Прозрение

Преодолев множество всяческих трудностей, Андрею удалось вернуться в Литву, где его ждал сюрприз – оказывается на любимой родине он числился чуть ли не врагом народа. Случилось так потому, что в советские годы Андрей работал в ЦК ВЛКСМ и когда началась перестройка, всех советских работников автоматически записали в список врагов народа. Тогда-то ему и пришлось покинуть Родину. Теперь по возвращению домой его берут под белы рученьки у трапа самолёта и сажают в «каталажку» для выяснения всех обстоятельств. Пару месяцев ему пришлось объяснять властям, что «он не верблюд» и не завербован никакой разведкой мира.

Наконец, когда Андрея отпустили и он восстановил все свои документы, к нему приехала невеста и они сыграли шикарную свадьбу с венчанием, пышным застольем, свадебным путешествием. В общем – всё по-взрослому. К сожалению обстоятельства сложились так, что я не смог попасть к ним на свадьбу. Но когда молодожёны возвращались через Москву в свой прекрасный дом на берегу Персидского залива, где их ждала любимая работа, то показали мне свадебные фотографии. Всё было очень красиво и организовано по высшему классу.

Когда я провожал в Шереметьево счастливую парочку, то попытался напомнить Андрею о своих опасениях, касающихся приземлённости его жизненных устремлений, но молодые пребывали в эйфории и слова мои не достигли цели. Позже мы не раз созванивались и даже строили какие-то совместные планы на будущее.

Молодые в счастье и любви не прожили и года, как однажды мне звонит жена Андрея и сквозь слёзы сообщает, что ночью у её мужа случился инсульт и его увезли в реанимацию. Несколько дней Андрей находился в коме. Я как мог старался поддержать и успокоить его молодую жену, хотя у самого было нехорошее предчувствие. И действительно, через неделю после госпитализации мой литовский товарищ скончался. До этого случая никаких намёков и жалоб с его стороны не было. На ровном месте, в 46 лет – отдал Богу душу. Казалось бы – живи, да радуйся! Всё к чему стремился – осуществилось. Но это-то как раз и является причиной безвременного ухода и мир иной.

Например, один мой знакомый поставил себе целью жизни заработать миллион долларов. Сам бы он никогда этого не достиг, потому что больше любил погулять и покутить, хотя и зарабатывал достаточно много денег. Но вот отец его был трудяга, что называется – от сохи. Своим трудолюбием и упорством создал группу компаний, в которую входили несколько производственных фирм, издательский дом, банк. Так его папаня себя нагрузил, что сердце у него не выдержало и приключился инфаркт.

Августовский банковский кризис 1998 года добил всеми уважаемого бизнесмена и он скончался. Но во время кризиса не все активы пропали и так как мой товарищ был единственным наследником, то несколько миллионов долларов, образно говоря, свалились на его непутёвую голову. Так как внутренне он не был к этому готов, то они (эти миллионы) его и сгубили. Цель жизни была достигнута – он стал миллионером! Дальнейшее пребывание на нашей грешной Земле не имело никакого смысла. Во время очередной увеселительной поездки (кажется в Египет), кстати сказать, с молодой женой (незадолго до этого бедолага в очередной раз женился), его переехал самосвал.

Группа туристов стояла у отеля в ожидании экскурсионного автобуса и вдруг откуда ни возьмись вылетает здоровенный самосвал и летит на большой скорости в толпу ожидающих. Все успевают отскочить в сторону, кроме моего товарища. Огромная машина мгновенно решила судьбу новоиспечённого миллионера.

Примерно также, пару лет назад, закончил свой земной путь мой друг детства, цель жизни которого была – переспать с тремя тысячами женщин. Незадолго до своей трагической гибели он мне хвастался, что со счёту уже сбился, но вроде бы план перевыполнил. Тоже совершенно неожиданно теряет управление большой грузовик и, «собирая» на своём пути несколько автомобилей, припаркованных у обочины, врезается в группу водителей, стоящих невдалеке и троих сбивает. Погибает (мгновенно) только мой друг.

Подобных примеров можно привести достаточно много. Каждый может найти такие случаи в своей жизни, вернее сказать в судьбах своих друзей и знакомых. Скептики наверняка будут говорить, что это всё случайные совпадения и быть такого не может, потому, что не может быть никогда. Но по моему глубокому убеждению, случайностей в этом мире не бывает НИКОГДА. Все случайности закономерны.

ГОСТЕПРИИМНЫЙ ЗИНДАН

Чтобы выдержать личность мою,

нужно больше, чем просто терпение,

ибо я даже в хоре пою,

исключительно личное пение.

В прошлой главе я уже сказал несколько слов о том, как меня встретили на «централе» Андрей из Литвы – единственный европеец на тот период времени – и его друзья. В первый же день, как я пришёл на основную территорию, Андрей познакомил меня с Акрамом из Сирии, который был внутри нашего «блока» на должности главного «шныря». Он уже пятый год там находился и сумел войти в доверие администрации. Должно быть потому, что в молодые годы закончил в Париже полицейскую академию и какое-то время, после этого, работал в полиции. Можно сказать, Акрам был левой рукой наших «отцов-командиров». Почему левой? Потому, что правой рукой у администрации нашего заведения был Джамаль – здоровенный индус атлетического сложения, под два метра ростом, который там находился уже семнадцатый год за убийство своей подруги. Джамаль был практически расконвоированным. Ему доверяли организацию снабжения заключённых питанием, лекарствами, он отвечал за проведение хозяйственных работ на всех трёх территориях. Даже младшие «асакри» (вертухаи) прислушивались к его мнению. Про Джамаля речь пойдёт чуть позже.

Акрам же следил за порядком на внутренней территории централа. Попал он в заключение по финансовому кейсу – задолжал своему компаньону около полумиллиона дирхам и тот его «закрыл». У Акрама была довольно-таки крупная транспортная компания. Дела шли неплохо, но в какой-то момент всё рухнуло и он оказался за решёткой. Такую картину часто можно было наблюдать в тех краях. Пока фирма набирает обороты, местный «спящий спонсор» ведёт себя очень скромно, соблюдая все договорённости. Как только доходы начинают расти, аппетит спонсора тоже растёт, но опережающими темпами и со временем иностранный компаньон уже не может удовлетворить запросы своего «спонсора». Тот подаёт в суд иск на желаемую сумму и бывшие компаньоны оказываются по разные стороны решётки. Есть поговорка: «Жадность порождает бедность». Мои наблюдения показывают, что алчные «спонсоры» годами ждут желаемых дивидендов, в то время как компаньон «парится» на нарах, не имея возможности добыть денег для закрытия кейса. Зачастую истец, после несколько лет ожидания, довольствуется суммой в несколько раз меньше исковой, которую за ответчика выплачивает какая-нибудь благотворительная организация.

Мы познакомились с Акрамом. Внешность у него была, как у мудреца из восточных сказок. Большая окладистая борода, которую он уже лет пять не стриг, регулярно за ней ухаживая. Одет был, как правило, в богатую «кондуру», но иногда и в европейские одежды, довольно приличные и качественные. Всегда был внешне приветлив и радушен, но хитрый был, бестия, как сто китайцев. Подмётки рвал, чтобы администрации всячески угодить. Всё делал через третьи руки, втихаря. У него был целый штат стукачей и шнырей, которые за лишнюю пайку готовы были на всё. Расскажут и то, что было и то, чего не было, лишь бы это понравилось хозяину. Конкуренция между ними была очень жёсткая.

Вообще, нужно заметить, институт стукачества в тех краях очень хорошо развит и это дело там щедро поощряется. На воле – в виде реального денежного вознаграждения. Если, например, удачно «вложил» наркокурьера, то тебе «отвалят» не меньше 3000 дирхам (это чуть меньше тысячи долларов). Другие «стуки» тоже хорошо поощряются. Так что местное народонаселение, независимо от национальности, а бенгальцы и индусы – в особенности, наперегонки бегут в полицию, если что-то где-то услышат или увидят крамольное. За решёткой происходил тот же самый процесс, с той лишь разницей, что вместо денежных вознаграждений, были какие-то мелкие поблажки или обещания досрочного освобождения. Зачастую они так и оставались обещаниями, но иногда после активного стукачества и изощрённых провокаций наступало-таки досрочное освобождение.

Это подстёгивало шнырей к новым «подвигам». В моей хате, например, было несколько провокаций, которые заканчивались крупными беспорядками. После чего моё освобождение, обещанное ранее, откладывалось на неопределённый срок, а провокаторы вскоре оказывались на свободе. Этим случаям я думаю уделить особое внимание в отдельной главе. Сейчас же продолжу воспоминания о Акраме, – главном шныре на нашей территории.

Действовал он, как я уже говорил, через подставных лиц. Например, в первый же день моего пребывания на централе имел место такой случай: когда я пришёл на основную территорию, там было на редкость мало народу, так как накануне отправили большой «этап» в столичную тюрьму. В некоторых хатах даже были свободные шконки. Акрам предложил мне на выбор несколько хат, среди которых была камера под номером – четырнадцать (по-арабски – гурфа арбатаж). С этим номером в моей жизни достаточно много связано. Четырнадцатого июня (в один день, правда, с разницей в 27 лет) – родилась моя матушка и моя супружница; четырнадцатый – размер моей ноги; четырнадцатого числа меня «закрыли» и поместили на «предвариловке» в хату с таким же номером. Есть и другие моменты в моей жизни, связанные с номером четырнадцать.

Поэтому, не долго думая, я направился в «гурфу арбатаж». Там оказалось свободное местечко справа от входа. Правда, находилось оно на верхней «шконке», а на нижней – обживался молоденький, но очень борзый, как потом оказалось, индус. Я ему говорю: «Давай-ка ты, браток, переселяйся наверх, так как я со своими полутора центнерами могу оттуда упасть и нечаянно тебя раздавить, а я размещусь внизу. По-моему так будет правильнее». Индусу моё предложение совершенно не понравилось и он стал возражать всеми доступными способами. Я настаивал на своём и во избежание мордобоя Акраму пришлось вмешаться. В знак особого ко мне расположения он решил этот спорный вопрос в мою пользу и я занял шконку, которая мне понравилась. В течение пяти лет, несмотря на многочисленные попытки меня оттуда выжить, я её занимал.

Первыми же своими агрессивными шагами я настроил против себя многих окружающих и они всячески пытались мне досадить. Немного осмотревшись, я увидел, что в хате преспокойненько проживают пару «пидерастиков», что в российских заведениях подобного типа, мягко говоря, не приветствуется. Такая же картина наблюдалась и в других хатах. Меня это явление никак не могло устраивать и я решил хотя бы одну, четырнадцатую хату освободить от «петушни».

Естественно, добровольно они уходить не хотели. Поэтому я попытался им «аргументировано объяснить», что наше совместное проживание в одной хате никак не возможно. Один из них проникся моими «аргументами» и добровольно-принудительно поменялся местом жительства с Андреем из Литвы, который проживал в третьей хате, где также недостатка в «гомиках» не было. Андрей с удовольствием переехал со всем своим имуществом в гурфу арбатаж и мы с ним начали серьёзную работу по наведению порядка в душе, голове и теле на фоне строгого поста. Работа эта требует спокойной обстановки в хате, что невозможно во время «петушиных» посиделок. Поэтому наведение порядка в нашем жилище продолжалось.

Надо отдать должное Андрею, на тот период времени он достаточно лояльно относился к сексуальным меньшинствам, чего нельзя было сказать обо мне. Воспитание, полученное мной в приблатнённом городке, где прошло детство и отрочество, не позволяло мне с ними даже за руку здороваться, не то чтобы сидеть за одним столом или жить в одной хате. В тот период времени у меня было пренебрежительно-презрительное отношение к этой братии. Это сейчас, после второго рождения, мне Свыше ясно дали понять, что гомосексуализм зарабатывается не одним поколением и не одной жизнью. Это не значит, что предки страдали тем же недугом. Просто у них были не правильно расставлены жизненные ориентиры и ценности. Наблюдалась всевозрастающая зависимость от своих желаний, непомерная гордыня и отсутствие Веры.

В связи с перечисленным выше, Создатель включает программу уничтожения рода. Ведь от однополых связей продолжение рода невозможно. В других случаях это может быть бесплодие, несчастные случаи со смертельным исходом и т.п. Средства у Всевышнего разные, а техника одна: если систематически, из поколения в поколение нарушаются Высшие законы, а потомкам передаётся неправильное отношение к окружающему миру и его Творцу, то, после щадящих напоминаний Свыше, в виде каких-то «болячек» или ударов судьбы, которые становятся всё ощутимее, включается программа уничтожения рода. Сейчас это явление (гомосексуализм) у меня, кроме сочувствия, никаких эмоций не вызывает. Этой теме я ещё буду уделять внимание в других главах, а сейчас позвольте мысленно вернуться в гурфу арбатаж гостеприимного зиндана, в первую половину 1999 года.

Как я уже сказал, первый «петушок» быстренько и без особого шума покинул нашу хату. Второй же упорствовал и никак не хотел последовать его примеру. Уйти ему всё равно пришлось, но с большим скандалом. Как потом выяснилось, его упорство щедро стимулировалось и «подогревалось» Акрамом. Внешне, всем своим видом проявляя ко мне лояльность, этот хитрец, руками своих многочисленных шнырей, развернул за кулисами полномасштабные боевые действия против «Руси Крэзи» или «Биг Шайтана», как меня называла местная братия после первых же стычек. Частенько дело доходило до мордобоя и тогда мне приходилось идти в штрафной изолятор, а оппоненту в медпункт или в госпиталь, потому как рука у меня тяжёлая и если меня разозлить, то последствия могут быть непредсказуемые. Когда я уверен в своей правоте, то мне безразлично – сколько против меня оппонентов. В буйной молодости шутили: «С этим (имея в виду меня) лучше не связывайтесь, у него – второй удар считается, как издевательство над трупом».

После нескольких «походов» в изолятор, меня вызвали в администрацию нашего заведения и предупредили, что если я и дальше буду себя также вести, то до конца моих дней, место в штрафном изоляторе мне обеспечено. На это я им ответил примерно следующее: «Ёжиков пугайте голой жопой, толку будет больше». Так как в то время из иностранных языков я знал только матерный (но почти в совершенстве), – после разговора с администрацией мне пришлось вернуться в «одиночку».

Надо отдать должное братцам-арабцам, а вернее сказать – англичанам, по проектам которых строились местные тюрьмы, штрафной изолятор там (в сравнении с нашим) больше похож на санаторий или курорт. Я вспоминаю, как в армии провёл несколько месяцев в одиночке на «губе». Там была конурёнка – метр на два с бетонными корявенькими стенами и бетонным, почему-то всегда сырым, полом. Потолок, высотой метра четыре, а под самым потолком окошечко, размером – чуть больше ладони. Кусок трубы отопления, который в углу выходил из одной стены и входит в другую, служил мне подушкой. Пилоточку положишь на эту трубу и так тебе хорошо «спится» на бетонном полу. Мысли всякие умные приходят во время «сна». В основном – покаянные. Шинелка, правда, была подо мной, а не голый пол.

А здесь, на берегу Персидского залива, одиночка выглядела примерно так: первое помещение, размером – два с половиной на два с половиной метра, за которым находилась душевая кабина и санузел, плюс кондиционер. То есть – натуральный санаторий. Кондиционер, правда, и воду в душе включали по усмотрению администрации. Если учесть, что на улице летом – пятьдесят пять градусов в тени, то в изоляторе было тоже достаточно «теплая» атмосфера. Кондиционер и вода, в случае со мной, когда я упорствовал, желая очистить четырнадцатую хату от «петухов», в одиночке включались не часто. Ещё одно неудобство – по рукам и ногам тебя заковывали в кандалы и наручники. А в них не очень удобно делать «упражнялки», чтобы пролежней не было.

Со временем я нашёл способ борьбы с кандалами современной конструкции. Конвоирам, как правило, лень было нагибаться для того, чтобы застегнуть «браслеты» на ногах и тогда мне предлагалось это делать самостоятельно. Я застёгивал кандалы на самое последнее звено и расстегнуть их в камере не составляло никакого труда, также как и застегнуть потом при необходимости. Если же конвоир попадался не такой ленивый, хотя это встречалось редко, то я настоятельно просил, чтобы он застёгивал «браслеты» поверх штанин «робы». После того, как достанешь штанину из под кандалов, они сидят на ноге довольно свободно и можно нехитрой манипуляцией, при помощи подручных приспособлений, совсем от них освободиться.

Делается это очень просто. Отрываешь от бутылки с водой (в одиночке они не были запрещены) язычок, фиксирующий пробку, накладываешь его на зубчатую створку кандалов и вместе с язычком просовываешь её дальше, до предела затягивая «браслет» на ноге. Когда язычок достигнет фиксатора, то резким движением в обратную сторону всей конструкции, можно освободиться от оков. Бывает, что язычок неожиданно обрывается (вина арабских бракоделов) и тогда тебе не повезло – доступ крови к ступне прекращается и она начинает опухать и синеть на глазах. Нужно незамедлительно стучаться в металлическую дверь и звать на помощь аскари. Так как они догадываются о причине «хипежа», то на помощь не торопятся и нога успевает распухнуть до угрожающих размеров.

Но так бывает не часто. Обычно подобные операции проходят удачно. В данном случае, я имею в виду не только свой опыт, но и ситуации, в которые попадали сокамерники. Дело в том, что иногда в одиночном изоляторе содержались по два-три штрафника и были случаи, когда в летнюю пору, при отключенном (в воспитательных целях) кондиционере, аборигенов выносили из одиночки без чувств. Один индус, что меня очень удивило (казалось бы они должны быть привычны к любой жаре) дал «дуба» от теплового удара. А нам – нипочём. Человек не скотина, ко всему привыкает. Особенно, если есть вера в победу и надежда на светлое будущее.

Когда наши благодетели узнали о моей неблагонадёжности (по части кандалов), то приказали заменить современные, блестящие «браслеты» на средневековые, ржавые. В них наверно уже лет триста гуляли арестанты. У этих была очень мощная пружина и надёжная система запоров, которую без специальных инструментов осилить было невозможно. И весили они раз в пять больше, чем современные. В общем, прогульнуться в этих ржавых, увесистых конструкциях было – одно удовольствие. Извиняйте, малость отвлёкся от темы.

Так вот, после первого «похода» в штрафной изолятор, возвращаюсь я в свою хату на основной территории. Смотрю, а второй «петушок» – опять в хате. Я ещё раз выкинул его оттуда, после чего второй раз сходил в штрафной изолятор. Прихожу – он опять в хате. В третий раз ситуация повторилась, без каких-то видимых результатов. Мне это занятие стало надоедать. Я чувствовал, что все ситуации, травмирующие мою гордыню, уровень которой в тот период времени был необычайно высок, моделируются Акрамом, с целью навязать мне своё мнение. А это практически невозможно. Меня можно убедить в чём-то вескими аргументами, но навязывать своё мнение – лишняя трата времени и сил. Так как главный шнырь был всегда в тени и в конфликтах участия не принимал, я решил сам к нему наведаться.

Взяв с собой пару переводчиков, один из которых неплохо разговаривал по-русски (афганец, который жил на территории, контролируемой в своё время советскими войсками), а второй неплохо говорил по-арабски и с «пушту» (один из афганских диалектов) переводил на арабский язык, я нанёс визит в хату Акрама. Сам по себе тот факт, что я появился там без приглашения, вызвал у её обитателей что-то вроде шока. Их, мягко говоря, удивление усилилось, когда я настоятельно «попросил» всех, кроме Акрама покинуть помещение. Акрам, чувствуя серьёзность момента, дал знак своим сокамерникам выйти из хаты, а сам принял вид гостеприимного хозяина, выражающего полную ко мне лояльность. Надо сказать, что это у него всегда получалось хорошо и на многих действовало обезоруживающе. Но не на меня.

Отказавшись от предложения присесть, я сразу перешёл к сути моего визита. «Дорогой Акрам, – говорю я ему нарочито вежливо, – мне не нравятся закулисные игры, которые происходят за моей спиной, и к которым, я уверен, ты имеешь непосредственное отношение. Давай, на будущее, мы с тобой договоримся следующим образом: если у меня в этом заведении будут возникать вопросы, подобные тем, что возникали в последнее время, то у тебя появятся проблемы. У тебя лично. Не у твоих шнырей и сявок, а у тебя лично будут большие проблемы. А ты знаешь, чем вопросы отличаются от проблем?» Он говорит: «Нет, не знаю». «Вопросы решаются часами, днями, – отвечаю я ему, – а проблемы решаются годами. Иногда и жизни можешь не хватить, чтобы решить возникшую проблему. В случае с инвалидностью, например. У меня есть кое-какой опыт в плане того, как в короткое время сделать из любого человека – инвалида. Так что не советую тебе рисковать».

Переводчики с трудом успевали за моей мыслью, но по выражению лица Акрама я понимал, что смысл сказанного до него доходит, в данном случае для него важнее была интонация, с которой я произносил свою речь. «Мне приходилось по молодости попадать в заведения подобного типа, – продолжаю я своё повествование, – и вам навязать мне своё мнение не удастся. Так что ты не теряй зря времени и не рискуй здоровьем своих «сявок», а главное – своим здоровьем. Тебе, дорогой мой, обещали скорейшее освобождение (на это Акрам очень надеялся и всячески старался угодить своим благодетелям) и если ты выйдешь отсюда инвалидом, то не очень хорошо получится».

По глазам собеседника я видел, что он проникся мыслями, которые я хотел передать и, надо сказать, пока Акрам был у нас главным «шнырём», подобных проблем у меня уже не возникало. В конце нашей встречи я предложил: «Во избежание конфликтных ситуаций в моей хате, попрошу направлять в неё только тех, кого я захочу там видеть. А это – русскоязычные (на тот период времени к нам уже начали поступать русскоязычные соотечественники, чего раньше не наблюдалось) и афганцы». Русскоязычные – это выходцы из всех стран бывшего Советского Союза. Они хотя бы понимали русский язык и можно было что-то объяснить. А афганцы – потому, что у нас они долго не задерживались.

Эти бедолаги бежали из своей страны, где постоянно идут междоусобные и оккупационные войны за право владеть героиновым Клондайком, а народ пребывает в глухом средневековье и беспросветной нищете. С точки зрения мировой культуры, образованности и интеллекта. Качественно отличаются от своих землячков те афганцы, которым посчастливилось пожить на территориях, контролируемых советскими войсками, поучиться в наших школах и пообщаться с русскими ребятами. Они очень тепло отзываются об этом времени и о русских вообще. Те же, которые живут в отдалённых пуштунских кишлаках и не имеют представления о другой жизни, – наглухо дремучие существа, зомбированные своими имамами и одурманенные «черняшкой» (загустевший сок опиумного мака – сырьё для героина). Имам с раннего детства вбивает им в голову отдельные суры из Корана, которые выгодны для него. А всего содержания этой мудрой книги они не знают по причине своей безграмотности.

Отчаявшиеся афганчики, которым надоело воевать неизвестно за чьи интересы и нужно кормить семью, собираются в группы единомышленников и переходят границу Ирана. Там они рабским трудом нелегалов сколачивают себе небольшой капитал, достаточный для того, чтобы переправиться через Персидский залив и продолжить свой путь к «счастливой» жизни.

Переходы через границу и по чужой территории осуществляются, как правило, ночью, горными дорогами и перевалами, где зимой бывают довольно сильные морозы. Некоторые бедолаги замерзают по дороге, другие срываются в пропасть, третьих выбрасывают за борт во время переправы через залив. Редкая группа нелегалов обходится без жертв. Большинство всё же попадают на невольничий рынок, где кому-то удаётся найти работу и помогать близким, оставшимся на родине. Другим везёт меньше.

Какие-то группы задерживают пограничники. Нелегалов, которые долго не могут найти работу, уже в городе арестовывает полиция. И тех и других определяли в наш гостеприимный зиндан, где «путешественники» поправляли своё здоровье. Панадол и другие пилюли выдавались у нас бесплатно и афганчики, да и другие бродяги выстраивались в большую очередь к передвижной аптеке, которую привозил к решётке главных ворот индус-Джамаль, по утрам и вечерам.

Но не успевали эти бедолаги немного поправиться на казённых харчах, их депортировали. Когда нелегалов собиралось около сотни (как правило, это происходило в течение месяца), то их этапом отправляли в столицу. Там беглецов ждал самолёт, проплаченный Аль Кайдой , который возвращал их в Афганистан, где опять этих несчастных ставили под ружьё. Они опять убегали, их снова ловили… Некоторых афганчиков мне приходилось встречать и провожать по нескольку раз. Но многим удавалось попасть на рынок нелегальной рабочей силы с первого раза и со временем они добивались неплохих результатов. Выходцев из Афганистана я ещё буду вспоминать в других главах. Теперь же вернёмся к нашим взаимоотношениям с Акрамом.