Тринадцатая Колония

Эдуард Сероусов

Тринадцатая Колония

Часть I: Сигнал

Глава 1: Эхо из бездны

Темнота лаборатории обволакивала Амину, словно вторая кожа. Только мягкое свечение голографических экранов нарушало мрак, отбрасывая призрачные блики на её лицо. Амина Хан любила работать в такой обстановке – когда ничто не отвлекало от данных, от математической поэзии космоса, записанной в цифровых потоках.

Она потёрла усталые глаза. Четвёртая бессонная ночь подряд. Но сон мог подождать. Особенно сейчас, когда в данных, полученных с автоматического зонда «Икар», что-то определённо не сходилось.

– Афродита, повтори анализ спектрографических данных из сектора P-7, – произнесла она в пустоту лаборатории.

– Повторяю анализ, доктор Хан, – ответил мягкий женский голос корабельного ИИ орбитальной станции «Гагарин». – Время обработки – две минуты семнадцать секунд.

Амина откинулась в кресле, прикрыв глаза. Станция «Гагарин» была домом для трёхсот учёных, инженеров и обслуживающего персонала, крупнейшим научным аванпостом человечества за пределами марсианской орбиты. Кольцевая структура вращалась, создавая искусственную гравитацию, тихо гудели реакторы, поддерживая жизнь в металлическом оазисе среди пустоты. Снаружи раскинулся величественный и пугающий космос – враждебная среда, которую человечество упрямо пыталось покорить.

– Анализ завершён, – сообщил ИИ. – Результаты соответствуют предыдущим данным с вероятностью 99,87%.

Амина подалась вперёд, всматриваясь в цифры и графики. На экране светились спектральные линии атмосферы Проксимы Центавра b – ближайшей к Солнцу экзопланеты земного типа. Зонд «Икар», запущенный десять лет назад, достиг системы Проксимы всего месяц назад и с тех пор исправно передавал данные.

– Выдели маркером кислородную линию и наложи временную шкалу за последние три недели.

Перед ней возник новый график. Амина нахмурилась, её пальцы быстро коснулись нескольких точек на голограмме, увеличивая отдельные участки.

– Сравни с моделью естественных флуктуаций.

– Сравнение завершено, – ответил ИИ через несколько секунд. – Обнаружены статистически значимые аномалии. Регулярность колебаний превышает вероятность природного происхождения.

Сердце Амины пропустило удар. Она ещё раз посмотрела на данные, пытаясь найти ошибку в своих рассуждениях, альтернативное объяснение, что угодно. Но всё указывало на один невероятный вывод.

– Афродита, – её голос слегка дрогнул, – проанализируй радиодиапазон на предмет искусственных сигналов. Полный спектр.

– Выполняю, доктор Хан. Время обработки – шесть минут сорок три секунды.

Амина поднялась и подошла к панорамному окну лаборатории. Отсюда открывался вид на бесконечную черноту космоса, усыпанную равнодушными звёздами. Где-то там, в 4,2 световых годах от Земли, вокруг тусклого красного карлика Проксима Центавра вращалась планета. Планета, на которой, возможно…

Она не позволила себе закончить мысль.

Индо-пакистанские черты Амины отражались в стекле – тёмные глаза, высокие скулы, коротко остриженные чёрные волосы. Тридцать девять лет, большую часть из которых она провела, изучая далёкие миры. Выросла в орбитальной колонии у Юпитера, никогда не ощущала под ногами настоящую землю до двадцати двух лет. Может, поэтому её так тянуло к звёздам – они всегда были ближе, чем голубая колыбель человечества.

– Доктор Хан, – голос Афродиты прервал её размышления, – обнаружен регулярный сигнал в диапазоне 1420 мегагерц с модуляцией, соответствующей искусственному происхождению.

Амина резко обернулась.

– Выведи на экран.

Перед ней появилась волновая диаграмма – повторяющийся паттерн, слишком правильный, чтобы быть природным явлением. Её взгляд метнулся к цифрам частоты – 1420 мегагерц, водородная линия. Универсальный маяк, который любая технологически развитая цивилизация использовала бы для связи. Частота, на которой водород излучает электромагнитные волны. Базовый элемент Вселенной.

– Выполни декодирование по стандартным протоколам.

Минуты ожидания растянулись в вечность. Амина кусала губы, всматриваясь в мерцающие цифры.

– Декодирование завершено, – произнёс ИИ. – Сигнал содержит структурированные данные. Обнаружены элементы, соответствующие стандартным протоколам связи Объединённых Планетарных Наций, но с существенными модификациями.

Амина замерла, не веря своим ушам.

– Повтори.

– Сигнал содержит элементы протоколов связи ОПН.

Земные протоколы. На планете, удалённой на четыре световых года от Солнечной системы. Это было невозможно.

Её пальцы лихорадочно забегали по голографической клавиатуре, вызывая новые данные, перепроверяя результаты.

– Афродита, активируй протокол «Конверт Пандоры». Уровень секретности – красный. Запрет на распространение информации за пределы этой лаборатории.

– Протокол активирован, доктор Хан. Данные изолированы.

Амина глубоко вдохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Если её анализ верен, это величайшее открытие в истории человечества. Но также и самая тревожная загадка.

– Расширь поиск, – приказала она ИИ. – Полный спектральный анализ поверхности планеты в инфракрасном диапазоне. Ищи тепловые аномалии, геометрически правильные структуры, любые признаки искусственных объектов.

Работа продолжалась всю ночь. Амина не заметила, как прошло время, поглощённая анализом данных, построением моделей, проверкой и перепроверкой каждого вывода. Кофе давно остыл в забытой чашке, но она не чувствовала усталости – только лихорадочное возбуждение открытия.

К утру сомнений не осталось. На поверхности Проксимы Центавра b, которую в научных кругах уже негласно называли Авалоном, были обнаружены несомненные признаки человеческой деятельности. Регулярные тепловые структуры вдоль линии терминатора – границы между вечным днём и вечной ночью на планете, где одна сторона всегда обращена к звезде. Искусственные сооружения, видимые даже на снимках низкого разрешения. И главное – радиосигналы, несущие следы земных технологий.

Но как? Человечество никогда не отправляло колонизационных миссий к Проксиме. Первый межзвёздный зонд был запущен лишь десять лет назад. Даже с современными двигателями искривления пространства путешествие заняло бы месяцы.

Амина откинулась в кресле, массируя виски. Логичных объяснений было два, и оба казались фантастическими. Либо кто-то тайно колонизировал Проксиму десятилетия назад, либо… там обитала нечеловеческая цивилизация, каким-то образом получившая доступ к земным технологиям.

Она должна была рассказать об этом кому-то, кто поймёт значимость открытия. Профессор Ван Нгуен, её бывший научный руководитель и нынешний глава астробиологического отдела ОПН, был идеальным кандидатом.

– Афродита, установи защищённое соединение с профессором Ван Нгуеном. Приоритет – срочный.

– Устанавливаю соединение, доктор Хан.

Пока система устанавливала связь, Амина пыталась собраться с мыслями. Как объяснить необъяснимое? Как заставить кого-то поверить в то, во что она сама с трудом верила?

Экран мигнул, и перед ней появилось лицо пожилого азиата с проницательными глазами и аккуратной седой бородкой.

– Амина? – голос профессора звучал удивлённо. – Сейчас три часа ночи по земному времени. Что-то случилось?

– Профессор, – она сделала глубокий вдох, – мне нужно показать вам кое-что. Это… это меняет всё.

В следующие полчаса Амина методично изложила свои находки, передавая данные на терминал Нгуена. Она видела, как менялось его лицо – от недоверия к изумлению, затем к тревоге.

– Ты уверена в своих выводах? – спросил он, когда она закончила. – Это слишком… невероятно.

– Я перепроверила всё десятки раз, – ответила Амина. – Данные однозначны. На Проксиме Центавра b есть колония. И, судя по сигналам, она человеческая.

Нгуен долго молчал, просматривая графики и изображения.

– Если ты права, Амина, это открытие изменит ход истории, – наконец произнёс он. – Но прежде чем идти дальше, мы должны быть абсолютно уверены. Я хочу, чтобы ты собрала полное досье. Все данные, все анализы, все возможные объяснения – и альтернативные интерпретации. Никаких утечек информации. Через двадцать четыре часа я буду на «Гагарине» с комиссией ОПН.

– Вы верите мне? – тихо спросила Амина.

– Я верю в науку, – ответил Нгуен. – И в тебя. Но мы должны быть готовы к скептицизму со стороны остальных. То, что ты обнаружила… это потрясёт основы нашего представления о космосе и нашем месте в нём.

После завершения связи Амина вернулась к работе с новой энергией. Она методично систематизировала все данные, готовя презентацию, которая не оставила бы места для сомнений.

Профессор сдержал слово. Ровно через сутки он прибыл на станцию «Гагарин» в сопровождении трёх человек – представителей научного комитета ОПН. Встреча была назначена в главном конференц-зале станции, изолированном от остальных помещений дополнительными протоколами безопасности.

Амина нервно поправила форменный комбинезон, глядя на собравшихся за овальным столом людей. Кроме профессора Нгуена, здесь присутствовали: доктор Елена Соколова, ведущий эксперт по экзопланетологии; генерал Томас Харрис, представитель военного крыла ОПН; и доктор Джамал Абдулла, специалист по межзвёздным коммуникациям.

– Доктор Хан, – начал Нгуен, – прошу вас представить ваши находки комиссии.

Амина активировала голографический проектор. Над столом возникло трёхмерное изображение Проксимы Центавра b.

– Двадцать семь дней назад автоматический зонд «Икар» достиг системы Проксимы Центавра и начал передавать данные о планете земного типа, вращающейся вокруг красного карлика, – начала она. – Проксима Центавра b, неофициально именуемая Авалоном, имеет массу 1,3 земной, гравитацию 0,9g и атмосферу, содержащую 22% кислорода. Планета находится в приливном захвате, то есть всегда обращена одной стороной к своей звезде. Обитаемая зона расположена вдоль терминатора – границы между вечным днём и вечной ночью.

Она сделала паузу, наблюдая за реакцией присутствующих. Пока ничего необычного – всё это было известно научному сообществу ещё до запуска «Икара».

– При анализе данных, полученных с зонда, я обнаружила аномалии, которые невозможно объяснить природными процессами.

Амина перешла к следующей части презентации, выводя на экран спектральные анализы и тепловые карты.

– Во-первых, флуктуации кислорода в атмосфере имеют регулярный характер, что может указывать на искусственную регуляцию состава воздуха. Во-вторых, вдоль терминатора обнаружены тепловые аномалии геометрически правильной формы.

Она увеличила изображение, показывая структуры, слишком регулярные, чтобы быть природными.

– И наконец, – Амина сделала глубокий вдох, – зонд зафиксировал радиосигналы искусственного происхождения.

На экране появилась волновая диаграмма. В зале повисла тишина.

– Сигналы передаются на частоте 1420 мегагерц – водородной линии. Это частота, которую с высокой вероятностью использовала бы технологически развитая цивилизация для межзвёздной коммуникации.

– Это могут быть природные явления, ошибочно интерпретированные как искусственные, – заметила доктор Соколова, хмуря брови.

– Я рассмотрела эту возможность, – спокойно ответила Амина. – Но есть один аспект, который исключает природное происхождение.

Она вывела на экран результаты декодирования.

– Сигнал содержит элементы, соответствующие протоколам связи ОПН. Модифицированные, но узнаваемые.

В зале повисла потрясённая тишина. Генерал Харрис подался вперёд, его лицо напряглось.

– Вы утверждаете, что на Проксиме Центавра b существует колония, использующая земные технологии связи?

– Именно так, генерал.

– Это невозможно, – отрезал Харрис. – Человечество никогда не отправляло колонизационных миссий за пределы Солнечной системы. Даже с современными двигателями путешествие заняло бы месяцы. И такой проект невозможно было бы скрыть.

– Тем не менее, данные указывают именно на это, – твёрдо сказала Амина. – Если позволите, у меня есть три гипотезы, объясняющие этот феномен.

Она переключила изображение.

– Первая гипотеза: тайная колонизация. В прошлом веке существовали корпорации с ресурсами, сопоставимыми с государственными. «Прометей Энтерпрайзис», например, была известна своими амбициозными космическими проектами до Корпоративных войн 2107-2120 годов. Теоретически, они могли разработать экспериментальный двигатель и отправить тайную экспедицию, о которой мы никогда не узнали.

– Это противоречит всем международным протоколам, – возразил Харрис.

– В те времена регулирование было менее строгим, – заметил Нгуен. – И после Корпоративных войн многие архивы были уничтожены. Продолжайте, доктор Хан.

– Вторая гипотеза: инопланетное вмешательство. Возможно, на Проксиме существует нечеловеческая цивилизация, каким-то образом получившая доступ к земным технологиям или независимо разработавшая похожие протоколы связи.

– Статистическая вероятность такого совпадения ничтожно мала, – заметил доктор Абдулла, специалист по коммуникациям. – Но полностью исключить нельзя.

– И третья гипотеза, – продолжила Амина, – которая, признаюсь, самая фантастическая: временной парадокс. Теоретически, будущая экспедиция с Земли могла бы использовать ещё не изобретённую технологию для путешествия во времени.

– Это уже из области научной фантастики, – сухо заметила Соколова.

– Согласна, – кивнула Амина. – Именно поэтому я считаю первую гипотезу наиболее вероятной.

Генерал Харрис поднялся, его лицо стало жёстким.

– Если ваши данные верны, доктор Хан, это вопрос национальной – нет, планетарной безопасности. Неизвестная колония, обладающая технологиями для межзвёздных перелётов, представляет потенциальную угрозу для Земли.

– Или исторический шанс для сотрудничества, – возразил Нгуен. – Прежде чем делать выводы, нам нужно больше информации.

– В любом случае, – вмешалась Соколова, – эти данные требуют тщательной проверки независимыми экспертами. Ошибка может привести к масштабным геополитическим последствиям.

– Предлагаю следующее, – сказал Нгуен, обводя взглядом присутствующих. – Мы формируем закрытую исследовательскую группу для анализа данных с «Икара». Если независимые эксперты подтвердят находки доктора Хан, мы выносим вопрос на обсуждение Совета Безопасности ОПН для принятия решения о дальнейших действиях.

– Согласен, – кивнул Харрис. – Но с одним условием: полная секретность. Утечка такой информации может вызвать панику или, что ещё хуже, спровоцировать одностороннюю реакцию отдельных государств или корпораций.

– Принято, – подтвердил Нгуен. – Доктор Хан, вы продолжите работу над этим проектом как ведущий специалист. Доктора Соколова и Абдулла присоединятся к вам на станции «Гагарин». Генерал Харрис обеспечит защиту информации и координацию с военным крылом ОПН.

Амина кивнула, чувствуя, как сжимается желудок от волнения. Она знала, что её жизнь никогда не будет прежней после этого открытия.

– Если подтвердится существование колонии на Проксиме, потребуется экспедиция, – сказала она. – Мы должны узнать, кто они и как оказались там.

– Один шаг за раз, доктор Хан, – мягко сказал Нгуен. – Сначала подтвердим факты. Решение об экспедиции – это уже следующий этап.

Следующие две недели превратились для Амины в бесконечный марафон анализов, расчётов и дискуссий. Станция «Гагарин» стала центром секретного проекта, получившего кодовое название «Персефона». Дополнительные специалисты, прибывшие с Земли, работали круглосуточно, перепроверяя каждую деталь.

Данные с «Икара» продолжали поступать, и каждый новый пакет информации укреплял первоначальные выводы Амины. На терминаторе Авалона определённо существовала колония. Инфракрасные снимки выявили семь крупных поселений, соединённых транспортной сетью. Спектральный анализ атмосферы указывал на искусственное регулирование газового состава. А радиосигналы становились всё более отчётливыми по мере того, как «Икар» корректировал свою орбиту.

Напряжение нарастало. Доктор Соколова, поначалу настроенная скептически, после недели анализов признала обоснованность выводов Амины. Доктор Абдулла углубился в изучение сигналов, пытаясь декодировать их содержание.

В конце второй недели Нгуен созвал экстренное совещание. Помимо первоначальной группы, к ним присоединились несколько высокопоставленных чиновников ОПН, подключившихся через защищённый канал связи.

– Коллеги, – начал Нгуен, – независимая экспертиза подтвердила выводы доктора Хан. На Проксиме Центавра b существует колония, использующая технологии земного происхождения. Совет Безопасности ОПН принял решение о формировании экспедиции для установления контакта.

Амина почувствовала, как по спине пробежал холодок. Это действительно происходит.

– Корабль «Персефона» уже находится на завершающей стадии подготовки, – продолжил Нгуен. – Это новейший исследовательский корабль с двигателем Алькубьерре-Сяо, способный достичь Проксимы за восемь месяцев. Экипаж будет состоять из лучших специалистов в своих областях.

Он повернулся к Амине.

– Доктор Хан, учитывая ваш вклад в это открытие, вам предлагается должность главного астробиолога миссии. Ваш опыт и интуиция будут бесценны для экспедиции.

Амина ощутила, как её сердце забилось чаще. Возможность стать частью первого контакта с человеческой колонией за пределами Солнечной системы… Это было за гранью её самых смелых мечтаний.

– Я согласна, профессор, – ответила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Когда начинается подготовка?

– Немедленно, – сказал Нгуен. – Вылет запланирован через сорок дней. Капитаном «Персефоны» назначен Лоренцо Васкес, ветеран Марсианского конфликта. Остальной экипаж формируется.

– Сорок дней – это очень сжатые сроки, – заметила Соколова.

– Время имеет решающее значение, – ответил один из чиновников ОПН, чьё лицо было видно на экране. – Мы не единственные, кто мог обнаружить сигналы. Если информация просочится, начнётся геополитическая гонка за контроль над колонией и её технологиями.

Амина понимала логику этого решения, хотя спешка вызывала у неё тревогу. Экспедиция такого масштаба обычно готовилась годами, а не неделями.

– Доктор Хан, вам будет предоставлен полный доступ к архивам «Прометей Энтерпрайзис» и всем данным о потенциальных тайных миссиях прошлого века, – сказал Нгуен. – Возможно, вы найдёте ключ к загадке происхождения колонии.

– Спасибо, профессор. Я приступаю немедленно.

После совещания Амина вернулась в свою лабораторию, переполненная эмоциями. Она стояла у панорамного окна, глядя на звёзды, среди которых где-то была Проксима Центавра – тусклая красная точка, невидимая невооружённым глазом с такого расстояния.

Как люди оказались там? Кто они? Что произошло с ними за десятилетия изоляции? И главное – почему они никогда не пытались связаться с Землёй?

Амина чувствовала, что стоит на пороге открытия, которое изменит человечество навсегда. Страх смешивался с восторгом, тревога с предвкушением. Через восемь месяцев она окажется на орбите Авалона, лицом к лицу с величайшей загадкой космической эры.

Но что-то подсказывало ей, что ответы, которые они найдут там, могут оказаться совсем не теми, что они ожидают.

Архивы «Прометей Энтерпрайзис» оказались лабиринтом полуразрушенных данных, фрагментированных отчётов и засекреченных документов. Корпоративные войны начала 22-го века уничтожили большую часть информации, а то, что осталось, было запутано намеренно или случайно.

Амина проводила часы, погружённая в этот цифровой археологический раскоп, пытаясь найти связи между разрозненными фактами. Параллельно шла подготовка к экспедиции – бесконечные брифинги, медицинские тесты, тренировки в условиях невесомости и симуляции различных сценариев первого контакта.

Экипаж «Персефоны» постепенно собирался на станции «Гагарин». Амина встретила капитана Васкеса – сурового, но харизматичного командира с репутацией нестандартного мыслителя. Кай Левин, гений в области искусственного интеллекта, создатель нейросети «Афина», которая должна была управлять системами корабля, казался замкнутым и нелюдимым. Дмитрий Волков, дипломат и лингвист, напротив, излучал обаяние и дружелюбие, хотя что-то в его глазах заставляло Амину сохранять дистанцию.

И был ещё Сантьяго Рейес – официально специалист по безопасности миссии. Высокий, атлетически сложенный мужчина с внимательным взглядом, который, казалось, замечал всё вокруг. С первой встречи Амина почувствовала исходящую от него угрозу, хотя не могла объяснить почему.

За неделю до запланированного старта Амина обнаружила в архивах «Прометея» фрагмент документа, который заставил её похолодеть. Отчёт об экспериментальном двигателе, разработанном в 2099 году – за два года до предполагаемой даты исчезновения экспедиции. Технические характеристики были в основном зашифрованы, но одна фраза выделялась: «Прототип MF-01 теоретически способен достичь 0,1c, что позволит совершить перелёт до Проксимы Центавра за 42 года».

Сорок два года вместо светового барьера в 4,2 года. Технология, на полвека опережающая свою эпоху.

И ещё одна деталь – список персонала, причастного к проекту. Среди них имя: Элеонора Чен, ведущий физик-теоретик.

Амина вздрогнула, когда за её спиной раздался голос:

– Нашли что-то интересное, доктор Хан?

Она обернулась и увидела Сантьяго Рейеса, бесшумно вошедшего в лабораторию. Его тёмные глаза изучали экран с данными.

– Мистер Рейес, – Амина постаралась скрыть раздражение, – чем обязана визиту?

– Простая проверка безопасности, – он улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз. – Как продвигаются исследования архивов?

– Медленно, – уклончиво ответила она. – Слишком много повреждённых данных.

Рейес подошёл ближе, всматриваясь в экран.

– Элеонора Чен, – прочитал он. – Интересное совпадение.

– Совпадение? – насторожилась Амина.

– В последнем декодированном сигнале с Авалона упоминается имя лидера колонии, – сказал Рейес. – Элеонора Чен, глава правительства Авалона. Вы не знали?

Амина почувствовала, как по спине пробежал холодок. Нет, она не знала. Почему Абдулла не сообщил ей об этом критически важном факте?

– Официально – нет, не знала, – ответила она, внимательно наблюдая за реакцией Рейеса.

– Официально, – он выделил это слово. – Занятный выбор формулировки, доктор Хан.

Их взгляды встретились, и на мгновение Амине показалось, что она видит противника насквозь – холодный расчёт, настороженность, готовность к действию.

– Служба безопасности ценит вашу работу, доктор Хан, – продолжил Рейес. – Но в интересах миссии я рекомендую вам делиться всеми находками с командой. Мы все на одной стороне, не так ли?

– Разумеется, – ответила Амина. – Как только у меня будут подтверждённые данные, а не просто догадки, я немедленно проинформирую команду.

Рейес кивнул, удовлетворённый ответом – или сделавший вид, что удовлетворён.

– Тогда не буду мешать вашей работе. До скорой встречи, доктор.

Когда он ушёл, Амина несколько минут сидела неподвижно, пытаясь упорядочить мысли. Совпадение было слишком идеальным, чтобы быть случайным. Элеонора Чен, физик, работавшая над экспериментальным двигателем, и Элеонора Чен, лидер колонии Авалон. Это подтверждало гипотезу о тайной миссии «Прометея».

Но тревожили другие вопросы. Почему Рейес знал о декодированном сигнале раньше неё? Кому на самом деле подчиняется этот человек? И можно ли доверять кому-либо в экспедиции, цели которой могут оказаться совсем не теми, что объявлены официально?

Амина приняла решение. Она скопировала найденные данные на персональный защищённый носитель и спрятала его в тайнике, о котором знала только она. Информация была её страховкой – и, возможно, единственной защитой в путешествии, которое становилось всё более опасным ещё до своего начала.

День запуска наступил неожиданно быстро. Станция «Гагарин» гудела от активности, десятки специалистов завершали последние приготовления. «Персефона» – огромный, длиной 198 метров корабль, оснащённый новейшим двигателем Алькубьерре-Сяо для искривления пространства – величественно висел в стыковочном доке, готовый отправиться к звёздам.

Амина стояла в своей каюте, глядя на небольшой чемодан с личными вещами. Восемь месяцев туда, неопределённое время на орбите Авалона, восемь месяцев обратно – если всё пойдёт по плану. Больше года жизни, посвящённые разгадке тайны, которая не давала ей покоя с того момента, как она обнаружила первые аномалии в данных «Икара».

Голос корабельного ИИ прервал её размышления:

– Доктор Хан, капитан Васкес запрашивает присутствие всех ключевых членов экипажа на мостике для предстартового инструктажа. Время прибытия – пятнадцать минут.