Группа 14

Теперь они предстали перед Люденом уже в полной униформе, и выглядели, как для торжества. Отчитав Марка, и получив от него короткий и лаконичный ответ-отказ, Люден, взглянул на Фегелейна, который взбешенный вчерашними выходками командира уже был готов пристрелить Герцога, окажись в его руках пистолет. Тот уже одним своим видом прогнал его взгляд от себя, который он обратил на остальных двух членов группы. Те были облачены в служебные шинели, перетянутые поверх парой разгрузок и ремнями. Все было аккуратно, даже придраться у него не получилось.

Стояли в строю члены группы по росту, Первым был старик, после него проводник, и словно близнецы Генрих и Липферт, которые третье место при построении договорились сменять по очереди, и договорились сразу после знакомства. С настоянием Липферта Генриху пришлось смириться.

В группе был возрастной контраст. На половину она состояла из молодых и только вошедших во вкус поисковиков, а вторая… состояла из знатока своего дела, и старика, который и сам толком то до конца не знал, как среди таких людей оказался, но знал жизнь больше, чем поисковик знал город. У него была фора во времени.

Герцог начал рассказывать о целях их вылазки, а станция постепенно стала оживать. Кто-то шел в сторону кухни, кто-то сразу шёл на работу. Станция просыпалась, а голос Герцога постепенно стал теряться. Он предпринимал меры, чтобы Фольгеры его слышали. Говорил громче, подходил ближе к строю. В свету ламп, что возле лестницы и поста были лучше и ярче, что позволяло отчетливо видеть лица фольгов. Фегелейн надеясь не нарушить статичного положения, хотел прикрыть уже пострадавшие глаза от света, который им совсем не нравился.

Очки пацифиста раздражающе поблескивали в глаза командира. Из-под них на Герцога смотрели прямым сосредоточенным взглядом редкие изумрудные глаза, увенчанные аккуратными, немного густоватыми бровями. Носил Генрих очки из-за того, что посадил в школьные годы, переусердствовал за уроками и разными книгами, видно это было по лбу широкому и длинным витым волосам, что придавали ему значительности и ума в образ. Значение знаний, в прочем, не оказалось в его жизни столь важными решающим, а расплачиваться ношением очков теперь ему приходилось. Без них он был почти что слеп. Они были на самом кончике узкого и длинного носа, под которым были мягко постриженные ножничками ухоженные усы. Смотрел он, редко, но быстро моргая, как кролик на волка, немного разминая и редко прикусывая небольшие губы, прикрытые подстриженными усами. И переминая пальцами книжника военную форму.

Липферт стоял, придерживая свою форму, и серым безразличным взором окидывал пространство вокруг себя, поигрывая в руке небольшим, но очень много для него значащим жетоном на тонкой металлической цепочке. Он был очень молод, но война его состарила, и несмотря на свои 22 он уже смотрелся как человек возрастом за 30 или даже 40. Иллюзию этого мог развеять немного высоковатый голос. Прямой и не слишком длинный нос с прямой спинкой был слегка поднят кончиком, густые и широкие брови, широкий и жесткий лоб и убранные по вискам, заваленные налево пробором черные густые волосы. Пока все что-то делали, его мимика была почти лишена всякого движения. Лишь иногда он пожевывал крупными желваками челюстей, покрытыми щетиной. Лицо его было чисто, как и у его коллег, но это было необычно для фольгера сопровождения, которые как правило выглядят куда более потрепанно и устало, но под форму Липферта, ни в его внутренний мир никто не смотрит. Руки Липферта за время, как и он сам огрубели, хотя раньше он мог хвастаться тонкостью их движений в городском масштабе. Теперь он мастер не искусства, а смерти. Точность нужна и там, и там, лишь нагрузка меняется.

Фегелейн смотрел по сторонам темными глазами, окаймленных красной пеленой лопнувших капилляров. Глаза проваливались под большие скулы и слегка выраженные надбровные дуги, на которых сами брови были когда-то пожжены. Светло-коричневые волосы простака были много длиннее обычного и при желании он мог убрать их в хвост, но предпочитал отпускать, чтобы под каской было тепло в близящееся холодное время года, чье дыхание чувствовалось в Мольд`инне несмотря на последние августовские дни. Лицо примечалось аккуратностью обычного носа с относительно крупным (а кому-то мелким) кончиком, выбритого начисто теперь уж лица, ибо, если Генрих и так был красив, а Липферту было все равно – Фегелейн пытался свою внешность сделать куда более приятной. В прочем, пока ему это удается, но если ты побежал от старости, то будь уверен – она тебя уже догнала.

Марк же был самым высоким, самым сильным и самым старым членом их группы. Ему было за шесть десятков лет, и но в его по-старчески мудрых очах желтовато-зеленого оттенка можно было увидеть пораженность окружающим миром. За всю свою жизнь он пережил так много, что не пожелал бы пережить даже самому страшному врагу. Кожа на лице покрылась множеством морщин, вытянутые губы, острый нос, что когда-то делал его еще большим красавцем и дамским угодником теперь служит лишь напоминанием о былых возможностях, ведь лицо его теперь знатно просело. Пусть свою внешность он ругал, своим согрупникам он нравился, и был для них неформальным командиром, отцом отряда.

Фольгеры смотрели по сторонам, не двигая головой, Фегелейн начал покачиваться из стороны в сторону, Липферт – тихо ругаться. Марк сохранял с давних пор строевую выдержку и не сводил старческого взгляда с глаз Герцога, что своей холодностью могли прожечь Генриха, но не его. Фольгер же с проблемами зрения часто поправлял очки, что норовили слезть на нос и судя по всему хоть и слушал Людена, но думал о чем-то своем. Люден же делал сводки по новостям из города, которые в прочем были малополезны. Как много бы планов и предположений не было бы построено даже такими специалистами «по бумажной работе» как он, в городе всегда будет по-своему, часто – непредсказуемо. Выглядел очень раздраженно и озлобленно. Вероятно, случилось что-то действительно серьезное, ведь пока факты говорили об этом, и Фегелейн с Марком, за время своей жизни хорошо узнавшие людей уже понимали, что дело неладно.

– Уже 17-ый день этот урод не дает мне поспать – шепотом ругнулся Фегелейн. – Весь иссохну скоро – нахмурился и облизнул потрескавшиеся и немного кровящие губы, намазанные помадкой для дезинфекции. После снова стал ругаться тихо на Людена, но Марк его не слушал, понимал – не стоит это воспринимать – так всегда и происходит.

И после обычного, рутинного и вредного отчета, Люден сделал паузу. Фольгеры привыкли за месяц работы к тому, что их бросают по всему городу и каждое такое молчание для них было сродни напряжению мышц пресса перед ударом. Они собрались, напряглись и стали слушать, уже окончательно сосредоточившись на Людене, хотя затекшие от неподвижности ноги требовали разминки. Иронично, что она и предстоит.

–Фегелейн Гальц, Генрих Остер, Марк Штольц, Липферт Раль. Сегодня вы отправляетесь к станции "Свободная". Там вас должен встретить Офицер по имени Гейнц, вам он более известен под прозвищем "Ригель". Несколько дней назад он отправился на станцию «Свободная», для проведения переговоров, причину которых собирались объяснить уже там. Мы отправили его туда вместе с группой, она не вернулась, а при помощи радио и телеграфа достучаться до Либерты оказалось невозможным. Ваша цель – узнать, что же произошло на станции и вытащить оттуда нашего уважаемого друга. Постарайтесь не влипнуть в неприятности и вернутся, иначе, последствия могут быть непоправимыми. Сроку у вас – сегодняшний вечер, мы можем подождать еще завтра до полудня. Возможно, позже за вами выйдет еще одна группа. Результаты нужны как можно быстрее. От этого зависят жизни.

–Ригель? – поинтересовался Фег

–Да, Ригель. – Монотонно ответил Герцог, и начал объяснять детали операции.

– Вот это не повезло… однако… – прошептал проводник.

–А вы знаете точное сегодняшнее число? – Спросил Генрих, прерывая инструктаж. Люден ответил цифрами:

– 24.08.1921.

–А время? – Поинтересовался Липферт вместе с Генрихом, настраивая наручные часы, подаренные недавно Марком.

–Сейчас, выкрути часы на 07:35, а когда я скажу, перекрути их на 07:36. -Примерно через 30 секунд Герцог махнул рукой, Липферт немного подкрутил ключ в часах и встал обратно по стойке «Смирно».– Молодые члены группы кивнули в знак благодарности своему командиру, и продолжили слушать. Штурмовик Раль поерзал по шее шарфом.

– Постарайтесь сделать так, чтобы нам не пришлось отправлять вторую группу. Если, у вас будут проблемы, то вам придется вернуться через тоннель. – Герцог качнул головой в сторону повреждённого тоннеля, что вел на Либерту. Фольгеры проследовали за ним взглядом. Жерло тоннеля выглядело неприветливо, но и не суть. Все члены группы верили, что вернуться на бронемашине своих, или Веганцев, потому, перспектива тоннеля, как и проход по очень неприветливой поверхности второй раз не очень их и пугала, так как они планировали после произошедшего вернуться на бронемашине или в сопровождении группы. Будь то свои или Веганские Конвоиры.

– А, почему нас, не перевезти на бронемашине? Йон, и другие члены мотосоединений заняты? – Спросил Липферт.

– Да, заняты. У них есть дела. – Произнесено это было все тем же спокойным и высокомерным тоном. Фегелейн сжал кулаки, ведь сейчас Люден, скорее всего, их обманывал, только уличить его в этом, было не перед кем, да и всегда был риск, что Фегелейн обманул сам себя. Сам он за ложь мог отчитывать, а вот сам мог лгать и никого не боятся, ибо штурмовик не пойдет писать на него жалобу, не посмеет, да и он, скорее всего не даст, или устроит этому человеку взбучку.

– Почему вы не можете дать нам радиостанцию для обратной связи? – Липферт напрягся.

– Вольно. – Группа расслабилась, и слегка покачнулась.

– Неужели машины нет, Ригель же… – Тихо сказал Фегелейн, обернувшись в сторону подъема.

– Сомневаюсь, что вы сможете постоянно таскать с собой больше сорока килограмм и сможете использовать это сложное оборудование, подобрать место. Дать кого-то еще мы тоже не можем, все заняты на фронте с Густавцами, времени их ждать у нас нет. Потому и прибегаем к таким жестоким мерам. Времени – до полудня второго дня, вы свободны. Удачного пути.

Ответив в своей привычной язвительной манере, Люден, щелкнул туфлей о мраморный пол станции. Фольгеры, повторили жест и развернулись к лестнице. Первым, как полагалась, по строю пошел Марк, за ним же, не так бодро, но все же не отставая шли и его одногрупники. Люден фыркнув развернулся, и ушел. Фегелейн продолжая подниматься по ступенькам, ненавистно жег взором ему след. Вернув взгляд слабо освещаемым ступенькам, фольг заметил, что Марк, сейчас ведет себя, как-то… заряжено. Шагает через ступеньки, идет довольно быстро, при этом, несмотря на то, что состояние усталое было у всей группы.

–Марк, а почему ты такой… Как тебе сказать… Быстрый? Ведь мы все знаем, что тебе очень не нравятся эти вылазки, так ведь? – Спросил Фегелейн, поправив вечно спадающий ремешок кобуры, в которой должен был бы покоится пистолет.

Марк взглянул на Проводника и усмехнулся:

–Хе, если бы мне не нравились вылазки, я бы не был поисковиком. Даже помимо того, разве ты не понял? Быстрее выйдем – быстрее выполним задачу, а, следовательно, и быстрее вернёмся домой. На "Площадь". – Сказал Марк, довольно быстро для своего возраста поднимаясь по ступенькам.

– Слушай, да тебя же в фольг-группен знакомый записал, может он от тебя избавиться хотел, а тебе в принципе и лучше от этого. Фольг, и форму в таком-то возрасте поддерживаешь – Фегелейн сделал небольшое предположение, и закончил его комплиментом, чтобы оно не было резко воспринято в случае чего.

–Возможно – Произнес седой боец и споткнулся об свои ноги и чудом не упал на ступеньки, ведущие в вестибюль станции – но меня никто не спрашивал, чего желаю на свою старость лет… – кряхтел он восстанавливая равновесие.

–Возраст берет свое, Марк? Ты, там как, в порядке? – Спросил Липферт касательно того, что Марк споткнулся, и подошел к старику, слегка придерживая его за лямки на спине.

–Липферт, ну, споткнулся человек. Хорошо, что ничего не случилось. Зачем ты сразу начинаешь – Вмешался в разговор Генрих.

–Нам бы лучше подумать о том, что мы будем делать на поверхности, путь лежит на "Либерту"… так что лучше иметь место, где можно будет передневать, на всякий случай. Раньше, до войны, это расстояние можно было преодолеть всего за какие-то полчаса, а сейчас из-за этих кшаток и бандюганов пробираться там полдня-день придётся. Нам максимум два дня дали, так что перспектива того, что придется ночевать или дневать все еще перспектива. – Проговорил проводник.

–А вдруг ещё что-то найдём, или кого-то? – поднял вопрос Марк, Фегелейн громко зевнул и поправил ремешок кобуры, который со своими сползаниями и попытками сбежать, напоминал маленькое, живое существо.

– Ну, в таком случае мы можем надеяться на небольшую отсрочку по времени… хотя я ни на секунду дольше положенного не хочу пребывать наверху… – Проговорил Генрих, отвечая на вопрос проводника, хоть он и не предназначался для него.

До вестибюля оставалось немного.

–Да что такое?! – Возмутился Фегелейн, смотря на свой ремешок кобуры. Он остановился и поправил его так, чтобы тот не сползал, подтянул лямки.

Как только поисковик поправил снаряжение, что получил на станции, он продолжил подъем. Внезапно над их головой начала сыпаться штукатурка. Группа на время остановилась.

– Фух, ну и ремонт, однако… а может, это минометы? – Тихо спросил Липферт и громко прокашлялся, видимо ему что-то попало в горло.

–Липферт, что… заболел? – спросил Генрих, стряхнув с головы упавшую штукатурку.

–Нет, просто пыль в глотку попала. – Липферт опять прокашлялся.

–Это… Как-то подозрительно, взрывов не слышно… возможно из-за того – что за сводами не следят, с них начала сыпаться штукатурка. Твои слова про ремонт, в таком случае звучат правдоподобнее… Но минометов я не слышу, тебе показалось – Спросил Фегелейн. Липферт, мгновение спустя, повернувшись к одногрупнику сказал:

– Да, я поспал плохо. Этот Герцог спуска не дает мне. Гоняет туда-сюда по переходам, мол дела есть, а мне как будто делать нечего. Я бы понял, если бы он просто делал это в рабочее время, так нет, надо специально, отдельно от группы, так еще и в выходной день взять и послать меня проверять схрон. Посреди ночи, мол, стрельба. – Он гневно высказался и, смягчившись выдохнул, продолжил путь.

– Что сказать, Люден тот еще командир. Я и сам знаком с его выходками, если честно, мне кажется, что вообще каждый фольг знаком с его выходками… – Фегелейн ответив, стряхнул с фуражки штукатурку.

– Да, так и без должности ему остаться недолго. – Сказал Марк, поддерживая беседу. Липферт, еще раз прокашлялся, и это, на пыль похоже не было.

–Что-то ты сегодня болезненный, Липферт. Быть может, тебя на станцию вернуть. Мы и без тебя сходить сможем. – Предложил Марк, возвращая Липферту словами за его неприятное «Стареешь?».

–Нет, тебе просто, кажется. Это я с утра. – Сказал Липферт и рукой потянулся к очкам, что лежали у каждого бойца в разгрузке, недалеко от кармана с жетоном, что являлся неотъемлемой частью экипировки члена группы поисковиков, или же более официально – Фольгеров.

– Хм, а очки надевать будем? – Фольгерский жетон разрешал проходить на станции, признавшие документ о правах фольгов. Сказать так про очки нельзя было, но имелось много баек о том, что они спасают и приносят удачу. И вправду. Многие фольгеры носили с собой очки, так как опасались «Кукловода», что был местной легендой. Про него говорили, что он гипнозом, в какой-то странной и необычной форме подчиняет себе человека, и заставляет творить его, страшные вещи. Так, например, он вычищал группы, руками самих бойцов. А спустя время кто-то сказал, что тонированные очки, защищают от такого воздействия. Потому большинству тех, кто выходил на поверхность их выдавали во временное пользование. На всякий случай, не ради защиты от солнца, свет которого непривычен выходящим из метро на перовое время, а вот по такой, небольшой паранойе, что среди фольгеров стала приметой и даже в какой-то мере традицией

– Хм, ты веришь, что у нас здесь Кукловод? – Фегелейн недобро усмехнулся.

– А по новостям что рассказывают? Говорят, он недавно был около Безымянки, и зная, что он сделал там, не хочется, чтобы такая же ситуация повторилась и здесь. – Ответил Липферт.

– А я думаю, что если мы будем носить такие очки просто так, а я напомню, что сводок того что он направляется к Легионерскому треугольнику не было, то нас скорее погубит не его рука, а мародеры, что не побрезгуют застрелить нас, в случае если мы будем видеть настолько мало перед собой…– заключил Фегелейн, который хоть и верил в рассказы о Маньяке с Гвардейской, но относился ко всему с практичностью и расчетливостью. Проводник завершил дискуссию, и продолжил молча подниматься наверх, тихо ругая проектировщиков метрополитена, за отсутствие эскалатора.

– Почему они не установили здесь нормальные подъемные лестницы, как в Паэман-да-Х`инне?! – Произнес Фегелейн, с недовольством.

– Ну, не во всем же нам на страны Ярнского Пакта ровняться. Вообще, так-то на Либерте, Эскалатор был. Да и тут устанавливать собирались, да… не успели. – Сказал Генрих, желая успокоить Фегелейна, который с самого утра, был каким-то вспыльчивым, не таким, как всегда.

– Ну, и скорее всего, даже если бы эскалатор тут и был, он бы не работал. – Произнес Липферт, встревая в беседу.

– Если он не будет работать на Либерте, я на полном серьезе напишу жалобу их руководству. – Сказал Проводник, и группа тихо посмеялась, не желая вызывать нареканий у караульных, настроение которых сегодня оставляло желать лучшего. Марк же, слегка толкнул проводника в спину, требуя прекратить разговор.

Ступенек было не так много, около 80 или что-то вроде того, по количеству равно примерно пятиэтажному дому, но, не любили эти ступеньки довольно сильно. Потому что часто, когда приходится идти по ним, настрой не всегда самый хороший.

Наконец пройдя по ним, поисковики очутились в большом помещении, с колоннами, попарно уходящими к потолку. Здесь было пусто. По полу были разбросаны какие-то клочки бумаги, одежды, на полу лежали и поблескивали через укрепленные оконные проемы оружейные гильзы. Недавно на станцию пытались прорваться изгои, свидетели говорили, что вооружены они, были неплохо. Определить, кто именно попытался посягнуть на станции Легиона так и не поняли, но, предполагали, что это действие было совершено «Фиолами» – сбежавшими из тюрем представителями как криминальных банд низкого сорта, так и представителей воистину древних и могучих грознавских мафиозных семей. Они регулярно устраивали налеты на все станции города, вне зависимости их удаления от их территории. Проход до сих пор был обставлен мешками с песком, и небольшими кирпичными баррикадами. Фольгеры, смотрели на это, с неким отчуждением.

Шаги группы эхом отдавались в абсолютно пустом помещении. Никого сейчас, здесь не было, и эта атмосфера пустоты и жестокой безысходности, давила на каждого присутствующего здесь человека.

– Тут, кажется было жарко… – Сказал Липферт, осматриваясь.

– Да, сказать нечего. Постреляли здесь от всего сердца. – Бросил Марк и остановился, посмотрев на небольшой выступ в комнаты. Вела туда неприметная дверь. Раньше, там была… регистрационная комната. Выдавали проездные и билеты. Сейчас, окошко в нем было заложено, и изрезано бойницами. Были и другие помещения, как и те, что были здесь с самого момента постройки станции, так и те, что возвели здесь сами обитатели.

–Вот, и поднялись… сейчас мы в вестибюле… Раньше он был намного просторнее, а сейчас… Крепость какая-то, не развернуться. – Тихо заметил Липферт, и направился в сторону той самой, незаметной двери, которая вела в комнаты оснащения. После стрельбы оттуда еще не вытащили все оружие, потому они могли взять что-то на свой вкус.

Фольгеры проследовали за ним и остановились, когда тот встал у двери. Марк прошел слегка вперед, и вынул из кармана какую-то бумажку. Осмотрительные постовые, дававшие отпор незваным гостям, хоть и оставили часть снаряжения, но и соблюдали осторожность, потому, заперли комнату тайника, относительно небольшим замком. Весить что-то большое не стали, так как поняли, что слишком уж заметно будет, на такую дверцу, вешать столь мощный замок. Да и в принципе, не от кого было защищать эту дверь, кроме как от неответственных своих, коих имелось очень мало.

Дверь с металлическим скрипом открылась, и взору поисковиков показалось продолговатое по форме помещение, на полу все так же лежали гильзы и обрывки материи. Картина была, нелицеприятная. Первым зашел Марк, открывавший замок, следом за ним вошел Фегелейн, Генрих вошёл последним. Липферт не сразу зашел в помещение, постоял в вестибюле, с его любовью ко сну для него, в такой ситуации, что группу подняли так рано, это было бы совершенно не удивительно. Он какое-то время стоял, смотря в пустоту. Но, наконец, набравшись сил и решительности, он тоже зашёл в помещение и стал ожидать дальнейших действий. Фегелейн о чем-то переговаривался с Генрихом, Марк искал место, где его знакомый постовой, положил ящик со снаряжением…

– Хм, честно говоря, я не знаю, что и выберу. Такой большой выбор, хотя, вроде и ясно, что точно не стандартную пушку, что беру с собой. – произнес Фегелейн, уже предвкушая богатый ассортимент – не карпийский «Палакк» со скользящим затвором, которым вооружалась карпийская земля, а имперские продукты лучшего в мире оружейного концерна «Фьогель» – поющей самозарядной винтовки М1, или «Штимму» – пневматическую винтовку с баллоном сжатого воздуха и ручной подкачкой.

– А я определился с выбором. Я хочу взять что-нибудь потяжелее, – возразил ему штурмер группы

– Что?

– Автомат. – Липф усмехнулся

– С этим не возникнет проблем? – подняв брови, вопросил Генрих у Марка, который сейчас отпирал еще одну запертую дверь.

– Не знаю, сейчас мы и посмотрим – Старик открыл двери.

Комната со снаряжением оказалась более скромной, чем ожидалось. Она была примерно 3 на 4 метра, и полупустой. Только ящик, и две скамейки, перенесенные сюда откуда-то.

– Ну, это не то что я ожидал увидеть, но меня все устраивает. – промурлыкал Липферт, что прошел ближе к двери. Группа прошла сюда, а Липферт снова как-то огляделся, и кажется, почувствовал во рту вкус разбитых ожиданий, а на сердце лень и желание поспать еще хотя бы минут 7.

Глава II: Начало Пути.

Группа, пока что расположилась в комнате.

– Нет, но я не понимаю, почему, если нам надо сделать это быстро нам не дали бронетранспортер? Да ладно, просто какую-нибудь машину к примеру!? – Возмутился усталым гонором Проводник. У него от количества вылазок и работы в целом, ноги гудели, и очередной раз через центр города, проходить, не хотелось уж очень сильно, но было необходимо.

– Ну, может у них вообще ничего на нас не нашлось? – Озабоченно спросил у Фегелейна Липферт, хмуря густые брови.

– Нет, если у них ничего не нашлось на нас, то это значит, что у них ничего не нашлось на Ригеля, а это уже сам понимаешь, чем пахнет. Он же сказал что мотогруппы заняты, но мне кажется, что он нас хочет…– Фегелейн недовольно ворча, взял винтовку и стал подготавливать ее к действию. Фольгеры занялись тем же.

– М-да, твоя теория конечно и звучит со стороны глупо, но зная что случилось зимой с Владжем Кором, мне кажется… звучит довольно правдоподобно. – Заключил старик, встревая в разговор.

Оружия было немного, вопреки ожиданиям и мечтам о добротном арсенале. Три винтовки обособленно от всех стоящие и один автомат. Остер, взял в руки ту, что была менее приметна, надеясь на то, что за нее не так сильно будут беспокоиться.

– Ты решил взять эту старую махину? – Усмехнулся Марк, переведя взгляд на своего согрупника.

– Во всяком случае, я уже привык пользоваться чем-то невнушительным. Тут хорошее оружие будет нужнее – оправдался Генрих, и стал осматривать свое оружие. Нельзя было сказать, что он был им доволен, но, сам по себе он стеснялся брать другое, и уж тем более автомат. Когда поисковик собрался передернуть затвор, он поддался туго. Что-то с оружием было не так, и потому ему пришлось приложить больше усилий.

– Фьх.... затвор заклинило. Представляете? – Генрих показал ситуацию компаньонам.

– Расплавленная от выстрелов грязь… кто-то был не очень уж обходителен с этим оружием, а это ведь старый добрый «Палакк». – Старик посмотрел на состояние винтовки, а Липферт злобно усмехнулся. Фегелейн сделал жест рукой, как бы подтверждая свою теорию.

– Старое оружие рано или поздно ломается. – Тихо сказал пацифист, и поставил неисправное оружие в угол, стал смотреть в ящиках, надеясь там найти что-то поновее. Но в его руки лег только «Фьогель М3». Фегелейн оставил, наконец, своего пацифистского друга, и переведя взгляд в другую сторону обнаружил на полу клочок бумаги. Подозрительно чистый и очень броско лежащий, чтобы быть просто ошметком газеты или книги. Он потянулся за ней, схватил меж пальцев и заглянул в содержимое. На ней были надписи, которые Фег не мог прочитать, но, предполагал, что это старый язык…