается в мое плечо, и затем раздается заливистый смех. – Меня взяли в футбольную команду! Тренер сказал, что у меня прекрасное видение поля. Я мечтаю о капитанской повязке.

– Полегче, – морщусь, отодвигаясь от него. Ушибленное плечо вновь напоминает о себе.

Эштон часто крутился вокруг, когда мы были младше. Он родился с небольшим отставанием в развитии и долго не разговаривал. Сейчас мелкий вроде бы ничем не отличается от ровесников, разве что некоторые науки даются ему труднее.

– Уйди, – добродушно отодвигает его Джек, зашнуровывая кроссовки.

– Твой брат не боится конкуренции? – вскользь обращаюсь к мальчишке. – Ты, наверно, гораздо лучше попадаешь мячом в пустые ворота.

– Заткнись, – Джек кидает в меня скомканный футбольный шарф. Прошлогодний промах в серии пенальти до сих пор огорчает его. – В этом сезоне мы должны выиграть чемпионат Вельрума.

Мне хотелось бы гореть футболом так же, как Джеку, но я не ощущаю глубокой заинтересованности. Я играю, потому что изнурительные тренировки скидывают напряжение в мыслях. Я не так амбициозен, как остальные, но хищнее их, когда дело касается противников.

– Что с твоим лицом? Выглядишь так, будто в очередной раз постиг мрачный дзен. Снова нет настроения? – хмыкает Джек, садясь на пассажирское сидение моей машины. – Ник, тебя не было все лето. Давай повеселее, а?

– Веселье будет в Лабиринтах.

Сворачиваю на дорогу, ведущую к Деревне и включаю музыку. Деревня Исчезнувших – это полуостров, расположенный в паре десятков километров от центра города. Название отсылает к давним дурным легендам и полностью оправдывает атмосферу. Вечный туман и легкое ощущение нереальности. Любой уважающий себя город должен иметь десяток страшных историй. Говорят, когда-то давно на остров опустилась мгла, и все коренное население бесследно исчезло за одну ночь, а духи древних племен прокляли эту землю. Беспросветная чушь. Тридцать лет назад на остатках каменных руин построили научный лагерь молодых исследователей, мечтающих изменить мир. Во время противостояния между Альрентером и Блэкмундом Деревня якобы полыхала ярким пламенем, унеся десятки жизней. Как бы там ни было, сейчас это заброшенное место прекрасно подходит для наших развлечений. Каменные остатки домов и часть амфитеатра неплохо сохранились.

Многие думают, что вершина веселья заключается в тусовках, алкогольном угаре, красивых девочках, шумных танцах до утра и редких гонках на байках. Но это не так. Есть кое-что еще. Полуостров пронизан подземными тоннелями и помещениями для приватных вечеринок. Идеальное место для ночных игр в охотников. Кипящие эмоции и легкая оторванность от реальности подсаживают на крючок азарта многих. Те, кто контролируют внутренних демонов в обычной жизни, не сдерживаются в Лабиринтах. Никаких разговоров, никакого притворства. Первобытные желания и сорванные тормоза. Надень маску и делай все что хочешь. Затерянный мираж ночного веселья и пожар безумия.

Джек шумно вздыхает.

– Будь готов к разговору с Кероном. Он хочет навести порядок в Лабиринтах.

– Что опять не так?

– Зачем ты завлек туда Эмили Беннет? Он зол на тебя. И, знаешь, я не могу его винить, – прямо заявляет Джек. Он никогда не старался сгладить углы в общении, и это мне нравилось. – Девчонка реально испугалась.

– Сначала ей было интересно. Я ее не удерживал. В том болоте, где она выросла, не так много достойных развлечений. Зря она отказалась сыграть, было бы интересно. Когда девушки хотят, чтобы их побыстрее поймали, становится скучновато.

– Мерзко даже для тебя.

– Они могут считать меня своим личным купидоном.

– Керон до сих пор хочет убить тебя за тот случай.

На вечеринке прошлой весной Эмили Беннет заперли в ванной дома Камерона. Всего лишь небольшой урок для зазнайки за то, что она угрожала рассказать о подделке результатов учебных тестов. Камерон, как отважный рыцарь, взломал дверь и вытащил ее оттуда, предварительно устроив небольшое шоу в душе. А потом кто-то слил их видео. Кто же знал, что тихий омут полон сюрпризов. Эмили не так проста, как кажется на первый взгляд. Правильная девочка, вылезшая из низов и талантами пробивающая дорогу в жестоком мире. Банальная история.

– Я не буду его останавливать, если он вдруг захочет сломать тебе что-нибудь.

– Пусть попробует, – ухмыляюсь я. Наши отношения с Кероном в последний год обострялись слишком часто. – Где были его нравственные идеалы раньше?

– Люди меняются. Взрослеют.

– Ну как же.

Меня не волнуют чужие проблемы и вывалившиеся из чуланов скелеты. Джек отворачивается к окну, я прибавляю громкость музыки. Оставшийся путь преодолеваем молча. Автомобиль быстро набирает скорость, мягко вибрируя подо мной. Сигаретный дым отравляет легкие, притупляя эмоции. С каждым разом мне становится труднее отвлекаться.

Мысли уносятся прочь. Туда, куда я преграждаю им путь. Каждый раз, спускаясь в Лабиринты, я представляю другие декорации. И другое лицо, скрытое маской, под собой. Мутные образы проступают на подкорке сознания. Каждый, сука, раз я прикладываю нечеловеческие усилия, чтобы не сорваться в маленький соседний городок. Сыграть ва-банк. Не просчитывать ходы. Подловить ее в зарослях парка, схватить и увезти на край света. И уже потом подумать, что делать дальше. Например, запереть в убежище и держать там всю жизнь. Только для себя. Труднее всего признать, что я не хочу причинять ей адскую боль. Всего лишь поиграть. Наверное. Может быть, сегодня? Пусть остальной мир катится к чертям.

– Парни ждут в большом доме, – голос Джека развевает фантазии по ветру.

Темнеет. По периметру Деревни зажигается приглушенный свет. Мы достаточно вложили в это место, чтобы слушать прихоти очередной подружки Керона. Реставрация, электричество, легкое благоустройство. Друг кивает в сторону уходящих вглубь зарослей тропинок, пока я смотрю на отблески цветных лучей и прислушиваюсь к гомону голосов. Центральной точкой Деревни остается амфитеатр с полуразрушенными трибунами. Справа от него – самый большой дом на полуострове. По пути вспоминаю, что все началось в шестнадцать со спонтанной идеи запуска фейерверка на берегу. Деревню обнаружили случайно. Сейчас она достаточно изменилась, хоть и сохранила нужный флёр заброшенности.

– Как раз вспоминали о вас, – хмыкает Дилан Ловрен. Пожимаем руки и проходим к низким плетенным софам, расставленным по кругу. Тянусь к стакану, наливаю виски и щелкаю зажигалкой. Мы всегда держались впятером: я, Джек, Дилан, Камерон и Брайан. Позже к нам присоединились Гарри МакЛарен, брат Алисы, и его друг Дрейк.

– Надеюсь, самыми лучшими словами, – Джек садится рядом и вытягивает ноги.

– Я говорил о том, что это последний год в Академии Лиртема, – сходу заявляет Керон, и я не могу не закатить глаза. Началось. – Пора подумать о будущем и понять, что нам всем нужны изменения.

Гарри присвистывает, поднося к губам бутылку с пивом.

– Стоит завязать, отгладить рубашечки и превратиться в правильных мальчиков, – протягиваю я, глядя Камерону в глаза. Он принимает вызов.

– Твое счастье, что за три месяца я немного остыл. Знаешь, сколько лекций о несерьезности я выслушал от отца? Каждый день он ставит в пример твоего брата, особенно после того случая на Юге.

Юг города по-прежнему утопает в бедности, преступности, нелегальной торговле и заполнен наглыми паршивцами. Эмили, появившаяся в Академии в прошлом году, послужила причиной конфликта между нами и бандой мелких неудачников Юга. Существовала негласная черта, которую никто из нас не стремился перейти. Однако Камерон позарился на их девчонку. Затянувшийся конфликт закончился жестокой потасовкой. Я надеялся, что Эмили поделится контактами исчезнувших придурков, но она продолжает покрывать бывшего.

– Кто виноват, что твой папаша не видит дальше собственного носа?

– Речь не о моем отце. А о нас. То, что мы делаем, может помешать в будущем. Ты ранил того идиота ножом, Ник. Понимаешь, чем все могло закончиться?

Я понимаю многое гораздо лучше них. И я сполна отработал наказание в лагере.

– Помнится, ты был не против столкновений со Стрелой, когда дело касалось девчонки, легко раздвинувшей перед тобой ноги.

Во взгляде Керона взрывается яростное предупреждение.

– Не смей даже говорить о ней. Если какие-то грязные намеки или пошлые шутки выльются из твоего рта, я сдерживаться не буду.

Возвожу глаза к потолку, покрытому паутиной и трещинами.

– Иначе вместо нее в лабиринт отправишься ты, один, и будешь сидеть там, пока твои мозги не будут способны усвоить элементарные манеры.

Вот это речи. Очень страшно. Камерон буквально переобувается в воздухе, внезапно воспылав чувствами к Эмили.

– Говоришь, как мой братец. Кто же думал, что ты скрываешь от нас маленький секрет, – фыркаю я. – Сказал бы сразу, что она твоя.

– Все знают, как ты любишь трахать мозги, – парирует Камерон. – Тренируйся на ком-нибудь другом. Найти тебе девочек?

Одну он уже нашел, как я успел заметить. Алиса маячила около дома со своими глупыми подружками и не сводила с меня цепкого взгляда темных глаз. Я пожимаю плечами.

– Знаешь, чем меня удивить?

Керон замолкает, с грохотом опускает стакан и на этот раз не прячет эмоции за маской рассудительности.

– Знаю, чего ты добиваешься, – рычит он. – Не подходи к Эми. Она не для тебя, ясно?

– Хватит, – бормочет Джек.

– Рано или поздно все меняется, – Керон не отступает. Самонадеянный до тошноты. В этом мы бываем похожи. – Отец заставил меня прислушаться к его словам. То мерзкое видео с… как там ее…

– Синди Уилстон, – подсказывает Брайан Росс, ухмыляясь. – Зря мы позвали ее.

– Вы думали над тем, что когда-нибудь у нас будут семьи?

Удивление плещется внутри, смешиваясь со злобной насмешкой. Видимо, Эмили долго полоскала ему мозг.

– Не все из нас, конечно, могут рассчитывать на нормальное будущее, – Камерон едва заметно улыбается. Тут он, пожалуй, прав. Я откидываюсь на спинку софы, затягиваясь сигаретным дымом как можно глубже.

– Меня все устраивает. Что-то должно осветлять мою ненормальную жизнь.

– Давай не будем грузиться прямо сейчас, – соглашается Дилан. Керон бросает на него недовольный взгляд и наклоняется вперед.

– Слушай, Ник. Ты можешь продолжать разрушать жизнь в одиночестве, а мы заложим основу будущего. Я не хочу проблем, неожиданностей и ненужных столкновений. У тебя ведь тоже есть тайны, и ты предпочитаешь держать их при себе.

– В каком обучающем лагере ты пропадал? – поддерживает его Брайан. – Тоже решил податься в молодые бизнесмены, как Керон?

– Возможно, – отрезаю я, подливая виски. Бросаю на Брайана быстрый взгляд, предостерегая от дальнейших расспросов. Эта тема под запретом. Им не за чем знать, что за столько лет я не превратил весь свой кошмар в пепел.

– В августе я закончил подготовительную ступень Старшей Академии управления и прошел отбор на самый лучший курс. Лирид в безупречном состоянии. Отец доволен, – самоуверенно сообщает Камерон, и искаженный блеском мир кажется мне чужим. Я вырос здесь, я такой же, как они, но сейчас ощущаю отчужденность, перманентно живущую внутри. – Он подарил яхту. Можем поплавать в следующие выходные.

Камерон уже третий год проводит лето в Рокаде, где собираются умные и перспективные. Ему сорвало голову из-за желания доказать отцу собственную значимость. В элитной бизнес-академии для избранных Керон нашел какого-то Роджера из корпорации «Табия», которая занимается разработкой одноименной социальной сети и компьютерных программ, и привлек его к финансированию Деревни. Но внезапно проект развлечений стал трансформироваться в благородные мечты Эмилии Беннет.

– Зря вы рассказали этому Роджеру про Лабиринты, – морщусь я. – Он – редкостный придурок.

– Почему? – щурится Брайан. – Он прав. Информация иногда ценнее денег. У него есть крупные связи в Совете Рокады.

Путь к большим играм пролегает по маленьким секретам. Но, думая, что контролируешь процесс, легко самому стать пешкой.

– Вас разведут как лохов, – заключаю я, снова затягиваясь никотином. Пусть делают что хотят. Мне плевать.

– Не нравится, проваливай. Есть какие-то другие предложения или очередной высер в воздух?

– Есть. Ограбим банк и компании наших семей, подделаем документы и свалим подальше. Заляжем на дно в горах Альрентера.

– Твоя самая наитупейшая шутка, – Камерон сжимает кулаки. – Все идет к тому, что эти уродливые, трусливые мрази, ссыкливо прячущиеся за горами, скоро сдохнут. Все, до единого. И вернут то, что украли. Они создали аномальных больных, которые угрожают нашей нормальной жизни, а я собираюсь участвовать в их уничтожении. Мы активно обсуждаем этот вопрос на молодежных Советах.

Младшая сестра Керона исчезла, когда ехала в Центр на сеанс терапии. Всем говорили, что у нее проблемы с позвоночником и что девочка не может ходить, но на самом деле у нее была дислексия. Отец Керона, рьяно сетующий за распространение псевдоучений Ресуректона, не мог допустить пятна на репутации. Ее прятали, таскали по долбаным Центрам. В пропаже, конечно, обвинили Призраков Альрентера. Но никто не знает, что я видел принадлежавшее ей ожерелье с фамильным гербом Лендманов в подземельях Марчена. «Партнеры» разыгрывают за спинами друг друга отвратительные спектакли теней размером с громадные айсберги. Камерон едва не помешался на мести и еще яростнее возненавидел Альрентер. Только переключившись на славную овечку Эмили, он немного остыл.

– Ладно, ладно, – щелкаю зажигалкой, и крохотное пламя мягко обволакивает новую сигарету. Огонь всегда завораживает, потому что напоминает о ней. – Твой план прекрасен, признаю. Мы обязательно изменим мир и войдем в историю.

Дилан давится водкой, едва справляясь с ухмылкой. Его не особо волнуют наполеоновские планы Керона, им движет азарт. А вот заинтересованность Гарри МакЛарена, никогда не стремившегося вырваться из-под крыла папочки, поражает.

– Я думал, что мы собирались уехать отсюда и никогда не возвращаться, – подначиваю я. – А тут снова возня в песочнице.

– Может быть, мы и уедем учиться в следующем году в другие города, – голос Камерона становится спокойнее. – Но настанет день, когда придется вернуться. Здесь наши семьи, друзья, знакомые. Рано или поздно мы возглавим Лиртем. Это наш город.

Возглавить Лиртем? Он серьезно? Боже. Мой и его отцы крепко вцепились в руль корабля и ни за что его не отпустят. Улыбаются друг другу в глаза и надеются, что кто-то оступится первым, чтобы перегрызть соседу глотку. Они проживут еще лет сто.

– Разве вы не хотите помочь семьям или стать полностью независимыми? Не все из нас могут вечно сидеть на золотых горах наследства.

Прямо баттл подростковых колкостей. Но ему не выиграть у меня. Отец Камерона строг, но никогда не оставит его без средств к существованию. Чего не скажешь, например, о Дилане. Он и отводит взгляд первым.

– Возведем свой мир для безнадежных на увядших розах, – выдаю я, вспоминая текст старой песни и желая подпортить идеальную картинку будущего. – Разве мы не должны делать что-то хорошее? Показывать пример другим?

– Должны. Поэтому я и прошу тебя думать головой прежде, чем творить откровенно бессмысленную ерунду, – злобно отрезает Керон. Ну точно. Девчонка посеяла кучу благородных мыслей в его не очень эмпатичной душе. – Тебе никогда не хотелось добиться чего-то самому? Помимо денег твоей семьи.

– Зачем создавать себе проблемы? Глупо отказываться от того, что уже принадлежит мне. Твоя выскочка плохо влияет на твои мозги. Наверное, плохо тебя обслуживает.

– Замолчи, – Керон швыряет в сторону портмоне. – Я не буду предупреждать вечно.

– Крепко тебя зацепило. Что она с тобой сделала? – закатываю глаза. В прошлом году Керон думал о вечеринках, тренировках и тачках. – Смотри, как бы твой Робин Гуд в юбке не стащил золотишко.

– Угомонитесь оба, – Джек призывает замолчать. – Вы оба стоите друг друга.

– Уже полночь, – нетерпеливо напоминает Гарри, хищно сверкая глазами. – Пора начинать. Хватит разводить демагогию.

Я с ним согласен. Показываю Керону средний палец и поворачиваюсь в сторону нарастающих девичьих голосов. Всеобщий интерес к умным речам мгновенно испаряется. Какая к черту забота о будущем. Есть только здесь и сейчас.

– Никого лишнего сегодня не зовем.

– Сегодня я не с вами. Останусь наверху в Деревне, – напыщенно заявляет Камерон.

Поднимаюсь первым и иду к задней части дома, где скрыт спуск вниз.

– И все же подумай над словами Керона, – звучит позади голос Джека, пока я натягиваю на лицо подобие балаклавы. Все остальные следуют этому же примеру. – Что-то в этом есть. Я беспокоюсь за тебя. Алиса сегодня в игре.

– Печально. Но я переживу.

Мы спускаемся ниже, и стылый, колючий воздух проникает под одежду. Ощущаю себя так, будто мозги окунули в ледяную воду. Приятно и дышать легче. Когда убегаешь от себя, то чем дальше, тем быстрее и неизбежнее растет градус развлечений. Здесь мы скрываем лица, но оголяем желания и инстинкты. Лабиринты – это то немногое, по чему я скучал. Тягу к заброшенным местам можно сравнить со скрытым желанием к саморазрушению. На развалинах царит свобода. Меньше фальши. На руинах можно строить новый мир. Но сегодня даже здесь я чувствую себя связанным по рукам и ногам.