Ярость светила

Эдуард Сероусов

Ярость светила

ЧАСТЬ I: ПРЕДВЕСТНИКИ

Глава 1: Аномалия

Солнце вело себя странно.

Не то чтобы кто-то это заметил. Миллиарды людей продолжали свою обычную деятельность в мире 2063 года – погрязали в виртуальных развлечениях, управляли маневрирующими по синим небесам аэромобилями, работали в офисах с панорамными окнами, пили синтетический кофе, сплетничали о недавних генетических улучшениях знаменитостей. Но доктор Элайджа Хокинс видел то, что другие не замечали. Он наблюдал за звездой, которая обеспечивала жизнь человечества на протяжении всей его истории, и знал: что-то пошло не так.

Он уставился на голографический дисплей перед собой, пальцами жестикулируя через схематическую модель Солнца. Его пальцы нырнули глубже к ядру. Там, в термоядерном сердце нашей звезды, происходило нечто, что не соответствовало ни одной из существующих моделей звездной физики. Разумеется, существовали погрешности измерений и пробелы в данных, но его инстинкты кричали, что аномалия реальна.

– Миранда, увеличь разрешение зоны F-337 и проведи спектральный анализ нейтринного потока за последние шесть месяцев, – сказал Элайджа своему ИИ-ассистенту.

– Обрабатываю запрос, доктор Хокинс, – ответил женский голос с легким скандинавским акцентом. – Увеличение готово. Анализ показывает 23-процентное увеличение нейтринного потока из указанной зоны за последние сто восемьдесят дней.

Элайджа потер подбородок, заросший трехдневной щетиной. В тусклом свете его офиса морщины на лице казались еще глубже, отмечая 43 года жизни, большую часть которой он провел, глядя на звезды. Или, в данном случае, на одну конкретную звезду.

– Это невозможно, – пробормотал он.

Но вот оно, мерцающее перед ним: доказательство того, что в ядре Солнца развивалась нестабильность. Теории допускали такое, но только для звезд значительно большей массы. Для нашего среднего, стабильного жёлтого карлика? Абсурд. И все же данные показывали обратное.

Его взгляд переместился на единственную бумажную фотографию на столе: он и его покойная жена Самира на фоне обсерватории на Мауна-Кеа. Пять лет прошло с того дня, когда радиационная буря от первой крупной солнечной вспышки нового цикла застала их исследовательскую группу врасплох. Система защиты не сработала. Самира была ближе всех к внешнему периметру.

Он отвел взгляд, возвращаясь к данным. Рука потянулась к виртуальной клавиатуре.

– Готовлю отчет для руководства ГЦСФ, – произнес он, пальцы забегали по невидимым клавишам.

– Доктор Хокинс, – вмешалась Миранда, – я должна напомнить, что ваши предыдущие четыре отчета об аномалиях в солнечной активности были отклонены научным комитетом. Рекомендую дополнительную проверку перед подачей.

Элайджа фыркнул. Конечно, его отчеты отклонили. В мире, который наконец начал восстанавливаться после климатических кризисов 2030-2050-х годов, никто не хотел слышать о новой угрозе. Особенно о той, с которой человечество не могло бороться методами геоинженерии или квантовыми вычислениями.

– Я проверял эти данные сотню раз, Миранда. Просто отправь чертов отчет.

Он откинулся на спинку кресла и потер глаза. За окном Глобального Центра Солнечной Физики раскинулись величественные швейцарские Альпы. Зима подходила к концу, и снег начал таять, открывая яркую зелень под ним. Элайджа подумал, сколько еще весен увидит эта долина.

Стук в дверь вывел его из задумчивости.

– Открыто, – крикнул он, выпрямляясь и разворачивая голограммы под более презентабельным углом.

Директор центра, Джулиан Вебер, вошел в кабинет с непривычно радостным выражением на обычно сдержанном лице. За ним следовала молодая женщина в идеально скроенном бежевом костюме.

– А, Элайджа, вот ты где. Надеюсь, не слишком отвлекаю? – Директор оглядел проекции, парящие над столом. – Работаешь над чем-то интересным?

Элайджа быстрым жестом свернул самые тревожные данные и пожал плечами.

– Обычный мониторинг, ничего особенного.

Вебер поднял бровь.

– Ну конечно. – Он повернулся к своей спутнице. – Доктор Хокинс, позвольте представить вам доктора Ситару Пател. Она присоединяется к нам из Международного Инженерного Консорциума. Ситара, это доктор Элайджа Хокинс, наш ведущий гелиофизик и… скажем так, наш штатный пессимист.

Ситара шагнула вперед, протягивая руку. В ее глазах сверкнул интерес. Элайджа заметил, как она быстро скользнула взглядом по его рабочему пространству, словно сканируя комнату.

– Доктор Хокинс, приятно познакомиться. Я слышала о вашей работе по нестабильности магнитных полей в корональных выбросах массы. Впечатляющие исследования.

Элайджа неуклюже пожал ее руку. Непривычное ощущение – он предпочитал минимизировать физические контакты.

– Спасибо, – пробормотал он, изучая ее. Смуглая кожа, черные волосы, собранные в практичный хвост, решительный взгляд. Он оценил бы ее лет на тридцать пять. – Вы инженер?

– Главный координатор проектов климатической инженерии, – ответила она с легкой улыбкой. – В основном работаю над системами атмосферной регуляции и глобальными климатическими моделями.

– Доктор Пател является одним из архитекторов Тихоокеанского солнечного щита, – вмешался Вебер с явным энтузиазмом. – Ее команда завершила проект на шесть месяцев раньше срока и на двадцать процентов ниже бюджета. Настоящее чудо инженерной мысли и менеджмента.

Элайджа нахмурился.

– А что привело климатического инженера в ГЦСФ? Разве вы уже не "спасли мир" от глобального потепления? – В его голосе прозвучало больше сарказма, чем он намеревался.

Ситара не дрогнула.

– Мир нуждается в постоянном спасении, доктор Хокинс. Наши атмосферные щиты лишь временное решение. – Она кивнула на его дисплеи. – Кроме того, солнечная физика напрямую влияет на наши климатические системы. Консорциум считает, что более тесное сотрудничество между нашими областями принесет пользу обеим сторонам.

Вебер хлопнул в ладоши.

– Именно! Доктор Пател будет работать здесь в течение нескольких месяцев, создавая основу для совместной программы между ГЦСФ и Консорциумом. Элайджа, ты будешь ее основным контактным лицом. Покажи ей, как мы работаем, предоставь доступ к данным, все такое.

– Что? – Элайджа выпрямился. – При всем уважении, директор, у меня и так слишком много работы. Почему бы вам не назначить кого-то из отдела связей?

Вебер перестал улыбаться.

– Потому что мне нужен кто-то, кто действительно понимает данные, Элайджа. – Он понизил голос. – И, если быть честным, мне нужен кто-то, кто заставит тебя немного больше общаться с людьми. – Он обернулся к Ситаре с восстановленной улыбкой. – Доктор Пател, я оставлю вас с доктором Хокинсом. У него самые актуальные данные по солнечной активности, и он с радостью введет вас в курс дела. Не так ли, Элайджа?

Элайджа подавил вздох.

– Конечно, директор.

Как только Вебер вышел, в кабинете воцарилась неловкая тишина. Ситара, казалось, не обращала на нее внимания, изучая трехмерные модели, парящие над столом Элайджи.

– Интересная визуализация, – сказала она наконец. – Это зона конвекции?

Элайджа помедлил, затем развернул свернутые ранее данные.

– Нет, это ядро. – Он махнул рукой, и модель расширилась, заполняя пространство между ними пульсирующим светом. – Смотрите сюда. Видите эту область? Характер нейтринного потока изменился. Сначала незначительно, но за последние полгода изменения стали существенными.

Ситара обошла вокруг голограммы, хмурясь.

– Что именно это значит?

– Это значит, что термоядерные реакции в ядре Солнца перешли в нестабильную фазу. – Он встретил ее взгляд через мерцающую проекцию. – Это значит, что наша звезда ведет себя способом, который не соответствует ни одной из существующих моделей.

– Звучит серьезно, – сказала Ситара, но в ее голосе Элайджа уловил нотку скептицизма. – Но Солнце существует миллиарды лет. Вероятно, у него бывают периоды флуктуаций, которые мы просто не могли наблюдать раньше.

Элайджа криво улыбнулся.

– Вот именно это и говорит научный комитет каждый раз, когда я предоставляю свои отчеты. – Он приблизил еще одну область модели. – Но есть еще кое-что. Взгляните на этот график корреляции между нейтринным потоком и магнитной активностью короны. Они должны быть связаны, но не настолько тесно. И уж точно не должны показывать такую синхронность с пятидневной задержкой.

Ситара наклонилась ближе к данным, ее брови сошлись вместе.

– Хм. Действительно странно. – Она выпрямилась. – И каковы потенциальные последствия?

– В лучшем случае? Ничего. Аномалия стабилизируется, и Солнце вернется к своему обычному циклу. – Элайджа сделал паузу. – В худшем? Серия сверхмощных вспышек, которые могут вызвать электромагнитные импульсы, достаточно сильные, чтобы разрушить большую часть электронной инфраструктуры Земли, не говоря уже о радиационном воздействии.

– Как вспышка Кэррингтона, но хуже? – спросила Ситара, упомянув знаменитое солнечное событие 1859 года, которое вывело из строя телеграфные системы по всему миру.

– Намного хуже. Мы говорим о вспышках в сто раз мощнее. – Он указал на другую группу данных. – Смотрите, что происходит, когда я экстраполирую эти тенденции на ближайшие два года.

Голограмма изменилась, показывая симуляцию солнечной активности. В определенный момент виртуальное Солнце, кажется, взорвалось ослепительной вспышкой, за которой последовала еще более мощная.

Ситара наблюдала за симуляцией, ее скептицизм сменялся беспокойством.

– Насколько вы уверены в этом прогнозе?

Элайджа потер шею.

– Достаточно, чтобы подать пять отчетов руководству. Недостаточно, чтобы они поверили мне.

Ситара молча обдумывала информацию, постукивая пальцем по подбородку.

– Ясно. И каков ваш предлагаемый план действий?

Элайджа горько усмехнулся.

– План? У меня нет плана. Я физик, а не спаситель мира. – Он махнул рукой в сторону окна. – Я просто говорю, что все это может скоро исчезнуть. А если инженеры с их солнечными щитами и атмосферными фильтрами не придумают что-нибудь невероятное, человечеству придется очень туго.

Ситара скрестила руки на груди.

– Вы действительно считаете, что руководство игнорирует потенциальную катастрофу такого масштаба просто так?

– А почему бы и нет? – парировал Элайджа. – Мы живем в мире, полном угроз – от меняющегося климата до нехватки ресурсов. Еще одна гипотетическая опасность просто затеряется в шуме. Особенно когда единственное доказательство – это набор аномальных данных, которые большинство моих коллег не могут или не хотят интерпретировать.

Ситара задумчиво кивнула.

– Значит, нам нужно более убедительное доказательство. Или способ преподнести информацию, который нельзя игнорировать.

Элайджа удивленно моргнул.

– Нам?

– Я здесь, чтобы наладить сотрудничество, доктор Хокинс. – Она улыбнулась, и в ее глазах блеснул азарт. – И кажется, мы только что нашли идеальный совместный проект.

Прежде чем Элайджа успел ответить, тревожный сигнал заполнил комнату, а голограммы замерцали красным.

– Доктор Хокинс, – раздался голос Миранды, – регистрирую внезапный всплеск солнечной активности. Класс X15, возможно, выше. Выброс корональной массы направлен прямо на Землю.

Элайджа вскочил на ноги, его пальцы быстро скользнули по виртуальной клавиатуре.

– Вывести данные телескопа SOHO-9. Запустить моделирование траектории.

Голограмма изменилась, показывая Солнце в реальном времени через фильтры космического телескопа. Массивная вспышка озаряла поверхность звезды, а за ней следовал огромный выброс плазмы, устремляющийся в космос.

– Боже, – прошептала Ситара, – это…

– Больше, чем что-либо, что мы видели за последние сто лет, – закончил Элайджа, его пальцы летали по данным. – И оно движется прямо к нам. Расчетное время до удара – сорок три часа.

Его глаза встретились с глазами Ситары через пульсирующий красный свет.

– Вот вам и доказательство, – сказал он мрачно. – Первый звонок.

В космосе нет звука.

Полковник Кристофер Ли знал это лучше большинства людей. Двадцать пять лет в космических программах, от первых дней на МКС до командования марсианской экспедицией, научили его ценить тишину вакуума. Но сейчас, наблюдая за приближающейся солнечной бурей через иллюминатор станции "Кассандра", он почти мог слышать рев приближающегося шторма.

– Полковник, вы должны это видеть, – раздался голос майора Райли Чжао через коммуникатор в его ухе. – Данные с передового массива просто… нет прецедентов.

Ли оторвался от иллюминатора и направился к центру управления станцией. "Кассандра" была новейшим и крупнейшим космическим объектом человечества, размещенным на орбите Земли. Гибрид исследовательской станции и военной платформы, она служила оплотом растущего присутствия человечества в космосе. А теперь она оказалась на пути надвигающегося солнечного шторма.

Войдя в центр управления, он увидел Чжао, склонившуюся над консолью, ее обычно спокойное лицо выражало тревогу.

– Доклад, – потребовал Ли, подходя к ней.

– Вспышка класса X19.7, сэр, – ответила Чжао, не отрывая глаз от данных. – Крупнейшая из когда-либо зарегистрированных. Выброс корональной массы движется к Земле со скоростью около 3200 километров в секунду. – Она подняла взгляд. – Прогнозируемое время удара – через сорок два часа.

Ли сохранял внешнее спокойствие, несмотря на тревогу, нарастающую внутри. Не зря его выбрали для этой должности – способность сохранять хладнокровие в экстремальных ситуациях была его отличительной чертой.

– Статус защитных систем?

– Все щиты активированы, сэр. Мы перевели резервные генераторы в режим готовности. – Чжао провела пальцами по экрану, вызывая новую информацию. – Но, честно говоря, сэр, даже с полной защитой… мощность этого шторма беспрецедентна.

Ли понимающе кивнул.

– Как это повлияет на Землю?

– Глобальные сбои связи, повреждения электросетей, радиационная опасность для авиаперелетов, – Чжао перечисляла, просматривая прогнозы. – Спутники на низкой орбите будут особенно уязвимы. Мы уже связались с центрами управления, они переводят все, что могут, в безопасный режим.

– А лунная колония?

Чжао покачала головой.

– Селена получит удар, но они лучше защищены, будучи частично под поверхностью. Тем не менее, их поверхностная инфраструктура находится под угрозой.

Ли стиснул челюсти, обдумывая ситуацию. Колония "Селена", построенная в кратере Шеклтон на Южном полюсе Луны, представляла собой одно из величайших достижений человечества. Это был первый постоянный внеземной форпост с населением почти в тысячу человек. Мысль о том, что они могут оказаться отрезанными, была тревожной.

– Отправьте им полный набор данных и наши прогнозы. Пусть подготовятся.

– Уже сделано, сэр. – Чжао замолчала, затем добавила тише: – Полковник, есть еще кое-что. Мы получили странное сообщение от ГЦСФ. Доктор Хокинс запрашивает прямую связь с вами. Говорит, что это касается аномальных данных о Солнце, которые он собирал месяцами.

Ли поднял бровь.

– Элайджа Хокинс? Не припоминаю такого.

– Ведущий гелиофизик ГЦСФ, сэр. По-видимому, он предсказал возможность такой вспышки, основываясь на каких-то аномалиях, которые обнаружил в солнечном ядре.

– Интересно. – Ли потер подбородок. – Установите связь в моем офисе через пять минут.

Он вышел из центра управления, направляясь к своей каюте. По пути он прошел мимо нескольких членов экипажа, всех с тем же напряженным выражением лица. Пятьдесят три человека на борту "Кассандры" – ученые, инженеры и военные – и все они теперь находились между Землей и приближающейся бурей.

В своем офисе Ли опустился в кресло и активировал защищенный дисплей. Сначала он открыл личный файл – короткое видеосообщение от дочери, Серены. В свои шестнадцать она была яркой и решительной, так похожей на свою мать. Запись была сделана до того, как новости о солнечной буре распространились.

– Привет, пап, – улыбалась она с экрана. – Только хотела сказать, что эксперимент по биологии прошел отлично. Миссис Чен говорит, что я могу опубликовать результаты в студенческом журнале… – Серена продолжала рассказывать о своей жизни, и Ли почувствовал знакомую смесь гордости и сожаления. Он многое пропустил, находясь в космосе.

Коммуникатор запищал, прерывая сообщение.

– Полковник, доктор Хокинс на линии, – сообщила Чжао.

– Соединяйте.

Экран переключился на усталое лицо мужчины средних лет. Темные круги под глазами, взъерошенные волосы – типичный ученый в состоянии стресса.

– Доктор Хокинс, я полковник Кристофер Ли, командир станции "Кассандра". Я слышал, у вас есть информация о текущем солнечном событии.

– Полковник, – Хокинс кивнул, его глаза были настороженными и интенсивными. – Благодарю за уделенное время. Я понимаю, вы сейчас очень заняты.

– Переходите к делу, доктор. Что вы хотели мне сообщить?

Хокинс сделал глубокий вдох.

– Текущая солнечная вспышка – не изолированное событие. Мои исследования показывают, что это лишь первый признак гораздо более серьезного изменения в ядре Солнца. – Он нажал несколько клавиш, и часть экрана заполнилась данными. – За последние шесть месяцев я наблюдал аномальный нейтринный поток из определенной области солнечного ядра. Паттерн указывает на нарастающую нестабильность, которая, по моим расчетам, приведет к серии катастрофических вспышек в ближайшие два года.

Ли изучал данные, его военная подготовка помогала быстро оценить ситуацию.

– И насколько катастрофических?

– Текущая вспышка – лишь предвестник. Если мои модели верны, через двадцать шесть месяцев произойдет событие в сто раз мощнее. – Хокинс помедлил. – Это уничтожит большую часть нашей электронной инфраструктуры, создаст смертельные уровни радиации и может отбросить человеческую цивилизацию на века назад.

Ли сохранял внешнее спокойствие, но его сердце забилось чаще.

– Я вижу, – сказал он медленно. – И какова степень уверенности в этом прогнозе?

– До сегодняшней вспышки – неопределенная. Теперь, когда мы видим подтверждение моих моделей, я бы сказал, выше восьмидесяти процентов.

Ли кивнул, обрабатывая информацию с методичностью, выработанной годами принятия решений в критических ситуациях.

– Почему вы связались со мной, а не с властями на Земле?

Хокинс горько усмехнулся.

– Я пытался, полковник. Пять отчетов за последние полгода. Все отклонены как спекулятивные. – Он потер глаза. – Но "Кассандра" имеет уникальное положение. Ваша станция оборудована самыми продвинутыми солнечными сенсорами. Если вы подтвердите мои данные своими наблюдениями, возможно, к нам наконец прислушаются.

Ли барабанил пальцами по столу, размышляя.

– Что вы предлагаете?

– Направьте ваши сенсоры на координаты, которые я отправлю. Соберите данные о нейтринном потоке из этой конкретной области ядра в течение следующих сорока восьми часов. Если вы увидите то же, что и я… – Хокинс не закончил фразу.

– Тогда у нас проблемы, – завершил Ли. – Хорошо, доктор. Я распоряжусь направить сенсоры по вашим координатам. Но сейчас наш приоритет – пережить приближающийся шторм.

– Конечно, полковник. И… спасибо. – На лице Хокинса отразилось облегчение. – Я буду на связи.

Когда трансляция завершилась, Ли несколько секунд сидел неподвижно, обдумывая услышанное. Затем активировал коммуникатор.

– Майор Чжао, направьте массив "Гелиос" на координаты, которые пришлет доктор Хокинс. И подготовьте для меня прямую линию с командованием Космического Агентства.

– Есть, сэр. Что-то серьезное?

Ли посмотрел на красные предупреждения, мигающие на его дисплее, показывающие приближение солнечного шторма.

– Возможно, майор, – ответил он. – Возможно, очень серьезное.

Доктор Мишель Нгуен всегда считала лунную пыль самой большой проблемой колонии "Селена". Микроскопические частицы проникали повсюду, несмотря на все шлюзы и системы очистки. Они изнашивали оборудование, вызывали респираторные проблемы и были постоянной угрозой для электроники. Но сейчас, глядя на данные о приближающейся солнечной буре, она поняла, что лунная пыль внезапно опустилась на несколько позиций в ее списке проблем.

– Когда ожидается удар? – спросила она, стоя в центре управления колонии, вырубленном глубоко в лунном реголите.

Чо Ин-Хо, директор по безопасности колонии, сверился с дисплеем перед собой.

– Примерно через тридцать девять часов. Земля получит основной удар, но нам тоже достанется, особенно радиационной составляющей.

Мишель кивнула, ее острый ум уже просчитывал варианты.

– Статус систем защиты?

– Все защитные экраны активированы, – ответил Чо. – Мы отозвали весь персонал с поверхности. Горнодобывающие операции приостановлены. Аварийные генераторы готовы.

– А Цифровой Ковчег?

Рядом с ними Таниша Олусегун, руководитель проекта архивирования, подняла голову от своей консоли.

– Мы активировали протоколы защиты данных, – сказала она своим глубоким, спокойным голосом. – Все основные хранилища переведены в автономный режим с тройным резервированием. Мы не потеряем ни байта.

Мишель удовлетворенно кивнула. Цифровой Ковчег, хранилище человеческих знаний и культуры, был одним из самых важных проектов колонии. В его квантовых накопителях содержались копии практически всех значимых произведений искусства, литературы, музыки и научных знаний человечества.

– Хорошо. А Хранилище Генезис?

Джамал Картер, астробиолог и смотритель генетического банка колонии, покачал головой.

– Системы охлаждения зависят от солнечных панелей на поверхности. Если буря повредит их, у нас останется примерно сорок восемь часов на резервных генераторах.

– Переключите приоритет энергоснабжения на Генезис после основных систем жизнеобеспечения, – распорядилась Мишель. – Если понадобится, переведем некритичные секторы на минимальное энергопотребление.

Собрание прервал сигнал входящего сообщения. На центральном экране появилось лицо полковника Ли со станции "Кассандра".

– Доктор Нгуен, – кивнул он. – Полагаю, вы уже в курсе ситуации.

– Да, полковник, – ответила Мишель. – Мы готовимся к удару. Как обстановка на станции?

– Мы в боевой готовности. Но я связался не только из-за текущей вспышки. – Его лицо стало еще серьезнее. – Есть новая информация, которую вы должны знать. Ученый из ГЦСФ, доктор Хокинс, собрал данные, указывающие, что эта вспышка – лишь первый признак серьезной солнечной аномалии. Если его модели верны, через два года нас ждет вспышка в сто раз мощнее.

В комнате повисла тяжелая тишина. Мишель почувствовала, как ее желудок сжался, но внешне она осталась спокойной.

– Насколько достоверны эти данные?

– Мы проверяем их сейчас. Но предварительные показания наших сенсоров согласуются с его выводами. – Ли помедлил. – Доктор Нгуен, если это подтвердится, нам придется пересмотреть роль лунной колонии.

Мишель мгновенно поняла, что он имеет в виду. "Селена" из амбициозного научного проекта могла превратиться в последнюю надежду человечества.

– Я понимаю, полковник. – Она выпрямилась, ее прагматичный ум уже переключился на долгосрочное планирование. – Отправьте нам все данные, которые у вас есть. Мы начнем собственный анализ и подготовим стратегию на случай подтверждения прогноза.

После завершения связи в центре управления воцарилась мрачная тишина.

– Неужели все настолько серьезно? – спросил наконец Джамал. – Мы действительно говорим о событии, способном уничтожить земную цивилизацию?

– Не знаю, – честно ответила Мишель. – Но мы должны быть готовы к худшему сценарию.

Таниша подошла ближе, ее глаза были полны беспокойства.

– Если это правда, нам придется полностью пересмотреть миссию Ковчега. Речь пойдет не просто о сохранении знаний, а о сохранении самой сути человечества.

Мишель кивнула, ее прагматичный ум уже просчитывал логистику такого сценария.

– Расширьте приоритетный список для архивирования. Особое внимание уделите практическим знаниям – медицине, инженерии, сельскому хозяйству.

Она повернулась к Джамалу.

– Пересмотрите протоколы Генезиса. Если прогноз верен, нам нужно будет расширить хранилище и пересмотреть критерии отбора видов.

Чо, который молча слушал обмен мнениями, наконец заговорил:

– Доктор Нгуен, если все это подтвердится, мы столкнемся с проблемой безопасности. Колония рассчитана максимум на две тысячи человек. Сейчас нас менее тысячи. Что будет, если Земля захочет эвакуировать сюда больше людей?

Это был ключевой вопрос, и Мишель знала, что ответ будет неприятным.

– В таком случае, – сказала она медленно, – нам придется установить очень строгие критерии отбора. – Она встретила взгляды своих коллег. – Если "Селена" станет последним оплотом человечества, мы должны обеспечить выживание вида. Это значит отбор по навыкам, генетическому разнообразию и репродуктивной способности.