Прости меня

С парочки взгляд и нюх невольно переключились на других пассажиров, Тимур отвлекся от собственных переживаний и уже через несколько минут целенаправленно и ревниво наблюдал за людьми вокруг в поисках чего-то, что смогло бы заполнить образовавшуюся внутри пустоту, новую цель, новую идею, вокруг которой можно было бы построить новую жизнь.

Приятный запах защекотал ноздри, слух уловил частые удары сердца. Тимур оглянулся, маленькая девочка в упор рассматривала его, беззастенчиво и с искренним интересом, как могут только дети и старики, будто им доступно видеть больше, чем всем остальным. Сердечко ее колотилось слишком часто для пятилетнего ребенка, вот оно болезненно затрепетало и пропустило удар, затихло, но опять застучало в прежнем ритме. Тимур улыбнулся ей, скрывая за улыбкой жалость к больному ребенку, но она сердито покачала головой, тряхнув волосами и открывая взору родинку в виде звездочки на виске у самых корней волос – маленькая ведьмочка.

Динамик под потолком щелкнул, и женский голос объявил начало посадки.

– Милая, нам пора, – подошедшая к ребенку женщина взяла девочку за руку и потянула за собой. Темные круги под глазами уставшей матери соперничали с синяками под глазами дочери лишь оттенком.

– Зоя, пойдем, наш рейс, – повторила она.

Тимур дернулся от ее имени, как от пощечины.

Девочка, наконец, послушала мать, и сдвинулась с места, но еще раз глядя прямо мужчине в глаза, покачала осуждающе головой, и напоследок, погрозила ему пальчиком.

Тимур так и остался стоять, провожая ребенка глазами. До сегодняшнего дня ему не приходилось встречаться ни с одной ведьмой. Волков они не жаловали. О редких сотрудничествах волков и ведьм Тимур знал из рассказов отца и деда. В начале века они предупредили оборотней, что эмиграция поставит их вид под угрозу исчезновения, но не объяснили, почему. Верховная ведьма высокомерно провозгласила свое пророчество, а напоследок добавила:

– Я вас предупредила, блохастые. Последствия для вашего вида будут катастрофические.

Уже позже волки поняли ее предупреждение: молодняк, разделенный тысячами километров, границами государств и разными политическими системами, был обречен на одиночество. За двадцать лет ни один волк не встретил родную душу, не родился ни один щенок. Вторая встреча с ведьмами состоялась уже в сороковых. Они заклинали закончить войну на своих границах.

– Спасая запад, вы лишите его собственного ценного опыта, и тем самым обречете наших внуков и правнуков повторить нашу судьбу, – в этот раз верховная снизошла до объяснения. Но соблазн избавить мир от бесчеловечной идеологии и победить здесь и сейчас был слишком велик. Не послушали.

И вот теперь эта маленькая больная ведьмочка. Была ли эта встреча случайной?

Услышать ее имя было нестерпимо горько. Сегодня уже второй раз.

Он не мог не заехать к родителям Валентина попрощаться. Пока Ольга Павловна суетилась, накрывая стол для любимого крестника, Тимур осматривался в их новой квартире. Увидел знакомое лицо на фотографии, застыл, и рука-предательница сама потянулась к черной рамке на комоде. Крестная, заметив его внимание, с грустью заметила:

– Витюша Черный с семьей.

Тимур молча ждал продолжения.

– Семья наших давних друзей. Они трагически погибли, – пожилая женщина тяжело вздохнула и взяла фото из рук Тимура. – Слышал ту ужасную историю десять лет назад, когда первый оборот у волчонка случился на семейном празднике среди людей? Его бабушка – человек, стала свидетелем этого. Но мы с Васей считаем, что был еще как минимум один свидетель. Сразу после этого начались покушения. Их было несколько, неудачных, доказывающих, что действовал не охотник на оборотней, а неумелый новичок. Но он был очень настойчив и, в конце концов, у него получилось. – Ольга Павловна помолчала, пытаясь совладать с застарелой болью. – Мы с Василием на тот момент жили на Дальнем Востоке, меняли фамилию. По возвращении попытались выяснить подробности произошедшего. Официальная версия аварии проста и безукоризненна: гололед, водитель не справился с управлением. Она была бы убедительна, если бы водитель не обладал быстротой реакции и чутьем оборотня.

– И если бы не было предыдущих покушений, – добавил Тимур, женщина кивнула.

– А вот с Зоюшкой история еще более непостижимая, – женщина нежно погладила хорошенькое личико девочки лет двенадцати – тринадцати. – До чего ж милым ребенком росла, – вздохнула она. – Она единственная из семьи выжила в той аварии, но мы ее не нашли. В протоколах девочка значится как пострадавшая. А дальше начинается какой-то абсурд. В какие бы органы мы не обращались, ответ один: такого человека не существует.

Тимур промолчал, не желая расстраивать и разочаровывать пожилую женщину. Милый ребенок вырос, и попрал самые ценные устои, на которых сотни лет держится и благодаря которым все еще существует их немногочисленное сообщество.

Глава 5

– Том, ну, Томочка. Ну, отдай, – ныла Лариса. – Ты же все равно не будешь носить.

– А почему не будет? – полюбопытствовала Анжела, новенькая. Они с Оксаной заняли единственный диван в общей комнате отряда. Назвать эту комнату уютной было нельзя, но в ней было все, что требовалось для вечернего отдыха. А мягкий уголок, пожертвованный кем-то к женскому празднику, вообще был объектом зависти всех других отрядов.

– Не знает, кто присылает, – нехотя ответила Оксана. Она зевнула и перевела глаза со скучающих у телевизора женщин в ожидании любимого сериала, на Анжелу и вдруг оживилась, найдя в ее лице нового заинтересованного слушателя. – Мать говорит, что не клала. Она всегда сама собирает и запечатывает посылку, потом Томкин сын Костик тащит ее на почту. Здесь распечатывают и та-дам! Сюрприз! Белье, причем не хлопок, которое ее мать покупает, а шикарные комплекты. Вот его-то Лариска и выпрашивает. Еще косметика. Родительница уверяет, что покупает в спецмагазине, дабы избежать проблем, а в посылке обнаруживается та, что Тома сама себе раньше на воле покупала. И еще в посылке всегда много орехов. Вот Томка и психует.

– Почему? – захлопала ресницами Анжела.

– Непонятное всегда настораживает. Ты разве не знаешь про бесплатный сыр? – Оксана окинула собеседницу снисходительным взглядом. – Но орехи жрет. Чо им пропадать? Тем более она вечно голодная, вегетарьянка, блин. Ей типа, белок нужен. Говорит, без орехов она хлеба больше жрет и толстеет.

Тома, с книгой на коленях расположилась в кресле. Сосредоточится на чтении под монотонное Ларискино нытье и эмоциональный рассказ репортера первого канала, было непросто, но Тома обладала многолетним опытом и справлялась. Тем более новая книга, которую она обнаружила в посылке от родных, оказалась приятным бонусом и требовала немедленного прочтения. Не книга, конечно, а очередь, которая на нее установилась. В тюремной библиотеке такой несерьезной литературы не найдешь. Девчонки завизжали от восторга, увидев типичную для книг этого жанра обложку с обворожительной красавицей и харизматичным мужиком.

– Что за бред вы, молодежь, читаете? – неодобрительно фыркнула Марион, их старшая, когда они вместе с Тамарой наблюдали, как одна из сотрудниц отдела безопасности специальным щупом проверяет шампунь из посылки, присланной Томе из дома, а другая перебирает табак для Марион.

– Какие, на хрен, оборотни? Напрасный перевод бумаги, – отчеканила она.

Тамара бы подивилась такой заботе об окружающей среде, но старая цыганка продолжила и не просто удивила, а ошарашила:

– Вот если бы про ведьм, – и уголки ее губ дернулись. Еще чуть-чуть, и Тома бы подумала, что женщина улыбнется. Выказать свои собственные эмоции Тома не посмела, поэтому невозмутимо сказала:

– Так здесь и ведьмы есть. Вот, смотрите, в аннотации написано, – Тамара протянула книгу. Женщина не торопилась брать, но Тома настойчиво толкала книгу ей в руки.

– Прочитаешь и если там и вправду про ведьм, принесешь,– наконец, нехотя сказала старшая.

– Марион, – обрадовано сказала Тома, – у меня к вам разговор есть деликатный. Можно?

Лариса не сдавалась. Тем более, что заняться ей больше было не чем, а Тамара все еще не сказала свое категоричное «Нет», продолжая просто игнорировать приставалу.

– А зачем Ларисе белье? Кто его тут оценит? – спросила Анжела.

– Дура ты, Анжела, – деланно вздохнула Оксана. – Как ты еще можешь себя тут женщиной чувствовать в этой адской униформе? А к Лариске скоро ее мужик приедет. На целых трое суток, – с ноткой зависти в голосе сказала женщина.

– Ну, хочешь, я буду отдавать тебе вареные яйца? Когда они будут, конечно, – уточнила Лариса. – Целый месяц.

Наблюдать за Ларискиным унижением было приятно, но Зоя перечитывала любимого Марка Твена и поэтому отвлеклась. Она сидела на стуле, чуть отгороженная от остальных небольшой этажеркой с книгами. Над головой у нее вместо портретов классиков висела напутствующая растяжка «Законопослушное поведение – путь к досрочному освобождению». Сидеть на пыточном деревянном сооружении было мучительно, но девушка даже не пыталась занять место на диване или кресле, чтобы избежать унизительной сцены изгнания. Еще свеж был в памяти предыдущий опыт.

Через полчаса она встала и тихо выскользнула в коридор, до уборной и обратно, ради того, чтобы размять ноги. Ходить по комнате она бы не решилась. Либо Лариска, раздраженная отказом Тамары, пристанет, либо кто-то решит, что она мешает смотреть телевизор. Зоя уже сделала шаг в сторону уборной, когда услышала свое имя и остановилась, прислушиваясь.

– Ладно, – проводив Зою взглядом, Тамара вдруг сдалась под натиском Ларисы. – Белье отдам, но с условием.

– Каким? – Лариса подалась в ее сторону.

Тома застыла на пару секунд, разглядывая женщину, точно еще раздумывая, но потом все же решилась:

– Ты перестанешь третировать Зою.

– Вот еще, – подскочила в кресле та. – Она – детоубийца! – вызывающе крикнула она. Имею моральное право.

– О, как заговорила! О моральном праве вспомнила. Помнила бы о нем, когда закладки для малолетних наркоманов делала! – возмутилась Тамара.

Оксана устроилась поудобнее, предвкушая назревающую перебранку, с намерением насладиться бесплатным зрелищем, но Тома вдруг успокоилась:

– Так ты хочешь белье или нет?

– Хочу, – буркнула Лариска, – Почему? Почему ты защищаешь ее всегда?

– Не твое дело.

– Соглашайся, Лорка, – влезла Оксана. – Для тебя это выгодный обмен. Ты так и так больше не сможешь развлекаться за счет девчонки.

– Почему это? – вскинулась та.

– Мамка приказала оставить ее в покое.

– Когда она такое сказала?– психанула Лариса.

– Час назад, – довольная произведенным эффектом, ответила Тома.

– Что за мамка такая? – полюбопытствовала новенькая.

– Наша старшая – Марион. Ты не могла не заметить ее в столовой.

– А-а, та старая карга с трубкой во рту?

Оксана неодобрительно посмотрела на Анжелу:

– Будем считать, что я тебя не слышала.

– Я слышала, – раздалось с соседнего стула.

– А что? Что я такого сказала? – напугалась молодая женщина.

– Ла-дно, не ссы, на первый раз прощаю, не скажу, – усмехнулся тот же голос.

– Ты, Анжела, если не знаешь чего, лучше помолчи, не нарывайся, – посоветовала новенькой Оксана.

Анжела дослушала, как Тома выторговывает себе на завтрак яйца и, наклонившись к Оксане, тихо спросила:

– И все-таки, кто такая эта старшая и чем она занимается?

– Это наша внутренняя власть. Следит, чтобы у нас тут порядок был, законы соблюдались писаные и неписанные. Таким, как Лариска беспредельничать не дает, ну, или наоборот, если кто-то нарывается, поставит его на место. Связь с администрацией поддерживает. Короче, Анжела, ты должна усвоить главное – если старшая сказала – прыгай, ты должна прыгнуть.

– А почему мы собственно должны ее слушать, есть же начальники отрядов и колонии? Она, вообще, по какой статье сидит?

Женщины расселись у телевизора и добавили звук, на экране начинался сериал, который все ждали.

– Чувствую я, Анжела, любопытство тебя до добра не доведет, – Оксана придвинулась к ней ближе и тихо заговорила. – Она вообще никакого преступления не совершала.

– Как это?

– Еще лет тридцать назад взяла на себя преступление мужа. Освободилась, через три месяца вернулась следующий чужой срок мотать. За ней серьезные люди стоят.

– Зачем она это делает? – с тихим ужасом спросила Анжела. Оксана неопределенно пожала плечами:

– А другой жизни она и не знает.

– Но ведь настоящие преступники на свободе остаются, – девушка сникла, и какое-то время сидела, молча уставившись взглядом в пол, а потом простонала, – Господи, как же тут жить выживать?

– А мы не загадываем наперед. Живем и живем, – ответила ей Оксана. – Тома? – она протянула руку и сжала ее плечо. – Про меня не забудь, я читаю после тебя.

– Третья будешь. После Марион, – Тома улыбнулась, увидев ее выпученные глаза.

Зоя стояла по ту сторону дверей и, затаив дыхание, ловила каждое слово разговора, в этот самый момент перекраивающий ее жизнь. Услышав о приказе старшей, девушка всхлипнула и зажала себе рот рукой, но слезы удержать не смогла и они большими каплями текли по щекам, по прижатой ко рту ладони до локтей и беззвучно капали на пол.

Когда Тома заговорила про книгу, девушка уже едва сдерживала всхлипы. Она побежала в уборную и, закрывшись в кабинке, прикусила пальцы, сжатые в кулак, чтобы не разреветься навзрыд, не могла позволить себе быть услышанной, проявить слабость. Легкое движение в груди, сродни щекотки от легкого прикосновения перышка к обнаженной коже, заставило Зою затаить дыхание, боясь спугнуть свою волчицу. Они обе застыли в ожидании следующего шага друг друга. В первый миг Зоя боялась даже поверить, ведь она так долго подавляла свою вторую сущность, что в какой-то момент совсем перестала чувствовать вольнолюбивую волчицу. Та обиделась, закрылась, оставила ее один на один с их общей бедой. Зоя злилась, но в то же время понимала, что иначе могла не удержаться, показать зубы обидчикам, против которых ей не выстоять в одиночку. Разоблачение недопустимо в волчьем сообществе и часто заканчивается смертью, как и случилось с их семьей. Тогда бабка спрятала внучку, поменяв ее адрес и фамилию. Она спасала в первую очередь себя, но тем самым спасла и саму Зою.

Девушка отмерла и потянулась навстречу к своей сущности, чтобы разделить с ней нежданную радость.