Истории Кваэр

Внутри было тепло и сухо. На полу лежало давно высохшее сено. Свет слегка пробивался через окна, создавая мягкий и приятный полумрак. Различные плуги и остатки инструментов покоились под серыми тряпками, на стенах было много полочек и держателей для инструментов, но все они пустовали – хозяин явно забрал все, что смог унести. Мне повезло найти лампу с небольшими остатками масла. Зажигать факелы я побоялся, не хотелось спалить свой новоприобретенное пристанище сразу же после его приобретения. В помещении нашлось несколько попон, ковров и шкур – из них вышла отличная кровать. «Конечно, не перина, но явно лучше, чем спать у дороги», – сказал я еле слышно, сооружая импровизированную кровать и кладя палаши рядом.

Уложив свое усталое тело на спальное место, я словно ощутил, как в него возвращаются силы. Масло в лампе почти закончилось, и огонь крошечным язычком ловил свои последние вздохи. Внутри пахло древесиной, тряпьем, чем-то кислым. Тут было невообразимо тихо. Думаю, местные боялись подхватить ту же неудачу, что и предыдущий хозяин, хотя суеверие не было отличительной чертой жителей Нокта. Не помню, о чем размышлял дальше, стоило мне закрыть глаза и расслабиться, как я провалился в сон.

Проснулся свежим и отдохнувшим. Мои мышцы во всем теле были готовы к настоящему спринту или хорошей драке, а мысли больше не сбивались в кучу и были яркими и четкими. Мне часто говорили, что я пренебрегаю нормальным отдыхом, возможно все эти люди были отчасти правы.

Сев на свою импровизированную кровать и немного размяв шею, я заглянул в сумку и достал оттуда сверток с хлебом. Развернул его, посмотрел на необычный пирог и вспомнил свой визит к Аскелию. Вновь завернув пирог, я достал обычный хлеб. Роковой ошибкой было сначала откусить кусок хлеба, а только потом доставать сушеные корни, после выпечки они показались действительно отвратительными.

«Даже обычный хлеб вкуснее всего того, что я пробовал раньше», – с некоторой обидой на всех поваров, что встречались мне, подумал я. Из бумажного свертка на меня смотрел пирог. Голод немного отступил, и я мог сопротивляться соблазнительному запаху, медленно распространявшемуся по всему амбару.

Я тяжело вздохнул. Если это будет смерть от чего-то столь же вкусного, то, возможно, стоит попробовать. Логика и здравый смысл все еще пытались отговорить меня от этой идеи, но природное любопытство и интерес брали верх. В сумке у меня была пара пузырьков с лекарствами от самых распространенных ядов, рвотный корень и вода, так что при худшем раскладе я смогу ими воспользоваться.

Я откусил небольшой кусок от края пирога. Вкус сдобного теста и сладковатого джема наполнил мой рот. «Ничего необычного», – с некой досадой подумал я. Простота делала этот пирог поистине восхитительным, ничего лишнего. Но стоило мне проглотить кусок, как я ощутил давно забытое послевкусие. Что-то невероятно родное и такое близкое. Нос на долю секунды уловил запах дома: крыльца и елового леса. Через мгновение запах и послевкусие пропали, оставив кучу вопросов. Сердце наполнилось печалью и радостью одновременно, из глубин моей души словно достали далекое воспоминание о давно потерянном доме.

– Подожди, – с полной недоверия усмешкой прервала рассказ Лин. – Хочешь сказать, что наш Абай съел что-то подозрительное, полученное от кого-то подозрительного, я правильно понимаю?

– Не перебивай человека, – вставил Люц.

– Да я просто спросила. Он ведь даже приборами чужими не пользуется и еду проверяет постоянно. Его главный страх – быть отравленным …

Все сидящие за столом были согласны с каждым словом Лин, но от этого интерес к истории только увеличился. Как минимум половине из путешественников захотелось попробовать такую выпечку, остальные думали о том, не промыли ли тогда Абаю мозги.

Абай недовольно цыкнул и слегка закатил глаза.

– Все вопросы в конце. Теперь я могу продолжить?..

Все молча согласились.

Я не заметил, как съел все остатки пирога до последней крошки. Вкус, что появился после, снова вернул меня в детство. Это был напиток, который отец с матерью готовили вместе каждый праздник. Ягоды с легкой кислинкой, освежающие листочки мяты, немного фруктов и жирное молоко. Я вспоминал, как сидел на крыльце дома, свесив ноги, что даже еще не доставали до з

Глава 3

Перед глазами снова промелькнуло уже знакомое здание «Пятого вкуса». По дороге сюда в голове крутилось множество вопросов, и я просто старался решить, какие из них стоит задать.

Дверной колокольчик снова радостно сообщил всем посетителям пекарни о моем прибытии. За стойкой стоял Аскелий и о чем-то непринужденно разговаривал со своей женой. Когда он увидел меня, на его лице на долю секунды появилась хитрая, но довольная улыбка, словно он знал, что все так и будет.

Жена, завидев еще одного посетителя, предложила свою помощь, но Аскелий лишь поцеловал ее и сказал ни о чем не беспокоиться, он все уберет и заместит еще теста. После этих слов она сняла свой фартук и радостно выпорхнула из пекарни.

– Надеюсь, я не зря согласился отмывать все в одиночку? – сказал Аскелий с довольной улыбкой.

Я хотел вывалить тонну своих вопросов сразу, мою голову разрывало от их количества.

Солнце все сильнее затягивали тучи. Землю накрыла тень, в пекарне зажгли свечи и закрыли окна. Аскелий пригласил меня в кухню, где в окружении мешков с мукой, коробок с яблоками и кувшинов с молоком мы могли поговорить. Меня интересовало только одно: что за вещество может вызывать видения давно забытого прошлого. Ингредиент, который не имеет запаха и вкуса и при этом не затуманивает разум.

– Угощаешь людей, а они называют твою еду отравой, да еще с наркотиками, – с усмешкой сказал Аскелий, протягивая мне чашку с травяным отваром, а вторую ставя на свою сторону стола.

– Я не знаю ни одного вида грибов, растений или соли, что вызывает такие яркие ощущения, а потом не оставляет твой разум похожим на помойку, хотя я повидал многое, – никак не унимался я.

Аскелий снял с себя фартук, повесил на настенный гвоздь и сел напротив меня.

– На то это и секретный ингредиент. Не могу сказать тебе, что это, но могу заверить – это можно есть каждый день, вреда для тела не будет, только для психики, если она очень нестабильна или человек переживает очень тяжелые потрясения.

– Это и так понятно, но, может, вы назначите цену.

На этом Аскелий меня прервал.

– Никакой цены за секреты, – он выдержал паузу, еще больше приковывая к себе внимание. – Но у меня есть для тебя работенка, я хорошо заплачу и в процессе ты, возможно, узнаешь кое-что о моей выпечке.

Мне предложили фактически все, что было нужно. Мое тело отдохнуло и в руках снова были силы, но у меня возник вопрос.

– А зачем просить об этом меня, а не местных стражей или кого-то другого? Вы попросили меня о помощи после пары минут знакомства?

– Тяжелый плащ из кадмиевой кожи, оружие, закрепленное по всему телу, и выступающий сзади меч или сабля немного выдают тебя. Только путешественник может забрести в самые безопасные земли во всем Нокте, обвешавшись оружием. – Аскелий отпил горячего отвара.

Выдержав небольшую паузу, он добавил:

– Мне нужно чтобы ты кое-что нашел.

И я приготовился выслушать длинную историю.

Аскелий познакомился со своим другом Ариманом еще в начале жизни. Семья будущего пекаря настаивала на том, что единственное стоящее занятие для подрастающего юноши – это служба в армии. Аскелий сначала с опаской относился к своему товарищу по службе, тот был слишком свободолюбивым, относился ко всему легко, чего инструктора не выносили и часто загружали его дополнительными заданиями и тренировками. Когда они завершили обучение, их отправили к маяку последнего света, чтобы защищать его от чудовищ. Со временем из их прежней группы осталась только пара человек. Аскелий прекрасно понимал, что не хочет закончить свою жизнь на границе вечной тени горного хребта у подножья маяка и был в отчаянии, потому что если он уйдет со службы, то опозорит семью, они не захотят даже о нем слышать. Ариман поддержал своего друга и вместе с ним ушел в отставку, как только подвернулась возможность. Немного позже Ариман и пара друзей поддержали Аскелия в его начинании открыть пекарню и даже вложили немного денег. На остатки полученных за службу монет Аскелий выкупил одну из самых дешевых земель, после чего построил тут пекарню. Ариман старался навещать друга как можно чаще и помогать ему с уходом за пекарней.

Спустя какое-то время по Зери начали ползти слухи о черных метках на земле. Почернение земли – явный показатель того, что Эскуа-илуны отравляют местность или просто избавляются от результатов своих экспериментов. Ариман не мог просто оставить эти слухи без внимания и сам решил во всем разобраться. Узнав, что это были не выдумки или сплетни, он тут же сообщил обо всем в местный совет хозяйств, предоставив доказательства. Совет обещал со всем разобраться. На улицах в городах долины начали чаще появляться стражники, но результатов не было. Черных пятен становилось все больше, ко всему прочему начали пропадать люди. Ариман не отступил и доложил о черных пятнах в ближайший военный лагерь. Военные имеют доступ к верхнему кругу, к самим Граням, а это, по сути, прямая линия связи с правителем. Вскоре солдаты по личному приказу Грани Силы начали зачистку. Каждую лачугу и подвал обыскали, не только рядом с Теей, но также со всеми небольшими деревушками и хозяйствами.

Как оказалось позднее, некоторые местные сотрудничали с Эскуа-илунами, давая им еду и укрытие в обмен на средство, затмевающее разум и позволяющее работать, не чувствуя усталости вовсе. К сожалению, служители закона не смогли этого узнать, так как темные и хозяева были предупреждены. Сам Ариман же это сделал, не зная, насколько велика проблема, и дорого поплатился за это. Большую часть препаратов Эскуа-илуны забрали, некоторых неосторожных сразу схватили, так что остатки темных и хозяева решили отомстить тому, кто натравил на них солдат, тому, из-за кого они лишились львиной доли своего прогресса.

По моей спине пробежали мурашки от одного упоминания об Эскуа-илунах. Они были людьми, до того, как собственными руками осквернили свою душу, вырезав из нее все «ненужное». Для них люди не больше, чем игрушки или подопытные кролики, они оскверняют все, к чему прикасаются, создают то, что извращает саму суть человека. Их руки и ноги покрываются чернью – кожа становится черной как уголь, нередко в простонародье их называют темные или темнорукие.

– И что же они сделали с вашим другом? – осторожно спросил я, глядя на своего собеседника.

– Забрали все что смогли, – с горечью ответил Аскелий. – К сожалению, я не прислушался к словам Аримана и позволил ему самому во всем разбираться, хотя знал, что он все сделает в своем стиле – пойдет напролом, до конца.

С этими словами пекарь вытащил из кармана небольшой мешочек и круглую металлическую коробочку. Я уже догадался, что передо мной не просто кусок металла. На плоской крышке был выгравирован знак – лицо с закрывающими глаза руками.

– Это… – начал Аскелий.

– Компас, – перебил я пекаря, освобождая его от лишних объяснений.

Перед нами лежал один из самых необычных и интересных приборов – поисковый аллиатод. Он, как компас, может указывать, в каком направлении находится нужная вещь или человек, но требует использования силы души пользователя. Такие вещицы мало кому по карману, да и их создатели очень тщательно следят за тем, чтобы они не попадали в Нокт. Кто-то даже поговаривал, что их создателям – Крувам – известно местоположение всех подобных компасов. Но сейчас один из аллиатодов лежал прямо передо мной, тихо поблескивая в слабом свете свечей.

– Он настроен на то, что тебе необходимо найти. А вот тут… – Аскелий легким движением развязал мешочек, и из него посыпались белые монеты. – Сорок пять белых висов за работу.

– Половина сразу, половина, как вернешься, – тихо добавил пекарь.

Сумма, которую мне предлагали, была и вправду значительной и более чем оправданной, учитывая большую вероятность связаться с темными, в процессе будучи высушенным аллиатодом. Эта штука поглощала силу, высасывая все до последней капли. С ней нужно быть очень осторожным.

Аскелий терпеливо ждал моего ответа.

Сомнения и анализ – два моих вечных спутника. Один всегда говорит относиться ко всему критически и искать подвох, второй указывает, где обман менее всего вероятен. Сейчас к этим двоим присоединилась прагматичность. Хорошая сумма, даже при таком риске. Денег хватит, чтобы спокойно осесть в небольшом городе. Последние неудачные задания в Бермиде сильно ударили по мне. Все же мне требовался отдых подальше от приключений, может даже навестить старых друзей. Мысли о том, что можно было сделать с этой наградой, чуть не отвлекли меня от дела. Я прогнал приятные размышления о безбедном существовании и вернулся в жестокую реальность.

После пары быстрых прикидок я согласился.

Глава 4

Точкой начала поисков оказалась окраина каменного леса у самого подножья хребта. Убрав карту в сумку и натянув на лицо повязку, а голову укрыв капюшоном плаща, я начал аккуратно исследовать местность. По словам Аскелия, ничего, кроме старых руин замка Бриса, в самих горах не было, и обычные люди или рабочие тут большая редкость. Пекарь сказал, что видел темные метки в этой местности, поэтому начать поиски нужно именно отсюда.

Аскелий не лгал, на коре молодых деревьев я замечал редкие черные пятна, хотя листва вся была чистая, это значит, что темные проходили здесь достаточно давно. Настолько давно, что деревья успели сменить листву, но не настолько, чтобы кора затвердела или отмерла. Я старался передвигаться как можно осторожнее, не издавая лишних звуков. Я находил пятна в случайных местах, и их сложно было трактовать как следы. Черные точки словно водили меня за нос, превращая лес в лабиринт без выхода.

Я не смог найти чего-то нового или необычного в лесу и решил подняться к руинам. Путь к ним лежал через глухой лес, где через каждые несколько шагов из земли торчали плоские плиты. Возможно, это были части ступенек витиеватой каменной лестницы, выбитой прямо в горе, что вела прямо к замку.

От старого замка остались полуразрушенные стены и несколько башен. Белые камни посерели от старости, а в окнах и бойницах росли лианы и небольшие кусты. На территории замка была внешняя и внутренняя стена. Внешнюю практически полностью поглотили редкие деревья, в ней было множество дыр. Внутренняя стена была в куда лучшем состоянии, даже сохранился арочных проход в самый центр замка, его окутывали лианы и мох. Во внутреннем дворе не было ничего, кроме деревьев, их корни спутывались над землей, создавая непроходимый лабиринт из груд камней, когда-то бывших зданиями, и древесины.

Я заприметил большое дерево с широким стволом. Оно росло под наклонном, корни выворачивали остатки мощеных дорожек. Мне не стоило большого труда забраться на самый верх. С верхних веток открывался изумительный вид на развалины замка, его стены и окрестности. За густыми зарослями леса виднелись поля, засеянные пшеницей. Вдали, озаренные солнцем и купающиеся в его лучах, стояли виноградники. Я представлял бесконечные ряды сладких ягод и такое же бесконечное количество вина, что можно было из них приготовить.

В том месте, где кроны деревьев не мешали воздуху свободно передвигаться, мне открылся вид на верхушку урагана. Он был очень похож на смерч, только вихрился, оставаясь на одном месте. Его верхушка трубой поднималась к небу, где на большой высоте просто рассеивалась пылью и ветром, разбрасывая все, что смогла поднять.

В такие моменты жизнь приключенца кажется идеальной. Ты наблюдаешь за чем-то невозможным, смертельно опасным, но таким притягательным. Сидишь на дереве, которое, возможно, старше всех этих полей. И есть только ты и какой-нибудь заказ. Такие моменты успокаивали мое сердце, давали передышку, чтобы очистить разум.

Мой взгляд снова упал на замок и его башни. Внешних башен было всего три. От двух остались только несколько груд камней, третья же стояла, слегка возвышаясь над зелеными зарослями, ее верхушку и крышу совсем не было видно с земли. Все проходы в башню были завалены камнями.

Со стороны казалось, что в ней нет ничего необычного, но что-то не давало мне покоя. То ли дело было в залатанной крыше, в которой не было видно ни одной дыры, то ли в плотных деревянных ставнях, которые под действием времени и лучей солнца давно должны были стать трухой.

Меня распирало от волнения. Видели ли меня в течение последних часов, что я провел в этих местах, или мое присутствие все еще остается в секрете? На земле не было ни одного следа, отпечатка обуви или лапы животного, значит отсюда не было прямого выхода. Возможно это просто наблюдательный пункт.

Заставив бурю мыслей у себя в голове утихнуть, я постарался скрыться за листвой дерева. Листья, словно зеленые резные камни, не сминались от моих прикосновений, тонкие ветки покачивались от сильного ветра, но не сгибались.

Я аккуратно спустился и оценил ситуацию. Рядом с нужной мне башней не было достаточно высоких деревьев, и я приготовился лезть по каменной кладке на самый верх. Ветер обточил стены башни, делая их неровными и хрупкими, просто взбираться вверх было опасно. Найдя несколько сломанных и прочных веток, я как мог их почистил, несколько убрал за пояс, а две взял в руки. Тонкие палки хорошо входили в широкие расщелины между кладкой, туда, где солнце и ветер не превратили их в крошащиеся камни.

Сделав пару глубоких вдохов, я размял тело, чтобы оно было готово к тяжелой работе, проверил запас импровизированных кошек и спрятал тяжелый плащ под груду камней вместе с большой сумкой, оставшись в легком костюме. Проверив поясные сумки и закрепив мешок на ремне, я начал взбираться на башню. Несколько раз попытался схватиться за выступ в кладке рукой, но просто соскальзывал, или же камень крошился в моих ладонях, поэтому я использовал только кошки. Чем выше я поднимался, тем сильнее ветер сдувал меня с башни. До закрытого окна оставалось совсем немного. Трещины становились все глубже, так что я не смог вынуть последние пару палок из камней. Ставни были закрыты изнутри на засов. Найдя самую подходящую и устойчивую позу, опершись ногами на выступающую часть подоконника, я аккуратно подцепил ножом задвижку – и путь был открыт. Быстро забравшись внутрь и отряхнув с себя каменную пыль, я посмотрел вниз. Из стены башни в нескольких местах торчали палки, но я уже ничего не мог с этим поделать. С одной стороны, это облегчит спуск обратно, с другой – это может меня выдать.

Закрыв ставни, я окунулся в холодную темноту. Волнение наполнило мое сердце, я легко коснулся своих кинжалов и сосредоточился на весе палашей за спиной. Как минимум так просто я им не дамся. Достав из сумки небольшой гриб, я прислушался – только ветер тихо выл за окном, ни шагов, ни разговоров не было. Я оторвал ножку у люмопоганки, и ее шляпка начала источать легкий свет. Всегда предпочитаю эти грибы факелам и кристаллам, они не коптят стены, в закрытых помещениях от них не становится тяжелее дышать, и от их света не болит готова. Шляпка сияла все сильнее, пока не осветила всю комнату. Вокруг не было ничего, ни стульев, ни столов, просто голая комната с узким проходом к лестнице.

Я начал спускаться по тонкой лестнице, что крутым винтом уходила вниз. Во всех возможных стыках была плесень, а на потолке висела паутина с крошечными восьминогими павмеками. От света гриба несколько маленьких, размером с пол-ладони павмеков начали сиять. Проплывая прямо перед моим носом, словно они были в воде, а не под потолком. Гладкие и мягкие, с овальными головами, павмеки стягивались к светящемуся грибу. Я лишь легонько отодвинул их от своего лица и постарался не задеть паутину. Мне нравилось наблюдать за их плавными размеренными движениями в воздухе, пусть было так просто нарушить их танец, лишь разрушив окружающую паутину. Чем ниже я спускался, тем больше на стенах было мха, я легко узнал анемох. Стоило мне коснуться мягкого ковра на стене, и мох начал источать синий свет. «Синий – значит за стенами полно влаги, а гора полна минералов, – подумал я, и на моем лице заиграла улыбка. – Давно я не был в знакомой обстановке». Раньше подобные существа и растения встречались повсюду, до появления искусственного солнца и тумана. Только Луна Леорис освещала погруженный в темноту мир с неба, а кристаллы, растения и животные – с земли.

Я продолжал спуск, свободной рукой касаясь стен. За мной, словно за кораблем, волны мягкого света растекались по стенам. Паутиной была затянута только верхняя часть прохода, значит кто-то периодически использует эту лестницу. Ринуться в самую гущу, прямо в логово врага, – это, конечно же, хорошая идея. Какая-то часть меня не унималась, возвращая из приятных мыслей. Чем дольше я буду бродить по округе и привлекать внимание, тем больше у меня может быть проблем. При столкновении с Эскуа-илунами, чем меньше они о тебе знают, тем лучше. Все, чего я хотел, – это быстро выполнить заказ, потому что если темные сотрудничают с местными хозяевами, то они наверняка осведомлены обо мне.

Я твердо пресек все неразумные переживания. Выбор уже был сделан, и сейчас главное – остаться незамеченным.

Из темноты показался конец лестницы, я прислушался. Слышалось только биение моего сердца и монотонный стук разбивающихся капель где-то впереди. Стараясь как можно тише ступать, я вышел в большую комнату. Скорее это был зал – высокий потолок, широкое пространство. Я коснулся стены, она была также покрыта мхом, и от прикосновения начала источать свет. Когда зал почти полностью стал освещен, мне удалось разглядеть массивные дубовые скамейки. Полусгнившие и покрытые паутиной, они стояли хаотично, никто даже не удосужился сдвинуть их к стене. В разных концах комнаты было несколько дверей. Ни одна не поддалась, когда я попробовал открыть их, все рамы были перекошены или частично обвалились. Осталась только дверь, похожая на створку большой металлической калитки, которую на скорую руку воткнули прямо в пробитую стену. Чем ближе я подходил к калитке, тем меньше вокруг становилось паутины. Павмеков и мха возле нее не было, потому что через металлические прутья лился теплый желтый свет факелов, маленькие создания терпеть его не могут.

Я закрепил светящийся гриб на поясе, теперь обе мои руки были свободны. Поправив повязку на лице и капюшон, я попробовал легонько коснуться калитки. Холодный металл легко поддался, почти не издав скрипа. Комната впереди оказалась просторной пещерой с высоким сводом. С потолка падали холодные капли и звонко разбивались о каменный пол. На стенах пещеры были развешены десятки факелов, в центре стоял каменный алтарь, и что-то металлическое маняще блестело на пьедестале. Повсюду валялись крупные камни и булыжники, пол был неровным и скользким.

Я вошел внутрь пещеры, звук моих шагов легким эхом отскакивал от стен. Внимательно осмотрелся. Мой взгляд раз за разом возвращался к алтарю, даже если я не хотел на него смотреть. «Притягивание внимания. Было бы забавно, если бы не было так очевидно», – отметил я с легким пренебрежением. Трюк слишком простой, он заставляет взгляд постоянно возвращаться к какому-то предмету. Вдруг послышался едва заметный стук камушков, и я краем глаза заметил несущуюся в мою сторону каменную глыбу. Меня охватил ужас. Это был хакустон.

Глава 5

Быстрым перекатом я ушел от первой атаки разъяренного животного. Хакустон на полной скорости врезался в стену, так что несколько острых каменных шипов на теле зверя превратились в крошку, а в стене осталась приличная вмятина. Алтарь так и притягивал мои взгляд, мешая сосредоточиться на каменном чудовище.

«Этот дурацкий алтарь создает лишние проблемы», – думал я, укрепляя свою волю. Каменная туша развернулась в мою сторону, множество красных глаз наблюдали за мной сквозь небольшие трещины, а восемь пар ног были готовы снова разогнать каменную глыбу размером с телегу до невероятной скорости. С тихим рыком хакустон опять бросился в атаку. Мне удалось нырнуть за большой валун и спрятаться в глубокой яме в полу. Врезавшись в валун, хакустон превратил его в фейерверк из камней и пыли. Я приготовил один из своих ножей. Бить по панцирю смысла нет, но его настоящее тело очень хрупкое, так что нужен один хороший бросок. Азарт заставлял мое сердце бешено колотиться. Я был умнее этого создания и уже знал, как его переиграю. От этого чувства все во мне горело.

Хакустон начал выискивать меня среди груды камней, но, не почувствовав запаха крови, раскрыл свои трещины, пытаясь найти меня. Я слышал, как огромные когти царапают пол пещеры. Передышка окончена. Я крепко сжал нож в руках. Простое пламя, большего мне не нужно. Сконцентрировав волю, я представил, что ощущаю пламя целого лесного пожара в своей ладони, что от бушующего огня падают тысячелетние деревья, а воздух нагрелся до предела. Все эти чувства я вложил в нож. В ту же секунду он раскалился докрасна, а маленькие язычки пламени то и дело вырывались с острого лезвия.