Никто не разрушит

Ее рыжие, почти огненные волосы были заколоты карандашом на затылке, а челка постоянно мешалась перед ее глазами, и она все время смахивала ее. На ней была обычная форма; синее платье до колен и белый фартук.

Она не была похожа на коренных итальянок. Ее кожа была слишком белоснежной, без намека на загар, волосы рыжие, что совсем не характерно для Италии, а глаза светло-зеленые и очень яркие на фоне южной красоты местных женщин. Наверняка, ее мама была иностранкой – с севера, может, из Шотландии или Ирландии. Но, насколько я знаю, они с матерью жили в Лос-Анджелесе.

От ее активных движений я немного подустал, поэтому постучался в дверь, но музыка была настолько громкой, что биты доносились и до меня. Тогда бесцеремонно распахнул дверь и вошел в прачечную.

Беатрис подпрыгнула на месте, сжав руку у сердца и подняв ввысь утюг. Еще несколько футов и она обожгла бы себе лицо, но девушка вовремя очнулась и поставила его на место, после чего сняла наушники.

– Вы испугали меня! – задышала она быстро, – Я же чуть на тот свет не отправилась, – она говорила на итальянском, но с акцентом, и в мыслях я подумал, что нужно будет обязательно найти информацию о ее прошлой жизни.

Несмотря на доверие к ее бабушке, проверить эту рыжую обязательно стоит.

– Идем за мной, – кивнул за собой, после отвернулся и зашагал к выходу.

Немного погодя, девушка отправилась следом, но я остановился на пороге прачечной, и рыжая снова в меня врезалась.

Господи, она вообще смотрит куда идет?

– Что? – отойдя на шаг нахмурилась она, – Зачем же так резко останавливаться.

– Утюг, – кивнул в сторону гладильного стола, – Ты решила поджечь особняк, ведьма?

– Ой, – прикрыв виновато рот, она побежала выключать утюг.

Я не стал ждать ее, и направился на второй этаж. Она догнала меня на лестнице.

– Куда мы идем?

Раз я сказал идти за мной, разве нельзя идти молча? Почему женщины задают так много вопросов?

– Почему вы молчите? – донимала меня эта ведьма, – Как вас…

Я остановился у кабинета Дэна, и в этот раз, слава небесам, она не врезалась в меня, а вовремя притормозила. Открыв перед ней дверь, жестом указал войти. Поправив фартук перед собой, Беатрис вошла в кабинет, где нас уже ждал Даниэль.

– Синьор, – почтительно опустила она взгляд.

– Садись, – Даниэль кивнул на кресло напротив себя, куда и села девушка, – Беатрис, так ведь?

– Именно.

Я расположился напротив нее и начал наблюдать. Сканировать глазами каждое движение. Так я делал всегда, когда видел новый объект в клане. Неважно, мужчина или женщина. Я анализировал всех. Каждое движение. Каждый вдох. Каждое моргание.

Она сидела прямо. Никакой расслабленности, которая присутствовал в прачечной, где она оставалась наедине с собой. Это говорило о ее напряжение.

Ее плечи немного подрагивали, словно она стояла перед выбором ссутулиться и выстроить барьер либо держать осанку и показать стержень.

Тонкие длинные пальцы без маникюра, и немного сухой кожей вокруг нервно теребили край фартука, сжимая и разжимая ткань. Привычка, выдающая скрытую тревогу, которую она пыталась подавить.

Взгляд ее скользил по всему кабинету и по нам с Дэном, не задерживаясь ни на чем дольше пары секунды. Оценка, анализ, поиск угрозы? Скорее последнее.

Я отметил легкое подергивание уголка губ – попытка улыбнуться, быстро сменяющаяся нейтральным выражением. Скрытность? Недоверие?

– Я слышал, ты закончила старшую школу пару лет назад, – поинтересовался Даниэль, почесывая щетинистый подбородок.

– Пять лет назад, – уточнила Беатрис, зачесав волосы за ухо, – После старшей школы обстоятельство сложились так, что пришлось работать, да и учебу было потянуть некому, поэтому не вышло.

– Где ты жила до этого? – поставил я вопрос, который интересовал меня больше всего.

– С мамой в Лос-Анджелесе. В пригороде Глендейл.

Когда она наконец подняла на меня глаза, в них читалась смущенность. Она закусывала губу, отчего та становилась ярко-красной, и начинала быстро моргать, словно отгоняя слезы при разговоре о маме.

Я отметил легкую дрожь в ее голосе, когда она отвечала на мои вопросы, и то, как она с фартука перешла на серебряный кулон на шее – явный признак стресса.

– Она умерла? – задал следующий вопрос.

– Нет, – проскользнула горечь в ее голосе, – Болеет. Она лечится. Мы с бабушкой копим на ее лечение. Она сейчас в Лос-Анжелесе. После…эм…

Дальше она собиралась лгать. Отвела взгляд. Начала выстукивать нервный ритм каблуком балеток по паркету. Очевидные признаки лжи.

– После провала на моей работе, бабушка забрала меня к себе, поэтому я здесь.

– Мы собираемся оплатить тебе учебу, – Дэн мягко улыбнулся, но это была рабочая улыбка, от которой волнующейся Беатрис легче не становилось, – Я хочу, чтобы ты, сейчас не стесняясь, сказала какой университет выбирала пять лет назад. Считай, что ты открыла возможность для себя. Какой это университет?

Беатрис замерла. На миг все ее движения остановились, а в глазах появился блеск. Она была рада, но сдерживала эмоции. Думаю, если бы не мы с Дэном, она бы пустилась в пляс.

– О, я…даже не знаю, что сказать, мне…

– Ближе к делу, у нас мало времени, – напомнил я.

Беатрис глянула на меня, а после сглотнула и наконец сказала:

– Университет Санкрест. Он ближе к маме.

– Хорошо, – Даниэль довольно откинулся на спинку своего кресла, – Проживание и учеба будут оплачены. Можешь не переживать. Теперь ты должна готовиться к поступлению. Нужно будет подать заявку. С остальным тебе поможет Габриэль, – Дэн указал на меня.

Беатрис снова метнула взор в мою сторону и сглотнула. Такая перспектива ее точно пугала.

– Спасибо вам, синьор, – встала она с места, – Не представляете, как много для меня это значит. Спасибо вам большое.

– Благодари свою бабушку, – сказал Дэн, – Это ее заслуга. А теперь можешь идти. Габриэль скажет, когда у вас вылет. Нужно будет разобраться с жильем.

Кивнув, девушка сорвалась с места и словно на крыльях вылетела из кабинета.

– Она невыносима, – сморщился я, встав и взяв виски из мини-бара.

– Ты знаешь ее всего два дня, – усмехнулся Дэн, – Серьезно? Обычно, если женщина для тебя невыносима, это означает две вещи: либо ты хочешь ее выпороть, либо убить.

– Тут скорее второе, – разлив янтарную жидкость по бокалам, подтолкнул один из них другу, а другой взял сам и сделал глоток, сев на свое место, – Она слишком много разговаривает. Я скорее умру за те несколько дней, которые придется провести с ней. Почему ты кидаешь таких особ именно на меня? – закатил я глаза.

Помниться, несколько лет назад, и Андреа он поручил мне. С тех пор мой нос сломали впервые. А ее невыносимый характер оставлял желать лучшего. С ней я бы застрелился сам. Как Даниэль терпел ее?

– Может мне нравится смотреть, как ты мучаешься? – не переставал он насмехаться, – Да ладно тебе, – махнул он на мое бесстрастное выражение лица, – Отдохнешь в Калифорнии, попьешь пина коладу, и подцепишь себе красотку. Беатрис останется лишь заданием

– Ты же знаешь, подцепить красоток и отдыхать – не моя среда обитания.

– Конечно, забыл, что ты предпочитаешь трахать исключительно проверенных женщин.

– От них меньше проблем. Нет ожиданий – нет проблем.

– Возможно это потому, что они единственные, кто вытерпят твои предпочтения? – хмыкнул друг, – Простые смертные девушки не для этого.

– Именно так, – не стал спорить.

Впереди ждали несколько дней в Калифорнии. И я очень надеялся, что все пройдет спокойно, и мне не придется затыкать Беатрис кляпом, чтобы она заткнулась. Надеюсь, она не принесет мне проблем.

Тогда я не знал, что те несколько дней перевернут мою жизнь.

Глава 3

Глава 3

Ариэлла

Настоящее. Бостон. Пять месяцев спустя. 

«Дорогой ДиДи, сегодня мне исполняется двадцать восемь. Спустя много лет я пишу тебе снова. Странное ощущение. Мне так стыдно, но я так счастлива вновь с тобой говорить. А еще…я чертовски устала.

Что ж, давай по порядку. Что я пережила за эти долгие годы?

Я неудачно вышла замуж.Я осознала это, когда он стал пропадать ночами в казино и сливать все наши деньги. А потом исчез на неделю. Когда он объявился, был избит и сильно оброс. Эдуардо забрал наши последние сбережения. Я хотела его остановить. Кричала, билась и пыталась звонить в полицию. Но я поняла, насколько глубоко он вырыл себе яму, когда ударил меня в попытке забрать телефон.

Я потеряла ребенка. Я ждала его так долго и потеряла в мгновении ока. Прошел почти год, но эта рана так глубоко засела во мне. Она гниет и гниет, убивая меня изнутри. Я не знаю, как мне быть, папа.

Я потеряла Лауру. От моей сестренки нет вестей вот уже ровно одиннадцать месяцев. Я не опускаю руки, ведь ты всегда говорил, что дорогу осилит идущий. Но когда дорога закончиться? Я так устала. Я иду, иду и иду. Мои ноги уже не в силах стерпеть столько потерь.

Я не смогла о ней позаботиться. Я обещала тебе беречь Лулу, но у меня не вышло. У меня не вышло, папа…»

Ручка с тихим шорохом соскользнула из моих дрожащих от голода пальцев. Я не ела почти сутки. Смена в «Boston Boss» выдалась утомительной.

Кроме ломтика сыра, оставшегося от клиентской нарезки, и огромного количества воды с кофе я ничего не ела. Как говорила Эмми, наш администратор, так я не доживу и до тридцати.

Я и сама в это верила. Ночные смены. Самостоятельное расследование исчезновения Лауры. Я изнуряла себя до предела. Только бы не сойти с ума, не погрузиться в чувство вины.

Я виновата в смерти папы.

Я виновата в гибели своего нерожденного ребенка.

Я виновата в исчезновении Лауры.

Я осталась одна в огромном городе, где выживала на последние гроши. С момента побега из Италии прошло пять месяцев. С того самого дня, когда я думала, что не выберусь из особняка и лап «Чудовища».

Я не знала его имени. Он представился мне чудовищем. У меня не было сомнений, что таковым он и являлся.

Я негласно стала связана с мафией, когда они появились на пороге моей квартиры и требовали Эда. И я все еще чувствовала их влияние на

свою жизнь.

Каждую ночь, возвращаясь со смены, я шла настолько быстро, что мои дешевые кроссовки натирали ступни, а колени дрожали. Я оборачивалась на каждом углу. Боялась малейшего шороха за спиной.

Волчьи глаза – темные, с желтым отливом, будто в них жил хищник, преследовали меня во снах. Секунду, и он уже вцепился клыками в мою шею и растерзал.

Я отчетливо помнила, с каким пристрастием он слизал мою кровь на руках. Этими же руками он скользил по каждому дюйму моей кожи, пока я дрожала как вне себя.

Когда чудовище отпустил меня, сняла деньги и убежала в уборную аэропорта. Там, в кабинке, я развалилась на части. Упала на пол и рыдала, пока кто-то не постучал и не спросил, всё ли в порядке.

Ком в горле стоял по сей день.

«А теперь беги, красавица»

«Не оборачивайся»

«Вдруг я передумаю»

– Миссис Гарсиа?

Голос адвокат вырвал меня из мыслей. Растерянно заморгала, поднимая взгляд на мужчину лет сорока пяти, в опрятном костюме и с очками на переносице.

Мистер Скотт поставил свой дипломат, и сел напротив меня в кофейне в центре Бостона.

– Извините, что напугал, – прокашлялся он, расстегивая пуговицу пиджака, – Вы не заказали себе ничего? Может кофе? – он окинул взглядом мой стакан с водой, и я сжалась.

Я все еще не привыкла к бостонским людям. Они яро гнались за призванием, богатством и карьерой. И ни капли стеснения: осуждающий взгляд, колкое слово – здесь это скорее правило, чем исключение.

От одного слова «кофе» меня чуть не вывернуло. Я и так выпила его слишком много. Мне казалось, что восемьдесят процентов моей крови – кофеин.

– Нет, спасибо. Я не голодна.

Однако, мой желудок был другого мнения. Он заурчал, и я сжала руками живот.

– Давайте перейдем к делу, – убрала свой маленький блокнот в сторону.

– Хорошо, – кивнул мистер Скотт, – Я взвесил ваше решение по поводу детектива, и…, – замялся он.

Во мне вспыхнула паника.

– И? – поддалась вперед, – У нас получится?

Секундное молчание. Адвокат поджал губы, а после резко выдохнул.

– Давайте начистоту, Миссис…

– Мисс, – поправила я, – Я развелась.

– Мисс Гарсиа, – согласился адвокат, – Я вижу, в каком вы затруднительном положении, и мне очень жаль вам это говорить, но так дело не пойдет.

– Что…что это значит?

– Полиция молчит почти год. Привлечение частного детектива – трата денег, которые вам еще пригодятся. Я в этой сфере двадцать лет. Если ваша сестра действительно была похищена мафией, – его голос понизился, – Против них можно бороться только их же методами.

Пазлы сложились, и ком в груди стал еще больше.

– Вы хотите сказать, мне придется с ними связаться? – даже думать об этом было страшно.

– Кратко – да. Вам нужно проникнуть внутрь. – мистер Скотт достал из внутреннего кармана пиджака стикер, нащелкал ручкой номер и протянул мне. – Этот человек подручный одного влиятельного авторитета в Бостоне.

– Он может мне помочь?

– У него может быть нужная информация. Грядёт большая встреча всех группировок. У вас есть шанс попасть туда. Но вы должны понимать, что рискуете жизнью. Это двери без обратного хода, – в глазах адвоката появилось сочувствие, будто я собралась умирать, – Будьте…

«Осторожны» – наверняка услышала бы я, но сорвалась в уборную и вывернула всю жидкость.

Меня трясло от ужаса и понимания, в логово каких змей мне придется войти. Как мне выжить?

Но ради Лауры я пойду на все. Она единственное, что у меня есть. Как я оставлю свою малышку им на растерзание?

Когда вернулась, мистера Скотта уже не было. На моем столе стоял полноценный обед, и чашка апельсинового сока с запиской «все оплачено».

Несмотря на ужасное состояние, понимала, как необходимо поесть. Пока листок с номером телефона сжигал меня даже через ткань кармана, я ела через силу.

Время близилось к девяти вечера.

Ночной Бостон слепил глаза. Шум, сигналы, сирены и мелкие капли октябрьского дождя. Я чувствовала ужасную апатию. Глубже завернувшись в пальто, зашагала к метро.

Я не любила шум и предпочитала спокойную обстановку. Здесь же город постоянно в движении. Муравейники людей везде. Кто-то спешно шел домой, толкая всех на своем пути, кто-то наоборот – наслаждался вечером пятницы и направлялся в местные бары за пивом. У набережной люди чаще всего занимались бегом, выгуливали своих собак или просто проводили время.

Я же была подобно серому пятну на холсте. Не могла никуда податься. Как продолжать жить, когда я не знала где Лулу? Что с ней? Жива ли она?

Черт, осталось только разрыдаться в этой душной толпе.

Выйдя из метро, глубоко вздохнула, крепче прижала сумку к груди и ускорила шаг.

Район Дорчестер считался одним из самых небезопасных в Бостоне, но именно здесь мне согласились сдать квартиру за самую минимальную сумму, которую я могла себе позволить.

Я могла потратиться и на лучшие условия, где хотя бы нет риска быть изнасилованной и убитой, но хранила эту сумму на адвоката и детектива.

Когда чудовище вручил мне банковскую карту, я понимала, что это мой шанс. Гордость кричала бросить все ему в лицо и послать на хрен. Но разве это разумно? Благодаря этим деньгами я смогла выжить и найти адвоката.

Дождь усиливался. Ноги в кроссовках промокли насквозь, а волосы тяжелели, впитывая воду. Добежав до своего дома в переулке, зашла в подъезд, дождалась пока дверь закроется и поднялась на третий этаж. Оказавшись на пороге своей маленькой квартиры, я задышала.

Добираться сюда было подобно квесту. Сегодня я его прошла.

От осеннего холода продрогла до костей, поэтому, бросив все вещи на пороге, забежала в ванную комнату и включила горячую воду. Пар заполнил пространство и дешевое стеклянное ограждение покрылось испариной.

Я долго терла свою кожу, чтобы согреться. Мысли забирали все внимание.

Снова слышала крики. Видела перед собой пистолеты. От этого дыхание становилось тяжелым.

Еще недавно мое тело было покрыто их ударами. Сейчас гематом не осталось, но мое сердце…каждый фут болел так сильно, что я боялась думать о том, что чувствовала.

Я помнила крик Лауры. Ее слезы. Как она умоляла отпустить ее и не бить меня. Я была бессильна, когда, истекая кровью, смотрела, как они забирают ее. А человек, которому так сильно доверяла, уматывал, собирая вещи.

Он вызвал скорую и напоследок попросил прощение. Тогда мне впервые хотелось убить себя. Не его. А себя.

Я поняла, что начала задыхаться, поэтому выключила воду и завернулась в халат, оставшийся от бывших хозяев. Укрывшись одеялом, легла на диван в гостиной, служивший мне кроватью.

Сегодня мне исполнилось двадцать восемь, а я ощущала себя восемнадцатилетней девчонкой, которая, потеряв отца и мать, не знала, как прокормить сестренку и жить дальше.

Закрыв глаза, вспомнила слова отца, так глубоко засевшие в моем сознании.

В тот жаркий итальянский день я впервые не достигла своей цели. Мои фотографии не взяли на выставку. Я отправляла их в первый раз, и мне пришел отказ. 

Я сидела у набережной и плакала, практически задыхаясь. Было так обидно. Я мечтала увидеть свои работы на выставке. Но не получилось. 

– Тебе всего семнадцать, – папа, все это время сидящий молча, приобнял меня и поцеловал в висок, – Ри, малышка, тебя ждет столько прекрасного впереди. Не получилось сейчас – получиться в следующий раз. 

– Но ведь я так надеялась, папа, – всхлипнула я. Объятия папы делали меня еще сентиментальней. – Я так хотела попасть к ним на выставку. Так..так хотела…

– Тише, – погладил папа меня по волосам. Тогда они еще имели свой естественный черный оттенок.  – На этом твой путь не заканчивается, Ри. Он только начинается. 

Мы оба смотрели вдаль, на волны, подплывающие к берегу. Теплый ветерок щекотал лицо, а запах морского бриза напоминал о любимых креветках, отчего до ужаса захотелось их поесть. Наверное, так действовало мое поганое настроение. 

– Когда-то тебе покажется, что ты не справляешься, – спокойно прошептал отец, – Ты будешь думать, что жить дальше невыносимо и найти выход невозможно, но всегда помни: даже после самого сильного шторма, море снова становиться спокойным, потому что оно слишком велико, чтобы шторм мог изменить его навсегда. Твой внутренний стрежень устоит перед любыми трудностями, Ри. Только будь сильной, моя девочка. 

Я не поддамся шторму, а подчиню его себе. Возможно, я не настолько сильна, но ради сестры пойду на все.

С этой уверенностью достала бумажку с номером и набрала его. Гудки были длинными, и я не дышала, пока не услышала мужской голос в конце провода.

– Слушаю, – прохрипел незнакомец. На фоне играла музыка и…господи, стоны? Кому я звоню, мать твою? – Говори быстрее, у меня дела поважнее, – еще один женский стон.

– Мне ваш номер дал Мистер Скотт. Мы можем встретиться? –  пыталась скрыть дрожь в голосе изо всех сил.

– Он не сказал где меня найти?

– Нет. По-вашему, я бы звонила, если бы знала? – съязвила я.

– Я отправлю тебе адрес, приходи завтра в десять вечера. Будь готова платить сразу, – хмыкнул ублюдок и отключился.

Назад пути не было. Теперь я должна идти только вперед.

***

Это была совсем не привлекательная, старая и заржавевшая дверь. Никакой вывески. Просто одинокая дверь в переулке на Олстон, прямо после секс-шопа. Странно, но это уже что-то говорило. Адрес на карте привел меня в это место.

Я гипнотизировала железку минут пять, пока голос двух совсем не трезвых девушек привлек меня. По сравнению с их короткими мини-шортами, сетчатыми колготками, откровенными лифчиками, поверх которых были лишь джинсовые куртки, мое цветочное платье и плащ казались слишком невинными и неподходящими этому месту.

– О, – лопнула одна из них жевательную резинку, оглядывая меня с ног до головы, – Ты к нам? Новенькая?

– Нет, – откашлялась я, – Я к…эм…, – тут поняла, что даже не знала имени того человека. Как я его найду?

– Ты устраиваться пришла? – сказала вторая, чей высокий хвост был затянут так туго, что казалось вытянет все ее мозги. Даже у меня заболела голова.

– Нет, мне нужно поговорить с одним человеком, – поправила свои волосы, собранные в колосок.

Моя любимая прическа. В детстве мама часто плела нам с Лаурой волосы именно в такие косы. Она говорила, что вся сила женщины течет в волосах. Они, словно вены, жизненно важны. Наверное, поэтому, за двадцать восемь лет я ни разу не обрезала длину больше двух сантиметров.

– Ну заходи тогда, – та, что лопала шарики, открыла передо мной дверь и указала в длинный темный тоннель.

Боже, во что я ввязываюсь? 

– Спасибо, – прокашлялась и пошла за ней.

Ее подруга следовала позади. Я чувствовала, как она оценивала меня, и от этого становилось только хуже.

Мы шли минуты две, и с каждым шагом до меня доносилась томная и тягучая музыка, свисты и шум бокалов. Это был клуб.

Достав телефон, написала сообщения своему собеседнику.

Я: я на месте. Где мне вас искать?

Прочитано было сразу, и уже через секунду пришел ответ:

Неизвестный: Скажи охране, что ты ищешь Тома.

Мы дошли до основных дверей, что охранялись секьюрити. Два амбала стояли, скрестив руки за спиной и глядя перед собой.

– Приветик, мальчики, – кокетничала та, что с высоким хвостом, – Сегодня много людей?

– Достаточно, чтобы ты не ушла без денег, – хмыкнул один из них, – Принесла подружку? – окинул он меня взглядом, играя бровями.

Я нахмурилась, сглатывая возмущение. Он подумал, что я шлюха. Я, что, правда похожа на шлюху?

– Подобрали у двери, – ответили ему.

– Я к Тому, – перешла с ноги на ногу, – У меня с ним встреча.

– Встреча? – усмехнулась девушка позади меня, – Ты еще скажи собеседования.

– Хватит уже, – угрюмо заткнул всех еще один охранник, – Вы обе, – оглядел он девушек, – Идите куда шли, – а после взглянул на меня, – Подожди секунду, – взяв рацию, мужчина переговорил с кем-то, и, наконец, меня запустили.

Сделав один шаг, уже пожалела, что не перенесла встречу куда-то в более тихое место. Я всегда любила спокойный отдых. Горы, тишина, травяной чай и пешая прогулка, во время которой я могла бы сделать снимки живописной природы.

Я – интроверт. Прятаться от социума всю жизнь было неразумно, хоть и привлекательно. Поэтому всю рабочую неделю я гуляла, виделась с подругами и жила обычную жизнь, а на выходных перезагружалась. Отдалялась от всех. Выключала мобильник и пропадала с радаров.

И очень скучала по этим временам. Сейчас я работала без выходных, днем и ночью, поэтому забыла, каково это – отдыхать.

Здесь же есть все, чего я так сильно не люблю: выпивка, потные тела, шумная музыка и гул посетителей мужского пола, что свистели девушкам…хм, как бы мягче выразиться, танцовщицам?

Секьюрити провел меня через толпу, и даже при том, что он расталкивал их, за эти две минуты в меня постоянно кто-то врезался, что вызвало раздражение. Становилось душно и тяжело дышать.

Я подумала о том, как было бы хорошо сейчас оказаться где-то далеко. Не думать ни о чем, просто делать то, что я любила больше всего – фотографировать.

Но за один день у меня отобрали и то, и другое. Я не могла просто забыться. За последний год я забыла каково это спать, не думая, наступит завтра или нет, выследят ли меня преследователи, и смогу ли я найти Лауру.

Фотографировать я тоже больше не могла. Из-за того маниакального любителя чужой крови, моя камера сломалась. Она стоила мне три зарплаты. 

– Проходи, – меня вывели из мыслей открывающейся дверью перед лицом.

Я оказалась в отдаленном кабинете в глуби цокольного этажа. Здесь музыка не разрывала мои барабанные перепонки и не было ужасного запаха пота, если не считать дым от травки. Но это было терпимо.

За мной закрыли дверь, оставив одну в кабинете с компанией мужчин. Они развалились на черных кожаных диванах, потягивая дорогой виски, пока на сцене в углу танцевала девушка на шесте.

– Новенькая? – хмыкнул один из них, что ласкал девушку на своих коленях. Я резко отвела взгляд и сдержала порыв скривиться. – Да она же замухрышка.

– Будто бы я на тебя посмотрела, – усмехнулась на итальянском, наслаждаясь тем, что они не поняли.

– Что ты сказала? – предъявил блондин.

– Сказала, чтобы ты шел на хер, – снова итальянский.

В отличие от них, с детства я изучала с мамой английский. Она была переводчиком, поэтому мне с легкостью дался этот язык.