Тринадцатая Колония

– Спасибо, Афина, – ответила Амина. – Передай, что я буду.

Она в последний раз проверила содержимое потайного кармана в комбинезоне, где хранился защищённый носитель с данными. Затем глубоко вдохнула, готовясь к прыжку в неизвестность, который изменит не только её жизнь, но и, возможно, судьбу всего человечества.

Мостик «Персефоны» поражал футуристическим дизайном – панорамные экраны, заменяющие обычные иллюминаторы, голографические проекции данных, парящие в воздухе, и центральное командное кресло, от которого расходились лучами рабочие станции.

Капитан Васкес стоял в центре, высокий, с военной выправкой и проницательным взглядом. Рядом с ним собрались ключевые члены экипажа: Кай Левин, нервно перебиравший какое-то устройство в руках; Дмитрий Волков, спокойный и собранный; Сантьяго Рейес, внимательно наблюдающий за всеми; и несколько других специалистов, с которыми Амина ещё не успела близко познакомиться.

– Добро пожаловать на борт «Персефоны», – начал Васкес, когда все собрались. – Через два часа мы отправимся в путешествие, которое войдёт в историю человечества. Первая межзвёздная экспедиция к потенциально обитаемой планете. Первый контакт с колонией, о существовании которой мы даже не подозревали.

Он обвёл взглядом присутствующих.

– Каждый из вас был выбран как лучший специалист в своей области. Но более важно то, что все вы обладаете качествами, необходимыми для такой миссии: адаптивностью, выдержкой, способностью мыслить нестандартно.

Васкес сделал паузу.

– Официальная цель нашей миссии – установить контакт с колонией Авалон, выяснить её происхождение и оценить возможности для сотрудничества. Но я хочу быть предельно честным: мы не знаем, что ждёт нас там. Не знаем, как колонисты отреагируют на наше появление. Не знаем, какие технологии или знания они могли развить за десятилетия изоляции.

Амина заметила, как Рейес едва заметно напрягся при этих словах.

– Поэтому, – продолжил Васкес, – хотя у каждого из вас есть конкретные задачи и протоколы, я ожидаю инициативы и гибкости. В условиях четырёхлетней задержки связи с Землёй мы будем принимать решения самостоятельно, основываясь на обстоятельствах и нашей коллективной мудрости.

Он кивнул Левину.

– Кай, дай нам статус систем корабля.

Левин выступил вперёд, активируя голографическую проекцию «Персефоны».

– Все системы функционируют оптимально, – сказал он, выделяя различные секции корабля. – «Афина» полностью интегрирована и контролирует жизнеобеспечение, навигацию и энергораспределение. Двигатель Алькубьерре-Сяо прошёл финальную калибровку и готов к активации после выхода на запланированную траекторию. Биореактор, поддерживающий замкнутую экосистему, стабилен и обеспечит нас кислородом и базовыми питательными веществами на протяжении всего путешествия.

– Спасибо, Кай, – кивнул Васкес. – Дмитрий, как обстоят дела с коммуникационными протоколами?

Волков шагнул в центр круга.

– Мы подготовили комплексный пакет данных для первого контакта, – ответил он с лёгким акцентом. – Базовые математические последовательности, лингвистические ключи, культурная информация – всё, что может помочь установить общий язык. Хотя, если наши предположения верны и колония имеет земное происхождение, коммуникация не должна стать серьёзной проблемой, несмотря на возможную языковую эволюцию за период изоляции.

– Доктор Хан, – Васкес повернулся к Амине, – ваша оценка биологических аспектов?

Амина сделала шаг вперёд, чувствуя на себе взгляды всей команды.

– Авалон представляет уникальную экосистему, – начала она. – Планета находится в приливном захвате, что создаёт экстремальные температурные условия: вечное пекло на стороне, обращённой к звезде, и вечную мерзлоту на тёмной стороне. Обитаемая зона сосредоточена вдоль терминатора – узкой полосы между этими экстремумами.

Она активировала собственную голограмму, показывая карту планеты с выделенной зоной терминатора.

– Данные «Икара» указывают на наличие сложной экосистемы с формами жизни, удивительно похожими на земные, несмотря на совершенно иную эволюционную историю. Это одна из загадок, которую нам предстоит разгадать. Колонисты, вероятно, генетически адаптировались к местным условиям: повышенной радиации красного карлика, иному спектру света, возможно, к местным микроорганизмам.

– Насколько опасными могут быть эти организмы для нас? – спросил Рейес.

– Невозможно сказать наверняка без детальных исследований, – ответила Амина. – Теоретически, ксенобиологические формы жизни должны быть биохимически несовместимы с нашей физиологией, что минимизирует риск инфекций. Но если колонисты действительно адаптировались к местной экосистеме, мы можем столкнуться с неожиданными взаимодействиями. Поэтому все контакты будут проходить с соблюдением строгих протоколов биобезопасности.

Васкес кивнул.

– И наконец, мистер Рейес, протоколы безопасности.

Рейес выступил вперёд, его осанка выдавала военную подготовку.

– Наш приоритет – безопасность экипажа и корабля, – начал он. – Все контакты с колонией будут проходить поэтапно, с постоянной оценкой рисков. Первичная коммуникация – только с орбиты. Физический контакт – только после установления доверительных отношений и оценки намерений колонистов.

Он обвёл взглядом присутствующих.

– Напоминаю, что «Персефона» оснащена оборонительными системами последнего поколения. Мы не ищем конфронтации, но готовы защитить себя в случае необходимости.

Амина заметила, как Волков едва заметно нахмурился при этих словах.

– Наша миссия мирная, – подчеркнул Васкес, словно почувствовав напряжение. – Мы представляем всё человечество, и наши действия определят будущие отношения с Авалоном. Я ожидаю от каждого из вас высочайшего профессионализма и ответственности.

Он посмотрел на часы.

– Через час начнётся процедура отстыковки. Всем занять позиции согласно предстартовому протоколу. Доктор Хан, задержитесь на минуту.

Когда остальные покинули мостик, Васкес подошёл к Амине.

– Вы нашли что-то в архивах «Прометея», не так ли? – спросил он тихо. – Что-то, чем не поделились с остальными.

Амина напряглась.

– Почему вы так думаете, капитан?

– Потому что я тоже изучал эти архивы, – ответил Васкес. – И потому что вы слишком хороший учёный, чтобы упустить очевидные связи.

Он помолчал, затем добавил:

– Я не требую от вас нарушения конфиденциальности, если вам дали особые указания. Но хочу, чтобы вы знали: моя главная задача – безопасность этого корабля и его экипажа. Если у вас есть информация, которая может повлиять на это, я ожидаю, что вы придёте ко мне.

Амина изучала его лицо, пытаясь определить, можно ли ему доверять.

– Я нашла упоминание об экспериментальном двигателе, разработанном «Прометеем» в 2099 году, – наконец сказала она. – И имя Элеоноры Чен в списке разработчиков. Той самой Чен, которая сейчас возглавляет колонию Авалон.

Васкес кивнул, не выглядя удивлённым.

– Я подозревал что-то подобное. Это подтверждает гипотезу о тайной миссии. Вопрос в том, почему она была отправлена и почему колония никогда не пыталась связаться с Землёй.

– Возможно, они пытались, но сигнал слишком слаб для обнаружения на таком расстоянии, – предположила Амина. – Или… они намеренно скрывались.

– В любом случае, мы узнаем правду через восемь месяцев, – сказал Васкес. – Спасибо за откровенность, доктор Хан. Я ценю это.

Он повернулся, чтобы уйти, но Амина остановила его:

– Капитан, вы доверяете всем членам этой экспедиции?

Васкес помедлил, затем ответил:

– Я доверяю их профессионализму. Что касается личных или политических повесток… это мы ещё выясним. Будьте осторожны, доктор Хан. И помните: в космосе у нас есть только мы сами.

С этими словами он вышел, оставив Амину наедине с тревожными мыслями.

Отстыковка прошла идеально. «Персефона» медленно отдалилась от станции «Гагарин», её двигатели мягко светились в космической тьме. Амина наблюдала за этим из научной лаборатории, где она планировала провести большую часть путешествия.

– Доктор Хан, – голос «Афины» звучал почти по-человечески, – капитан приглашает всех ключевых членов экипажа на мостик для наблюдения за активацией основного двигателя.

– Спасибо, Афина. Передай, что я буду через минуту.

Когда Амина прибыла на мостик, остальные уже собрались. Корабль покинул орбиту Луны и направлялся к расчётной точке активации двигателя Алькубьерре-Сяо.

– Господа, – сказал Васкес, стоя в центре мостика, – через пять минут мы станем первыми людьми, покинувшими Солнечную систему на управляемом корабле. Точка невозврата – тот момент, когда обычные двигатели уже не смогут вернуть нас на Землю без активации двигателя искривления.

Кай Левин нервно проверял данные на своём терминале.

– Двигатель стабилен, – сообщил он. – Все параметры в норме. Искривление пространства-времени начнётся через четыре минуты тридцать секунд.

Амина смотрела на экраны, где Солнце уже казалось просто яркой звездой. Ощущение было сюрреалистическим – они действительно покидали единственный дом, который когда-либо знало человечество, направляясь к другой звезде.

– Три минуты до активации, – объявила «Афина». – Всем членам экипажа занять безопасные позиции и активировать фиксаторы.

Амина села в одно из кресел, активируя магнитные замки, удерживающие её на месте. Хотя теоретически двигатель Алькубьерре-Сяо создавал локальный пузырь искривлённого пространства, защищающий корабль от релятивистских эффектов, никто не знал наверняка, как это будет ощущаться.

– Две минуты до активации.

Васкес обратился к экипажу:

– Когда двигатель активируется, мы будем изолированы от остальной Вселенной. Никакой связи с Землёй до выхода из режима искривления через восемь месяцев. Мы будем полагаться только на себя и друг на друга.

– Одна минута до активации.

Амина закрыла глаза, вспоминая долгий путь, который привёл её сюда. От девочки, выросшей в тесной колонии у Юпитера, до ведущего астробиолога первой межзвёздной экспедиции человечества. Она представила Авалон – планету с красным солнцем и загадочной колонией на линии терминатора. Что они найдут там? Потомков земных колонистов? Развитую цивилизацию? Или что-то, чего они даже не могли представить?

– Тридцать секунд до активации.

Сердце Амины колотилось. Этот момент изменит всё.

– Пятнадцать секунд.

Она открыла глаза и увидела напряжённые лица товарищей. Все они, независимо от своих скрытых мотивов, сейчас объединились в этом историческом моменте.

– Десять… девять… восемь…

Васкес смотрел прямо перед собой, его лицо было непроницаемым.

– Семь… шесть… пять…

Кай нервно постукивал пальцами по подлокотнику.

– Четыре… три… два…

Амина сделала глубокий вдох.

– Один. Активация.

На мгновение ничего не произошло. Затем реальность словно изогнулась. Амина не могла описать это ощущение – не физическое движение, а скорее искажение самого восприятия. Звёзды на экранах размылись, затем исчезли, сменившись странным серебристым туманом.

– Двигатель Алькубьерре-Сяо активирован, – объявила «Афина». – Пузырь искривления стабилен. Расчётное время прибытия к Проксиме Центавра – двести сорок два дня.

– Статус экипажа? – спросил Васкес.

– Все жизненные показатели в норме, – ответил бортовой врач. – Никаких отрицательных эффектов от перехода не зафиксировано.

Васкес кивнул.

– Господа, – сказал он, отстёгивая фиксаторы и поднимаясь, – мы официально в пути к звёздам. Добро пожаловать в межзвёздную эру человечества.

Амина смотрела на серебристый туман за пределами корабля – визуальное представление искривлённого пространства-времени. Они сделали это. Человечество преодолело ещё один рубеж.

Но глубоко внутри она знала, что настоящие испытания только начинаются. Впереди был Авалон и его загадки. Тайны, которые могли изменить не только будущее человечества, но и понимание его прошлого.

И среди этих тайн, возможно, ответ на вопрос, который беспокоил её с момента обнаружения сигналов: кто на самом деле создал колонию Авалон, и почему её существование скрывалось от человечества так долго?

Глава 2: Сборы

Капитан Лоренцо Васкес смотрел на уведомление о назначении уже третий раз за последний час, будто пытаясь найти в нём скрытый смысл. Голографический документ парил над столом, официальная печать Объединённых Планетарных Наций пульсировала мягким голубым светом.

«Настоящим Объединённые Планетарные Нации уполномочивают капитана Лоренцо Алехандро Васкеса принять командование исследовательским кораблём «Персефона» для выполнения миссии стратегической важности…»

Он провёл рукой по коротко стриженным седеющим волосам. В пятьдесят один год большинство офицеров его поколения уже занимали административные должности на Земле или, в лучшем случае, командовали орбитальными станциями. Межзвёздная экспедиция – это задание для молодых, амбициозных капитанов. Так почему выбрали его?

Васкес поднялся с кресла и подошёл к панорамному окну своей квартиры в Буэнос-Айресе. Внизу раскинулся город – смесь футуристических небоскрёбов и колониальной архитектуры, сохранившейся несмотря на экологические катастрофы прошлого века. Прибрежные районы были защищены массивными дамбами от поднявшегося уровня моря. Кварталы бедноты тянулись к горизонту, где смог размывал линию между землёй и небом.

На столе просигналил коммуникатор. Васкес активировал устройство, и перед ним появилось лицо адмирала Чжао, его непосредственного начальника в космическом флоте ОПН.

– Лоренцо, ты получил назначение?

– Получил, сэр, – Васкес выпрямился, по привычке принимая военную стойку, даже в собственной квартире. – Я польщён доверием, но должен спросить: почему я?

Адмирал Чжао, пожилой китаец с проницательным взглядом и шрамом через всю левую щеку – наследие Марсианского конфликта – усмехнулся.

– Потому что ты лучший для этой работы, Лоренцо. Нам нужен капитан с опытом нестандартных ситуаций. Кто-то, кто умеет принимать трудные решения вдали от командования.

– Кто-то с подмоченной репутацией, которого не жалко отправить на потенциально самоубийственную миссию? – Васкес не удержался от сарказма.

– Не драматизируй. «Персефона» – самый передовой корабль, когда-либо построенный человечеством. Двигатель Алькубьерре-Сяо прошёл все испытания. Риск минимален.

– Дело не в риске, адмирал. А в том, что эта миссия слишком поспешно организована. Восемь месяцев до Проксимы, плюс восемь обратно, и это без учёта времени на орбите. Почти два года изоляции. Для такой миссии требуется годы подготовки, а не недели.

Лицо Чжао стало серьёзным.

– Ты знаешь, почему мы торопимся. Сигналы с Авалона. Человеческая колония, о которой мы ничего не знали. Это меняет всё, Лоренцо. И не только для науки.

– Для геополитики, – кивнул Васкес. – Кто первым доберётся до Авалона, тот получит доступ к их технологиям.

– Именно. Земной Альянс и Европейский Консорциум наверняка уже планируют собственные миссии. Мы должны быть первыми. Как нейтральная сторона.

– ОПН никогда не была по-настоящему нейтральной, адмирал, – заметил Васкес. – У всех есть свои интересы.

Чжао вздохнул.

– И поэтому нам нужен ты, Лоренцо. Ты никогда не был политическим игроком. Ты делаешь то, что считаешь правильным, даже если это противоречит приказам. Как на Фобосе.

Васкес напрягся. Фобос. Самая тёмная и одновременно самая яркая страница его карьеры.

– Я делал свою работу, – сухо ответил он.

– И спас четыре тысячи гражданских, нарушив прямой приказ. Я до сих пор считаю, что ты заслужил медаль, а не трибунал.

– История рассудила иначе.

– История ещё не закончена, Лоренцо. Эта миссия – твой шанс изменить её ход. Для себя и для человечества.

Васкес помолчал, затем кивнул.

– Когда я получу досье на экипаж?

– Уже отправлено. Полный состав, личные дела, психологические профили. Ознакомься внимательно. Некоторые из твоих людей… скажем так, имеют сложное прошлое.

– Как и я сам.

– Именно. Ты поймёшь их мотивацию лучше, чем кто-либо. Сбор на станции «Гагарин» через три дня. Удачи, капитан Васкес.

– Спасибо, адмирал.

Когда изображение Чжао исчезло, Васкес активировал защищённый канал доступа к файлам экипажа. Голографический экран заполнился личными делами – двадцать шесть человек основного состава. Но его внимание привлекли пять ключевых позиций, помеченных красным.

Доктор Амина Хан, главный астробиолог. 39 лет.

Васкес открыл её досье. Уроженка юпитерианских колоний, никогда не жила на Земле до поступления в университет. Блестящая карьера, множество научных публикаций… и тёмное пятно: участие в проекте терраформирования Марса, закончившемся экологической катастрофой. Интересно. Она была одной из немногих учёных, выступивших против продолжения проекта после первых признаков нестабильности. Её проигнорировали. Васкес понимал, каково это – быть правым, но не услышанным.

Кай Левин, специалист по искусственному интеллекту. 35 лет.

Вундеркинд, создатель нейросети «Афина», которая будет управлять системами «Персефоны». Социально неадаптивный, предпочитает работать в изоляции. Был под следствием за предполагаемое создание самосознающего ИИ, но обвинения были сняты за недостатком доказательств. После кризиса искусственного интеллекта 2180-х годов это серьёзное обвинение. Почему его допустили к такой важной миссии?

Дмитрий Волков, дипломат и лингвист. 42 года.

Досье Волкова было неожиданно скудным. Обучался в Московском дипломатическом корпусе, работал в различных миссиях ОПН по всей Солнечной системе. Специализация на кризисной дипломатии и первых контактах с изолированными колониями. Говорит на двенадцати языках. Но чего-то явно не хватало. Слишком гладкая биография, без единого пятнышка.

Сантьяго Рейес, специалист по безопасности. 45 лет.

А вот это было интересно. Официально Рейес был специалистом по безопасности с опытом работы в частных корпорациях и миссиях ОПН. Но между строк Васкес читал другую историю. Слишком много засекреченных операций. Слишком много «специальных заданий». Рейес был оперативником разведки, замаскированным под офицера безопасности. Вопрос – чью разведку он представлял?

И наконец, сам Лоренцо Васкес, капитан. 51 год.

Его собственное досье было открыто для всех членов экипажа. Васкес усмехнулся, просматривая его. Блестящее начало карьеры, быстрое продвижение по службе, затем Марсианский конфликт, инцидент на Фобосе, трибунал, понижение в звании, медленное восстановление репутации… и теперь это назначение, которое могло либо окончательно реабилитировать его, либо поставить точку в карьере.

Но была одна деталь, которая отсутствовала в официальном досье. Деталь, которую знали только личный врач Васкеса и адмирал Чжао.

Капитан потёр левую руку, ощущая под кожей едва заметное онемение – первый симптом нейродегенеративного заболевания, диагностированного шесть месяцев назад. Болезнь Такаши, редкое последствие длительного пребывания в условиях измененной гравитации. Прогрессирующая, неизлечимая. Через три-четыре года он будет прикован к инвалидному креслу. Через пять-шесть – полностью парализован.

Может, поэтому он и согласился на эту миссию. Последний шанс сделать что-то значимое, прежде чем болезнь заберёт всё.

Орбитальная станция «Гагарин» впечатляла даже таких космических волков, как Васкес. Гигантское кольцо диаметром в полтора километра медленно вращалось вокруг своей оси, создавая искусственную гравитацию в жилых секторах. В центре кольца, в зоне невесомости, располагались научные лаборатории и стыковочные узлы для кораблей.

Шаттл Васкеса приближался к станции, и капитан наблюдал за ней через иллюминатор. Сколько раз он бывал здесь? Десятки? И каждый раз ощущал трепет перед этим величественным сооружением – символом человеческих амбиций и инженерного гения.

Но сегодня его взгляд был прикован к другому объекту. В одном из стыковочных доков висел корабль, сверкающий в лучах далёкого Солнца. «Персефона» – 198 метров отполированного металла и композитных материалов, самый передовой межзвёздный корабль в истории человечества.

– Впечатляет, не правда ли? – раздался голос пилота шаттла. – Говорят, она может достигать десяти процентов скорости света в режиме искривления.

– Если верить спецификациям, – ответил Васкес, не отрывая взгляда от корабля. – Хотя никто ещё не тестировал двигатель Алькубьерре-Сяо на таких дистанциях.

– Что ж, вам выпала честь быть первыми, капитан.

– Или несчастье, – пробормотал Васкес себе под нос.

Шаттл мягко пристыковался к станции, и Васкес, подхватив свою компактную сумку, направился к шлюзу. Его встречал лично командующий станцией, адмирал Сунг.

– Капитан Васкес, добро пожаловать на «Гагарин», – Сунг, невысокий кореец с военной выправкой, крепко пожал ему руку. – Ваш экипаж почти в полном составе. Не терпится начать работу с легендой.

– Хватит этого, Джин, – поморщился Васкес. – Я не легенда, а старый солдат с сомнительной репутацией.

Сунг усмехнулся.

– Всё зависит от того, кого спросить. Для многих из нас Фобос был актом героизма, а не неподчинения.

– Расскажи это трибуналу, – Васкес перевёл разговор. – Где разместили моих людей?

– Ключевой персонал – в секторе А, остальные – в B и C. У тебя личные апартаменты в командном модуле. Хочешь отдохнуть с дороги или сразу к работе?

– Когда у меня была возможность отдыхать? – Васкес слабо улыбнулся. – Проводи меня к ним. Хочу лично познакомиться с каждым.

Станция гудела от активности. Техники, учёные, военные – все были заняты подготовкой исторической миссии. Васкес шёл по широким коридорам, отмечая повышенные меры безопасности. У каждого входа в секцию, связанную с проектом «Персефона», стояли вооружённые охранники, а камеры наблюдения фиксировали каждое движение.

– Избыточная безопасность, не находишь? – заметил он, обращаясь к Сунгу.

– Приказ сверху. Информация о колонии Авалон классифицирована как высший уровень секретности. Даже большинство персонала станции не знает истинной цели миссии.

– А что им сказали?

– Стандартная исследовательская экспедиция к Проксиме Центавра для изучения экзопланеты. Технически это не ложь.

Они подошли к лаборатории астробиологии, где, согласно расписанию, сейчас должна была находиться доктор Хан.

– Я оставлю тебя здесь, – сказал Сунг. – У меня ещё куча дел. Коммуникатор настроен на станционную сеть, если что-то понадобится.

Васкес кивнул и, дождавшись ухода адмирала, вошёл в лабораторию. Помещение поражало размерами и оснащением. Голографические проекторы, анализаторы последнего поколения, изолированные боксы для работы с потенциально опасными образцами. В центре, склонившись над голографической моделью Проксимы Центавра b, стояла женщина.

Доктор Амина Хан была именно такой, какой Васкес представлял её по досье. Стройная, среднего роста, с короткими чёрными волосами и сосредоточенным выражением лица. Она была настолько поглощена работой, что не заметила его появления.

– Доктор Хан? – произнёс он, подходя ближе.

Амина вздрогнула и обернулась. Её тёмные глаза быстро сфокусировались на нём, оценивая.

– Капитан Васкес, – она выпрямилась. – Не ожидала вас так скоро.

– Предпочитаю познакомиться с экипажем до официальных брифингов. Узнать людей, с которыми предстоит провести почти два года в замкнутом пространстве.

Она кивнула, её взгляд был внимательным, изучающим.

– Разумный подход. Что вы хотите знать?

– Для начала – ваше личное мнение о миссии. Без официальных формулировок.

Амина помедлила, словно взвешивая, насколько откровенной быть.

– Моё мнение? Эта миссия – самая важная в истории человечества. И самая опасная. Не в смысле физической опасности, а в смысле последствий. То, что мы найдём на Авалоне, может изменить наше понимание о месте человечества во Вселенной.

– Вы уверены, что колония имеет земное происхождение? – спросил Васкес, подходя к голографической модели планеты.

– Сигналы содержат элементы земных протоколов связи. Но это не объясняет, как люди оказались в системе Проксимы Центавра. У нас не было технологий для межзвёздных перелётов до недавнего времени.

– Вы нашли что-то в архивах «Прометея»?

– Фрагменты, – осторожно ответила Амина. – Упоминание экспериментального двигателя, способного развить скорость до одной десятой световой. Имена учёных, включая Элеонору Чен.

– Ту самую Чен, что сейчас возглавляет колонию?

– Если верить декодированным сигналам, – кивнула Амина. – Слишком точное совпадение, чтобы быть случайностью.