Элементарная Магия. Книга 1. Неискренность

– Аяна?

Она дергается, как от судороги, часто моргает и восклицает:

– Что?

– Мы тебя зовем, а ты где-то там, – ворчит Диас, после чего прикрывает обращенную к сестре половину лица и обращается к Ане. – Она стала такой рассеянной после родов. Смекай.

Замечание Диаса ударяет по больному. Она сжимает ладони в кулаки, стучит пяткой и борется с желанием уронить на него какую-нибудь статуэтку или книгу со стеллажа из красного дерева.

Она пробыла в декрете всего четыре месяца, два до и два после рождения дочерей, после чего вернулась к исполнению обязанностей Элемента. Мирру, ее мать, схватил артрит, и некогда бодрая женщина все больше стала выглядеть и чувствовать себя на свой пожилой возраст. Милла же покинула мир живых прошлой осенью – сердце не выдержало нагрузки из стресса и неправильного образа жизни. Аяна одна, ее некому заменить, а интересы Солено стоят выше собственных приоритетов и не ждут, пока ты восстановишься после тяжелого испытания. Ей хватает комплексов из-за потери легкости тела, которая отличала ее от пышных матери и тетки, а также отдышки, постоянной усталости и переживаний, что первые действия в жизни дочек Аяна пропускает за работой. А Диас, в чьей жизни нет ничего сложнее пересдачи, смеет еще и сыпать соль на рану.

– Диас, – Ана выдыхает и прячет подрагивающие от негодования руки. – Для человека, который наблюдает беременных женщин с детского возраста, ты крайне не осведомлен о том, что нормально для родивших. Подтяни матчасть, в будущем пригодится.

Она понижает голос до хрипотцы, улыбается одним уголком рта и щурится:

– Смекаешь? – затем отвлекается от застывшего и вновь оскорбленного Диаса, чтобы взглянуть на Аяну.

– Спасибо, – шепчет она одними губами.

Ана прикрывает глаза, кивает и начинает говорить:

– Что ж, похоже, парни определились, чем будут заниматься на фестивале. Малик, – она показывает на самого юного Флауверса, – будет проводить мастер-классы по поделкам из стеклянных банок. Раскрашивать, делать «вечные сады», оригинальные светильники. Понадобятся инструменты, краски, бечевка, декор и всякое такое. Напишешь точный список?

– Без проблем. Сразу Аяне? – получив утвердительный ответ, Малик отвлекается на смартфон, чтобы сделать заметки.

Аяна и не сомневалась, что Малик возьмется за рукоделие. Умение мастерить он взял не только от отца, но и от нее. С детства поделки, которые он создавал из всего, что видел и что смог соединить в единое целое так, что это не только было функционально и имело практический смысл, но и смотрелось креативно, на первую оценку он приносил именно ей, считая вкус сестры более утонченным, чем у Вали.

– Диас, – Ана обращается к притихшему, – оказывается, тоже шарит в хендмейде. Будет и в паре с Маликом, и слепит глиняных фигурок для обжига.

А вот это уже удивляет Аяну, но ненадолго – она замечает огонек в глазах Аны.

«Проще было бы сразу всех заворожить».

Напрямую Аяна не спрашивала, пользовалась ли Ана когда-нибудь такой способностью в личных целях. Формально использование Элементарных сил вне работы не возбраняется и считается абсолютно нормальным, если не несет угрозу или вред другому, а внушение вполне можно отнести ко второму. Впрочем, как и чтение мыслей.

– Вали…

Ана не успевает сказать, он ее перебивает:

– Буду много болтать. Рассказывать о сортировке, бережном отношении и прочем таком. Прости, сестра, когда я родился, то отхватил язык, а не руки.

«Единственный из всех», – Аяна тихо фырчит.

– Слушательниц будет хоть отбавляй, – пять пар глаз, четыре из которых одинаково темные, одновременно смотрят на Оскара, до этого считавшегося живым изваянием.

Малик издает ехидный смешок.

– Ему б одну толь… Шш!

Вали пинает его под столом, стараясь сохранять лицо невозмутимым.

– А что ты будешь делать? – с неподдельным интересом спрашивает Аяна.

– Переключать файлы презентации, пока Вали болтает. Он обещал много мемов для визуального сопровождения. Ну и в сценке поучаствую, так и быть, – Оскар вздыхает, смотрит на наручные часы и обращается к Ане. – Может, отрепетируем ее? У меня время поджимает.

– Сценка? Отрепетировать?

Не стоило так глубоко погружаться в невеселые мысли. Оказывается, пока она была там, происходило что-то интересное.

Ана краснеет, заправляет волосы за уши, сверкая обилием сережек, и поворачивает к ней планшет:

– Я тут подумала… чтобы люди поняли, в чем сложность, показать простую понятную сценку. С тобой и братьями. Ничего сложного…

После черновой репетиции сценки, Оскар направляется к двери, стремясь покинуть общество семьи и Аны, но она его останавливает.

– Мы же можем на тебя рассчитывать? Что ты придешь?

Оскар склоняет голову, чтобы найти зрительный контакт, и в ту же секунду его глаза светлеют на пару тонов.

– Конечно, я приду. Обещаю.

Ана моргает и улыбается. Цвет глаз Оскара возвращается.

– Чудненько, – она поворачивается к Аяне и подмигивает. Аяна в ответ благодарно стучит ладошкой по груди.

Диас уходит тихо, сгорбившись, он кидает сухое «Пока» и бежит вниз по лестнице. В холле в него летит мягкая игрушка – племянница не рассчитала силу. Он вздыхает, шаркая, идет в гостиную, где Эван уже изнемогает от усталости, протягивает снежного барса Лейле и показывает ей кулак – она показывает ему свой, совсем крохотный, и стукает по грубым мужским костяшкам.

От боевого нрава племянницы Диас снимает маску недовольства. Возможно, когда Лейла подрастет, он чаще будет проводить с ней время, чтобы педантичные родители его не похоронили. Он расслабляет мышцы лица и протягивает кулак уже Дане. Старшая же не отвечает, наоборот, складывает маленькие ладошки в замок, сжимается и мычит.

– Она стеснительная, – поясняет Эван, потирая красные глаза под круглыми очками. Блестящие от жирности темно-русые волосы явственно говорят о том, что, при всем желании, у него мало времени на гигиену.

Он берет Дану на руки, она приникает к его груди и прячет лицо.

– Выспись.

Диасу действительно жаль мужа сестры. Мужчины в семью Флауверс входят с одним большим условием – большая часть воспитания детей и надзор за ними ложится именно на их плечи. Младенцы и без того головная боль, а тут еще и девчонки, которые слишком рано нащупали в себе Элементарные силы.

– Последишь за ними, может, и смогу часок поспать, – Эван зевает во весь рот.

– Пацана родите, буду первый в очереди, – без иронии, с абсолютно серьезным лицом говорит Диас.

Он отводит взгляд, морщит нос и плотно сжимает губы. Эван сочувственно хлопает его по плечу.

Дана все же протягивает кулачок, но Диас уже спешит к выходу. Такая семейная идиллия не для него.

В холле он сталкивается с Аной, чуть не сшибая с ног. Идущий за ней по лестнице Вали успевает поймать ее и метает в брата возмущенный взгляд.

– Смотри, куда прешь!

Диас замирает. Колени слегка подрагивают, но не от агрессивного выпада Вали. Он осматривает Ану, едва достающую макушкой ему до плеч, на ее хрупкое телосложение, а затем на массивную лестницу и деревянный паркет. Упади она, точно бы покинула семейное гнездышко коллеги минимум с синяками.

Он примирительно выставляет перед собой ладони. Вали замечает блеск в глазах брата и начинает жалеть, что поднял голос.

– Ана, прости, если грубил, – проговаривает Диас сквозь зубы и, не дождидаясь реакции, выбегает из дома.

Ошарашенная Ана смотрит ему вслед, думая о том, через что проходит единственный живой сын Миллы Флауверс. В принципе последний представитель своей семьи. Горестный ком оседает в горле.

Как сирота, она его понимает.

– Он хоть и говнюк, но ему тяжелее всех.

Ана чувствует, как дыхание Вали касается уха, и только сейчас замечает его ухоженные, без следов грубой работы ладони у себя на талии. Искорки под кожей пускаются в игривый пляс – не впервые за все время, проведенное в доме Аяны.

Неловкая пауза заканчивается тем, что он отпускает ее и они оба, смущенные столь деликатным прикосновением, отходят друг от друга на метр.

Вали находит ниточку, за которую можно потянуть, чтобы прощание все же состоялось.

– Ты обратно тоже на крыльях?

Совсем раскрасневшаяся Ана кивает, не поднимая глаз от пола и поглаживая худые предплечья.

– Тогда… На связи? – Вали достает из кармана смартфон.

– На связи.

Аяне предстояла долгая и нудная встреча с фермерами, она настояла, чтобы в ее отсутствие Эван принял душ, поел и выспался. Вали очень выручает молодых родителей, оставшись присмотреть за близняшками. По возвращению она обнаруживает, что дочки потрепали и безотказного брата.

– Спасибо за помощь, – она обнимает Вали на прощание.

Отпрянув от него, Аяна наигранно прячет волосы за уши, сжимается и горбится, гладит тронутые равномерным загаром предплечья и протяжно мычит. Красивая была сцена, не хуже той, что репетировали всем семейством.

Снова этот взгляд. Она смеется.

– И кто из нас старший? – Вали отодвигает сестру в сторону и получает шлепок по бедру.

– Дерзай.

Он подпрыгивает, хватается за ягодицы и рычит, отчего сестра только громче хохочет.

– Да иди ты. Не маленький.

Аяна смотрит в окно и, лишь когда автомобиль Вали покидает территорию дома и скрывается за рядами стройных берез, поднимается на второй этаж.

За окном давно темно,

Лес качает головой.

В гнездах белочки сопят,

Бабочки давно уж спят.

В наших каменных стенах

Две девчонки все шалят.

Она заглядывает в спальню и успокаивается – Эван действительно спит, а не зависает в коротких видео. И помыться успел, Аяна улавливает в воздухе нотки мыла и лосьона для бритья. Земная представляет, как после уборки детской и караула за снами дочек нырнет под одеяло к любимому мужчине, прижмется к жилистому теплому телу и будет вдыхать аромат чистой кожи.

Небо в звездную пижаму

Одевается, как папа.

Папа очень хочет спать,

Но две дочки все шалят –

Папу маленькие крошки

С ума сводят понемножку.

Зайдя в комнату, освещенную мягким светом ночников, Аяна видит беспорядок. Напольного ковра не видно под слоями разбросанных игрушек, пеленок и распашонок. Она взмахивает одной рукой – плюшевые звери по воздуху перемещаются на полки стеллажа, мячи и погремушки скрываются в открывшемся сундуке. Взмахивает второй – и вот уже крышка корзины для белья поднимается и грязные вещи отправляются туда, а чистые летят аккуратно сложенными в распахнутый шкаф.

«Сейчас маму позову!»

Дочки как притихли вдруг.

Входит матушка-Земля,

Тихо листьями шурша.

В двух кроватках напротив окна маленькие копии Аяны видят десятые сны и ничто их не тревожит. Она ставит велюровый пуф между ними, садится и поочередно рассматривает каждую, подмечая новые для себя особенности.

Девочки заулыбались,

К маме ланями помчались.

Слова колыбельной даются Аяне тяжело. Как давно у Лейлы на правой щеке начала появляться ямочка? Вроде у Даны было меньше волос на голове? Эван говорил, что одна из девочек точно левша, но кто?

Аяна расстраивается, что так мало времени проводит с дочками, и пропускает их взросление, смаргивает слезы и тихо шмыгает носом. Изобрели бы эти тесты еще лет на пятнадцать назад и, быть может, тетка бы вышла замуж за мужчину, от которого родилась бы еще одна носительница стихии Земли.

Поет песенку Земля –

И вот сон в детским глазах.

«Засыпайте, малыши,

Завтра силы вам нужны».

Обнимает мать-Земля

Двух дочурок и отца.

То немногое, чему она рада уже сейчас, обходя стороной мысли о своем удурчающем положении – Дана и Лейла, когда придет время Аяны покинуть пост, станут взаимозаменяемыми. У них будет больше времени на себя и семьи. Не в пример матери, тратящей всю себя на работе просто потому, что предшественницы проиграли генетическую лотерею. На такое даже не позлишься – остается лишь принимать.

Глава 6

27 июня

День фестиваля Очищения

Предрассветное небо одето в органзу мягких оранжевого, сиреневого и голубого цветов, а река, завидуя такому наряду, копирует палитру, затемняя оттенки. Волны вальяжно двигаются к берегу и обнимают песок. Над водой стоит туман, первые лучи солнца рассеивают его и подсвечивают пылинки, от чего те поблескивают, как сияющая пудра на лице молодой девушки.

Кай глубоко дышит и опускает веки, наслаждаясь утренней прохладой. Ветерок мягко ерошит темную шевелюру.

Он ставит на песок спортивную сумку и снимает с плеч рюкзак-переноску с прозрачной стенкой.

– Выходи, Люси, – парень открывает переноску.

Полосатая кошка, выглянув из убежища, пугливо озирается, коричневый нос активно дышит и впитывает окружающие запахи. Белая лапка приподнимается и делает осторожный шаг, затем второй, на сантиметр Люси проваливается в песок. Кошка настороженно прижимает уши, но затем смотрит на склонившегося над ней Кая, еще раз оглядывается, после чего наконец узнает место и уверенно покидает переноску.

Она не отходит далеко от хозяина, ждет.

На Кае остаются одни плавки, он берет Люси на руки и идет в реку.

Когда он входит в воду по пояс, Люси поджимает хвост, цепляется когтями в кожу, но не царапает, и приникает мордой к его шее, дрожа всем маленьким тельцем.

Кай формирует вокруг них пузырь, ныряет и на высокой скорости перемещается к любимому месту в центре реки, где Люси, уже расслабленная, завороженно наблюдает за рыбами. Хвостики красноперок бликуют под все более активным солнцем, ельцы серебряными вспышками мечутся вокруг пузыря, а бычки стайкой кучкуются около него и особенно рядом с кошкой, будто воспринимают ее за странного родственника и хотят померяться усами.

Кай видит щуку, она приближается к пузырю почти вплотную и Люси тянет к ней лапу, намереваясь ударить. Рыбина обиженно отплывает, попутно заглатывая парочку мелких бычков.

Люси появилась у Кая через пару месяцев после того, как отец развелся, и женщина, которую он считал матерью, ушла из семьи.

Вокруг суррогатного материнства и тогда, и сейчас ходят абсолютно полярные мнения – пока одни считают это чудом и прекрасной возможностью завести желанного ребенка, другие называют эксплуатацией женского тела, сведением женщины до уровня инкубатора, а к рожденным таким способом детям относятся предвзято. Если бы Кай узнал о том, что является суррогатом, в более взрослом возрасте, то, возможно, реагировал иначе, но получилось, как получилось.

Воспоминания о Таиссе и ее настороженном холодном отношении к Каю приобрели логическое объяснение, и мальчику трудно далось осознание того, как долго он жил в иллюзии правильной семьи. Младший Поло часами слонялся по улицам и прятался в парках, оставлял дома умные часы и отключал геолокацию на смартфоне, чем нервировал гиперопекающего Тамила, и старался не ходить вблизи рек и озер, чтобы затруднить ему поиски.

Однажды, заглянув в подворотню, Кай увидел стоящую рядом с мусорным баком картонную коробку – там и лежали Люси и ее сестренка, котята месяцев трех-четырех отроду. Он создал небольшой пузырик и протянул его обезвоженным четвероногим. Люси охотно налегла на питье, сестренка была слишком слаба, чтобы пошевелиться. Кай аккуратно смочил ей носик.

Тамил относился и до сих пор относится к кошкам предвзято, из-за боязни воды называя их нелепыми созданиями. А младший Поло, любуясь маленькими комочками, понял, что не оставит их, и забрал вместе с коробкой и драным шарфом вместо подстилки. К тому моменту выходки Кая, видимо, настолько потрепали Тамила, что он согласился оставить котят, лишь бы снова выстроить с сыном доверительные отношения. И не прогадал.

К сожалению, сестренка Люси долго не продержалась, и, как бы Кай ни старался ее выходить, вскоре на заднем дворе их семейного коттеджа появилась маленькая могилка. В особо жаркие дни хвостатая любимица ложится на уже покрытое вкусно пахнущей зеленью последнее пристанище и растягивается на нем, согревая пушистое белое пузо под лучами солнца. Каю нравится думать, что так она наверстывает время, которое могла бы провести с сестренкой, если бы ранняя смерть не забрала ее.

Под водой становится совсем светло, и младший Поло понимает, что пора возвращаться на берег. Выйдя, он лопает пузырь и капельки сверкающим бисером разлетаются в разные стороны.

Он присаживает на заранее расстеленное пляжное покрывало, насухо обтирается полотенцем и укутывается в него, пытаясь согреться. Кай достает из сумки термос с горячим кофе, сэндвич и баночку вяленой курицы для Люси. Они завтракают, любуясь солнцем и переливающимися под его лучами буграми волн.

На душе беспокойно. Вчера ему исполнилось восемнадцать и сегодня его первый день в качестве стажера.

***

Кай выходит из комнаты, и Тамил одаривает его оценивающим взглядом.

– Мы идем на фестиваль, а не на собрание.

В первый день, когда отец представит его другим Элементам и людям, Кай отчаянно хочет произвести положительное впечатление. В выглаженных темно-синих брюках, заправленной белой рубашке с длинными рукавами и начищенных полуботинках, гладковыбритый и причесанный он выглядит респектабельно, но для формата мероприятия, на которое они идут, крайне нелепо.

Он краснеет как рак, чешет затылок и прячет глаза. Тамил смягчается, обычно грозные карие глаза светятся неприкрытой заботой.

– Ты хорошо выглядишь, но тебе будет жарко и некомфортно.

– Мы Водные, нам жара не страшна, – тихо напоминает Кай.

Тамил добродушно, что, опять же, не вяжется с его грузной внешностью, усмехается и качает головой.

– Оденься попроще и через десять минут выходи на крыльцо.

Кай повинуется, возвращается в комнату, разувается и снимает с себя одежду. Смотрит на себя в напольное зеркало, отмечая, что при таком массивном телосложении, натренированном долгими погружениями, которые одарили его широкой грудной клеткой, мягкие, невинные черты лица и рост ниже среднего смотрятся инородно.

Он распахивает дверцы шкафа, в который тут же запрыгивает Люси, снимает с перекладины плечики и вешает брюки с рубашкой. Когда он возвращает плечики на место, откуда-то сползает галстук. Люси начинает играть с ним как с дразнилкой. Кай чешет ее за ухом, затем подталкивает и она неохотно вылезает из шкафа.

– Выходи, у тебя линька, мне потом одежды чистить не перечистить.

Немного постояв, разглядывая содержимое шкафа, Кай останавливается на темно-синих хлопковых бермудах и голубой футболке-поло с красными и белыми полосами на рукавах. Он думает, не обуть ли сандалии, но решает, что это уже слишком по-пляжному, и делает выбор в пользу кроссовок.

Посмотрев еще раз на себя в зеркало, Кай распускает волосы, немного взъерошив их, и они волнистыми прядями щекочут шею и ниспадают до плеч. Он хлопает себя по щекам, сосредоточенно массирует виски и громко вздыхает.

– Только бы ничего плохого не случилось, – говорит он отражению и, немного помявшись, выходит из комнаты.

– После всех формальностей можно будет отойти подальше от отдыхающих и искупаться. Ты взял плавки?

Кай виновато качает головой.

– Ничего, попросим Спарков высушить одежду. Только надо проследить, чтоб не сожгли.

За стеклами задних сидений автомобиля пейзажи медленно сменяют друг друга. Небоскребы и многоэтажки мельчают до малоэтажных комплексов и частных домов, аллеи разрастаются до парков и пышных лесов, а потом резко превращаются в фруктовые сады. Очень быстро ландшафт прибивает их к земле и делает неподвижными полями сначала подсолнухов, затем зерновых культур, пока в конце окончательно не низводит их до арбузных бахчей.

Владения Земли колоссальны. Кай каждой клеточкой тела восторгается масштабами и вложенными усилиями.

Пока они едут к западному берегу реки Славной, где всего пара километров до ее впадания в Тихое море, Тамил пересказывает программу фестиваля Очищения – свежеприготовленная еда и напитки, живая музыка и экологические активности для всех групп населения, лекции и выступления деятелей искусства и волонтерских движений. Завершается вечер традиционными прыжками через костер и громким концертом фолк-ансамбля. Тамил морщится, вспоминая, какую сумму артисты запросили за выступления, и ворчит о том, зачем всему Совету в принципе посещать фестиваль, когда он в большей степени касается Земли и Огня. Его обнадеживает лишь то, что ограничились последним днем из трех, отведенных на фестиваль, и что он сможет воочию увидеть никудышные попытки внедрения предложенных Аной инициатив.

Не забывает Тамил рассказать Каю и о будущих коллегах. Если про Аяну он говорит сдержанно, уважительно и даже скучающе, то на Эдварде его негодование возрастает, а когда речь заходит о Спарках, особенно об Ане, и вовсе закипает, как вода в кастрюле. Он не оскорбляет Элементов, но вываливает на сына все претензии к ним.

– Пап, мне же с ними работать, – Кай складывает руки на груди и вжимается в сидение автомобиля – он не в восторге от того, что отец пытается навязать ему свое мнение о носителях других стихий.

Тамил не моргает, смотрит в подголовник водителя, думая о чем-то сокровенном. Морщины в уголках глаз обозначаются, губы сжаты, как и кулаки.

– Я готовлю тебя.

– К чему?

– К тому, что к тебе могут относиться несерьезно. Не из-за происхождения, а просто потому, что ты Вода. Особенно Воздух.

Кай раздраженно закатывает глаза. Снова отец пытается поднять тему несправедливого признания легкомысленного Воздуха Верховным Элементом. Больная тема для всех Водных, которая совершенно обошла стороной Кая – он, мнительный и тревожный, наоборот, только и рад никогда не руководить Советом.

Как и все, что говорит Тамил, младший Поло старается пропускать через фильтр, и берет на вооружение, не позволяя предвзятости заранее сформироваться.

Автомобиль останавливается. Поло выходят и их сразу окружают телохранители в льняных костюмах и солнцезащитных очках. Небольшая делегация движется по тропинке через лес, с каждым шагом шум голосов и музыка становятся все громче.

Они проходят палаточный лагерь, где часть отдыхающих прячется в тени, а вторая переодевается в купальные костюмы. Узнавшие в делегации Тамила Поло и увидевшие идущую рядом с ним молодую копию охают и начинают перешептываться.

Когда последнее деревце остается позади, они выходят на белоснежный песчаный пляж, где яблоку негде упасть.

Везде стоят отстроенные деревянные островки мини-баров с верандами и навесами из веток. Пахнет мясом, картошкой, попкорном, сладкой ватой и свежевыжатыми соками. Над чанами с вареной кукурузой идет пар, переносные холодильники с напитками и мороженным тихо жужжат.

Люди повсюду. За столиками и стойками мини-баров они непринужденно обедают. У кромки берега чуть поодаль соленцы заняты принятием водных процедур и солнечных ванн. У сцены, где играют джаз, они танцуют и покачивают головами в такт трелям саксофонов и размеренным ударным. У торговых стендов с самодельными вязанными сумками и игрушками, вырезанными из дерева разных пород посудой и предметами декора, украшениями из цветов, залитых эпоксидной смолой, и многим другим они собираются небольшими группами, громко обсуждая, чем бы обновить гардероб или освежить интерьер.

Но больше всего посетителей, конечно, под растянутыми навесами, где аниматоры и волонтеры вовлекают взрослых, детей и их родителей в разного рода активности. Рисование песком на картонках с клеевыми вставками на скорость, мастер-классы по лепке и обжигу, лекции в игровом формате про сортировку мусора и его повторное использование – любой пришедший на фестиваль Чистоты находит занятие и досуг по душе.

Под одним из навесов располагается несколько вытянутых столов, за которыми люди, в основном женщины и дети, раскрашивают стеклянные банки акриловыми красками. Между рядами ходят двое парней. Один примерно возраста Кая, он уделяет внимание тем, кто возится с совсем маленькими баночками из-под детского питания, и помогает им закрепить их на гирляндах. Второй, уже постарше, худее, но однозначно близкий родственник, подходит к молодой женщине с двумя темными пучками волос, в бежевом костюме из топа на толстых лямках и струящихся по всей длине ног расклешенных брюк.

– Мои полномочия тут все, пора на обжиг.

Она сдержанно кивает, разрешая ему уйти. Парень отворачивается от нее и сталкивается взглядом с Каем, отчего тот вздрагивает.

Знакомое лицо. И на собеседницу похож.

– Диас Флауверс, сын Миллы, – говорит Тамил Каю на ухо, чтобы названный не услышал, после чего выпрямляется и обменивается с ним быстрым рукопожатием.