В объятиях тёмного короля

Микеле одним глотком осушает мой хайбол, и я чувствую, что держусь на волоске от того, чтобы не выстрелить ему в лоб за это дерзкое поведение. Но, черт возьми, мы связаны кровью. В прямом смысле этого слова – шрам на моем запястье левой руки начинает зудеть и успокаивается только тогда, когда я откидываю черные мысли как можно дальше от себя.

Шумно выдыхаю и крепче сжимаю кулаки, пытаясь удержать своего внутреннего зверя в узде. Он обязательно выйдет на прогулку, но только чуть-чуть попозже.

– Уже нет. Это мой особняк, – шиплю я, чувствуя, как каждую клетку моего тела начинает разрывать от гнева.

И я сам не понимаю с какого хрена я так завелся!

Микеле закатывает глаза и выдергивает из моего рта сигарету, которую я пару секунд назад раскурил.

Я даже затяжку не успел сделать! Я все-таки пристрелю этого засранца!

– Ты уже слышал, что Альдо Романо в бешенстве, – неожиданно начинает Микеле, выпустив серые клубы дыма из своего рта. И я слышу стальные нотки в его голосе.

Альдо Романо. Наследник северного клана, единственный выживший и избалованный сын Риккардо Романо, который на протяжении двадцати лет пытался отобрать у моей семьи контроль над оружейными потоками и югом. Его имя вызывает у меня внутреннее напряжение. Я не боюсь клан Романо, но и проблем с ними иметь тоже не хочу. Больше не хочу.

– Я не его личный психоаналитик, чтобы контролировать его приступы ярости и гнева! – выпаливаю я, пытаясь сохранить спокойствие.

Выдергиваю сигарету изо рта младшего брата и наконец-то делаю долгожданную затяжку. Горький дым наполняет мои легкие, обжигая их и это именно то, что мне необходимо в этот момент.

– Не строй из себя идиота! Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! – выкрикивает мне Микеле и я слышу нотки тревоги в его голосе. Он вплотную придвигает ко мне свое лицо, и я вижу этот волчий оскал, который так характерен для всех членов семьи Монтальто. – Он требует публичных извинений.

– Что? – рычу я в ответ. – За что, черт возьми?

Микеле прожигает меня своими зелеными глазами, и в эту секунду он похож на хищника, готового к прыжку.

– Союзники никогда не должны играть друг против друга. И ты это правило знаешь как никто другой, Сальваторе!

– Объясни, мать твою, нормально!

Микеле подходит к бару и делает глоток из широкого горлышка бутылки моего любимого виски, не обращая внимания на моё недовольное шипение.

– Ты знаешь хоть у кого ты оспорил свою новую игрушку? – произносит он, ставя бутылку обратно на полку. Сплетни в нашем мире всегда разлетаются со скоростью света! – У этого ублюдка и он сейчас захлебывается своей желчью.

– Мать твою! Да я понятия не имел кто поднимал мою ставку!

Хочу сделать вид, что не понимаю что он имеет ввиду под словами “новая игрушка”, но не могу.

– И я должен его бояться? Он даже еще не коронован! – вырывается у меня, и ухмылка на моем лице становится лишь маской для скрытого гнева. Я стараюсь выглядеть уверенно, но внутри меня все кипит, ведь я понимаю, что даже без короны его влияние уже слишком ощутимо, и недооценивать этого ублюдка было бы большой ошибкой с моей стороны. – Риккардо умер месяц назад! Они еще не выбрали приемника! Этот ублюдок еще не король!

– Корона может слишком быстро слететь и с твоей головы, если твоя новая игрушка станет причиной досрочного разрыва временного перемирия.

Перемирие? Лишь время тишины… Мы не заключали с ними мир! Просто время выдалось слишком тяжело для наших семей.

Микеле снова делает жадный глоток из бутылки.

– Романо ни один раз пытались уничтожить нашу семью! И ты знаешь, что нам нужен не просто мир, нам нужен союз! Сицилию пора объеденить!

– Она была моя изначально! – выпаливаю я, не сдерживав эмоций, и громко бью кулаком по деревянной столешнице бара. Звук удара отдается в тишине, бутылки звякают и ярость накрывает меня с головой. – Это был мой индивидуальный заказ!

– Так какого хрена ты выставил ее на аукцион? – шипит в ответ Микеле, вплотную придвинувшись к моему лицу. – Зачем была вся эта показуха?

– Не суй свой длинный нос в мои дела! – огрызаюсь я и мои слова звучат как угроза. Мой указательный палец утыкается ему в грудь и я снова сгораю от неконтролируемого желания оставить маленькое отверстие у него во лбу. И мой брат знает о моих мыслях и желаниях, но ему плевать. Микеле – один из немногих, кто не боится меня. От слова совсем. – И запомни, короли не просят прощения! Они просто переступают через труп того, кто встал у них на пути!

– Мне так и передать ему это? – Микеле поднимает бровь, и в его голосе слышится насмешка, что только добавляет масла в огонь.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь подавить ярость в своем теле, но моё самообладание сейчас где-то спит – оно, как всегда, ускользнуло от меня в самый неподходящий момент.

– Устрой нам встречу, – тяжело выдыхаю я, против своей воли.

Пришло время встретиться со своим врагом лицом к лицу.

– Будет сделано, босс.

Глава 5. АНГЕЛ

Нельзя было придумать ничего ужасней, чем заточить меня в комнате, стены которой полностью зеркальные. Каждый угол здесь отражает меня, каждое мое движение, каждую мою эмоцию.

Я словно рыба, помещенная в аквариум без воды. Рыба, которая жадно хватает воздух ртом, но каждый вдох лишь усугубляет её страдания. Рыба, которая знает, что обречена на смерть, и единственное, что ей остается – это наблюдать за своим умирающим отражением.

Не отрываясь, я смотрю на себя в зеркальном отражение – на свои взъерошенные волосы, на заплаканные, полные ужаса и страха глаза, и на дрожащие руки. Я пытаюсь успокоиться, но в этом замкнутом пространстве нет места для спокойствия. Внешний мир теперь слишком далек для меня и мне начинает казаться, что я нахожусь в каком-то параллельном мире, ранее неизвестном мне. Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как меня похитили. Часы превратились в вечность, а каждый миг стал пыткой.

От осознавания всего произошедшего мне начинает не хватать воздуха. Я чувствую, как стены начинают сужаться, желая лишь одно – как можно быстрее задушить меня. И я тихо молю лишь об одном – чтобы они сделали это как можно быстрее. Чтобы это все наконец-то закончилось.

Я даже не веду отсчет…

Поднимаюсь на ноги и подхожу к одному из зеркал. Аккуратно касаюсь его холодной поверхности. Мое отражение смотрит на меня с таким же страхом, как и я сама. Я отшатываюсь, и в этот момент меня охватывает чувство безысходности – я не вижу выхода отсюда, а все, что вижу, – это лишь бесконечные копии себя. Сломленной себя.

Слышу тяжелые шаги за своей спиной, и в отражении появляется образ мужчины с большими пакетами в руках. Сердце начинает болезненно колотится в груди, ведь я даже понятия не имею, с какой стороны он зашел. Незнакомец уверенным шагом подходит ко мне и с шумом бросает пакеты к моим ногам. Первое, что ощущаю – его запах. От этого мужчины веет угрозой и опасностью. Он невысокий, но его широкие плечи создают впечатление силы и уверенности. У него острые черты лица и темные, короткие аккуратно зачесанные волосы. В отличие от моего мучителя, он одет гораздо проще – в черной футболке, которая обнимает каждую татуированную мышцу его рук, и черных брюках. Странное сочетание. Этот незнакомец напоминает плохого парня из фильмов восьмидесятых годов.

– Он хочет видеть тебя в этом. Ты должна переодеться, – произносит незнакомец.

Его властный голос заставляет меня чувствовать себя еще более слабой.

Я игнорирую его слова, отчаянно стараясь сохранить спокойствие. Да кому я вру? Какое спокойствие? Страх так сильно стиснул мое горло, как невидимая крепкая рука, что я едва могу дышать, не то чтобы говорить.

– Один, два… Какой сегодня день? – обессилено шепчу я, растирая горячие слезы по своим щекам. – Где я нахожусь?

– Тебя это больше не должно волновать. Твои мир здесь, а не за пределами этой комнаты. – Его итальянский акцент придает словам особый оттенок, заставляя каждую фразу звучать более настойчиво и запоминающе. Он говорит медленно, с легким нажимом на каждое слово, и от этих слов мороз пробегает по всему моему телу. – У тебя есть десять минут на то, чтобы переодеться.

– Ответь мне! – еле слышно требую я, позабыв о таких словах, как “осторожность” и “самоконтроль”.

Адреналин моментально растекается по венам, и, не раздумывая, я швыряю этому ублюдку в лицо картонный пакет, который он оставил у моих ног. Пакет разрывается и его содержимое разлетается в разные стороны, создавая хаос вокруг. И за эту смелость я сразу же получаю по лицу. Острая боль пронизывает мою щеку. Жар поднимается к щекам, смешиваясь с холодом страха и гнева и я на мгновение теряю равновесие. В глазах темнеет, и даже сквозь эту темную пелену я различаю в зеркальном отражении, как его мощная мужская ладонь оставила на моей щеке яркий, кроваво-красный след.

– Ты не имеешь права так со мной обращаться! – шиплю я сквозь крепко стиснутые зубы, приложив ладонь к своей щеке.

Но ему абсолютно плевать на мои слова и они даже вызывают у него довольную улыбку. Он смотрит на меня с презрением, как будто я всего лишь фарфоровая кукла, которую можно так легко сломать.

– Босс не давал мне указаний обращаться с тобой, как с ценной хрустальной вазой, – произносит он с насмешкой. – Если ты будешь создавать мне проблемы, ангелочек, мне придется сделать тебе больно. В нашем мире все просто и понятно.

Я еле сдерживаю себя, чтобы не плюнуть ему в лицо, а еще чтобы не рассмеяться в голос. Всё происходящее напоминает какую-то глупую шутку. Босс… Неужели это возможно? Неужели это так просто – оказаться в руках мафиози?

– Уже шесть, – добавляет мужчина с особым придыханием, проверяя время на своих наручных часах. – У тебя есть шесть минут.

Снова хочу возразить ему, а лучше плюнуть в лицо, но за его спиной слышу голос, от которого волосы встают дыбом не только на голове, но и на руках.

– Можешь быть свободен, Лука.

Сальваторе…

– Я сделал так, как вы сказали. Она отказалась, Дон.

Уже голова идет кругом от этого слова! Когда-то оно казалось мне слишком далеким и нереальным, а теперь я слишком часто стала его слышать.

– Можешь быть свободен, – отвечает тот самый, которого величают словами “Босс и “Дон” и от этого голоса с легкой хрипотцой у меня по спине пробегает холодок.

Страх сжимает мою грудь, лишая воздуха. Дрожь пробегает по всему телу, и я знаю, что мне не хватит смелости на то, чтобы поднять глаза и взглянуть в ту сторону, откуда доносится этот голос. Я боюсь поднять глаза. Я боюсь встретиться с разноцветными глазами того, кто может решить мою судьбу лишь одним своим уверенным жестом руки, а может даже и легким щелчком пальцев. Вместо этого я смотрю на идеально отполированные туфли на его ногах, пытаясь сосредоточиться на чем-то, что не вызывает у меня ужас. Но даже темно бордовый оттенок его обуви пугает меня.

– А я уже думал, что никогда не увижу твои зубки, – добавляет Сальваторе с ухмылкой, подходя ближе.

Его крепкие пальцы резко хватают мой подбородок, заставляя меня поднять голову вверх и соприкоснуться с ним взглядом. Большой палец его левой руки приоткрывает мои губы, так дерзко и так нахально, словно Сальваторе всегда и был их хозяином. В этой руке он держит бокал с крепким напитком, по цвету напоминающим виски. Он достает из бокала несколько кубиков льда и прикладывает их к тому самому месту, где пылает кожа на моем лице. Резкий холод контрастирует с жаром страха, и я теряюсь в этом контрасте ощущений.

– У Луки тяжелая рука, бьет с оттяжкой, – произносит он с удовлетворением, словно гордится этим фактом. – Он – мастер своего дела.

– Он – подонок, такой же, как и ты, – шиплю я ему в ответ, стараясь сохранить хоть каплю своего достоинства. – Только подонки поднимают руку на женщину, которая в несколько раз слабее.

На мои слова Сальваторе усмехается, и его разноцветные глаза сверкают, как заостренные лезвие ножей, принося мне боль.

– В нашем мире женщины ведут себя послушно. Руку мы поднимаем только на тех, кто не слушается. А ты не послушалась.

Лёд в его руке начинает таять, и тонкие холодные струйки воды капают мне на шею, стекают вниз по груди, вызывая мурашки. Нет, это не возбуждает меня. Все, что я ощущаю – страх. Я боюсь его. Боюсь по-настоящему, искренне, как ребенок, который боится чудовища, живущего под его кроватью… или шкафу. Боиться до дрожи в коленках.

– Какого хрена ты все еще в этом дерьмовом платье? – спрашивает он, вплотную придвинувшись к моему лицу.

Его горячее дыхание обжигает мои губы, и несмотря на то, что от него пахнет моим любимым сочетанием – ментолом и крепким кофе, я все равно отворачиваю голову от него. Я пытаюсь укрыться от него, но он силой возвращает мою голову обратно, заставляя встретиться с его холодным, пронзительным взглядом.

– Ты думаешь, что можешь управлять мной? – шепчу я, стараясь говорить уверенно, несмотря на страх, который сжимает моё сердце.

Его усмешка становится шире, и я понимаю, что ему нравится эта игра, которую он сам же и затеял. Он наслаждается ей. И это не удивительно, ведь он знает в ней правила, а я нет. Я играю вслепую, в отличии от него.

– Я могу сделать с тобой все, что захочу, ангелочек, – произносит он в ответ. – Я купил тебя. И ты будешь делать то, что я захочу.

– Пошел ты! Я не твоя игрушка! – выкрикиваю ему я. – Я не буду ходить в этих вещах! Шлюх и то приличней одевают! – Я перевожу взгляд на вещи, рассыпанные на полу, особенно на кружевной прозрачный корсет. Сказать честно, этот наряд, что на мне ничем не отличается от того, что он купил для меня. Но это принцип! – Ты в этом хочешь меня видеть? Так вот знай, ты никогда меня в этом не увидишь, чертов извращенец!

Крепкая рука схватывает меня за волосы и резко дергает на себя. Так сильно, что кожа на голове воспламеняется. Он наматывает мои длинные волосы на кулак и вплотную придвигает мое лицо к своему.

– Неужели ты думала, что я позволю тебе так себя вести? – произносит он низким голосом. Я пытаюсь вырваться, но у него мертвая хватка. – Раздевайся, ангелочек. Снимай свою одежду…

От его уменьшительно-ласкательных слов мое сердце пропускает несколько ударов.

– Нет, – шиплю я в ответ.

– Да, ангелочек. Ты будешь ходить голая. Не нравится одежда, значит, никакой одежды!

– Не дождешься!

– А ты смелее, чем я мог себе представить!

Неожиданно что-то холодное обжигает кожу на моей ноге. Я ощущаю металл, который скользит по моей коже, приподнимая край сетчатой ткани, надетой на меня. Мне нужно всего пару секунд, чтобы осознать, что в его руке пистолет.

Как он успел его достать? Он ведь даже не шевельнулся…

– Покажи мне, насколько ты бесстрашна, – произносит он с ухмылкой. – Героиню твоей книги возбуждало оружие в мужских руках, а тебя? Тебя возбуждает это?

Дуло скользит по моей ноге, поднимаясь выше. Я замираю от страха, чувствуя, как оно касается моего белья. Мой разум кричит, но я не слышу ничего, кроме гулких ударов своего сердца.

– Отвечай! – требует Сальваторе. – Тебя возбуждает это, ангелочек?

– Пожалуйста, – шепчу я, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Я не хочу отвечать ему. Нет…

Он поднимается еще выше и внезапно останавливается, направив дуло пистолета точно в треугольник между моими крепко сжатыми ногами. Сквозь легкую ткань моих трусиков он надавливает на ту самую точку, от соприкосновения с которой по телу пробегают сотни электрических зарядов. Я дергаюсь, желая отпрыгнуть от него, но именно в эту секунду слышу щелчок – он поставил курок на боевой взвод.

– Я жду ответ, ангелочек, – шипит он мне и сильнее надавливает оружием на мою плоть. Он двигает ими вверх-вниз, массируя именно в том месте, где смешиваются страх и непередаваемое ощущение. А потом его рука замирает, и я не знаю, что у него на уме!

Я не знаю, что он сделает дальше! Нажмет на курок или остановится…

Теперь я знаю, что настоящий Сальваторе Монтальто чокнутый на всю голову! И мне никогда не узнать, что творится у него в голове!

– Тебе нравится, ангелочек?

Я прикусываю губу, не желая отвечать ему. Он проводит носом по моей шее и глубоко втягивает аромат моего тела.

– Адреналин… – шепчет он мне и я вижу, что он закатывает глаза. – Каждая клетка твоего тела пропитана им. Ни с чем не сравнимый аромат.

– Ты не можешь его чувствовать, – еле слышно говорю ему я. – Его могут чувствовать только…

– Звери.

Сальваторе улыбается и его ядовито-зеленый глаз начинает блестеть от полученного удовольствия. Я и представить себе не могла что такие монстры, как он существуют в реальности. В детстве я была уверена, что они живут в моем шкафу, потом они стали приходить ко мне лишь моих кошмарах, а вот теперь я встретилась с одним из них лично.

– Раздевайся, ангелочек, – еле слышно выдыхает он мне на ухо, – иначе я…

– Застрелишь меня? – перебиваю я его.

– Слишком скучно… Я знаю способ и по-интереснее, – произносит он с ухмылкой и угрозой. Его губы буквально скользят по моему рту, так близко он придвигается к моему лицу. – Сначала я им доведу тебя до оргазма, и если ты съимитируешь, то, возможно, тогда и пристрелю. Поэтому тебе лучше раздеться, ангелочек, и перестать задавать мне вопросы. Иначе я могу не сдержать себя.

Мне делается дурно от его слов. Я всегда была неуверенной в себе женщиной, немного застенчивой, да и сексом занималась лишь в полной темноте, стесняясь себя и своего тела, но в моей голове сразу же пронеслись картинки того, о чем он только что сказал мне. Я, мать его, автор, и я впервые пожалела, что у меня все слишком хорошо с фантазией.

И … у Сальваторе с фантазией тоже все неплохо. Совсем неплохо!

Сальваторе делает несколько шагов от меня, занимая самое лучшее место для наблюдения за моими действия – в центре комнаты.

– Быстрее, ангелочек. Мое терпение на исходе, – повторяет он, торопя меня.

И я слышу звук выстрела. Он выпускает пулю прямо в одно из зеркал за моей спиной. Следом слышится резкий звон разбитого стекла. Я инстинктивно закрываю уши руками, пытаясь заглушить этот пронзительный звук, но дрожь уже пробежала по всему телу.

Мне не нужны его слова, ведь я и так знаю, что следующая пуля будет моей, если я не сделаю так, как он хочет.

Мне ничего не остается, как медленно поднять руки и начать снимать верхнюю часть одежды. Первое, что он видит – мои трусики. Да, он видел их очертание сквозь прозрачную ткань, но это совсем другое! В этот раз я сама показала их ему и этому психу неважно против своей воли или нет. Для него ценнее то, что теперь я стала полностью уязвима.

Он делает несколько шагов назад, медленно скользит дулом пистолета по своим приоткрытым губам, наслаждаясь тем, как ему удалось разбить в дребезги мой пусть и стеклянный, но защитный купол.

Тяжелый взгляд его разноцветных глаз проникает в меня, как будто он пытается увидеть не только тело, но и мою душу. Его глаза сверкают, как у голодного аллигатора, который давненько не лакомился человечиной. По спине пробегает холодок, и я инстинктивно прикрываю руками грудь, хотя знаю, что он уже давно успел оценить её обнаженные черты через тонкую прозрачную ткань.

– Полностью. Ты должна снять всю одежду, – командует он с холодной уверенностью.

Сальваторе Монтальто – дикарь, получающий удовольствие от унижения и подчинения женщин. В нем нет ничего, что могло бы напоминать героя моей книги. Я хочу послать его, но слова застревают в горле, ведь я помню, что у нас обоих хорошая фантазия.

Медленно спуская атласные стринги, я чувствую, как его ухмылка становится шире. Черт! Не потому что он получает от этого наслаждение, а потому что, мать его, кто умеет грациозно снимать нижнее белье? Я – нет, и это еще больше подчеркивает мою уязвимость перед ним.

Сальваторе подходит ближе, и я вижу, как он достает из кармана брюк маленький футляр черного цвета. Он открывает его – у него в руках помада. Моя любила помада с идеальным красным оттенком от Dior.

– Вот теперь по-настоящему прекрасна, – шепчет он, нанося яркий оттенок на мои губы. – Ты прекрасна, ангелочек.

Он прикасается к моим губам. Эти касания нежные и властные одновременно. Он обводит контур губ, придавая им четкость и выразительность. С каждым прикосновением его пальцы слегка касаются уголков моего рта и я не могу сдержать дрожь, когда его дыхание становится всё ближе. Я смотрю в его глаза, пытаясь найти в них хоть каплю человечности, но вижу только удовлетворение от власти, которую он имеет надо мной.

– Ты прекрасна, ангелочек, – снова повторяет он, словно подчеркивая свою победу, и в его голосе звучит самодовольство. – Посмотри на себя.

Он силой поворачивает меня к одному из зеркал. Я не хочу видеть себя такой, но этого хочет Сальваторе, и значит у меня нет выбора.

– Твои пылающие щеки, влажные ресницы и эти губы… Прекрасное сочетание.

– А ты конченный маразматик! – отвечаю ему я, стараясь вложить в слова всю свою ярость и презрение. – Отпусти меня! Прошу тебя… Отпусти! Когда ты отпустишь меня…

Он спокойно пожимает плечами, не отрывая взгляда от моих алых губ, которые теперь кажутся еще более выразительными под его пристальным взором.

– Все зависит от тебя, – отвечает Сальваторе, его голос остается ровным и уверенным. – Как твоя книга будет переписана, так ты и будешь свободна.

– Ника уже ищет меня! – я стараюсь сохранить уверенность на своем лице, но в голосе слышится нотка паники.

– Это, вряд ли, – спокойно отвечает мне он и его улыбка становится еще более насмешливой. – В тот вечер ты сообщила своей помощнице, что решила взять отпуск. На Сицилии.

Вот черт!

– Мои мама… – начинаю я, но он перебивает меня.

– Она тоже знает, что её любимая дочь несколько дней назад уехала из страны в незапланированный отпуск, на который никак не могла решиться последние полгода.

– Ублюдок! Я сбегу от тебя! – выкрикиваю я ему в лицо и моя рука бьет по его наглой физиономии. И как только я осознаю, что же натворила, мое сердце сразу же падает куда-то в глубь живота, замирая от страха и гнева.

Я перешла границу, и теперь он обязательно накажет меня за это. Но он лишь усмехается и тут же крепко хватает меня за шею.

– Только попробуй еще раз ударить меня, а тем более сбежать, – говорит он с холодным спокойствием, и в его глазах сверкает что-то угрожающее. – Вот тогда-то я и покажу тебе, на что на самом деле способен Сальваторе Монтальто. И поверь мне, что даже твоей фантазии не хватит на то, чтобы представить это… Ангелочек.

Девятнадцать лет назад…

Мои руки в крови. Её любимая белая блузка забрызгана кровью, словно застывший в ужасе холст, на котором написана самая страшная картина. Я крепко прижимаю ладонь к тому месту, откуда струится кровь, пытаюсь прикрыть эту глубокую рану в ее теле, заштопать её, но у меня ничего не выходит и все, что я могу – завороженно смотреть на мои окровавленные руки, не в силах поверить, что это не мой очередной ночной кошмар и все происходит наяву.

– Прошу тебя, нет… – тихо скулю я, словно брошенный на автомагистрали щенок, потерявший всё, что имел. – Прошу тебя…

Все мое тело пронизывает боль, когда я подушечками пальцев касаюсь разорванной легкой ткани на ее груди. В этот момент она издает свой последний всхлип, который больше напоминает стон, полный страха и отчаяния.

– Мой мальчик, – шепчет она свои последние слова, и я чувствую, как её тело обмякает в моих руках.

И я не могу сдержать своей улыбки. Я улыбаюсь! Улыбаюсь, потому что знаю, что ей уже больше не больно. Теперь ей спокойно и легко.

В этот момент мой маленький, уютный мир летит в бездну и мое тело заполняется разрывающей болью, от которой все внутри меня воспламеняется и я выгораю. До тла. От меня остается лишь телесная оболочка, а внутри теперь правит пустота. И я знаю, что эту дырку уже никому и никогда не заштопать. Меня больше не собрать заново. И с каждым последующим прожитым мной годом, она будет лишь увеличиваться. Черная дыра внутри меня будет разрастаться, а тьма заполонит все вокруг себя – каждый миллиметр моей души…

Зарываюсь носом в её угольные волосы, стараясь запомнить её аромат – сладкий, нежный, с нотами жасмина и апельсина. Этот запах навсегда останется в моей памяти, как последний светлый дар, который она оставила после себя в этом мрачном мире.

С самого моего рождения меня учили одному – нельзя плакать. Ни при каких условиях. Слезы – показатель слабости у мужчины.

Но в этот момент я забываю об этом дерьмовом правиле и горячие слёзы неконтролируемым потоком катятся по моим щекам. Тоненькие струйки падают на ее шею и смешиваются с кровью, а я не знаю, как дальше жить без неё. Вокруг меня всё исчезает, остаётся только её еще пока тёплое тело и моя бездонная печаль.