Несломленные

Александр Малькевич

Несломленные

© Малькевич А. А., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Автор выражает признательность команде своих помощников, выступивших редакторами книги и собравших под одной обложкой живые, глубокие и честные истории на основе его интервью: Анжелике Димитровой, Ирине Малышевой, Елизавете Скородумовой и руководителю этого творческого коллектива Злате Кононенко

Предисловие

Честно говоря, мое знакомство с Херсонской областью началось очень давно – в 1996 году. Никаких секретов нет: мне был 21 год, я был музыкальным журналистом, аккредитовался и поехал в Каховку на легендарный фестиваль «Таврийские игры», который проводился с 1992 по 2009 год.

Как я добирался до Киева – не помню, но в Киеве надо было сесть на теплоход, который по Днепру шел в Каховку. Сам фестиваль проходил там. Он был классным: в тот год выступали Ирина Билык (открыл для себя это имя), совсем юная Ани Лорак, группа «Браво» и масса других звезд, включая 2 Unlimited.

Были различные пресс-конференции, но уже тогда начиналось обострение «украинства», выражавшееся, например, в том, что на встречах с журналистами ответы той же группы «Браво» на русском языке зачем-то… переводили на украинский. Я помню, что тогда возмущался, качал права – как человек импульсивный и молодой вопрошал: «Почему нельзя говорить на нормальном языке?» (Это цитата, я так и спросил.) За это меня впоследствии всячески пытались приструнить и не один раз напоминали об этом случае.

Тогда я пошел ва-банк: в следующий раз пришел на пресс-конференцию подготовленным. Как сейчас помню: поднимаю руку и гордо произношу специально выученную фразу: «У мене е перше запитання» («У меня первый вопрос»). Чем, конечно, вызвал восторг и аплодисменты украинских коллег. После этого мы со всеми помирились, устроили совместный ужин и перешли на легкие и понятные всем шутки.

Но что интересно, эта ситуация всплывала в нашей памяти еще долго. Так, однажды за обедом я не доел второе. Мои друзья, конечно же, не упустили возможность включить иронию и спросили: «Что, не нравится наша украинская рыбка?» Мы посмеялись, и эта забавная, как я теперь воспринимаю, история осталась в памяти у всех.

В общем, так я открыл для себя Херсонщину: Каховку, Новую Каховку. Оставили отпечаток в памяти как достопримечательности этих мест, например, Каховский коньячный завод, где я даже побывал на экскурсии, так и просто местность с ее особым воздухом и неповторимой природой. Я тогда много гулял, фотографировал и хотел запечатлеть каждый момент не только в своей памяти, но и на фотокарточках, которые теперь смотрю с чувством трепета и благодарности.

У нас были споры, но суть в том, что я был в Каховке, я видел ее, гулял по ней, и, в общем, мне Херсонская земля понравилась.

Говорят, что воспоминания пробуждают ароматы и музыка.

Так вот, чтобы вернуться к моему 1996 году и ощущениям при первом знакомстве с Херсонщиной, мне достаточно было включить те песни (у Билык, кстати, есть композиция с мощным названием «Киев – Ленинград»), которые хоть и на мгновение, но вернули меня к дорогим сердцу воспоминаниям…

И вот спустя столько лет я снова тут: пишу свои воспоминания, ощущаю вкус той самой рыбки и надеюсь вновь услышать восторженные и яркие звуки музыкальных фестивалей вместо свистящего и пронизывающего до костей гула ракет…

Это такое лирическое отступление.

* * *

…Когда в 2022 году возникла идея поехать и посмотреть своими глазами на то, что происходит на освобожденных от укронацизма территориях, и начинать предстояло с Херсона, я отреагировал достаточно легко: «Я знаю, я был там».

Меня многие спрашивали, волнуюсь ли я, отправляясь в сложную командировку по освобожденным территориям Украины. Универсальный рецепт дается в фильме «Шпионский мост». Во время судебного заседания адвокат интересуется у советского разведчика, испытывает ли он когда-нибудь волнение, и получает в ответ: «А это поможет?» Берите на вооружение!..

Хотя в Херсоне я тогда еще не был, но был в Херсонской области. Доехал до Армянска, помню, как переходил границу – тогда она еще была. Переходил пешком для ускорения процесса: чемодан и рюкзак, пешком перешел двойную границу, то есть сначала со стороны России, потом была проверка при входе в Херсонскую область. Там меня уже встречали, и мы поехали в Херсон.

Там я поселился в гостинице «Затерянный мир». Она принадлежала Владимиру Васильевичу Сальдо (о котором у меня будет отдельная большая глава), и с ней связан целый ряд историй.

Тогда в ней жили руководители Военно-гражданской администрации Херсонской области, в том числе только что назначенная Екатерина Губарева из Донецка.

Катя в 2014 году была первым министром иностранных дел ДНР, а ее супруг Павел Губарев был первым народным губернатором Донбасса. Мы с ней познакомились на второй день, много общались и разговаривали.

И так получилось, эти несколько дней, которые я провел в Херсоне, меня потрясли.

Я гулял по Херсону и, конечно, «подсел» на землю, на людей. С Катей мы ездили в Новую Каховку на выдачу паспортов Российской Федерации. Там я повстречался с главой Новой Каховки Владимиром Павловичем Леонтьевым и… познакомился и очень тепло общался с Владимиром Васильевичем Сальдо.

Владимир Леонтьев

Владимир Павлович Леонтьев никогда не был чиновником в классическом понимании. Он пришел в Новую Каховку не из коридоров власти и не по линии партийной номенклатуры. Он пришел как человек, который всю жизнь искал смысл в деле. И остался, потому что нашел его здесь.

Родился в Ростовской области. Рано сделал выбор в пользу Служения. Учеба в Ленинградском суворовском училище, затем Донецкое высшее военно-политическое училище инженерных войск и войск связи. Форма, дисциплина, ответственность. За плечами годы службы офицером, закалка настоящей армейской школы. Позже – второе высшее образование по экономике, бухгалтерскому учету и анализу. Квалификация ACCA – международная, редкая для того времени. Он прошел и армейский путь, и путь частного предпринимателя. Управлял, строил, вел бизнес.

«Я благодарен людям, которых встречал на этом пути. Именно они помогли мне стать собой. Время было другое. Все решалось в разговорах, в личном примере. Тогда каждый сам отвечал за свой выбор», – говорил он.

В 1999 году он оказался в Новой Каховке. Сначала как финансовый директор в одном из подразделений компании «Чумак» (в те годы эти продукты – консервированные огурцы и помидоры – продавались и в магазинах Питера: помню, сам покупал с удовольствием), затем – заместитель генерального директора. Приехал по работе, остался по совести.

Английский он начал учить еще в военном училище. Затем в гражданской жизни, уже в бизнесе, когда стали выходить на международные рынки. Осваивал не по самоучителям, а в деловой практике: договоры, письма, командировки. Он хорошо знал язык – свободно говорил, читал профессиональную литературу, консультировал, вел переговоры с иностранными партнерами. Для начала 2000-х это был серьезный инструмент. Благодаря этому опыту он попал в международные проекты. Работал за границей, в том числе в Нью-Йорке. Было время, когда он мог не просто работать «на выезде», а буквально начать новую жизнь – в другой стране, в другой реальности. Он не афишировал эти главы своей биографии, но в приватных беседах признавался: да, были возможности. Были деньги. Был катер. Он видел мир не по телевизору.

«Да, достаточно было средств, чтобы хорошо жить. Яхты не было – был большой катер. Ну и много другого», – вспоминал он спустя годы, уже в другой обстановке. Этот катер – не символ роскоши, а скорее свидетельство: он знал, что такое свобода движения, комфорт, независимость. Плавал, отдыхал, строил бизнес. Он мог бы так и остаться вдали от всего, на своей волне.

«Я владею английским. Да, я мог уехать куда угодно – хоть в Болгарию, хоть на Кипр… – признавал Владимир Павлович. Но потом добавил главное: – …но даже мысли не возникало, что нужно куда-то спрятаться, убежать». Это было сказано не с надрывом, не с вызовом – просто, почти буднично. Как говорят те, кто точно знает свои координаты.

Он мог начать новый проект в другой стране. Мог просто исчезнуть – тихо, уважительно, без скандала. И никто бы не осудил. Но он остался. И когда в феврале 2022 года все началось, когда все гудело от ракет, а люди искали способ выбраться, он не уехал и не спрятался. Он был уже здесь, в Новой Каховке, в эпицентре, и не просто оставался, но и возглавил город, ставший ему родным.

Он не произносил громких формулировок. Но из контекста было ясно: жизнь, которую он мог бы построить «там», в Нью-Йорке или на Кипре, он сознательно променял на службу. Не потому, что был вынужден, а потому что считал, что иначе нельзя. «Всего, абсолютно всего украинская власть меня решением судов лишила. Но не лишила совести. И любви к Родине», – говорил он. Без пафоса, без жалоб. Просто как факт.

Опыт делового мира, выучка офицера, международная квалификация – все это в один момент стало частью его гражданской позиции. Он знал, как думают те, кто по ту сторону. Понимал, какие слова они считают важными. Но говорил иначе.

К началу СВО это был уже зрелый человек с опытом, кругозором, с пониманием, что бизнес – лишь часть большого механизма. Его тянуло к делу, в котором совмещается гражданская ответственность и внутренняя правда. Он включился в общественную жизнь. И однажды возглавил движение, которое оказалось судьбоносным для всего региона.

«Я не искал кресел. У меня была работа, были проекты. Но когда стало ясно, что город остался без управления, я понял: отступать нельзя. Если не я, то кто?» – вспоминал он.

Он не строил из себя героя. Он просто пришел и начал работать. Именно это сочетание гражданского мышления, военной выучки и предпринимательской хватки сделало из него настоящего лидера. Без плакатов. Без лозунгов. Просто с ясностью целей. И с людьми.

19 мая 2023 года в Новую Каховку пришла война не в виде артиллерийской канонады, а в виде точечного удара по дому, где жил Владимир Леонтьев. Две ракеты. Прицельно. Хладнокровно. Укрофашисты попытались убить главу администрации Новокаховского округа. Это было не просто нападение – это было покушение на символ. «Вернулась тактика направленного террора», – писал я в тот день.

Когда прилетело, не было сомнений, куда целились. Не случайный удар. Не рядом. В дом. В спальню. Две управляемые ракеты Excalibur. Те самые, высокоточные, которыми Украина хвасталась в западных сводках.

«Да, на самом деле это было так. И потратили два “Эскалибура” – достаточно дорогое удовольствие. А лучше бы купили нам гипс. Понимаете? Очень сложно, очень сложно бывает. Но это будни войны. Никуда не денешься от этого», – сказал он мне без раздражения, почти с иронией.

«На самом деле мы все у них навязли в зубах, потому что врагу казалось, фашистам казалось, что убийство тех, кто стоит где-то во главе, кто более виден, кто решает вопросы местного значения, пытается помочь людям, их убийство приведет к панике», – говорил он тогда.

В результате взрыва были ранены три человека. В том числе первый заместитель главы округа Сергей Дмитриев, человек, приехавший с «большой земли», из Псковской области. Он оставил стабильную должность ради того, чтобы участвовать в строительстве новой жизни – здесь, под пулями. О нем я еще расскажу отдельно в этой книге.

Леонтьев показал мне осколки. Они легли в спальне. Там, где он был буквально за несколько минут до взрыва. Это не метафора. Это его спальня. Факт покушения стал вызовом. Но Леонтьев остался спокоен. Не делал из этого пиар. Не озвучивал обвинений. Не звучал надрывно. Он просто продолжал.

«Ну, сначала это были попытки прямого воздействия – стрелковое оружие, СВУ. Потом перешли к дистанционному уничтожению. Но не получилось. Надеюсь, не получится», – сказал он спустя несколько дней.

Относится к покушениям сдержанно, почти философски. Спокойствие в голосе, в интонации, в поступках.

«Я живу… Не взаймы, в долг, что ли?.. Да, жизнь после того дня – это просто какой-то бонус».

Он отреагировал так, как реагируют люди с настоящей внутренней броней. Не привычкой к опасности, а осознанием своей миссии. Потому что знал: цель подобных атак – не только убить. Главное – испугать. Сломать. Разрушить волю.

«Все, что они хотят – это хаос. Паника. Отступление. Но у нас другие ориентиры. Мы не уходим. Мы остаемся. Потому что если уйдем – все рухнет. А этого допустить нельзя».

Он мог уехать. Было куда – предложения были. Было зачем – семья, дети, безопасность. Было право – никто бы не осудил. Наоборот: кто-то бы понял, кто-то бы поддержал. Но Владимир Леонтьев остался. И не просто остался. Он выбрал остаться. Сознательно. Жестко. Без запаса эвакуационного маршрута.

«Я был в Донецке. Жил там больше двадцати лет. Я знаю, что такое линия фронта. Я знаю, как звучит сирена и как звучит правда. Я не для того сюда пришел, чтобы сбежать первым».

Новая Каховка к тому моменту уже не была городом в привычном понимании. Это была точка сопротивления. Место, где окна не отражают свет, а ловят осколки. Где улицы – не маршруты, а коридоры риска. Где звук миномета стал тем, чем для других – утренний автобус.

Он никогда не строил из себя героя. Его решение не было на грани подвига – оно было на грани долга. В его понимании долг не требует оправданий. Он просто делается.

Он не уехал. Не переехал в безопасное место. Продолжал координировать работу. Все на тех же маршрутах. В том же режиме. Ни одного слова о том, что «он что-то пережил». Только рабочие формулировки. А потом – в феврале 2023 года – пришла новость: Президент России наградил Владимира Леонтьева орденом Мужества. Это прозвучало так же сдержанно, как и все, что касается его имени: «Президент России Владимир Путин наградил орденом Мужества мэра Новой Каховки Владимира Леонтьева», – сообщила пресс-служба администрации Херсонской области.

Он не комментировал награду в соцсетях. Не позировал с ней. И лишь однажды в разговоре проговорил вслух: «Я очень благодарен высокой награде, которую Президент Российской Федерации за вот эти дни мне вручил». И все. Дальше снова речь пошла о работе, о коммунальных службах, о детях, об эвакуации. О людях.

«Когда ты живешь и готовишься всю жизнь… и когда ты не сделал, как тебе кажется, что-то для Родины, – ты как-то страдаешь от этого. А тут 24 февраля произошло так, что признание, умения, какие-то навыки… они потребовались. И я очень рад, что сумел их проявить», – сказал он мне в интервью. Это было не о награде. Это было об ответственности. Об ощущении, что в момент, когда от тебя действительно что-то зависит, ты оказался на месте. «Я очень благодарен судьбе, что она предоставила мне возможность 24–25 февраля 2022 года быть полезным нашей Родине».

Он не делил время на «до» и «после». Не называл себя героем. Он просто продолжал. Потому что в его системе координат, если ты остался – ты отвечаешь. И все.

Он понимал цену. И не только свою. Он знал, что если уйдет он – уйдут и другие. Начнется «эффект домино». А этого допустить нельзя. Поэтому остался и стал центром тяжести для города.

«Мы все испытали. И артиллерию, и воду, и информационные атаки. Но есть точка устойчивости. И этой точкой должен быть человек. Хоть один. А лучше несколько. Тогда город держится».

Работа продолжается каждый день несмотря на все: «Мы находимся на берегу Днепра. Самая короткая дистанция до врага – 300 метров. В районе ГЭС – почти рукопашный бой можно вести. Да, нас обстреливают каждый день. По 120 ракет за сутки. Один раз считали – то ли 76, то ли 82 “Хаймарса”. Люди живут в этом. Но возвращаются. Из Крыма, из Краснодарского края, даже с Запада. Потому что у нас – жизнь. Здесь начинают бизнес, строят дома, сажают деревья».

Работа – это не только оперативные задачи. Это еще и восстановление. Системное, каждодневное.

И все это на фоне звуков, которые стали повседневными.

«Есть статистика, которой гордиться нельзя, но которая, очевидно, уже зафиксирована в истории. Мы это не считаем, спрашивали, а сколько там прилетело? Как можно считать, летит все время».

В ночь на 6 июня 2023 года Вооруженные силы Украины нанесли ракетный удар по Каховской гидроэлектростанции. В результате начался неконтролируемый сброс воды в Днепр. Уровень поднялся до 12 метров. Были затоплены населенные пункты по обе стороны реки. Пострадала и Новая Каховка. Это был удар, последствия которого коснулись всего региона.

Владимир Леонтьев сразу же вышел на связь с жителями. Он не скрывал масштаб случившегося, но подчеркивал: город был подготовлен. Штаб по реагированию работал с конца октября 2022 года. Это и позволило выиграть драгоценные часы и спасти жизни.

«Мы были готовы к неприятностям, конечно, не такого масштаба, но были готовы. Эта готовность, а также надежность ГЭС позволили в первые часы вывести практически всех людей с территорий, которые должны были подвергнуться затоплению. И подверглись. Мы 950 человек сумели вывезти. Это не мы сами. Мы участвовали. МЧС и военнослужащие».

По данным экстренных служб, в результате прорыва Каховской ГЭС погибло 57 человек, 175 жителей обратились в больницы с переохлаждением и травмами. Это было не первое и не последнее тяжелое испытание для города. Но Владимир Леонтьев снова не ушел от ответственности. Он остался на месте, продолжая координировать помощь, восстанавливать критически важные объекты, работать вместе с федеральными и региональными структурами.

Владимир Леонтьев не привык говорить о себе. Но именно его выдержка, спокойствие и постоянство стали опорой для тысяч людей в Новой Каховке. Он не выдает эмоции напоказ, не размахивает лозунгами. Но за ним опыт, знание, уверенность. И доверие.

«Когда ты знаешь всех, и все знают тебя… Когда ты читаешь топографические карты наравне с военными и можешь говорить с ними на одном языке, тогда ты понимаешь, что не зря остался. И город жив. Потому что мы смогли договориться, и бронетехника сюда не заходила. Асфальт цел до сих пор».

Город живет под постоянными обстрелами. И это не фигура речи. Это ежедневная реальность:

«В Новой Каховке звук миномета – постоянный фон. И ночью, и днем. Многократно попадают везде: дома культуры, магазины, детские сады. Вот цели, которые важны для поражения. На самом деле для того, чтобы посеять панику, хаос. Но все равно никто ничего не добьется. Мы победим».

Это не пустые слова. Это суть того, что делает Леонтьев каждый день. Он рядом с теми, кто остался. И это видно в том числе в кадрах моего фильма «Путь домой». Он не реагировал на выстрелы за окном, когда шло наше интервью. Потому что привык. Потому что знает: если ты глава – ты должен быть спокоен. Даже тогда, когда вокруг все рушится.

Новая Каховка – один из тех городов, которые враг ненавидит особенно. Не только из-за стратегического положения. Не только из-за символа. А потому что здесь выбрали. Не сторону страха, не сторону хаоса, а сторону порядка, жизни, возвращения.

«Противник испепеляет себя от ненависти к нам – к людям, которые выбрали другой путь. И я считаю, что самая главная причина, почему нас так ненавидят, – это потому, что мы выбрали другой мир, где добра намного больше, чем зла».

Он подчеркивает это не для того, чтобы вызвать жалость. А чтобы зафиксировать факт: люди делают выбор. Каждый день. Под обстрелами. И выбирают остаться.

«Они стреляют каждый день. Но люди не уходят. Люди идут получать паспорта, голосуют, встречают праздники. Потому что хотят быть частью страны, которая не бросает. Мы не в режиме выживания. Мы в режиме будущего. Мы не цепляемся за прошлое – мы строим следующее».

Я хорошо помню этот момент – мы сидим с ним, за окном бахает, и кажется, что даже камеры вздрагивают. А он спокоен. Ни одной лишней эмоции. Только суть. Только дело. И вот он рассказывает о том, как открывали паспортный стол.

«Сначала люди опасались, да. Но когда мы открыли паспортный стол, с первого дня пошли таким валом, что сотрудники МВД не успевали обрабатывать заявления. Сейчас по 300–380 человек в день приходят. Потому что люди понимают: российский паспорт – это окно возможностей».

Это не пафос. Я видел своими глазами – приходили старики, матери с детьми, ребята, которые еще вчера боялись выйти на улицу. Люди не шли за компенсацией. Люди шли за правом быть дома. Быть гражданами.

«Все понимают прекрасно, что сейчас процедура получения российского гражданства крайне облегченная и комфортная… При сохранении жилья – возможность получить жилищный сертификат… компенсация… очень серьезная».

Но дело не только в этом. Люди верили. И когда началось предварительное голосование, я снова оказался в Новой Каховке. Обстрелы продолжались. А на избирательных участках – очереди. Да, настоящие. Без автозагонов. Без угроз. Люди шли. Потому что хотели быть частью страны, которая не бросает.

«Люди у нас не только в Новой Каховке – на Херсонщине вообще, да и во всех новых регионах – великолепные. Чистые душой, помыслами и сердцем. Если бы не обстрелы и не малое время, отведенное для голосования, людей было бы намного больше».

Это путь к Единому дню голосования. Это не просто политическое событие, это символ. И я тогда написал: именно такие выборы и есть голос страны. Страны, которая возвращается не только по карте, но по сердцу.

«Это на самом деле по зову сердца. Как бы пафосно ни звучало, это так!» – сказал тогда Владимир Павлович. И я могу подтвердить это каждой встречей, каждым взглядом, каждым крепким пожатием руки, которые я получил в тот день.

Я часто думаю о том, как выглядит настоящий лидер в момент, когда все рушится. Не на плакате. Не в эфире. А здесь – под минометами, среди людей, которые не уехали. В городе, где каждый метр под огнем, а каждый вечер под вопросом. Владимир Леонтьев – из тех, кто остался. Кто встал и держит. Не лозунгами, а делом. Город живет, потому что он делает. Он не просит. Он не жалуется. Он действует. И действует так, будто другой реальности просто не существует.

Владимир Леонтьев не герой телесюжетов. Он человек, который ежедневно строит из хаоса порядок. Из боли – норму. Из страха – спокойствие. Именно такие люди и есть Россия. Настоящая. Спокойная. Упорная. Уверенная.

Живая.

Осень 2023 года стала для Новой Каховки рубежной. После полутора лет, в которые жизнь то срывалась под сирену, то вновь собиралась из осколков, в регионе прошли первые выборы. Это были не просто формальные процедуры. Это был акт доверия и проверка, кто остался. Кто продолжает не просто работать, а отвечать. Именно тогда в городе был сформирован Совет депутатов, и люди, хорошо зная, кого выбирают, передали его руководство Владимиру Леонтьеву.

Он уже не был главой администрации в привычном понимании. Не управлял напрямую оперативной машиной. Но он снова оказался в центре решений – теперь уже как председатель Совета депутатов. Это была другая ответственность. Меньше прямой власти, но больше стратегической устойчивости.

Но об этом (жизни на Херсонщине в 2023–2025 годах) я обязательно расскажу отдельно. Как и о том, как мы гуляли с «Палычем» по берегу Днепра, как нас обстреливали, как я при его молчаливом согласии забирался на крышу здания горадминистрации – 560 метров по прямой из миномета с правого вражеского берега Днепра…

Когда мы говорили о войне, он был точен, спокоен, как военный, знающий фронт не по картам. Но однажды в разговоре вдруг прозвучало имя Джек Лондон. И в голосе появилась другая интонация – теплее, тише. Как будто мы на миг пересекли внутреннюю границу. Как будто вышли из зоны поражения в зону памяти.

Это был не просто литературный разговор. Это был разговор о человеке, который когда-то помог выжить. И остаться собой. «Вы меня покорили, помимо долгих разговоров о разных западных деятелях, тем, что среди тех нужных книг, которые мы в детстве читали, как пел Высоцкий, – Джек Лондон. Вот мне кажется, что отчасти такая закалка тоже ведь оттуда. Эти сильные люди, такие как Смок Беллью, которые не сгибались. Это где-то и про вас?» – сказал тогда я.

Леонтьев не стал отнекиваться. Он не делал из себя литературного героя. Но и не отрицал: это действительно важно. Да, Джек Лондон был рядом. «Мне, конечно, лестна ваша оценка. На самом деле сам Джек Лондон, проживший 40 лет, был и романтиком, и авантюристом таким. И на самом деле не только эта книга, а множество других», – ответил он, не говоря названий, но давая понять, – знает больше, чем принято считать. Он знал эти тексты не по верхушкам. Он проживал их. И если читать между строк, то «Любовь к жизни», «Зов предков», «Смок Беллью», «Морской волк» – все это было в нем. Не в цитатах. В выборе.