Ведуньи. Первая. Прозрачный саркофаг

– В клуб придешь?

– Я же сказала, что подумаю. – Сашка послала ему воздушный поцелуй и повернулась в сторону аллеи, уводящей в сторону смотровых площадок на озере. – Хорошего тебе вечера!

«Он хороший человек. Согласись».

От прозвучавшего голоса Сашка, успевшая пройти скорым шагом почти половину пути от закрывающегося за спиной кафе до нужной ей смотровой площадки, будто уперлась в тугое и мягкое облако. Даже пробежавшие по спине маленькие капли мгновенно проступившего холодного пота можно было бы принять за конденсат или липкий, пробравшийся под строгую черную блузку туман. Вот только от тумана или облака сердце не сжимается до размеров лесного ореха, забывая о своем прямом назначении, а низ живота не холодит ощущение неведомой и страшной неизбежности.

Она замерла, забыв даже надкусить шаурму, так и держала ее возле рта, пачкая соусом щеку, и принялась оглядываться в поисках источника этого голоса. Но никакой девушки, которой могло бы принадлежать звонкое и мелодичное сопрано, рядом не оказалось. Рядом не оказалось вообще никого; несмотря на теплый вечер и общую многолюдность парка, именно в этой аллее и именно сейчас ближайшие к ней люди только показались из-за деревьев метрах в тридцати – пара благообразных старичков, никому из которых явно девичье сопрано принадлежать уж точно не могло. Сашка глубоко вдохнула, досчитала про себя до пяти, пытаясь успокоить быстро колотящееся сердце, медленно выдохнула и все-таки решила вернуться к еде.

Голос вполне мог просто показаться или долететь из окружавшего аллею скромного и ухоженного леса. Просто сказавшую это девушку Сашка не видела. А то, что прозвучавшая фраза оказалась настолько уместной, не более чем банальное совпадение. Мало ли кому еще в эти минуты могли поступить интересные и заманчивые предложения от хороших или не очень людей. Наверняка только в этом парке и только в эти минуты их прозвучало с пару десятков, вот обрывок такого разговора и долетел до нее. Бояться здесь нечего.

А предложение Армена действительно стоило бы обдумать: кабинетный образ жизни имеет нехорошее свойство очень незаметно сказываться на фигуре. Сашка мысленно внесла в план на вечер посмотреть в сети, что же это за такой клуб «Шторм», и сделала еще несколько шагов в направлении смотровой площадки. И тут она снова уперлась в невидимую стену из липкого холодного страха.

«Тебе будет нужно то, что он может дать».

И снова сердце испуганно сжалась и рухнуло вниз от острого ощущения неумолимо надвигающейся беды и забилось раненой канарейкой. Но сам голос уже не пугал так, как в первый раз. Не было в нем ни угроз, ни ужасающих предсказаний. Пугала только его природа, очень похожая на проявление какой-нибудь душевной болезни, совершенно не входившей в планы на жизнь.

Сашка выждала пару минут, стоя на месте и забыв даже, что уже опаздывает к назначенному месту рандеву, но за эти пару минут на аллее не изменилось ровным счетом ничего, молодая девушка, которой мог бы принадлежать голос, не появилась. А в том, что это звонкое и мелодичное сопрано принадлежало именно молодой девушке, скорее всего, ее ровеснице, Сашка уже не сомневалась.

«Ты иди. Этот вечер подарит тебе интересный план, давай не будем оттягивать».

– Кто ты? – Сашка выкрикнула свой вопрос так, что даже успевшие отойти от нее на приличное расстояние старички обернулась на голос.

«Точно не болезнь и не галлюцинация. Даже не твой внутренний голос. Но давай мы с тобой поговорим вечером и наедине, а сейчас просто иди на встречу и делай то, что я буду тебе подсказывать».

– Да сейчас, разбежалась! – На смену страху пришла самая настоящая злость. – Не хватало мне слушаться голосов в голове!

Старички предпочли уйти, и Сашка была бы им за это благодарна, если бы вообще обратила на них внимание. Но все ее мысли оказались заняты словами этого подозрительно странного сопрано и вызванным ими праведным возмущением. Идти и слушаться – еще чего удумала хозяйка этого голоса!

«Иди. И слушайся».

Сама того не ожидая, Сашка сделала шаг, едва голос произнес первое слово. Произнес так уверенно и спокойно, с такой убежденностью в своем превосходстве и праве повелевать, что не подчиниться, было невозможно. В одну секунду не осталось никаких других эмоций, кроме обволакивающего покоя и полного смирения – ни в душе, ни в мыслях.

И в этом покое Сашка растворилась настолько, что внешний мир, подернувшись странной розовато-белой рябью, медленно растаял, перестав существовать, а вместо него остался лишь окруживший ее со всех сторон прямоугольник, заполненный белесой субстанцией с бледно-розовыми прожилками, за стеклянными по виду стенками которого, покрытыми густым слоем пыли и паутины, не было видно вообще ничего. Густая и непроглядная тьма истинного небытия, и защитой от этой тьмы были только тонкое запыленное стекло и эта белесая субстанция.

– … мать, Сомова!! Оглохла?!

«Ой, увлеклась!»

На секунду Сашке показалось, что голос в голове даже засмеялся, осознав всю курьезность сложившейся ситуации, чего нельзя было сказать о голосе Илоны, явно озадаченной поведением подруги. А затем из души ушел тот умиротворяющий, но явно чужой покой, и ее собственные эмоции лавиной ворвались в сознание, ослепляя и оглушая реальным миром. Но вместе с ними вернулась и способность контролировать собственное тело. Сашка остановилась и тут же с жадностью откусила кусок от стремительно остывающей и все еще почти нетронутой шаурмы.

– Она еще и жрет! – Илона остановилась в трех шагах и внимательно посмотрела на подругу. – Опять не обедала?

– Обедала, – ответила Сашка, не переставая жевать. – Но давно. Очень голодная.

– А я говорила тебе, поехали на пляж! Сейчас была бы сыта и довольна жизнью. А так теперь ходишь и на ходу жрешь. Вообще не леди, фу! Еще и шаурму!

Илона закатила глаза от возмущения, но Сашка слишком хорошо знала подругу, чтобы догадаться о наигранности этого возмущения. Фастфуд в любых его проявлениях Илона не любила, но и слишком критично к тем, кто берет еду в уличных кафе, никогда не относилась. Если и было в ее словах осуждение, то только из-за того, что привычку есть на ходу она считала высшей формой пренебрежения к еде.

Впрочем, на этот пунктик подруги наплевать уже было Сашке. На ходу или стоя, никакой принципиальной разницы она не видела. Да, не ресторан, так и стильно надорванные в нужных местах узкие джинсы на стройных ножках и легкая белая блузка были не шикарным вечерним платьем. И не стала она не леди от того, что ест на ходу, как бы ни возмущалась этим фактом Илона.

– Подождать, пока дожуешь? – В вопросе подруги скользнула игривая издевка. – А то там мальчики, а ты вся перемазалась.

– Где перемазалась? – Изображать удивление Сашке не пришлось.

– Щека, подбородок… Просто трэш! Дай сюда. – Илона буквально вырвала у нее из руки салфетки и сама принялась вытирать лицо подруги.

– Да что ты как с маленькой? – Сашка постаралась избежать унизительной процедуры, но Илона была непреклонна.

– А что ты никак не повзрослеешь?! При твоей красоте, Сомова, всего капельку женственности, и мир ляжет у ног! А ты, блин, только пашешь, как вол, и жрешь на ходу, как подросток-пацанка. Самой не стыдно?!

– Не-а. – В ответ на возмущение подруги Сашка только улыбнулась.

– Безнадежная! – Илона покачала головой и улыбнулась в ответ. – Ладно, вроде мордашка в порядке, пойдем. Нас там уже потеряли, а у меня даже телефон в рюкзаке остался, не дозвонится никто.

– С каких пор у тебя рюкзак вместо сумки? – Сашка снова откусила кусок от шаурмы, но на этот раз без спешки и голодной жадности.

– Так ведь на пляж ехали, Сашок. Белье, полотенце, воды бутылка. Как я все это в клатч уберу? Нет во мне ведьминских генов. А в красивый рюкзачок все отлично поместилось.

– Ты разве не за рулем?

– Сегодня нет, отец забрал машину на неделю что-то там делать по регламенту. Не вдавалась в подробности. – Илона отмахнулась от вопроса и, взяв Сашку под локоть, повела по уходящим с аллеи деревянным ступеням в сторону смотровой площадки, с которой доносились свойственные молодежи шум и громкий смех.

– Ничего серьезного, я надеюсь? – Сашка знала, что на самом деле значила для подруги ее машина, и не могла не уточнить.

– Вроде нет, что-то плановое. Да мне главное – чтобы ездила и была исправна. Отец знает, кому ремонт доверять, так что я не переживаю. Если будет прям очень нужно, возьму у отца его джипчик, но пока ни к чему.

На смотровой площадке их ждали девушка и трое ребят, на вид все не старше двадцати пяти. Причем своим видом выделялась только девушка. В сарафане модного бренда с довольно пышной юбкой и аккуратных туфельках на небольшом каблуке она выглядела очень элегантно. Но на фоне парней в бриджах и свободных майках и Илоны в коротких джинсовых шортах и излишне фривольном топе эта девушка выглядела неуместно. Как новогодняя елка на первое сентября!

– Знакомьтесь. – Илона громко привлекла к себе внимание, на некоторое время заставив умолкнуть оживленный разговор. – Александра, самый многообещающий юный юрист нашей Тюмени. А это Коля, Марат и Ярослав. И Рената, невеста Коли.

– Девушка, – поправила Илону Рената, и по тому, что в этот момент она опустила взгляд, Сашка догадалась, что ремарка ее подруги попала точно в цель.

– Я в таком не ошибаюсь, – заверила Илона. – Тем более что у вас двоих слово «загс» на лбу написано.

Компания, включая и самого Колю, дружно засмеялась над удачной шуткой, только Рената покраснела еще сильнее и отошла немного в сторону, будто стараясь выйти из общего поля зрения. Илона, посчитав ритуал знакомства исполненным, сразу же присоединилась к прерванному обсуждению, вслушиваться в которое Сашка не стала. Гораздо интереснее ей стала задумчиво смотревшая на воду Рената.

– Привет. – Сашка облокотилась на деревянные перила резного ограждения. – Ты в общем веселье не участвуешь?

– Я, как и ты, только сегодня с ними познакомилась… кроме Коли, конечно. – Рената едва заметно улыбнулась и снова отвернулась к воде. – Мне немного неуютно. Еще и платье это…

Она обладала негромким голосом с удивительно глубоким и чувственным тембром, совершенно не вязавшимся с аристократически утонченной и хрупкой фигурой. Сашка поймала себя на мысли, что именно эта девушка рождена совсем не для пикников и шумных компаний, а скорее, для давно забытого уюта литературный салонов и камерных светских раутов. Но там бы не было ни единого шанса перекинуться с Ренатой даже парой слов.

– Что не так с твоим платьем? – удивилась Сашка. – Мне кажется, оно чудесное.

– Спасибо. – Рената снова едва заметно улыбнулась. – Твое желание поддержать незнакомого человека встретишь не часто. Платье хорошее, только совершенно не подходит для пикника или пляжа. Но так получилось, не бери в голову. День все равно был удивительным и полным впечатлений. Я не жалею об этом маленьком промахе.

– Ты разве не знала, куда поедешь?

– Нет. Поездка стала неожиданностью. – Рената плавным и отточенным жестом повернула голову на особенно громкий взрыв хохота от ребят и на этот раз позволила себе более искреннюю и открытую улыбку. – Расшумелись.

– Раздражают?

– Напротив, мне радостно, и не хочется прерывать этот вечер. – Несмотря на улыбку, в голосе Ренаты скользнули нотки неприкрытой грусти. – Девушке моего статуса не к лицу подобное шумное веселье, тем более на публике.

– Ничего не поняла, – честно призналась Сашка. За время короткого разговора она обнаруживала все больше странностей в поведении Ренаты.

– Я надеюсь, Александра…

– Можно просто Саша.

– Я запомню. – Рената запнулась буквально на половину секунды, после чего продолжила все тем же не громким и ровным голосом: – Я надеюсь, Саша, у нас с тобой еще будет возможность поговорить подольше. Ты светлый и добрый человек, я искренне рада нашему знакомству. Сегодня нам пора ехать. Коля!

Перед ними тут же появился высокий парень, немного субтильный, с коротким ежиком светлых волос. И Сашка только удивленно приподняла брови, ведь голос Ренаты не стал ни заметно громче, ни хоть немного требовательные. Она просто позвала и была мгновенно услышана. Это как минимум вызывало легкую зависть.

– Что-то случилось, милая?

– Все отлично, но нам пора. Нас ждут. – Рената едва заметно протянула ему руку, которую Коля тут же сжал в своей ладони.

– Ребята, нам пора. – Коля отвесил друзьям шутливый полупоклон и, так и держа в своей ладони руку невесты, решительно направился к ведущей в аллеи парка лестнице. Возражения и предложения остаться он уже не слушал.

Сашка проводила пару задумчивым взглядом, но подумать о необычной манере поведения Ренаты решила позже, тем более что Илона и оставшиеся ребята уже окружили ее.

– Поехали в клубешник какой-нибудь, Сашка? – Илона для убедительности повисла у подруги на плечах. – По коктейльчику пропустим, потанцуем.

– Да какой клуб?! – Сашка едва не засмеялась в голос. – Середина рабочей недели! Ты представляешь, сколько всего нужно успеть сделать до отпуска, чтобы шеф не дергал?!

– Нет, не представляю, – честно ответила Илона. – Но точно знаю, что молодость у тебя одна, а шефов будет еще много.

«Согласись».

Голос в голове прозвучал отрывистой, как выстрел, командой.

– Денег нет, – возразила Сашка на слова подруги, но уже без особой надежды.

– Нашла проблему! – рассмеялась Илона.

– Я в принципе не могу себе позволить, чтобы в моем присутствии девушка платила за себя, – подал голос один из молчавших до этого момента парней.

– Вот видишь! – Илона наконец отлипла от подруги. – Ярик все решил.

«Соглашайся».

Команда повторилась, и на этот раз к словам добавилось пока еще робкое и почти неосознанное чувство мертвенного покоя и полной безопасности происходящего. Сашка мысленно сжалась в комочек, но приложила все усилия, чтобы охвативший ее испуг внешне никак не проявился. Соглашаться на авантюру неугомонной Илоны ей не хотелось, но и то, что произошло буквально полчаса назад на аллее, вполне могло и повториться. А снова потерять контроль над собственным телом хотелось еще меньше.

– Но только никаких продолжений! – Сашка всеми силами пыталась придать голосу твердости, но Ярослав на ее слова только улыбнулся. – Немного потанцуем, и я поеду домой.

– Как скажешь. – Ярослав примирительно поднял руки, словно капитулируя перед ее желанием. – Сам тебя отвезу, слово офицера!

– Офицера? – удивилась Сашка.

– Ага! – влезла в разговор Илона. – Лейтенант-гвардеец.

– Да я только учебу закончил, еще не считается.

– Погоны получил, значит, считается! – парировала Илона, и слегка подтолкнула Сашку по направлению к лестнице. – Что мы время теряем, банда? Поехали уже, а то вечер без нас начнут!

Как ни торопила всю компанию Илона, а по аллеям Гилевской рощи к выходу они шли больше двадцати минут, никуда особенно не торопясь и наслаждаясь медленно накрывающей Тюмень теплой ранней ночью. В парке добавилось молодежи, зажглись фонари, и даже по случаю действительно отличной погоды работало несколько летних кафе. Сашка подумала, что если бы Армен не закрылся так рано, то мог бы неплохо заработать этим вечером, но надолго задержаться на этой мысли ей не позволил взявший на себя роль ее спутника Ярослав.

– О чем задумалась? Такая серьезная идешь!

– О том, что завтра на работу. – О своих истинных мыслях Сашка решила не говорить.

– Я думал, ты шутишь.

– Да какие шутки?! За квартиру платить надо, кушать что-то надо, отдыхать иногда… – Сашка улыбнулась, но сама поняла, что улыбка получилась немного вымученной. – Да и жить паразитом я не привыкла.

– А родители?

– У меня жива только мама, и она далеко. В Уссурийске, я там родилась. Сюда учиться приехала и осталась.

– Сегодня даже не думай считать себя паразитом! Я серьезно!

– Ярослав… – Сашка попыталась протестовать, но ее протест был безжалостно задушен в зародыше.

– Даже не начинай! Саша, правда, деньги не проблема, а потратить их на такую девушку, как ты, даже честь. К тому же мне через три недели нужно убыть к месту службы, и что там будет, я не знаю. Может, хоть ты будешь меня здесь ждать?

Сашка не нашлась, что ответить на такую обезоруживающую честность, а Ярослав и не ждал от нее ответа. Он молча взял ее за руку, и в этом жесте было столько уверенности, что даже желания сопротивляться не возникло. Только улыбка шедшей чуть впереди с Маратом и будто случайно обернувшейся Илоны не позволила полностью довериться этой уверенности по настоящему крепкой ладони молодого лейтенанта.

– Ярослав, – негромко спросила Сашка, – а почему офицер? У тебя же было столько возможностей.

– Да назло бате! – улыбнулся парень. – Он очень хотел, чтобы я белым воротничком стал под его началом. Ни свободы, ни ответственности, ни амбиций. Сразу заместителем, с перспективой стать генеральным по наследству. А меня воротило от одной мысли так жить – паразитом, как ты сказала. Договорился с младшей сестрой, что она займет мое место, а я, если к пенсии генералом не стану, приду к ней безопасностью рулить, и поехал поступать в Рязань. Свою жизнь хочу жить.

– И что отец?

– Обиделся, конечно! – рассмеялся Ярослав. – На три года денег меня лишил и родне запретил мне что-то отправлять. Илона меня все три года поддерживала переводами, чтобы учился и не думал ни о чем другом, хотя я даже не просил и почти все ей потом вернул обратно.

– Илона? Она никогда не говорила об этом.

– Она о таком и не расскажет, но, знаешь, я в армии почти не встречал людей, способных так самоотверженно дружить, как она. А там коллективизму специально учат.

– С отцом-то помирился? – Сашка постаралась заглянуть ему в глаза, но на ходу этого сделать не получилось.

– Помирились, в начале четвертого курса. Приехал с целой делегацией генералов, телевизоров привез, спортзал оборудовал по последнему слову. – Ярослав усмехнулся. – Показуху, в общем, устроил. Поговорили с ним по-мужски, чуть не подрались, но он мой выбор принял и даже дотацию от семьи навязал. Для него это копейки, а я уже как-то и привык на себя не тратить почти, коплю на дом после службы. Пришли, садись вперед.

– Куда? – Сашка оглядела парковку напротив входа в парк, но кроме огромного американского внедорожника, на ней машин поблизости не было.

– А вот в эту маленькую машинку. – Ярослав снова улыбнулся и открыл ей переднюю пассажирскую дверцу. – Не пешком же в центр города идти.

Свое удивление Сашка предпочла оставить при себе, побоявшись показаться белой вороной, но все равно замешкалась, прежде чем забраться на предложенное ей место. Ожидала, что вот сейчас ее похлопают по плечу и под дружный хохот отправят на задний ряд. Но прошло несколько секунд, Марат открыл заднюю дверцу, пропустил в салон Илону и забрался следом, не сказав ни слова. Ярослав тоже успел занять место за рулем и уже заводил двигатель автомобиля, и стоять, продолжая демонстрировать внезапно навалившуюся нерешительность, становилось просто неприлично.

Она забралась в салон, пристегнулась, но все равно чувствовала себя в дорогом и ухоженном салоне неуютно, будто в музее, где можно только смотреть, но нельзя ни к чему прикасаться.

– Что это с Сашкой? – услышала она сзади шепот – судя по всему, Марата.

– Большие деньги и дорогие вещи иногда пугают, – так же тихо ответила ему Илона и, наклонившись вперед, обратилась уже непосредственно к Сашке: – Сомова, хватит сидеть, как на экзамене! Выдохни, нет здесь врагов, только друзья.

Сашка робко улыбнулась, но даже после слов Илоны ей не стало спокойнее, и она не нашла, что ответить. На выручку пришел Ярослав.

– Отстаньте от девчонки! Чего прилипли?! Привыкнет.

Он включил музыку, плавно вырулил с парковки на проезжую часть, и Сашка почувствовала, как от уверенного и мощного ускорения ее вжало в спинку кресла, а душа замерла в предвкушении восторга от поездки на действительно хорошем автомобиле. Но вместо восторга она ощутила полный, мертвенный покой. Ехавшие в потоке впереди машины подернулись розовато-белесой дымкой, а затем перед глазами оказался тот же стеклянный прямоугольник, за стенками которого только угадывались земляные стены и потолок.

Ни закричать, ни пошевелиться, ни даже выдохнуть, потому что в мгновенно отяжелевших легких для воздуха просто не оказалось свободного места. Все, что оставалось делать в этой странной тюрьме – это лежать, вглядываясь сквозь белое с розовыми прожилками марево и запыленное стекло, пытаясь хоть что-то разглядеть в густом мраке за ним.

Да и была ли эта перегородка стеклом? Сашка всеми силами постаралась сосредоточить взгляд на одной случайно выбранной точке и почти сразу поняла, что именно ее смутило. Несмотря на прочность и прозрачность, поверхность этой грани прямоугольника не была идеально прямой, как подобает стеклу, даже полимерному. Этот материал был больше похож на камень с неровностями и уплотнениями, словно созданный природой и лишь доведенный руками человека до его нынешнего состояния.

Она попробовала повернуть голову или хотя бы скосить глаза, чтобы рассмотреть боковую стенку этой тюрьмы, но ни первого, ни второго сделать не получилось. Онемевшее тело не слушалось. Это тело даже почти не ощущалось, существуя отдельно, оставалось неподвижным, не дышащим, не моргающим куском плоти, в котором оказался заперт ее разум. И как долго продлится этот плен, оставалось величиной переменной, растянутой во времени от нескольких минут до бесконечности.

Мертвящий покой разбавился приступом самой настоящей паники. Запертое сознание металось в обездвиженном теле, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход из западни, и истошно вопило. Но тишины этого могильника не нарушил ни один звук, а медленную и тягучую игру розовых прожилок в белесом мареве не потревожило ни одно неосторожное движение. Но Сашка продолжала биться в этих невидимых цепях, с каждой минутой чувствуя захлестывающее с головой отчаяние.

– Значит, договорились, – пробился в этот одуряющий морок голос Ярослава, приглушенный, будто доносившийся из старого телефона. – В десять утра в понедельник я буду у тебя.

– Договорились, – услышала свой голос Сашка. – Буду ждать с нетерпением.

Чего ждать? Кого ждать? О чем договорились? И кто говорил ее голосом? Что вообще происходит? Сашка за одно мгновение утонула в ворохе вопросов, на которые некому было ответить, и паника, едва успевшая немного утихнуть, вернулась, с еще большей силой захлестывая ее волной отчаяния и страха.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем рассудок сумел взять эмоции под контроль и прекратил бесконечные и бесплодные попытки вырваться из этого кошмара. Уцепился за хрупкую и обманчивую мысль, что все происходящее нереально, просто яркий, очень подробный, и очень плохой сон, не более того. А раз сон, значит, нужно только захотеть, и этот ужас прекратится сам собой, развеется лоскутами душного тумана, вернув ее в такую спокойную и стабильную реальность.

Она попыталась зажмуриться в надежде, что этот наивный защитный жест разорвет путы наваждения, только веки открытых глаз не слушались, как и все остальное тело. Но разгуляться по психике еще одной волне паники Сашка не позволила. Она замерла, будто загнанный в темный угол мышонок, и постаралась даже не думать ни о чем, вспомнить то ощущение мертвящего покоя, которое и привело ее в эту тюрьму.

Но мысли продолжали упрямо пролезать сквозь откровенно слабые защитные барьеры, так и норовя закружить новый вихрь из страха, отчаяния и панических атак. Сашка изо всех сил тянулась к тому чувству покоя, пытаясь заставить себя поверить, что выход из этого капкана именно в нем. Именно с ощущения покоя начался этот кошмар, им и должен закончиться. Обязан закончиться, по-другому просто не может быть! Этот плен никак не может оказаться вечным, это же ведь совсем не похоже на смерть… Или похоже?

Музыка оглушила, едва мысль о возможной смерти кольнула сознание, хоть и не была такой уж громкой. Самая обычная музыка на фоне в салоне автомобиля, неторопливо плывущего по пустынным улицам будничного ночного мегаполиса. В темных окнах стоявших по обочинам многоквартирных домов спали люди, досматривая последние сны перед началом нового дня. То самое, очень короткое время, когда встретить кого-то на улице было практически невозможно, но ощущение предстоящей суеты уже витало в воздухе.

И уже очень скоро ей, не выспавшейся, растрепанной и, похоже, немного похмельной, предстояло стать частью этой самой утренней суеты. По крайней мере, в голове шумели явно несколько выпитых коктейлей, а не тот один, на который Сашка соглашалась изначально. Она выудила из кармана джинсов телефон и посмотрела на время; до будильника оставалось чуть меньше трех часов, и ложиться спать уже не имело никакого смысла. Оставалось только принять неизбежное и пережить уже наступивший, судя по часам, день.

– Все хорошо? – Ярослав бросил на нее короткий, но предельно внимательный взгляд.