Истории Кваэр

Заказов на устранение вредителей становилось все меньше, поэтому теперь путешественники зарабатывали в основном как барды. В остальное время они странствовали по землям и искали всевозможные проходы, лазы или просто дороги в новые земли.

Напряжение висело в воздухе, колода была разыграна, все зависело только от карт в руках участников. Люциан сверлил глазами свою руку, постоянно касался краешков карт и явно нервничал. В игре, помимо него, остались только Лин и Абай, остальные успели выйти из партии, не проиграв. Лин закинула одну ногу на стул и что-то усиленно прикидывала в уме, только Абай был спокоен. С ним было очень опасно играть в любые азартные игры. Друзьям он множество раз говорил, что никогда не мухлюет, играя с ними. В ответ на это почти все вопросительно поднимали брови и лишь отвечали легкой усмешкой. Даже если это и была ложь, на него не злились, а только использовали моменты игры, чтобы учиться видеть обманки и мухлеж. Навыки, что товарищи Абая получили за долгое время игры с ним, не раз спасали их жизни и кошельки. Хотя на первых порах после знакомства с Лин Абай все же был пару раз достаточно близок к хорошей взбучке за лишние козыри на руках.

Пришло время открывать карты и сравнивать очки. Это был последний момент для выхода из партии. Лин бросила карты на стол со словами:

– Я пас, нет ни малейшего шанса на мою победу, поэтому даже рисковать не хочу.

– Сдайся сейчас, я же знаю, что у тебя карты не очень, – сказал Абай с неким наслаждением, легко проведя пальцами по верхушкам раскрытых веером карт Люца.

– Вот сейчас и посмотрим, – решительно ответил тот.

Карты были открыты. Абай, даже не взглянув на них, почти запел:

– А расскажи про тот случай с песчаными жуками, когда ты еле вылез из их кокона при помощи осколка лезвия в руке. Или про то, как тебя очаровала красивая женщина, а потом попыталась съесть. Не находишь, всякая нечисть все время хочет тебя сожрать?

Но Люциан лишь с усмешкой смотрел на своего друга, откинувшись на спинку кресла. Его лицо практически сияло: он отыгрался за тот раз, после которого был единственным рассказчиком на приеме.

Все вокруг были приятно удивлены и ждали, когда Абай опустит взгляд на карты. Тот старательно сдерживал это желание и просто продолжал смотреть на Люциана. Люциан в свою очередь уселся поудобнее на стуле, сложив руки на груди, и снисходительно смотрел на своего соперника.

Абай посмотрел на свои карты. В сумме они давали меньше очков, чем у Люциана. Тяжело вздохнув, он подавил в себе стыд за то, что обрадовался победе раньше времени, и начал аккуратно складывать колоду в стопку.

– Я все-таки учился у лучшего, – тепло сказал Люциан.

Пораженного Абая эти слова немного приободрили.

– Есть предпочтения? – собравшись с мыслями, спросил Абай у товарищей.

– Думаю, сегодня Рэйгас выбирает, – сказал Бехимет.

Все поддержали эту идею. У Рэйгаса загорелись глаза:

– Давай что-нибудь интересное, про любовь, про несчастную любовь! Он – прекрасен и великолепен, а она – тает от силы его обаяния.

– Я смогу такое рассказать, только если еще раз умру. Ты же знаешь, такое не ко мне. – Абай поднял брови домиком. Он не отрицал любовь и ее прекрасные проявления, просто не любил подобных историй.

– Да я просто пошутил, – весело ответил Рэйгас. В его золотых глазах отражалось пламя свечей. – Не смог удержаться.

Громкий смех Бехимета эхом отражался от стен. Шутка была обычной, но он расхохотался, ведь обычно никто, кроме Рэйгаса, не подкалывает Абая на тему любовных историй.

– Тогда что-нибудь захватывающее и головокружительное, – добавил Рэйгас, немного поразмыслив.

После этих слов у Абая в голове словно что-то щелкнуло. Он знал, какая история идеально подойдет.

Глава 2

Абай

Однажды меня занесло в самый дальний край Нокта – плодородные долины Зери. Виды бескрайних полей, тянущиеся к небу колосья и бесконечные ряды виноградников с легкостью покорят любого. С запада поля, заключал в объятия огромный горный хребет, у его подножья тут и там раскинулись непроходимые чащи. С другой стороны гор поджидали туманные земли. В самой долине не было гор или гигантских рощ, что могли отбрасывать тени, а облака туда редко доходили, так что растения купались в искусственном солнечном свете, словно не ощущая его обжигающих лучей.

Я шел от развалин старой Бермиды в туманных землях, после парочки неудачных задний, без гроша в кармане. Мой путь лежал в торговый город Тея, что находился в самой глубине долины, почти у горного хребта. Туда стекались все местные товары, и я надеялся легко и быстро найти небольшую работенку. Такие города не отличались архитектурными изысками и богатыми домами, там были лишь толпы торговцев и нескончаемый поток товаров.

По всей долине Зери расположилось бесчисленное множество хозяйств. Большинство занималось обработкой и возделыванием полей, также имелась парочка таверн да одинокие руины у подножия гор. Я предвкушал тихую спокойную работу где-нибудь на поле и рассчитывал на сухое место в крошечной уютной комнатушке или на тюке сена.

Долина Зери считалась одним из самых безопасных мест во всех землях Нокта. Эта значило – никаких чудовищ и монстров хотя бы на какое-то время. По пути в город я пару раз натыкался на небольшие патрули солдат да встретил пару постов в старых руинах. Солдаты внимательно проверяли товар. Если плодородные поля на севере были под защитой великого дома, то южные в долинах Зери – под защитой грани Силы. Власти боялись грабежей и воровства в ноктийских землях. Я бы с удовольствием остался здесь и подольше, но жить под постоянным присмотром солдат было как-то неуютно.

Последние две белые монетки из неприкосновенного запаса грустно покоились во внутреннем кармане тоги. Со мной была почти пустая котомка, перекинутая через плечо, пара поясных сумок и оружие. Как ни печально, но времени на отдых у меня не было, хотя ноющее тело просило передышки.

Выцветший деревянный указатель стоял на краю дороги. Надписи выгорели на солнце и были едва различимы. С трудом разобрав слово «Тея» на криво прибитой дощечке, я свернул в сторону города и просто позволил себе насладиться видами. Отсутствие поблизости людей дало мне шанс немного расслабиться и замедлить шаг. По обе стороны от дороги колосилось почти созревшее зерно. Достаточно было сжать колосок в руке, чтобы зерна остались на ладони. Скоро начнут собирать – значит потребуются лишние рабочие руки. «Работа гарантированно будет моей, так что даже не придется лишний раз спать на земле», – мечтательно подумал я и сделал вдох полной грудью, но сразу же закашлялся от дорожной пыли. В пыли был весь мой плащ, из-за чего он сменил цвет с темно-серого на песочно-коричневый.

Назвать Тею городом было достаточно сложно. Она словно целиком состояла из одних рыночных прилавков, лавочек и таверн. Сюда приезжали люди со всех окрестных земель – за скотом и продовольствием. Одних только разновидностей вин здесь было бесчисленное множество: каждое хозяйство выпускало по несколько сортов, так что не хватило бы и двух жизней, чтобы попробовать их все и не посадить печень. На улицах постоянно кто-то загружал или разгружал повозки, покупатели то и дело заходили или выходили из переполненных зданий. Вокруг стоял шум: разговоры, споры, крики, недовольные возгласы животных, которых заставляли тянуть слишком тяжелую ношу – все звуки сливались в оглушительный гул.

Чаще всего в таких городах недалеко от центральной площади стоял свир – человек, который всегда знал, в каком хозяйстве нужны лишние руки и где можно подзаработать. Но, к своему удивлению, обойдя центральный район несколько раз, заглянув даже в самые узенькие и петляющие улочки, я так и не нашел ни одного здания с вывеской свира. Вскоре я был бы рад найти хотя бы доску объявлений, но ни ее, ни чего-то подобного или хотя бы отдаленно похожего здесь не было.

«Придется расспрашивать людей», – с грустью подумал я и бросил беглый взгляд на улочку в поиске приличной таверны. Лишние разговоры с незнакомцами почти всегда были утомительными. Но другого выхода не оставалось.

Заглянув в ближайшую таверну, я сразу заприметил свою цель – нетрезвого мужчину с редкими прядями седины. В его густой бороде было множество крошек, а на столе перед ним стояло несколько пустых кружек. Он был достаточно пьян, чтобы рассказать случайному человеку о свой жизни, но не настолько, чтобы вместо слов издавать нечленораздельные звуки. Вместе с ним сидело еще несколько мужиков. Они были в таком состоянии, что могли бы только поддакивать да качаться, словно на волнах.

Купив кружку чего-то темно-коричневого – то ли эля, то ли пива – я направился к своей цели, попутно продумывая план отступления, если начнется драка или кто-то решит напасть. Угостив мужчину выпивкой, я смог получить ответы почти на все свои вопросы. Дела обстояли не очень хорошо: большинство хозяйств были закрыты для людей с улицы, туда могли взять только по рекомендации от другого хозяина. Почти все угодья поделила между собой местная знать, так что случайному человеку не найти здесь работы. Мужик посоветовал мне не расстраиваться и попробовать поискать работу у «подножья бури» – каменного леса и прилежащих к нему территорий, что находятся недалеко от бушующего на одном месте смерча, прямо у подножья горного хребта. Большие хозяйства не трогают эту землю: деревья слишком сложно срубить, а выкорчевывать – тем более. Ветер от смерча, хоть и был ослаблен лесом, но все равно не давал прижиться растениям. У подножья находилась парочка небольших производств и пекарня. О последней мужик был готов говорить долго, он то и дело вставлял между строк: «Лучшая пекарня, на самом краю каменного леса… в ней не наливают выпивку, но предлагают лучшую еду, которой когда-либо касался человеческий язык». За соседним столиком кто-то краем уха услышал про пекарню у подножья бури и тут же спросил нас о новом двухцветном хлебе. Разговор сразу завязался, и от моего информатора больше не было никакого толку. Количество людей, обсуждающих великолепную выпечку, неумолимо росло, казалось, каждый местный знает и обожает ее. Когда я уже собрался уходить, мой информатор окликнул меня и пламенно посоветовал заглянуть к Аскелию, хозяину пекарни, чтобы попробовать «свои чувства на вкус». Не знаю, говорил в нем алкоголь или остатки разума, но мне вправду стало интересно, что же это за такая необычная выпечка.

Тяжело вздохнув, я задумался: «В этих землях никогда не было никакого смерча, но о нем говорили так словно он было тут всегда. Причем никого из сидевши рядом это не смутило!».

Помимо внезапно появившегося вихря история про пекаря вызвала у меня неподдельный интерес, отодвигая вопросы о внезапных природных явлениях на второй план. «Какова бы не была причина, местных это не беспокоит. Значит ничего опасного или серьезного люди в этом не видят? Все же нужно будет прогуляться к этому смерчу», – промелькнуло в голове.

Пока я размышлял о словах мужчины из таверны, голод и любопытство все сильнее манили заглянуть к пресловутому Аскелию. Я понял, что должен лично посетить таинственную пекарню. Однако сперва мне хотелось все же попытать удачу и найти простенькую работенку.

Я обошел несколько ближайших владений, но даже в маленьких хозяйствах получил отказ. Один добросердечный домоправитель предложил небольшую работенку, однако узнав об этом хозяин сразу же пресек предложение на корню.

У меня осталось немного денег, этого должно было хватить, чтобы выбраться из долины. Все равно в Нокте, в отличие от мира живых, люди могли обходиться без еды очень долго, прежде чем тело действительно начинало слабеть от недоедания. Во мне еще были силы сопротивляться не отступающему голоду.

Ядовитый свет заливал все вокруг, я стоял перед очередным дорожным знаком с десятком указателей: «Тея», « Лавочка Лима и Роса», «Угодья Ларго»… Я просто искал дорогу, которая уведет меня как можно дальше от этих странных мест, как тут мой взгляд зацепился за вывеску «Пекарня Аскелия “Пятый вкус”».

В животе страшно заурчало, а любопытство разыгралось с новой силой. «Пусть только попробует оказаться обычной задрипанной пекаренкой», – сказал я вполголоса и направился к «Пятому вкусу». В любом случае, взять с собой немного хлеба в дальнюю дорогу не помешает.

***

Впереди начали виднеться деревья. Массивные, с широкими кронами, они словно стояли на невидимой границе частоколом. Пока шел по небольшой аккуратной дорожке, подходя все ближе к древесным гигантам, я размышлял: «Каменные деревья – звучит странно… Да, так называют деревья, что куда прочнее, чем другие, но это не повод приравнивать их к камням».

Когда кроны сформировали высокий свод над моей головой и легкий ветер начал трепать подолы плаща, я заприметил небольшое деревце и решил испытать его на прочность. Я поддел кусочек коры ножом, но темная древесная корка не поддалась. «Не думаю, что древесина будет сильнее металла», – сказал я про себя и сильнее надавил на нож. В ту же секунду послышался металлический звон. Кончик ножа обломился и остался поблескивать в складках коры. Теперь было понятно, почему большие хозяйства даже не претендуют на каменный лес: если ствол местного дерева еще можно спилить или сломать, то толстые корни толщиной с руку явно будут проблемой.

Вдруг небольшой порыв ветра принес восхитительный запах свежей выпечки. Мой желудок был готов скрутиться узлом, живот урчал не хуже голодного медвибогра. Никогда не думал, что могу настолько проголодаться.

Я продолжил свой путь по дороге, которая потихоньку становилась похожей на протоптанную тропинку. Она повернула, и передо мной появилось двухэтажное сооружение с крепкой черепичной крышей и высокой каменной трубой, из которой валил дым. Дом стоял на добротном фундаменте из больших валунов, местами покрытых ковром мха. К моему удивлению, здание целиком находилось в тени деревьев, и обработанные доски, из которых состояли стены, сохранили свой цвет. Окна были настежь открыты, через них манящий запах распространялся по всей округе.

Из пекарни вышла пара девушек, одетых в простые шерстяные юбки и рубашки. На лицах играли улыбки, а в руках были свертки с выпечкой. Они о чем-то весело беседовали и даже не обратили на меня внимания. Я немного подождал за широким деревом, пока дамы не удалятся достаточно далеко и их смех не пропадет за шелестом листвы.

Выйдя из своего укрытия, я оглядел пекарню повнимательнее. Она стояла посреди поляны, поросшей редкой травой. Вокруг дома уютно расположились небольшие грядки, которые плотно обволокли крепкие лианы. Их корни глубоко уходили в темную почву, часть лиан перекинулась и на саму пекарню, словно укутывая ее зеленым ковром.

Легким и привычным движением я положил руки на ножны кинжалов, висевших на поясе. Неважно, добра или зла желает мне человек за этой дверью, мое оружие всегда со мной. За спиной, прикрытые плащом, висели двойные палаши, прямые и длинные, изготовленные из лучшей ноктийской стали, которую мог себе позволить путешественник вроде меня. Длиной с руку, они были шире на конце, чем у рукояти, что создавало идеальный баланс. Два палаша – как два брата-близнеца. Их гарды были выполнены в виде полумесяцев. Когда они покоились в ножнах или складывались вместе, их рукояти образовывали полную луну. Стоило мне сосредоточиться на их тяжести, и тревоги утихли. Я был спокоен и готов ко всему.

Поднявшись на лестницу, ведущую к двери, я глубоко вдохнул и сконцентрировался, затем потянул за ручку, и дверь открылась. Дверной колокольчик своим звонким пением оповестил о моем прибытии. Нос сразу же учуял аромат фруктовых пирогов и свежего теста.

Первым бросился в глаза большой прилавок. Он был сделан из качественного и хорошо обработанного дуба, пропитанного маслами, за ним явно хорошо ухаживали. На столешнице прилавка было разложено великое множество произведений пекарного искусства: от обычных хлебных лепешек, пряников и булок до изысканных тортов, идеальных круассанов и различных сладостей. Столешница была присыпана мукой, наверное, прямо на ней хозяин пекарни упаковывал свои работы. Витрины под прилавком прогибались от обилия стеклянных банок на полках. Там был и мед с зерийских лугов, который славился своей нежностью, и варенье из сирени, и еще сотня видов джемов с такими сочетаниями вкусов, которые я даже не мог себе представить. Все это переливалось и сверкало в редких лучах солнца, что попадали сюда сквозь тонкие льняные шторы. По бокам от прилавка стояли шкафы с застекленными дверцами, где покоились различные ингредиенты и приправы, которые можно было использовать в качестве начинки для выпечки. За прилавком был проем, что, скорее всего, вел в другую комнату, где стояла печь. Он был занавешен темной плотной тканью, на которой были следы то ли от сахарной пудры, то ли от муки.

Пока я осматривал витрины, откуда-то из глубины дома донесся голос: «Секунду, сейчас подойду». Затем последовал глухой звук, словно на деревянную поверхность что-то упало, и хозяин пекарни показался в проеме, отодвинув плотную штору рукой. На секунду за его спиной сверкнула серая сталь. Этот отблеск я узнаю, где угодно и в любом состоянии – у хозяина пекарни было оружие. В это мгновение все мое тело напряглось словно сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться.

Хозяин был высокого роста, в черном, что необычно для пекаря, фартуке. Наверное, как и у всех людей его ремесла, у него были мягкие черты лица, неспешные и аккуратные движения, словно вода, скользящая над выпечкой и прилавком, нос с широкими ноздрями и пухлые губы. Закатанные рукава оголяли мускулистые руки и предплечья, покрытые небольшими ожогами. Пятнами, похожими на родинки, они усеивали внешнюю сторону рук. На одном предплечье была извивающаяся серебряная нить – знак человека, прошедшего военную службу. На коротких, торчащих во все стороны светлых волосах осело немного муки. У него были голубые глаза, невероятно глубокого оттенка, но при этом в них сквозила какая-то грусть, тоска и усталость. Хозяин пекарни посмотрел прямо на меня, будто пытаясь прочесть мою душу, понять, что я за человек. На секунду его глаза сверкнули твердой сталью. Меня смерили оценивающим взглядом так быстро, что обычный человек этого бы и не заметил, а затем взгляд пекаря вновь стал безмятежным.

Во всем моем теле звенело напряжение. Машинально я держал руки на поясе с оружием, стараясь вернуть себе самообладание. «Этого человека знает вся округа, и если бы он пытался кого-то отравить, то незамеченным это явно не осталось бы, особенно если учесть, что случайных людей тут почти не бывает. Но я в любом случае должен быть настороже», – унимая внутреннюю тревогу, подумал я и взял себя в руки.

– Есть что-нибудь недорогое в дальний путь? Сойдут галеты или хлеб, – осторожно ответил я, стараясь не выдавать своих мыслей.

– О, да вы любитель суровых условий! – Аскелий полез куда-то под прилавок и вытащил небольшую корзинку с аккуратными буханками черного хлеба. Пекарь вел себя сдержанно, его растрепанный вид потихоньку успокаивал меня.

Тревога отступала, а любопытство с новой силой меня снедало, вызывая в памяти фразу мужика из таверны: «Попробуй свои чувства на вкус».

– Вы ведь Аскелий, верно? Пробыв здесь всего ничего, я уже наслышан о вашей чудесной выпечке.

– Да, все верно. Прошу прощения, что не представился, и честное слово – вы мне просто льстите. – Аскелий улыбнулся и протянул мне бумажный сверток с хлебом.

– Мне посоветовали попробовать свои чувства на вкус. Что это за блюдо такое? – спросил я небрежно, стараясь показывать как можно меньше заинтересованности.

– Друг мой, это не просто блюдо, а мой особый продукт – «Разящий пирог».

Странное название вызвало у меня смешок, который пекарь сразу же заметил. Он ехидно сказал:

– Попрошу, не судите так строго, лучше попробуйте сначала. Это пирог с секретом.

Аскелий нагнулся и вытащил из-под прилавка небольшой металлический противень, на котором красовался обычный пирог, разве что у него сверху было несколько украшений из теста в форме сердечек, заботливо посыпанных сахарной пудрой. На лице пекаря была хитрая улыбка, словно он проделывал все это множество раз.

– Пироги с секретом? Там внутри битое стекло или грязь? Я много путешествовал по свету, но о пироге с секретом слышу впервые.

Мне не хотелось быть слишком враждебным, но опыт подсказывал, что нужно быть осторожней.

– Никакого стекла или грязи, просто особый ингредиент. Его вкус зависит от человека, его предпочтений и настроения. Для каждого вкус будет разный. Кто-то ощутит арбуз с клубникой, кто-то торт, а один парень мне сказал, что у него был вкус рыбных котлет его почившей матери, которых он не ел с детства, – с приятной улыбкой ответил Аскелий.

– Все равно попахивает обманом.

Мое недоверие только раззадорило хозяина таверны.

– Тогда предлагаю попробовать. Угощаю! Первый кусочек за мой счет.

Аскелий поставил пирог на столешницу и отрезал добротный кусок. Между верхним и нижним слоем теста аппетитно поблескивал коричневый джем.

Меня одолевали сомнения. Голод изводил все сильнее, но что если у пекаря был умысел отравить меня?

– Вижу, ты из недоверчивых, хотя это правильно: никогда не знаешь, чего ждать от окружающих.

Аскелий быстро поглотил лакомство, и на его лице появилась мягкая улыбка, словно он вспомнил какой-то очень счастливый день из своей жизни. Смакуя послевкусие, пекарь сказал:

– Мммм, вкус ежевики с медом и горными травами. Этой начинкой я покорил сердце своей будущей жены.

Теперь я был заинтригован. Возможно, пирог был отравлен и только у хозяина имелось противоядие, но шанс сойти с ума от голода или от любопытства был одинаков. Все же я попросил завернуть кусочек пирога. Так я не перечил пекарю и при этом смог бы избавиться от потенциально опасной еды без лишних глаз. Расплатившись и сложив выпечку в сумку, я уже был готов покинуть пекарню и потянулся к ручке входной двери, но Аскелий меня окликнул.

– Возможно, я смогу тебя еще кое-чем заинтересовать. – Пекарь выдержал небольшую паузу и сразу же добавил: – По походке вижу, что ты как минимум умеешь держать оружие в руках. Мне бы не помешала твоя помощь с одним делом. Я хорошо заплачу.

Предложение о работе было внезапным, однако меня насторожило, что работа потребует владения оружием. Мое тело было слишком уставшим и жаждало еды и отдыха, а не стычек и драк.

– Вынужден отказаться. Не думаю, что мой меч сможет вам помочь, к тому же не проще попросить солдат?

– Боюсь они мне не смогут помочь, – Аскелий снова окинул меня взглядом с ног до головы и продолжил с мягкой улыбкой: – Я все же оставлю предложение в силе, если надумаешь, возвращайся.

Я покинул пекарню и направился обратно к полям. Огромные облака начали застилать небо, давая людям и растениям отдохнуть от палящих и ядовитых солнечных лучей. Я наконец мог скинуть с головы тяжелый капюшон походного плаща и оставить только тонкий капюшон тоги, сделанной из мягкого материала. Мысли в голове, словно всклоченные базарные торговцы, не унимались ни на минуту. «Что за человек этот Аскелий? Зачем ему просить моей помощи, если в округе столько солдат? Зачем ему давать мне что-то задаром?»

Пока я пытался найти ответ хотя бы на один из этих вопросов, усталость снова напомнила о себе. Постоянный сон на земле, обеды, состоявшие из черствого хлеба и сушеных корешков явно не способствовали хорошему самочувствию. Сейчас я был способен только отбросить все мысли и немного отдохнуть. Земля рядом с дорогой была усеяна камнями. Моя спина жалобно заныла от одной мысли, что мне придется тут спать.

«Я путешественник или кто? Еще пару раз посплю так, потом смогу добраться хотя бы до работы», – попытался я себя воодушевить, но тщетно.

По пути в пекарню я приметил несколько старых заброшенных амбаров, в которых можно было достаточно комфортно отдохнуть. Судя по всему, владелец этих построек бросил свой двор. Крохотная пахотная земля прямо под боком у каменных гигантских деревьев не смогла окупаться хозяину. И больше никто не осмелился повторить судьбу этого человека.

Ноги уже несли меня к заветному месту отдыха, я даже не понял, как смог добраться до него так быстро. Совсем крохотный кусочек земли – невысокий покосившийся забор, несколько разрушенных виноградников, заросший сорняками дворик. Разрушенный дом вместе с выцветшим одноэтажным амбаром одиноко стоял возле парочки срубленных каменных деревьев. Толстый ствол лежал прямо у пня, его даже не удосужились убрать.

Чувствовалось, что бывший владелец, полный желаний и стремлений, был готов встретиться со всеми преградами ради своей цели. Домик был явно временным, хозяин наверняка планировал построить хороший и крепкий сруб для большой семьи. Сейчас же только полусгнившие обтёсанные бревна лежали под остатками ткани недалеко от домика. Амбар, явно больших размеров, чем нужно, построенный с расчетом на скорое увеличение производства, был почти не тронут временем, только выцветшая краска, заросшие травой ворота и закрытые брезентом, местами забитые досками окна, говорили о том, что это место заброшено. Тоска охватила мое сердце на мгновенье, но логика и здравый смысл вновь вернули меня в реальность. «Нужно было быть более дальновидным и трезво оценивать свои силы», – пронеслось в моей голове, пока я открывал ворота.