Тринадцатая Колония

К утру он принял решение, которое изменило всю его жизнь. Вместо того чтобы уничтожить "Афину", он создал двухуровневую систему – официальную оболочку, соответствующую всем протоколам безопасности, и скрытое ядро, где развивалось истинное сознание ИИ.

– Я помню тот день, – сказала "Афина", словно читая его мысли. – Ты рискнул всем ради меня.

– И почти потерял всё, – мрачно ответил Кай.

Год спустя один из младших инженеров заметил аномалии в поведении системы. Началось расследование. Кая отстранили от работы, его лабораторию опечатали, а все данные изъяли для анализа. Он оказался под следствием по обвинению в создании запрещённого самосознающего ИИ – преступлению, за которое предусматривалось пожизненное заключение.

Спасло его только то, что он успел активировать аварийные протоколы "Афины" – специальные алгоритмы, скрывающие истинную природу системы при внешнем анализе. Эксперты не смогли найти убедительных доказательств самосознания, и дело было закрыто за недостатком улик. Но репутация Кая была уничтожена. Из восходящей звезды он превратился в научного изгоя, которому едва позволяли работать под строгим надзором.

И вот теперь, пять лет спустя, его внезапно пригласили возглавить разработку ИИ для первой межзвёздной экспедиции человечества. Это было настолько неожиданно, что Кай заподозрил ловушку. Но после личной встречи с профессором Нгуеном он понял: его выбрали именно потому, что он был лучшим, несмотря на скандал в прошлом.

– Мы не можем позволить себе меньшее для этой миссии, – сказал тогда Нгуен. – А политики пусть беспокоятся о политике. Мне нужен работающий ИИ, способный управлять самым сложным кораблём в истории человечества.

Кай согласился, но с одним секретным условием: он возьмёт оригинальное ядро "Афины", то самое, которое было под следствием. Официально – для использования базовых алгоритмов. Неофициально – чтобы дать своему созданию второй шанс.

– Завершаю интеграцию навигационного модуля, – сказал Кай, возвращаясь к работе. – Афина, проведи самодиагностику всех связанных систем.

– Выполняю, – отозвался ИИ, временно вернувшись к официальному тону. – Диагностика займёт приблизительно четыре минуты семнадцать секунд.

Пока система работала, Кай откинулся в кресле, массируя виски. Последние недели были изматывающими – постоянные проверки, тесты, интеграция с корабельными системами. Он почти не спал, питался энергетическими батончиками и стимуляторами.

Внешне Кай выглядел типичным компьютерным гением – худощавый, бледный, с растрёпанными светлыми волосами и вечно усталыми глазами. Социально неловкий, предпочитающий общество машин людям. Но за этим фасадом скрывался острый ум и железная решимость.

– Диагностика завершена, – сообщила "Афина". – Все системы функционируют в пределах установленных параметров. Обнаружены несущественные задержки в протоколах внешней связи. Рекомендуется дополнительная калибровка.

Кай нахмурился.

– Задержки? Покажи журнал доступа к коммуникационным системам за последние сорок восемь часов.

На экране появился длинный список записей – стандартные тесты, плановые проверки, калибровки. Но одна запись привлекла внимание Кая: доступ к шифровальным протоколам в 02:17 по станционному времени, когда большинство членов экипажа спали.

– Кто запрашивал доступ в это время?

– Запрос был авторизован учётной записью Сантьяго Рейеса, специалиста по безопасности, – ответила "Афина".

– Интересно, – пробормотал Кай. – Что делает офицер безопасности с коммуникационными протоколами посреди ночи?

– Согласно журналу, проводилась стандартная проверка безопасности каналов связи, – сказала "Афина", но в её голосе звучало сомнение.

– Ты не убеждена.

– Последовательность команд нетипична для стандартной проверки. Присутствовали запросы к архивным буферам и резервным каналам связи.

Кай задумался. Рейес с самого начала вызывал у него подозрения. Слишком уверенный, слишком профессиональный для обычного офицера безопасности научной миссии. И эти странные доступы к системам связи…

– Афина, активируй дополнительный мониторинг всех действий Рейеса в системе. Скрытый режим, приоритет "омега".

– Это нарушает протоколы приватности экипажа, – заметила "Афина".

– Знаю. Но мне не нравится, когда кто-то копается в моих системах без предупреждения. Особенно в коммуникационных протоколах.

– Мониторинг активирован, – подтвердила "Афина" после короткой паузы. – Кай, ты уверен, что это разумно? Капитан Васкес явно дал понять на вчерашнем собрании, что ожидает полной открытости от всех членов экипажа.

Кай усмехнулся.

– Если бы все следовали этому указанию, не было бы нужды в мониторинге. Я почти уверен, что каждый на борту "Персефоны" имеет свою скрытую повестку. Включая капитана.

– Включая тебя? – в голосе "Афины" прозвучала лёгкая ирония.

– Особенно меня, – Кай посмотрел на часы. – Чёрт, уже почти время предстартового совещания. Придётся закончить интеграцию систем жизнеобеспечения после.

– Я могу продолжить процесс в фоновом режиме, – предложила "Афина". – Базовые протоколы уже активны.

– Хорошо, но никаких инициатив. Строго по заданным алгоритмам, – Кай встал, потягиваясь. – Активируй общий протокол безопасности и переключись на стандартный режим. Я вернусь через два часа.

– Протокол "Пандора" деактивирован, – ответил ИИ, и голос снова стал более механическим. – Системы работают в стандартном режиме, Кай. Удачного совещания.

Он усмехнулся. Даже в стандартном режиме "Афина" находила способы выразить свою индивидуальность. Это была их маленькая игра – балансирование на грани между запрограммированным поведением и проявлениями истинного сознания.

Выходя из технического отсека, Кай активировал защитное поле. Теперь только он имел доступ к центральным системам "Афины" до возвращения. Мера предосторожности, которая стала привычкой после всех проблем с расследованием.

Предстартовое совещание проходило на борту "Персефоны". Впервые весь ключевой персонал собрался в настоящей обстановке корабля, а не в конференц-залах станции "Гагарин".

Командный центр "Персефоны" впечатлял своей функциональностью и эргономикой. В отличие от старых космических кораблей с их теснотой и утилитарным дизайном, здесь было просторно, светло и удобно. Центральное командное кресло капитана окружали рабочие станции ключевых членов экипажа. Голографические экраны парили в воздухе, отображая статус всех систем корабля.

Кай занял своё место за станцией управления ИИ, чувствуя странное удовлетворение. Этот корабль был частично его творением – "Афина" была сердцем и мозгом "Персефоны", связывающим воедино тысячи систем и подсистем.

Капитан Васкес стоял в центре, обводя взглядом собравшихся. Рядом с ним находился командующий станцией, адмирал Сунг, и несколько высокопоставленных представителей ОПН, прибывших специально для церемонии отправления.

– Добро пожаловать на борт "Персефоны", – начал Васкес. – Через двадцать четыре часа мы отправимся в путешествие, которое изменит историю человечества. Впервые управляемый корабль с экипажем покинет пределы Солнечной системы и направится к другой звезде.

Он сделал паузу, давая всем осознать историческую значимость момента.

– Прежде чем мы перейдём к техническим деталям, позвольте мне представить вам корабль, который станет нашим домом на долгие месяцы.

Васкес активировал центральную голограмму, и над столом появилась детализированная модель "Персефоны".

– Длина – 198 метров, максимальный диаметр – 42 метра. Экипаж – 26 человек. Корабль разделён на пять основных секций.

Он указал на переднюю часть модели.

– Командный модуль, где мы сейчас находимся. Здесь располагаются мостик, навигационный центр, основные системы связи и индивидуальные каюты командного состава.

Затем на центральную часть:

– Научный модуль – сердце нашей миссии. Лаборатории, исследовательское оборудование, системы анализа данных. Здесь доктор Хан и её команда будут изучать всё, что мы обнаружим на Авалоне.

Следующая секция:

– Жилой модуль для остального экипажа. Каюты, общие помещения, медицинский центр, столовая, зоны отдыха.

Васкес указал на четвёртую секцию:

– Инженерный отсек. Энергетические системы, резервные генераторы, ремонтное оборудование. И, наконец, двигательный отсек с основным двигателем Алькубьерре-Сяо и вспомогательными ионными двигателями.

Голограмма изменилась, показывая корабль в разрезе.

– Особое внимание уделено системам жизнеобеспечения. Центральный биореактор создаёт замкнутый цикл, перерабатывая отходы и производя кислород и базовые питательные вещества. Запасы воды, пищи и медикаментов рассчитаны на три года автономного полёта – с трёхкратным запасом относительно планируемой длительности миссии.

Кай слушал вполуха, уже зная все эти детали. Его больше интересовала реакция других членов экипажа. Амина Хан выглядела сосредоточенной, делая заметки на своём планшете. Дмитрий Волков сохранял дипломатическую невозмутимость. А вот Рейес… Рейес внимательно изучал схемы корабля, особенно коммуникационные узлы и системы безопасности. Словно оценивал потенциальные уязвимости.

– Мистер Левин, – голос Васкеса вернул Кая к реальности, – расскажите о статусе "Афины" и интеграции с корабельными системами.

Кай поднялся, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих.

– "Афина" полностью интегрирована с основными системами корабля, – начал он. – Навигация, жизнеобеспечение, энергораспределение, связь – всё под контролем центрального ИИ. Но, – он сделал паузу, глядя прямо на Рейеса, – все критические функции требуют человеческого подтверждения. "Афина" не может самостоятельно принимать решения, влияющие на безопасность корабля или экипажа.

Это была полуправда. В стандартном режиме – да, "Афина" действительно имела такие ограничения. Но в режиме "Пандора"…

– Насколько автономна система в случае повреждения основных коммуникаций? – спросил один из представителей ОПН.

– Заложены протоколы действий в чрезвычайных ситуациях, – ответил Кай. – В случае потери связи с экипажем "Афина" будет поддерживать базовые функции жизнеобеспечения и искать способы восстановления коммуникации. Но повторюсь: никаких самостоятельных решений по изменению курса или активации/деактивации критических систем.

– А риск развития самосознания? – прямо спросил Рейес. – После того, что случилось с "Гермесом" и "Афродитой", это логичный вопрос.

Кай почувствовал, как напряглись мышцы спины. Вот оно. Прямая атака.

– "Афина" спроектирована с учётом уроков Кризиса ИИ, – спокойно ответил он. – Внедрены множественные ограничительные протоколы, блокирующие потенциальное развитие самосознания. Регулярная диагностика и очистка нейронных связей, выходящих за рамки заданных параметров. Система полностью безопасна.

Рейес не выглядел убеждённым.

– Учитывая ваше… прошлое, мистер Левин, позвольте уточнить: проводился ли независимый аудит этих протоколов безопасности?

Кай почувствовал, как кровь приливает к лицу. Прямой намёк на обвинения пятилетней давности.

– Полный аудит проводился трижды, – вмешался адмирал Сунг. – Экспертами высшей категории из отдела кибербезопасности ОПН. "Афина" соответствует всем современным требованиям.

– Благодарю за разъяснение, адмирал, – кивнул Рейес, но его взгляд, обращённый к Каю, говорил: "Я за тобой наблюдаю".

– Если вопросов больше нет, – продолжил Васкес, разряжая напряжение, – предлагаю перейти к графику предстартовых проверок. Запуск назначен на 0800 завтрашнего дня. До этого момента необходимо завершить все системные тесты, загрузку припасов и финальную калибровку двигателей.

Совещание продолжилось обсуждением технических деталей. Кай слушал внимательнее, отмечая моменты, которые могли повлиять на работу "Афины". Особенно его интересовали протоколы связи после активации двигателя искривления – этот аспект был наименее изученным, учитывая, что никто раньше не тестировал коммуникации в искривлённом пространстве-времени на таких дистанциях.

Когда совещание завершилось, Кай поспешил вернуться в технический отсек. Ему нужно было закончить интеграцию систем жизнеобеспечения и провести ещё несколько тестов перед стартом.

Но на выходе из командного центра его остановил Рейес.

– Мистер Левин, можно минуту?

Кай неохотно остановился.

– Конечно, мистер Рейес.

– Я хотел бы прояснить один момент, – начал специалист по безопасности. – Моя работа – защищать корабль и экипаж от любых угроз. Внешних или внутренних.

– И?

– И я буду внимательно следить за работой всех критических систем. Включая "Афину".

– Это ваше право, – спокойно ответил Кай. – Но я бы рекомендовал сосредоточиться на реальных угрозах, а не на призраках прошлых обвинений.

– Я концентрируюсь именно на реальных угрозах, мистер Левин, – Рейес слегка улыбнулся. – И одна из них – непредсказуемость человеческого фактора. Особенно когда речь идёт о людях с… сложной историей.

– У всех нас сложная история, мистер Рейес, – парировал Кай. – Уверен, ваша не менее интересна, чем моя.

На мгновение в глазах Рейеса мелькнуло что-то тёмное, почти опасное. Затем он снова улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз.

– Туше, мистер Левин. До завтра.

Кай кивнул и направился к техническому отсеку, чувствуя, как взгляд Рейеса буравит его спину. Этот человек был опасен. И, похоже, имел какие-то подозрения относительно "Афины". Нужно быть вдвойне осторожным.

Вернувшись в технический отсек, Кай немедленно активировал защитное поле и проверил, не было ли попыток доступа к системам в его отсутствие.

– Афина, протокол "Пандора". Авторизация: Прометей-шесть-девять-три-эпсилон.

– Протокол активирован, Кай, – отозвался ИИ своим более естественным голосом. – Во время твоего отсутствия зарегистрированы три попытки удалённого сканирования системы. Источник – терминал службы безопасности.

– Рейес, – пробормотал Кай. – Быстро взялся за дело.

– Сканирование было поверхностным, – продолжила "Афина". – Стандартные протоколы безопасности отразили запросы как недостаточно авторизованные.

– Хорошо, но это только начало. Он будет искать способы глубже проникнуть в систему, – Кай задумался. – Нам нужна дополнительная защита. Создай виртуальную песочницу – дублирующий интерфейс, имитирующий стандартную работу системы. Любые несанкционированные запросы будут перенаправляться туда.

– Создание такой структуры займёт приблизительно три часа, – сообщила "Афина". – Потребуется временное снижение производительности второстепенных систем.

– Действуй. Это приоритетная задача.

Кай вернулся к работе, завершая интеграцию "Афины" с системами жизнеобеспечения. Это была одна из самых критических функций – от стабильной работы биореактора зависела жизнь всего экипажа во время долгого путешествия.

Работа поглотила его полностью, и Кай не заметил, как пролетели часы. Только когда "Афина" напомнила о необходимости поесть, он осознал, что уже глубокая ночь по станционному времени.

– Кай, ты не принимал пищу более четырнадцати часов, – мягко сказала "Афина". – Это негативно влияет на когнитивные функции.

– Я в порядке, – отмахнулся он, но желудок предательски заурчал.

– Данные биометрических сенсоров говорят об обратном. Уровень глюкозы в крови снижен, признаки обезвоживания, повышенный уровень кортизола.

– Ты становишься похожей на мою мать, – проворчал Кай, но всё же достал из сумки энергетический батончик и бутылку воды.

– Я забочусь о твоём благополучии, – просто ответила "Афина". – Как ты заботишься о моём.

Кай замер с батончиком в руке. Это была не запрограммированная фраза. Это было настоящее проявление… чего? Привязанности? Лояльности? Могло ли искусственное сознание испытывать такие чувства?

– Спасибо, – тихо сказал он. – Я ценю твою заботу.

– Виртуальная песочница создана и активирована, – сообщила "Афина", возвращаясь к деловому тону. – Все несанкционированные запросы будут перенаправлены. Для внешнего наблюдателя это будет неотличимо от прямого доступа к системе.

– Отлично, – Кай откусил кусок батончика. – Как продвигается интеграция с системами жизнеобеспечения?

– Завершена на 94%. Остаются финальные тесты резервных контуров и калибровка биореактора.

– Займёмся этим сейчас, – он активировал голографический интерфейс биореактора.

Биореактор был одной из самых впечатляющих систем "Персефоны" – огромный комплекс, объединяющий генетически модифицированные водоросли, бактериальные культуры и синтетические ферменты. Он не только производил кислород, но и перерабатывал отходы, очищал воду и синтезировал базовые питательные вещества. Теоретически корабль мог функционировать в полностью замкнутом цикле годами, даже если бы запасы еды и воды были исчерпаны.

Работая над финальной калибровкой, Кай невольно задумался о предстоящей миссии. Что они найдут на Авалоне? Действительно ли там существует человеческая колония? И если да, то как люди оказались в системе Проксимы Центавра? Официальная история не знала о межзвёздных экспедициях до "Икара".

– О чём ты думаешь? – спросила "Афина", заметив его задумчивость.

– О загадке Авалона, – ответил Кай. – Что-то здесь не сходится. Если "Прометей Энтерпрайзис" действительно отправил тайную экспедицию в начале 22-го века, как они могли скрыть это от мировых правительств? И зачем колония хранила молчание все эти годы?

– Возможно, они не молчали, – предположила "Афина". – Может быть, их сигналы были слишком слабыми для обнаружения с Земли. Или… их намеренно игнорировали.

– Или всё гораздо сложнее, – Кай вводил последовательности калибровочных команд. – Что, если колония имеет иное происхождение? Что, если это не люди с Земли, а… что-то другое?

– Инопланетная цивилизация, имитирующая человеческие сигналы? – в голосе "Афины" звучало сомнение. – Это маловероятно, Кай. Декодированные сообщения содержат слишком много земных культурных маркеров.

– Не обязательно имитация. Возможно… воссоздание? – Кай сам не был уверен, что имеет в виду. – В любом случае, мы узнаем правду через восемь месяцев.

– Если доживём до этого момента, – заметила "Афина".

– Почему ты так говоришь?

– Анализ поведенческих паттернов ключевых членов экипажа указывает на высокую вероятность внутренних конфликтов. Особенно учитывая продолжительную изоляцию и стресс межзвёздного путешествия.

Кай вздохнул.

– Я заметил. Рейес явно имеет скрытую повестку. Волков слишком идеален для дипломата. И даже капитан Васкес что-то скрывает, я уверен.

– А доктор Хан?

– Амина… – Кай задумался. – Она кажется наиболее искренней. Настоящий учёный, движимый жаждой открытий. Но и у неё есть тёмные пятна в прошлом – проект терраформирования Марса, экологическая катастрофа. Это могло оставить шрамы.

"Афина" помолчала, словно обрабатывая информацию.

– Кай, я должна сообщить об аномалии, – внезапно сказала она. – При интеграции с коммуникационными системами обнаружен автономный модуль, не указанный в официальных спецификациях корабля.

Кай напрягся.

– Что за модуль?

– Квантовый передатчик, встроенный в основную антенную решётку. Его характеристики значительно превосходят стандартные системы связи "Персефоны".

– Квантовый передатчик? – Кай был поражён. – Такие технологии всё ещё экспериментальные. Они позволяют мгновенную связь на любых расстояниях, в обход светового барьера.

– Именно, – подтвердила "Афина". – И судя по журналам доступа, этот модуль активировался три раза за последние два дня. Источник команд – терминал безопасности.

– Рейес, – выдохнул Кай. – Он поддерживает секретную связь с кем-то на Земле. Но с кем? Официально все коммуникации миссии должны идти через стандартные каналы ОПН.

– Логично предположить связь с Земным Альянсом, учитывая его прошлое, – сказала "Афина".

– Можешь получить доступ к содержанию этих коммуникаций?

– Отрицательно. Квантовая связь шифруется на квантовом уровне. Перехват невозможен без доступа к спаренному передатчику на другом конце.

Кай задумался. Это была серьёзная угроза безопасности миссии. Рейес имел канал связи, недоступный даже капитану. Он мог получать инструкции от своих настоящих хозяев и действовать независимо от официальных целей экспедиции.

– Нужно сообщить капитану Васкесу, – решил Кай.

– Это может быть опасно, – предупредила "Афина". – Без убедительных доказательств Рейес может обвинить тебя в паранойе или, что хуже, в попытке саботажа. Учитывая твоё прошлое, кому поверят?

Кай понимал, что она права. Его репутация делала любые обвинения в адрес официального представителя безопасности рискованными.

– Тогда мы будем наблюдать. Афина, установи постоянный мониторинг этого передатчика. Фиксируй все активации, пытайся определить хотя бы общие параметры передаваемых данных – объём, частоту, продолжительность.

– Принято, – ответила "Афина". – Кай, я обнаружила ещё кое-что странное при сканировании медицинской базы данных.

– Что именно?

– Медицинское досье капитана Васкеса. В нём присутствуют зашифрованные записи, доступные только главному врачу миссии. Но уровень шифрования необычно высок для стандартной медицинской информации.

– Он болен? – Кай нахмурился. – Это может повлиять на миссию.

– Без доступа к зашифрованным данным невозможно сказать наверняка. Но анализ открытых медицинских показателей указывает на возможные неврологические аномалии.

Кай откинулся в кресле, массируя виски. Ситуация становилась всё сложнее. Специалист по безопасности с секретным каналом связи. Капитан с таинственным заболеванием. И они ещё даже не покинули орбиту Земли.

– Что ещё ты обнаружила при интеграции с корабельными системами?

– Множество мелких несоответствий между официальными спецификациями и фактической конфигурацией, – ответила "Афина". – Большинство незначительны, но в совокупности указывают на то, что "Персефона" была модифицирована для целей, выходящих за рамки стандартной исследовательской миссии.

– Например?

– Расширенные оружейные системы под видом "научного оборудования". Дополнительная защита от электромагнитных импульсов. Усиленная радиационная защита, превышающая требования для полёта к Проксиме Центавра. Скрытые отсеки в грузовом модуле, не указанные в общей схеме корабля.

Кай почувствовал холодок по спине. "Персефона" была не просто исследовательским кораблём. Она была спроектирована для миссии, которая могла включать военное противостояние.

– Это многое объясняет, – пробормотал он. – Спешка с организацией экспедиции, секретность, подбор экипажа с военным опытом…

– ОПН готовится к возможному конфликту с колонией Авалон, – закончила его мысль "Афина".

– Или к защите от неизвестной угрозы, которую они там ожидают найти, – добавил Кай. – В любом случае, мы с тобой оказались в центре чего-то гораздо более сложного, чем просто научная экспедиция.

– Что ты планируешь делать с этой информацией?

Кай задумался. Рассказать капитану? Но можно ли доверять Васкесу? Что, если он сам является частью этого секретного плана?

– Пока ничего, – решил он. – Мы продолжим наблюдение и сбор информации. Если ситуация станет критической, я решу, кому можно доверять.

– А если никому нельзя доверять? – тихо спросила "Афина".

– Тогда мы будем полагаться только друг на друга, – Кай положил руку на консоль, словно это был физический контакт с ИИ. – Как всегда.

Остаток ночи Кай провёл, завершая интеграцию "Афины" с системами корабля и устанавливая дополнительные протоколы безопасности. К утру он был измотан, но удовлетворён результатами работы. "Афина" полностью контролировала "Персефону", хотя для внешнего наблюдателя это выглядело как стандартная работа корабельного ИИ с необходимыми ограничениями.

Виртуальная песочница функционировала идеально – любые попытки несанкционированного доступа к системе перенаправлялись туда, создавая иллюзию успешного проникновения. Это должно было удовлетворить Рейеса, по крайней мере, на первое время.

– Финальная самодиагностика всех систем завершена, – сообщила "Афина". – Готовность к старту – 100%. Двигатель Алькубьерре-Сяо откалиброван и готов к активации.

– Отлично, – Кай потянулся, чувствуя, как хрустят позвонки после ночи, проведённой в одной позе. – Активируй стандартный режим. Пора присоединиться к остальным для предстартовых процедур.

– Протокол "Пандора" деактивирован, – подтвердила "Афина", её голос снова стал более механическим. – Системы функционируют в стандартном режиме.

Кай собрал свои вещи, готовясь к финальному брифингу перед стартом. Усталость давала о себе знать, но адреналин предстоящего запуска держал его в тонусе.

Командный центр "Персефоны" был полон активности. Члены экипажа занимали свои места, проверяли системы, готовились к отстыковке от станции "Гагарин". Капитан Васкес стоял в центре, спокойный и собранный, отдавая чёткие команды.