Элементарная Магия. Книга 1. Неискренность

Земля влюбилась в Воду и чувства эти оказались сильнее страхов и недобрых предположений. Долго ждать не потребовалось, как и скрывать живот.

Она была не единственным Элементом в своем поколении и ей поставили ультиматум – детоубийство или изгнание. Оскорбленная Земля выбрала второе и ушла в неизведанные места на севере Солено, где ее ждали раскинувшаяся в скалистой долине тайга, дикие звери и ледяные воды.

В ночь на первый день зимы, на берегу реки Темноводной, появился сын Земли и Воды – младенец подчистую выкачал из матери жизненные силы, но Земля полюбила его всем угасающим сердцем. Она умерла, прижимая его к груди – на окровавленных камнях, под тлеющую свечу, при свете которой перерезала пуповину.

Ветер нашептал о произошедшем. Воздух сообщил Совету о произошедшем. Элементы приняли решение временно утаить от людей кончину Земли, списав отсутствие на пропажу, а младенца не трогать – они были уверены, что долго он не проживет. И Земля, и Вода уязвимы перед холодом.

Но младенец удивил всех и удивил бы саму Магию, будь она неладна.

Сорок дней он пролежал под боком мертвой Земли, не подавая признаков жизни, убаюканный снежной бурей. На сорок первый день сугроб зашевелился, и поднялся незаконнорожденный взрослым юношей.

Замерзшая зеленая кровь на камнях и окоченевший труп Земли ужаснули его, а затем спящая под ногами почва проснулась и показала, что случилось с ним и матерью.

«А еще посмотри это», – два голоса в голове соединились в один и приоткрыли двери в обжитую часть острова, где не увидел он ни одного скорбящего по Земле существа. На смену страху пришла чистая ненависть.

– Вода и сестра ее предали, Элементы отказались от нее и отвергли меня! Если вам, чистокровным, уготован Солено, то я создам Дали, и да не дадут они вам никогда покоя!

Из камней, окропленных кровью Земли, Дуал, так назвал свой род незаконнорожденный, воздвиг город, из воска свечи слепил людей, а семью аксолотлей, непонятно каким образом выбравшихся из-под толщи льда у берега, превратил в Подводниц – так нашли отражение его бездомность, одиночество и отравляющая, желающая долгой и мучительной смерти обидчикам ярость.

С тех пор Дали не дают покоя Солено.

Восковые, народ Далей, совершали набеги, разбои, воровали юных девушек и парней, чтобы сватать их Дуалам. Однажды они выкрали детей Земли и началась Первая (и, к счастью, единственная) Война, унесшая тысячи жизней по обе стороны и выкосившая почти всех Полноправных Элементов. Тогда стажеры и молодая Земля, ставшие самым юным Советом в истории, и Дуалы заключили первое Перемирие длиной в десять лет. Земля, разъяренная мать, чьи дети чуть не погибли в плену, создала цепь гор, отделившую Дали от основной части острова, и настояла на еще одном законе – личности детей Элементов остаются тайной до достижения ими восемнадцати лет.

Солено, который с тех пор не только восстановился, но и вырос, и Дали, которые все еще отстают от него, но живут реваншизмом и желанием доказать Солено, как когда-то первый Дуал Элементам, чего стоят, вот уже почти четыре столетия продляют Перемирие. Спустя годы в договор о Перемирии включили гуманитарную поддержку проблемного района, сильно отстающего в технологическом развитии от Солено – с целью сохранения худого, но мира. Война прекратилась насовсем, эволюционировав в подковерные игры и конкуренцию за сердца слушателей, ведь музыка – то немного, в чем Дали догнали Солено.

Возникновение Дуалов разделило мир на до и после, и пресекло на корню любые отношения между Элементами, кроме рабочих. Даже дружбу Элементы предпочитают не водить, ведь именно замученная скорбью по любимой подруге Земле Огонь и спалила яблоневый сад, создав черную метку на карте Солено и своем роду.

***

1 июня

После собрания

Северный парк

– Ты слишком с уважением к ним относишься, – усмехается Эдвард. – Дуалы, Восковые… Земноводные и Пластилин же.

– А ты привыкай к тому, чтобы теперь называть их Дуалы и Восковые, Верховный Элемент, – парирует Ана. – И хватит читать меня, я не немая.

– Мне нравится тебя читать.

– А мне приятней живое общение.

Ана запускает пальцы в густые каштановые волосы Эдварда и массирует ему макушку. Он зажмуривается от удовольствия и, подражая котенку на коленях, начинает мурлыкать.

– Я бы поменял закон.

– И какие корректировки ты бы внес?

– Элементы могут заводить отношения и вступать в брак, но с условиями, – Эдвард уверенно загибает пальцы. – Исключительно защищенный секс, никаких совместных детей, для воспроизведения потомства использовать донорство и суррогатное материнство.

Ана вздыхает и прикрывает глаза. Крайне спорная идея.

– Звучит слишком прогрессивно, чтобы люди такое одобрили.

– Почему нет? Само существование Элементов и людей оправдано тем, чтобы мы двигались в прогрессивном направлении и Солено не загибался. К тому же, Тамилу позволили завести ребенка от суррогатной матери.

– Это другое. Тесты появились не так давно, а к тридцати ни от одной из жен у него не было детей.

Эдвард приподнимается и смотрит на Ану с прищуром.

– Мне послышалось или ты сейчас защищаешь Тамила?

– Иди ты, Эдик, – Ана резко толкает его в грудь, отчего он, довольный, снова оказывается у нее на коленях. – Он поныл Совету, что так боится оставить Солено без Элемента Воды, но так не хочет бросать вторую жену, что попросил суррогатную мать, и ему это одобрили. Как крайнюю меру.

Эдвард потягивается и зевает.

– А потом все равно развелся.

– Тамил есть Тамил, – Ана разводит руками.

Она кладет ладонь ему на грудь. Ровные мягкие удары сердца успокаивают, но не так, чтобы лицевые мышцы расслабились.

Эдвард поворачивает голову, бесцеремонно приподнимает топ и целует холодными губами оголенный живот Аны. Содрогаясь от щекотки, Огненная легонько хлопает его по лбу, отчего он хохочет.

– Есть и другой момент, – продолжает она серьезно. – Люди не знают, что Кай от суррогатной матери, и непонятно, как отреагируют, если это всплывет. Это ты водишься с прогрессивными, когда большая часть общества все же традиционных взглядов. И еще…

Она наклоняется к его уху и понижает голос так, что едва слышимая хрипотца заставляет Эдварда трепетать:

– Если бы мы были в браке, я бы не смирилась с тем, что ты оплодотворяешь кого-то на стороне.

Эдвард громко смеется, даже слишком – и без того хмурая Ана морщится.

– Не на стороне, а в медцентре, и даже без контакта.

«А мне не смешно».

Элементарная часть просыпается и показывает ему свое отношение к сказанному. Эдвард поднимается с належенного места, садится рядом и грустнеет – от примерки ситуации на себя острые ревностные шипы начинают колоться.

– И еще нюанс. Даже если вступить в брак на условиях никогда не иметь совместных детей, мы не застрахованы от того, что захотим и этот запрет нарушить. Тогда получатся Дуалы два-точка-ноль. Такова супружеская жизнь, все рано или поздно сведется к детям.

«Я – нет, это к человеческой стороне».

Ана и подтрунивающая Элементарная часть добивают Эдварда, и он совсем поникает.

– А какие есть варианты? – он кладет локти на колени. – У людей, которые раньше не могли иметь детей, теперь на выбор их несколько, почему мы не можем применить их в ситуации, когда детей иметь категорически нельзя? Дуалы появились из-за отсутствия контрацепции, а не влюбленности двух Элементов. А еще я уверен, мы не вторая пара Элементов, которые трахаются, ну невозможно такое, за пятнадцать веков-то.

Ана наигранно оскорбляется из-за описания их отношений словом «трахаться», но расстраивается по другой причине. Эдвард звучит логично, его идея хоть и требует доработок, при идеальном раскладе вполне применима. Но реальность такова, что запреты выставлены для контроля Элементов, а законы для них написаны кровью и Темновековьем. Что произойдет, если отменить один из важнейших законов по сохранению Солено в эпоху, когда люди не считают Элементов божествами и относятся к ним как к данности и бесконечному ресурсу? Реакция может оказаться максимально неоднозначной, если не воинственной, все равно, что позволить курильщикам курить на бензоколонке.

– Я не хочу расставаться с тобой, – Эдвард притягивает Ану к себе, крепко обнимает и целует в лоб, после чего прислушивается.

Вместо внутреннего голоса он слышит трещание костра и напрягается.

– Ты отгораживаешься.

– Повторяю – мне приятнее живое общение.

Наученные дурной привычкой Воздушных, другие Элементы со временем выработали в себе особый навык – отгораживаться от мысленного вмешательства звуками, которыми говорит их стихия. И хоть они должны успокаивать, Эдварда они чаще нервируют, а мелодии огня и вовсе выводят из равновесия.

Скрестив руки на груди и закипая от злости, он возвышается над ней.

– Любая наша ссора начинается с того, что ты отгораживаешься.

– Копай глубже – с того, что ты посягаешь на мое личное пространство.

Облачка пара обволакивают Ану, а к ароматам косметических средств примешивается характерный запах горения. Она отстраняется, почти отталкивая Эдварда, сжимает ладони в кулаки и бормочет успокаивающие мантры, чтобы потревоженная Элементарная часть не вышла наружу.

Говорят, Огненные пылают, когда любят. Эдвард видит синие язычки пламени на шее Аны и сменяет гнев на милость.

– Хорошо, не читаю.

Меньше всего он сейчас готов конфликтовать, день и без того тяжелый.

Эдвард окунает пальцы в пламя, дергается от жара, но не отступает. Ана вслух и устало просит Элементарную часть помолчать, дать насладиться последним вместе проведенным днем. Неохотно, но язычки прячутся, обнажая тонкую бледную шею.

Она манит, и Эдвард прикасается к ней губами. Ана откидывает голову, позволяя ему чуть больше.

– Мы условились расстаться, когда тебе подберут супругу. Кейт Барнс хорошенькая, – комплимент будущей жене Эдварда дается Ане тяжело. – Твоя одноклассница, не чужой человек, будет проще наладить отношения.

Эдвард дергает плечом и отстраняется. Кейт действительно приятная девушка, в иной ситуации он бы обрадовался, что именно с ней тест показал самый лучший прогноз. Дочка владельца ветряных станций станет женой Воздушного Элемента, наиболее удачного, с точки зрения, да всего, чего угодно, брака и представить сложно, и именно момент договоренности больше всего удручает Эдварда. Он думает о том, что Кейт не достойна стать женой Элемента, который не сможет полюбить ее больше, чем просто подругу, и он не заслуживает брака, построенного исключительно на медицинских показаниях и расчете.

Никто не достоин потребительского отношения, ни человек, ни, тем более, Элемент.

Он дышит Ане в макушку, гладит ее бедра, ткань штанов шуршит под подушечками пальцем.

Эдвард прикидывает, а что, если сразу выяснить все с Кейт, предложив ей свободный брак, где от них потребуется только зачать ребенка и периодически появляться вместе на публике? Он не будет препятствовать Кейт, если та найдет себе мужчину, а сам продолжит отношения с Аной. Элементарной части такой план почти нравится, но человеческая опять трясется и стыдит Эдварда. Ни Кейт, ни Ана такого не достойна, Ана так точно пошлет его.

Когда Эдвард касается набедренных карманов, Ана вырывается из объятий.

– Спасибо, что напомнил, – и достает из кармана бархатный мешочек. – С прошедшим.

Цепь с серебряным кольцом падает ему на ладонь. Эдвард двусмысленно поднимает брови.

– Мы условились расстаться, Эдик, – подражает он Ане, намеренно искажая ее голос, – а сама делаешь мне предложение.

Эдвард вертит кольцо. Оно выглядит так, словно Ана сама его лепила – неровная окружность, местами срез кажется резковатым, с внешней стороны рельеф, похожий на отпечатки пальцев на еще не высохшей картине масляными красками. Изнутри Эдвард замечает гравировку, подносит кольцо ближе к глазам и узнает рисунок звуковой дорожки. Он касается его, настраивается, слышит голос Аны и расплывается в улыбке.

– Я это запомню, – он прикладывает указательный палец к виску.

Они лежат в корнях дуба, подложив рюкзаки под головы и слушая нежное щебетание птиц и шелест листвы. Эдвард закрывает глаза, прислушивается к звукам парка, накладывает на него аккорды знакомой песни и начинает петь.

Я помню миг, длиною с ночь,

Когда время перестало что-то значить.

Мне шептал «Все хорошо» твой рот,

И ушла на самый дальний план реальность.

– Это не я шептала, – смеясь вполсилы, Ана подлавливает его.

Эдвард приподнимается и нависает над ней, опускает голову и театрально выдыхает – дыхание касается ее шеи.

– Тогда ты пой.

– Я не пою песни из Далей. Не фанат.

Эдвард понимающе кивает – не каждый способен абстрагироваться от происхождения музыки и просто получать удовольствие. Хоть Ана и не признается, что альтернатива Далей откликается в ее душе, Воздушный знает, что так оно и есть, и сколько на самом деле песен от народа враждебного региона добавлено в ее плейлист. Он снова ложится рядом и обнимает Ану, вдыхая аромат мятного шампуня и слегка горелых поленьев.

Рука скользит по ее бедру, гладит внутреннюю сторону и замирает в ожидании томных вздохов.

Я помню жар и помню холод,

Как темнота скрыла все наши изъяны,

И как прошел волною рокот,

Словно пламя нас коснулось аккуратно.

Мелодичный голос Эдварда всегда по-разному действует на Ану, но пение, как правило, ее возбуждает. Может, донельзя правильная Огненная согласиться хотя бы на прощание поддаться искушению вне стен его квартиры? Порой хочется разнообразия.

– Нет, – Ана отнимает его ладонь от своего паха. – Аяна может среагировать на пожарище.

Не получилось. А внутри все горит в ожидании. Придется допевать без желаемого результата.

Я помню трепет и твои губы,

Слои тяжелых и ненужных покрывал…

И до их пор чувствую руки –

Меня так крепко ты ими обнимал.

Эдвард погружается в воспоминания о первой проведенной ночи с Аной. Пламя кололось, но это только сильнее возбуждало. А после, найдя песню на музыкальном стриминге, Воздушный немного испугался – слишком хорошо Восковой передал настроение.

– Ты на тридцать седьмом этаже живешь, в окно подглядывать может разве что Мэттью, – Ана тоже встревожилась, но отшутилась, когда Эдвард предположил, что за ним шпионят.

Открывая для себя музыку Далей, он испытывает весь спектр эмоций, от ненависти до любви, от презрения и страха до уважения. Натура стоящих за ней существ рождает противоречия в восприятии, но не мешает ему наслаждаться. Не единожды Эдвард убеждался – самый нестабильный и необразованный район Солено, не признанный основной частью острова, максимально откровенен и не фальшив в текстах и звучании, что даже попсовые треки про самую заезженную тему в мире, о любви, звучат и как что-то новое, и как то, что откликается в душе с первых нот.

Глава 5

8