Ярость светила

Но не всю цивилизацию, думал Вайс. Только ее лишние части. То, что останется, будет чище, эффективнее, рациональнее. Мир, созданный и управляемый интеллектуальной элитой, без бремени перенаселения и неэффективного распределения ресурсов.

Может быть, подумал он, эта катастрофа – именно то, что нужно человечеству. Очищающий огонь, из которого возродится новая, лучшая цивилизация.

Его размышления прервал сигнал коммуникатора.

– Господин президент, – раздался голос его ассистента, – вам сообщение от Совета Безопасности ООН. Первое заседание Совета Выживания назначено на завтра.

– Отлично, – ответил Вайс. – Подготовьте мою виртуальную переговорную комнату и запросите полный доступ к данным о солнечной аномалии.

Все начиналось, и Адриан Вайс был полон решимости использовать этот кризис по максимуму.

Глава 3: Мобилизация

Элайджа Хокинс стоял перед зеркалом в ванной своей служебной квартиры в ГЦСФ, пытаясь завязать галстук – задача, которую он обычно избегал, предпочитая повседневную одежду ученого. Но сегодня был не обычный день. Сегодня он выступал перед Советом Выживания – органом, созданным специально для противодействия угрозе, о которой он предупреждал месяцами.

– Проклятая штука, – пробормотал он, в третий раз распуская неровный узел.

– Позвольте мне, – голос Ситары Пател застал его врасплох. Она стояла в дверях ванной, уже одетая в элегантный темно-синий костюм, который идеально подчеркивал ее профессиональный статус.

Прежде чем Элайджа успел возразить, она подошла и ловко взялась за концы его галстука.

– Вы всегда так нервничаете перед публичными выступлениями? – спросила она, ее пальцы работали с впечатляющей эффективностью.

– Только когда речь идет о конце света, – ответил Элайджа, стараясь скрыть дискомфорт от близости другого человека.

Ситара слегка улыбнулась, затягивая узел.

– Не конец света. Конец мира, каким мы его знаем, возможно. Но не конец света.

– Семантика, – фыркнул Элайджа, но оценил ее попытку снизить напряжение.

За прошедшую неделю с момента первой вспышки они работали бок о бок, практически не отдыхая. Ситара координировала инженерные группы, разрабатывающие концепции защитных систем, в то время как Элайджа уточнял свои модели с использованием новых данных от "Кассандры" и лунных обсерваторий.

– Вот, – Ситара отступила, оценивая свою работу. – Теперь вы выглядите как человек, готовый спасать мир.

Элайджа повернулся к зеркалу. Галстук действительно был завязан безупречно.

– Спасибо, – сказал он неловко, затем глубоко вздохнул. – Вы знаете, что от этого выступления зависит всё? Если мы не убедим их…

– Мы убедим, – твердо ответила Ситара. – У нас есть данные. Неопровержимые доказательства. А ещё у нас есть конкретные инженерные решения. Политики любят проблемы только когда к ним прилагаются решения.

Элайджа хотел возразить, сказать, что его опыт общения с бюрократами был совсем иным, но решил, что сейчас не время для пессимизма.

– Идёмте, – сказал он, поправляя пиджак. – Нельзя опаздывать на конец света.

Зал заседаний Совета Безопасности ООН в Нью-Йорке был преобразован для первого собрания Совета Выживания. Традиционная подковообразная расстановка столов была заменена круглым столом – символическим жестом, подчеркивающим, что перед лицом космической угрозы все земные разделения теряют смысл.

Элайджа и Ситара сидели рядом, просматривая финальные заметки перед презентацией. Вокруг них собирались лидеры мировых держав, руководители ключевых научных организаций и представители влиятельных консорциумов. Напряжение в воздухе было почти осязаемым.

– Думала, что никогда не увижу такого единения, – прошептала Ситара, наблюдая, как традиционные политические противники обмениваются рукопожатиями и садятся рядом. – Жаль, что для этого понадобилась смертельная угроза.

– Люди объединяются только перед лицом ещё большей опасности, – ответил Элайджа. – Старая истина.

Его внимание привлекло появление высокого седовласого мужчины с впечатляющей осанкой и проницательным взглядом. Он вошёл, окруженный свитой помощников, излучая властность и уверенность.

– Адриан Вайс, – сказала Ситара, заметив взгляд Элайджи. – Президент Глобального Консорциума.

– Я знаю, кто он, – отозвался Элайджа. – Читал его статьи о "неизбежном отборе" в эволюции человеческой цивилизации. Не впечатлён его выводами.

– Возможно, но Консорциум контролирует почти тридцать процентов мировой промышленности и шестьдесят процентов передовых технологий. Без него любой масштабный проект просто невозможен.

Элайджа хотел ответить, но в этот момент Генеральный Секретарь ООН поднялся для открытия заседания.

– Дамы и господа, – начал он, его голос был торжественным. – Мы собрались здесь перед лицом беспрецедентной угрозы. Впервые в истории человечества мы столкнулись с опасностью, исходящей не от нас самих, а от самой звезды, дающей нам жизнь.

Он сделал паузу, окидывая взглядом собравшихся.

– Совет Безопасности единогласно проголосовал за создание специального органа – Совета Выживания, наделённого чрезвычайными полномочиями для координации глобального ответа на солнечную угрозу. Перед нами стоит задача не просто справиться с кризисом, но сохранить нашу цивилизацию.

Элайджа внимательно наблюдал за реакцией присутствующих. Большинство сохраняло профессиональное спокойствие, хотя некоторые, особенно представители небольших государств, выглядели явно встревоженными.

– Сначала мы заслушаем научный доклад от ведущего эксперта по солнечной аномалии, доктора Элайджи Хокинса из Глобального Центра Солнечной Физики.

Элайджа поднялся, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих. Мысленно он вернулся к бесчисленным часам, проведённым за анализом данных, к моменту, когда впервые увидел аномальный нейтринный поток. К тому мгновению, когда осознал, что его теория верна, и звезда, которую он изучал всю жизнь, готовится нанести удар, способный уничтожить мир, каким они его знали.

Он активировал голографический проектор, и над столом возникла детализированная трёхмерная модель Солнца.

– Благодарю, господин Генеральный Секретарь. – Его голос звучал неожиданно твердо. – Я представляю вам данные, собранные за последние шесть месяцев и подтверждённые множеством независимых источников, включая орбитальную станцию "Кассандра" и лунную обсерваторию.

Он увеличил изображение ядра Солнца.

– В этой конкретной области солнечного ядра мы наблюдаем аномальный нейтринный поток, указывающий на нестабильность, которой не должно быть у звезды данного типа и возраста. – Он переключил изображение, показывая графики. – Недавняя вспышка класса X19, вызвавшая глобальные сбои электроники, была прямым следствием этой нестабильности.

По залу прокатился шепот. Элайджа продолжил:

– Но это, как мы говорим в науке, всего лишь предвестник. – Он активировал симуляцию. – Согласно нашим моделям, через двадцать три месяца произойдёт серия вспышек, суммарная мощность которых превысит нынешнюю примерно в сто раз.

Теперь шёпот перерос в отчетливый гул голосов. Элайджа дал им несколько секунд, чтобы осмыслить информацию, затем продолжил:

– Позвольте объяснить, что это значит в практическом смысле. Электромагнитный импульс такой силы выведет из строя большую часть незащищённой электроники. Спутники будут уничтожены. Энергосети коллапсируют. Но хуже всего то, что следующая за вспышками радиационная буря сделает верхние слои атмосферы смертельно опасными для всех авиаперелётов и потенциально повредит озоновый слой, увеличивая уровень радиации на поверхности.

Он показал ещё несколько графиков, демонстрирующих предполагаемые последствия.

– В сущности, мы говорим о событии, способном отбросить технологическую цивилизацию на десятилетия, если не на столетия назад.

В зале воцарилась тишина. Элайджа оглядел лица политиков и увидел в них именно то, чего ожидал: шок, неверие и, самое опасное, отрицание.

Представитель Евразийского Блока первым нарушил молчание:

– Доктор Хокинс, насколько точен ваш прогноз? Какова вероятность ошибки?

– С учетом всех переменных, мы оцениваем вероятность катастрофического сценария в восемьдесят пять процентов. Это консервативная оценка.

– А существует ли возможность, что Солнце… стабилизируется само? – спросил представитель Тихоокеанского Альянса.

– Теоретически – да. Практически – вероятность этого ничтожно мала, – ответил Элайджа. – Наблюдаемая нестабильность развивается по нарастающей. Без внешнего вмешательства обратный процесс крайне маловероятен.

– Внешнее вмешательство? – повторил представитель Пан-Африканского Союза. – Вы предлагаете… воздействовать на Солнце?

Элайджа почувствовал, как его сердце забилось чаще. Вот он – ключевой момент, когда либо его сочтут сумасшедшим, либо начнут серьезно рассматривать меры противодействия.

– Я предлагаю рассмотреть все варианты, – ответил он осторожно. – Включая как защитные меры здесь, на Земле, так и потенциальные способы воздействия на саму солнечную активность. – Он повернулся к Ситаре. – И в этом вопросе я передам слово доктору Пател, которая представит инженерные концепции защиты.

Ситара поднялась с уверенностью человека, привыкшего выступать перед влиятельными аудиториями. Её презентация сразу перешла от теоретических выкладок к конкретным решениям.

– Уважаемый Совет, – начала она, – угроза, описанная доктором Хокинсом, действительно беспрецедентна. Но человечество доказало свою способность справляться с, казалось бы, непреодолимыми вызовами. – Она активировала собственную голограмму. – Я представляю комплекс инженерных решений, которые могут значительно снизить ущерб от прогнозируемого события.

На проекции появилось изображение Земли с несколькими слоями защиты.

– Первый уровень: космические экраны. – Она увеличила изображение орбитальных конструкций. – Сеть спутников с электромагнитными экранами, способных отклонять часть заряженных частиц. Технология основана на принципах, уже используемых в наших климатических щитах, но масштабированных и модифицированных.

Она переключила изображение.

– Второй уровень: атмосферная защита. Распыление специальных аэрозолей в верхних слоях атмосферы для временного усиления её защитных свойств. – Она сделала паузу. – Да, это временное решение с собственными побочными эффектами, но в чрезвычайной ситуации оно может спасти миллионы жизней.

Следующий слайд показывал наземные структуры.

– Третий уровень: защита критической инфраструктуры. Усовершенствованные фарадеевы клетки для ключевых энергетических узлов, импульсные поглотители для компьютерных центров, автономные системы жизнеобеспечения для убежищ.

Она повернулась к собравшимся.

– И, наконец, самый амбициозный компонент: экспедиция к Солнцу. – Изображение показало флотилию космических кораблей, направляющихся к яркой звезде. – Миссия с целью развёртывания экспериментальных квантовых щитов, способных напрямую воздействовать на солнечную активность в критической зоне. Технология всё ещё находится в стадии разработки, но с должным финансированием и фокусом, мы можем сделать её реальностью в течение года.

Адриан Вайс, до этого момента молча наблюдавший, наклонился вперёд.

– Доктор Пател, ваш план выглядит… впечатляюще, – произнёс он. Его глубокий голос, привыкший к публичным выступлениям, легко заполнил зал. – Но каковы требуемые ресурсы? И как вы предлагаете распределить их между защитой инфраструктуры и спасением населения?

В его вопросе Элайджа уловил подтекст, который ему не понравился. Вайс уже рассуждал в категориях "что спасать", а не "как спасти всё".

Ситара, однако, была готова к такому вопросу.

– Господин Вайс, в моей концепции защита инфраструктуры и защита населения – это не конкурирующие приоритеты, а взаимодополняющие компоненты единой стратегии. – Она вывела новые данные. – Мы разработали детальный план поэтапного внедрения защитных мер, начиная с критических систем жизнеобеспечения и заканчивая более широкими защитными экранами.

Она перешла к конкретным цифрам.

– Что касается ресурсов – да, они значительны. По предварительным оценкам, реализация полного комплекса мер потребует около пятнадцати процентов мирового ВВП в течение следующих двадцати месяцев. Беспрецедентно, но выполнимо. Особенно если учесть альтернативу – потерю большей части нашей технологической инфраструктуры, что означало бы экономический ущерб в сотни раз больший.

– Пятнадцать процентов мирового ВВП, – повторил представитель Северо-Американского Блока. – Это… колоссальные средства.

– Которые будут потрачены здесь, на Земле, – парировала Ситара. – На создание рабочих мест, развитие технологий, строительство защитных сооружений. Это не просто расходы, это инвестиции в новую, более устойчивую инфраструктуру.

Элайджа с удивлением наблюдал за тем, как Ситара умело переводила разговор из плоскости апокалиптической угрозы в область практических инвестиций и экономического развития. Она говорила на языке, который политики и бизнесмены понимали гораздо лучше, чем его научные выкладки о нейтринах и корональных выбросах.

Дискуссия продолжалась несколько часов. Представители разных блоков задавали вопросы, выражали сомнения, предлагали альтернативы. Но постепенно общий настрой менялся от скептицизма к признанию необходимости действовать. Даже самые осторожные участники начинали понимать, что цена бездействия слишком высока.

Наконец, Генеральный Секретарь вернулся к центру обсуждения.

– Доктор Хокинс, доктор Пател, я благодарю вас за детальную презентацию. – Он обратился ко всему собранию. – Учитывая представленные данные и обсуждение, я предлагаю перейти к формальному учреждению Совета Выживания и утверждению первоначального бюджета для начала работ.

Голосование было почти единогласным. Совет Выживания официально получил мандат на мобилизацию ресурсов, координацию исследований и реализацию защитных мер в глобальном масштабе.

Когда заседание завершилось, Элайджа и Ситара остались в зале, пока остальные участники постепенно расходились, формируя небольшие группы для продолжения обсуждений.

– Мы сделали это, – сказала Ситара с легкой улыбкой. – Они поверили.

Элайджа кивнул, но его лицо оставалось серьезным.

– Поверили, да. Но это только начало. Самое сложное впереди.

Он заметил, что Адриан Вайс направляется в их сторону. Президент Глобального Консорциума излучал уверенность и силу, несмотря на возраст.

– Доктор Хокинс, доктор Пател, – поприветствовал он их. – Впечатляющая презентация. Особенно ваша часть, доктор Пател. Перевести апокалиптическое предсказание в инвестиционную возможность – это искусство.

– Я просто говорю правду, господин Вайс, – ответила Ситара. – Любой кризис – это одновременно и вызов, и возможность.

Вайс улыбнулся.

– Именно поэтому я хотел бы предложить ресурсы Консорциума для вашего проекта космических экранов. Наши инженеры уже работают над подобными технологиями. Объединение усилий может значительно ускорить процесс.

Элайджа внимательно наблюдал за Вайсом, пытаясь разгадать его истинные мотивы. Репутация президента Консорциума как технократического элитиста была хорошо известна.

– Щедрое предложение, – осторожно ответил он. – Но я полагаю, эти решения теперь будет принимать Совет Выживания, а не отдельные исследователи.

– Разумеется, – согласился Вайс с лёгким поклоном. – Я просто хотел выразить свою личную поддержку вашей работе. – Он посмотрел на Элайджу с неожиданной интенсивностью. – Знаете, доктор Хокинс, многие на моём месте восприняли бы ваше открытие как катастрофу. Но я вижу в нём шанс переосмыслить наш подход к технологиям, к самому устройству цивилизации.

– Переосмыслить в каком смысле? – спросил Элайджа, чувствуя нарастающее беспокойство.

– В самом фундаментальном, – ответил Вайс. – Иногда требуется потрясение, чтобы избавиться от устаревших структур и создать что-то более… эффективное. – Он сделал паузу. – Но это философские размышления, а нам предстоит заниматься практическими вопросами. Я надеюсь на продуктивное сотрудничество.

С этими словами он кивнул им обоим и удалился, присоединившись к группе представителей крупных корпораций.

– Он меня пугает, – признался Элайджа, когда Вайс оказался вне пределов слышимости.

– Он прагматик, – ответила Ситара. – И он контролирует ресурсы, которые нам необходимы. – Она повернулась к Элайдже. – Послушайте, я понимаю ваши опасения. Но сейчас нам нужны все возможные союзники, даже те, чьи мотивы не полностью альтруистичны.

Элайджа хотел возразить, но в этот момент к ним подошёл полковник Ли, присутствовавший на заседании в качестве представителя Космического Агентства.

– Доктор Хокинс, доктор Пател, – поприветствовал он их. – Поздравляю с успешной презентацией. Совет принял правильное решение.

– Спасибо, полковник, – кивнул Элайджа. – Но без данных с "Кассандры" мы не смогли бы предоставить столь убедительные доказательства.

Ли кивнул.

– Мы все делаем свою часть работы. И говоря об этом… – Он понизил голос. – Космическое Агентство получило официальное распоряжение начать подготовку к миссии к Солнцу. И они хотят, чтобы вы оба участвовали в разработке. Особенно интересует концепция квантовых щитов.

– Квантовые щиты всё ещё в основном теоретическая концепция, – осторожно заметил Элайджа. – Нам понадобится кто-то, кто специализируется на квантовой физике солнечной плазмы.

– Именно об этом я и хотел поговорить, – сказал Ли. – На "Кассандре" работает доктор Ясна Новак. Она ведущий теоретик в области квантовых взаимодействий в экстремальных условиях. И у неё уже есть прототип технологии, которая может стать основой для щитов.

– Новак? – Элайджа наморщил лоб. – Я читал её работы. Блестящий ум, но… неординарный подход.

– Это дипломатический способ сказать, что половина научного сообщества считает её теории граничащими с научной фантастикой, – усмехнулся Ли. – Но сейчас нам нужны именно такие неординарные решения, разве нет?

Ситара, которая внимательно слушала разговор, включилась:

– Когда мы можем встретиться с доктором Новак? Если её теории имеют практическое применение, это может стать решающим фактором.

– Она будет на Земле через три дня, – ответил Ли. – Прибывает на челноке с "Кассандры" для консультаций. Я организую встречу в ГЦСФ.

Элайджа кивнул, его разум уже просчитывал возможные направления исследований.

– Хорошо. А что насчёт финансирования? Совет утвердил бюджет, но нам нужно начинать работу немедленно, не дожидаясь, пока средства пройдут через все бюрократические процедуры.

– Об этом не беспокойтесь, – сказал Ли. – Военное командование уже выделило экстренное финансирование под кодовым названием "Проект Гелиос". Официально – для модернизации космических сил, но фактически – для начала работ по вашему проекту. Средства будут доступны уже завтра.

– Военные проявляют необычную оперативность, – заметила Ситара с легким удивлением.

– Потому что они понимают ставки, – ответил Ли серьёзно. – Пока политики спорят о процентах ВВП, военные аналитики уже оценили потенциальный сценарий как угрозу национальной безопасности наивысшего уровня. – Он сделал паузу. – По сути, мы имеем дело с экзистенциальной угрозой для современной цивилизации. В таких обстоятельствах даже самые неповоротливые институты способны действовать решительно.

Элайджа кивнул. Впервые за многие месяцы он почувствовал проблеск надежды. Не просто его личные теории и модели, а целая машина человеческой цивилизации начинала двигаться, готовясь к противостоянию с силой природы, которой раньше можно было только покоряться.

– Завтра начинаем работу, – сказал он. – У нас есть двадцать три месяца, чтобы подготовиться к событию, которое может изменить ход истории. – Он посмотрел на Ситару и Ли. – Надеюсь, этого достаточно.

Полковник Ли стоял у иллюминатора шаттла, наблюдая, как Земля постепенно удаляется. Каждый раз, покидая планету, он испытывал смешанные чувства: профессиональное удовлетворение от возвращения на орбиту и щемящую тоску по дому, особенно по дочери.

Совещание Совета Выживания прошло лучше, чем он ожидал. Ресурсы были выделены, проекты утверждены, первые шаги намечены. Но Ли, как человек военный, знал, что план – это лишь первый шаг, а между планом и его реализацией всегда лежит пропасть непредвиденных сложностей.

Его размышления прервал входящий вызов. На экране появилось лицо майора Чжао.

– Полковник, у нас проблема, – без предисловий сообщила она. – Массив "Гелиос" зафиксировал новую аномалию в солнечной активности. Не такую мощную, как предыдущая вспышка, но с необычными характеристиками.

Ли напрягся.

– Пересылайте данные на мой терминал.

Через несколько секунд перед ним развернулась трёхмерная модель Солнца с выделенной областью активности. Ли не был физиком, но за годы работы в космосе научился читать базовую солнечную телеметрию.

– Характер излучения нестандартный, – заметил он. – Высокое содержание гамма-лучей.

– Именно, сэр. И что более важно – эта активность не была предсказана моделями доктора Хокинса. Похоже, Солнце становится ещё менее предсказуемым, чем мы думали.

Ли задумчиво потёр подбородок.

– Где сейчас доктор Новак?

– В лаборатории квантовой физики. Работает над своим проектом щитов почти без перерыва с момента получения данных о первой вспышке.

– Передайте ей новые данные. И организуйте видеоконференцию с доктором Хокинсом, как только я вернусь на "Кассандру".

– Будет сделано, полковник.

После завершения разговора Ли продолжил смотреть на удаляющуюся Землю. Голубой шар казался таким хрупким, таким уязвимым. И сейчас он как никогда ясно осознавал свою ответственность не только как командира орбитальной станции, но и как человека, стоящего между своей планетой и надвигающейся космической катастрофой.

Через несколько часов, уже на борту "Кассандры", Ли вошёл в лабораторию доктора Ясны Новак. Помещение выглядело как гибрид высокотехнологичной мастерской и кабинета эксцентричного профессора. Голографические проекции квантовых моделей парили в воздухе, пересекаясь и взаимодействуя друг с другом в сложном трёхмерном танце. Среди них, словно дирижёр, стояла сама Новак – невысокая женщина с короткими светлыми волосами и острым, сосредоточенным взглядом.

– Доктор Новак, – позвал Ли, не желая прерывать её работу, но понимая необходимость разговора.

Она обернулась, и на мгновение её глаза казались не сфокусированными, как будто она всё ещё видела квантовые уравнения перед собой.

– Полковник, – кивнула она, её восточноевропейский акцент стал заметнее из-за усталости. – Вы вернулись. Как Земля? Всё ещё вращается?

Ли улыбнулся. Новак была известна своим своеобразным чувством юмора и прямолинейностью, граничащей с грубостью. Но она также была одним из самых блестящих умов в области квантовой физики.

– Всё ещё вращается, доктор. И готовится к борьбе. – Он подошёл ближе, рассматривая проекции. – Совет Выживания утверждён. Ресурсы выделены. Ваши квантовые щиты получили зелёный свет для разработки.

– Наконец-то, – Новак взмахнула рукой, сворачивая часть проекций. – Я уже месяц говорю, что это единственное реальное решение, а они только сейчас решились? Типично для бюрократов.

– Они хотят, чтобы вы лично представили концепцию в ГЦСФ, – сообщил Ли. – Через три дня вылет на Землю.

Новак нахмурилась.

– Я не люблю покидать лабораторию. Особенно сейчас, когда у меня почти готов рабочий прототип.

– Прототип? – Ли не смог скрыть удивление. – Вы продвинулись так далеко?

Новак пожала плечами, как будто это было не таким уж большим достижением.

– Теория была готова ещё два года назад, но никто не воспринимал её всерьёз. "Слишком спекулятивно", "противоречит стандартным моделям", бла-бла-бла. – Она активировала новую проекцию, показывающую странное устройство, похожее на сочетание кристаллической структуры и высокотехнологичной антенны. – Но теперь, когда Солнце решило устроить апокалипсис, внезапно моя "спекулятивная" теория стала самой перспективной надеждой человечества. Ирония, не правда ли?

Ли изучал изображение, пытаясь понять принцип работы.

– Как это функционирует?

– Если простыми словами – оно создаёт квантово-запутанное поле, способное взаимодействовать с магнитными полями Солнца на субатомном уровне. – Она сделала паузу, видя, что Ли пытается осмыслить информацию. – Представьте, что солнечная плазма – это река. Обычно мы не можем контролировать её течение. Но это устройство позволяет… не повернуть реку, нет, но создать условия, при которых она сама выберет другой путь.