Скованные воспоминания

– Что может быть хуже того, что случилось со мной? А?! Ты не понимаешь, Ань, я хочу, чтобы эти двое гнили за решеткой. И почему мне кажется, что ты не на моей стороне, а на их?

– Свет, я на твоей стороне. Просто послушай, – сказала я, чувствуя, как от этой ссоры на душе становится все тяжелее. Только не это… Только не ругань… Только не с ней…

– Ань, это ты послушай… Стоп… а это что? – Света приблизилась, отодвинула за плечо мокрую от воды прядь волос и провела пальцами по тем местам, где вчера целовал меня Демьян. Убрала руку и посмотрела на меня, испепеляя взглядом. – Я тут плачу, горюю, что меня изнасиловали, а ты… ты, чтобы быть рядом со мной, развлекалась с парнем? Ань… Так не поступают лучшие подруги.

Она резко развернулась к двери, но я догнала её, схватила за руку, заставив снова взглянуть на меня. Нет… нет… нет…

На глазах тут же навернулись слезы. Я чувствовала, как теряю её.

– Свет… Я не развлекалась. Я просто хотела как лучше. Но… он…

Света снова перебила, вырвав свою руку.

– Он… – с губ сорвался смешок. – Дай угадаю, с кем ты была… Да что тут гадать. Демьян… Что? Я права? Почему ты так смотришь? Я знаю, что права. Сука… Я просто восхищаюсь тобой. Сначала говорила, что он тебе не нравится, а тут… хмм… совсем другая песня. Все-таки нравится, я вижу это в твоих глазах. И знаешь, я никогда бы не подумала, что ты променяешь нашу дружбу на парня, который, можно сказать, тоже причинил мне боль. И да… наверное, наша дружба – это ошибка. Пока, Ань.

Она выскочила за дверь, а я стояла в ступоре, не понимая, что же мне делать.

Я все разрушила… Теперь у меня никого не осталось… Я совершенно одна.

Что же я натворила? Зачем я пошла туда? Зачем оставила её? Зачем… что же мне теперь делать?

Я рухнула на пол, подтянув колени к груди. С этой разъедающей болью внутри я смотрела в одну точку. Мне тяжело, невыносимо больно. Вся душа содрогалась, когда я зарыдала взахлеб.

Я одна… Я осталась, черт возьми, одна. У меня больше никого нет. Зачем жизнь играет со мной столь жестоко? Все уходят от меня. Что со мной не так? Я проклята, я лишняя, словно обуза. Что же не так, скажите мне? Что…? Черт, я устала. Мне больно. Адски разрывает изнутри. И как бы трудно ни было, мне снова придется вставать. Вставать, чтобы снова упасть. Падать, чтобы снова встать. Но если однажды я не смогу подняться… Мне уже никто не поможет, никто не протянет руки. Неужели это означает конец?…

Смахнув ладонью слезы, я посмотрела в окно, где все еще лил дождь. Казалось, он не прекращался с ночи. Лил и лил, как и моя душа, обжигаемая горькой болью. Обжигаемая и истерзанная…

Прошли всего лишь сутки с тех пор, как я потеряла Свету из виду. Сутки, полные отчаянных попыток дозвониться, но каждый звонок обрывался, словно лезвием. Я в черном списке. Заблокирована во всех социальных сетях. Проклятье…

Я искала ее у дома родителей, умоляла сказать, где она. В ответ лишь холодные слова: «Уехала, вернулась в свой город». Эта новость вонзилась в сердце острее кинжала. Окончательно стало ясно – я осталась одна. Вернувшись домой, я рухнула на кровать и не двигаюсь, глядя в потолок, словно в нем заключена мудрость веков. Словно стена, на которую я смотрю, вдруг оживет и заговорит со мной. Кажется, я схожу с ума. Всего лишь сутки, а в голове роятся тысячи мыслей.

Большинство – об аварии. О маме, о папе. Их больше нет. И вина за это лежит на мне. Я вижу перед собой мамины безжизненные глаза. Она так мечтала об отпуске… Кажется, ее мольбы были услышаны, ведь теперь у нее вечный отпуск. Ее нет. Как нет и папы. Меня тоже нет… Я – лишь тень, призрак былой себя. Хотели ли родители такой судьбы для меня? Конечно, нет. Родители всегда желают своим детям только лучшего. Если бы только они были рядом… Они бы не дали мне утонуть в этом адском болоте, вытащили бы меня на свет. А сейчас…

Сейчас – лишь пустота. Ничего. Опустошение. Ледяной холод.

И эта проклятая потеря памяти! Господи, жизнь и вправду не пощадила меня, хотя я только начала жить. Лучше бы меня не существовало вовсе, чем проходить через столько страданий. Не каждый способен выдержать столько испытаний. Кто-то ломается сразу и ищет легкий выход. Кто-то слабее меня, наверное. Но чтобы решиться на это, тоже нужна сила. Ты не знаешь, что ждет тебя потом, зато прекрасно понимаешь, что больше не будешь существовать в этом мире. Но я не такая. Как бы ни было больно, я буду жить. Родители бы этого хотели. Я знаю, они смотрят на меня сверху, они – моя поддержка. Нужно сходить к ним на кладбище, обязательно нужно. Они ждут. Я обещаю, что приду. Принесу красивые цветы: мамины любимые лилии и папины любимые конфеты с яблочной начинкой.

Я не заметила, как телефон на тумбочке взорвался жужжанием, целиком утонув в лабиринте собственных мыслей. Оторвав взгляд от созерцания потолка, словно от гипнотического полотна, я потянулась к источнику звука. Экран высветил имя «Галина Павловна», и я тут же приняла вызов.

– Анютка, привет, – защебетала она в трубке.

– Здравствуйте, что-то случилось? – с тревогой отозвалась я.

– Ты не могла бы сходить в магазин? Я на работе, а дома совсем пусто. Если, конечно, я тебя не отвлекаю, – проговорила она, и в голове мелькнула мысль: почему бы не попросить ту девушку, которой она помогла? Но вслух я этого не произнесла. К тому же, прогулка сейчас казалась весьма заманчивой.

– Да, конечно, схожу. Просто отправьте мне список продуктов, – ответила я с улыбкой.

– Ой, спасибо тебе огромное! Сейчас все пришлю, – облегченно выдохнула она, и я сбросила вызов, предвкушая выход из дома.

Накинув куртку и прихватив зонтик на всякий случай, я отправилась в магазин. Дождь капризничал, то стихая, то обрушиваясь с новой силой. Но это не помешало мне добраться до цели, и вскоре в моих руках оказались два неподъемных пакета. Я едва ли дотащу их до дома Галины Павловны, поэтому тут же вызвала такси. Ожидание не затянулось, и до места я добралась на удивление быстро.

Выхватив два пакета из багажника, я услышала в кармане короткий перезвон – пришло сообщение. Опустив ношу на серую дорожку, ведущую к дому, я достала телефон, надеясь увидеть имя Светы. Но экран высветил лишь безликое «Неизвестный». Открыв сообщение, я застыла, прочитав: «Жду не дождусь, когда же ты все вспомнишь».

Что за чертовщина? Ошиблись номером? Но какое странное совпадение… Провалы в памяти, словно выжженные куски прошлого, и это загадочное послание… Кто это мог быть? Неприятный холодок пробежал по спине, но я отбросила тревожные мысли, сосредоточившись на том, чтобы донести продукты.

Задвинув телефон обратно в карман, я подхватила пакеты и, добравшись до порога, нажала на кнопку звонка. Наклонившись, чтобы поставить ношу на пол, я услышала тихий скрип открывающейся двери. В поле зрения появились домашние тапочки, а затем, выпрямившись, я встретилась взглядом с… Не может быть… Или может? Невероятно похожа… Да это же она! Я помню… Точно она. Глаза, лицо, этот чуть вздёрнутый носик…

Остолбенев, я прокашлялась и тихо прошептала:

– Карина? – Мой голос едва слышен, но она вздрогнула, встретившись со мной взглядом.

Это точно она. Карина из детского дома…

Глава 20

Она смотрела на меня, безмолвно, лишь взгляд выдавал её смятение. В глубине глаз, словно отражение в темнеющем зеркале, начал проступать испуг, закрадываясь туда постепенно, как вечерняя тень. Первая слеза, словно заблудшая капля росы, скатилась по щеке, и она опустила голову, беззвучно качая ею, словно отказываясь верить реальности происходящего, в том, что я стою перед ней.

Я медленно протянула руку, желая коснуться её плеча, утешить, но, заметив моё движение, она резко отпрянула назад, будто я – воплощение кошмара. Моя рука замерла в воздухе, не встретив тепла её кожи. Непонимание сковало меня. Что происходит? Почему она так испугана?

– Карин, это я, Аня. Я тоже была в том детском доме… Ты помнишь? – прошептала я, надеясь на отклик. В ответ она лишь крепче обняла себя руками, словно возводя барьер, и моя робкая попытка прикоснуться к ней вновь вызвала тот же испуганный шаг назад.

Я отступила, сделала два шага назад, не отрывая взгляда от её лица.

Что же с ней случилось? Кто посмел так напугать её? И куда она исчезла тогда, в детском доме?

Вопросы терзали меня, рвались наружу, но я не могла заставить себя их произнести. Галина Павловна была права: она не говорит. Она напугана, как потерявшийся в лесу ребенок. Мне было невыносимо жаль её. Но что я могла сделать? Очевидно, что мой внезапный визит пробудил в её памяти что-то, и это что-то не предвещало ничего хорошего.

Что с тобой стало, Карина? Господи, мне искренне жаль ее. В груди словно тиски сжимают. Хотела бы помочь, но как? Нельзя же так, всю жизнь взаперти, в плену у страха. Нужно срочно позвонить Галине Павловне и сказать, что эта девушка из того же детского дома, что и я. Хотя, изменит ли это что-нибудь? Но я должна рассказать. Пусть хоть что-то узнает о ней.

– Я тогда пойду. И вот продукты, – кивнула я на пакеты у двери. Уже было собралась уйти, как Карина резко схватила меня за руку, словно пытаясь остановить. Я вновь взглянула на нее, но она, не поднимая глаз, отпустила мою руку и скрылась за дверью. Едва я успела подумать, куда она… как Карина снова появилась, протягивая мне листок бумаги.

Я посмотрела на нее и взяла листок. Опустив голову, пробежала глазами по строчкам, написанным ее дрожащей рукой. Перечитывала снова и снова, пытаясь постичь смысл этих слов.

«Мне жаль, что это случилось с тобой. Но ты должна бежать от него. Беги, пожалуйста, и не оглядывайся. Он болен тобой, он псих, самый настоящий псих. И если он доберется до тебя, я боюсь представить, что он может сделать. Беги…»

Я хотела спросить, о ком она пишет, но, подняв голову, увидела лишь тихо закрывающуюся дверь. Взглянув вниз, я заметила, что пакетов тоже нет.

И о чем она писала, что ей жаль, что случилось со мной? Может, она знала, что я была в коме? Но откуда? Кто ей рассказал? Черт возьми, меня разрывает от вопросов.

«Беги». Это слово всплыло в голове, когда я уже медленно шла домой.

Куда мне бежать?… От кого?… Чего она так боится?…

Голова раскалывалась, словно ее сдавили тисками. И, как назло, разразился дождь, колючий и беспощадный. Раскрыв зонт, я заметила аптеку и, не раздумывая, нырнула внутрь, в поисках спасительного обезболивающего. Дома, кажется, не осталось ни единой таблетки. Купив лекарство, я, едва выйдя на улицу, проглотила его в надежде на скорое облегчение.

Возвращаться домой не хотелось. Там меня ждала лишь гнетущая пустота. Одиночество, словно липкий туман, вновь окутает меня, стоит только лечь на кровать и уставиться в потолок, утопая в водовороте собственных мыслей. Сейчас мне это противопоказано. Слишком много всего навалилось. Нужно отвлечься, развеяться. Но как? Как сбежать, пусть ненадолго, от самой себя, от этих проклятых воспоминаний. От всего, абсолютно. Даже от Демьяна, который одним своим появлением разжигает во мне бушующее пламя. Его глаза, эти омуты темной зелени, затягивают меня в бездну, и я готова провалиться в этот ад, утонуть и не всплывать никогда.

Черт… Откуда опять эти мысли? Откуда они берутся? Он не тот, о ком я должна думать, не тот, в ком я должна тонуть, не тот человек, черт возьми! Когда же я наконец начну мыслить здраво, а не витать в каких-то приторно-розовых облаках? Ведь он тот, кто чуть не убил меня. Разве не так?

Пока я шла, дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Ветер крепчал, пронизывая до костей, заставляя вздрагивать. Сумерки сгущались, и я не заметила, сколько времени прошло. Пора бы уже возвращаться, но мне отчаянно не хотелось. Интуиция подсказывала, что лучше вернуться, пока не заболела. Завтра, к тому же, моя смена на работе.

Тихо вздохнув, я медленно побрела в сторону дома, но, пройдя немного, увидела светящуюся вывеску бара. Долго смотрела на здание, раздумывая, стоит ли зайти. Без Светы я никогда не ходила одна выпивать, и от этого становилось еще грустнее. Но на меня столько всего обрушилось. Почему бы не позволить себе пару глотков алкоголя, чтобы немного расслабиться? Да и что случится, если выпью совсем чуть-чуть? А потом сразу домой.

Всё решено… Открыв дверь бара, меня встретил приглушенный свет, играющий в полумраке. Оглянувшись, я увидела лишь пару фигур, затерявшихся в дальнем углу, – бар был почти пуст. Стряхнув капли дождя со сложенного зонта, я повесила его рядом с курткой. Взгляд в зеркало…

Не совсем тот вид, конечно, для этого места… Решаю распустить волосы, позволяя им волной упасть на плечи. Остальное выглядит вполне пристойно: короткая черная футболка, открывающая полоску плоского живота, и синие джинсы, обтягивающие бедра и ноги. Неплохо. Но лицо… В зеркале отражалась усталость, словно тень легла на мои черты. Надеюсь, алкоголь развеет эту пелену.

В последний раз окидываю себя взглядом и направляюсь к барной стойке. За ней – улыбчивая девушка, озаряющая все вокруг своими тридцатью двумя зубами. Симпатичная… наверняка отбивается от назойливых поклонников. Ее черные волосы, как крыло ворона, идеально прямые и блестящие. Какой шампунь она использует? А глаза… черные, как бездна. Вот кому Демьяну пару найти – они бы хорошо смотрелись вместе. От этих мыслей предательски кольнуло в сердце, и я тут же отбросила их прочь.

– Привет, что будешь пить? – весело спросила она, когда я села на барный стул.

– Привет, можно две баночки пива? – Я убрала выбившуюся прядь за ухо.

– Конечно. – Она достала пиво из холодильника и поставила на стойку. Я тут же расплатилась картой.

– Первый раз тебя здесь вижу. Недавно приехала? – с улыбкой поинтересовалась она, облокотившись на стойку.

– Нет, я здесь давно живу. Просто редко бываю в подобных местах, – с улыбкой ответила я.

– А, понятно. Как тебя зовут? – спросила она, пока я открывала банку пива.

– Аня, а тебя?

– Вероника. – Она протянула мне руку, и я ответила на рукопожатие.

– Ну, за знакомство! – Я подняла банку пива, ожидая, что она чокнется кулаком о жесть. Но Вероника встала и направилась к холодильнику.

– Минутку, – проговорила она, доставая из холодильника пиво и, ловко открыв бутылку, придвинула ее к моей. – Так-то лучше. За знакомство.

Я улыбнулась, и мы отпили по глотку. Холодок, прокатившийся по горлу, мгновенно принес облегчение.

Потом, не спеша, завязалась непринужденная беседа обо всем на свете. Я узнала, что ей двадцать пять. Что она побывала в Париже и Египте. В Париже прожила три года, в совершенстве освоив язык. В Египет летала, чтобы своими глазами увидеть древние чудеса. От ее рассказов о тамошней красоте и мне захотелось куда-нибудь вырваться. Только вот куда? Я понимала, что не хочу всю жизнь провести на одном месте, и мысль о путешествии, пусть даже просто к морю, наполняла меня предвкушением радости. Но пока – работа, работа и еще раз работа.

Мы весело болтали, пока в новостях не сообщили об очередном убийстве, совершенном маньяком. Расправившись с жертвой в той же жуткой манере, что и с предыдущей. Меня передернуло, и я попросила Веронику выключить телевизор. Все это вызывало у меня неподдельный гнев.

– Как вообще работает наша полиция? По улицам разгуливает настоящий маньяк, а они что?… Как я должна вообще выходить из дома после таких новостей? – возмущенно высказалась я, встретив полное понимание в глазах Вероники.

– И не говори. Я сама передвигаюсь только на такси с тех пор, как он убил первую жертву. Знаешь ли, не хочется мне попасться ему в руки. Я, как ни крути, люблю свою жизнь, – сказала она, делая глоток пива.

А что? Маньяк на свободе, а они его поймать не могут. Если честно, и спать-то страшно. Вдруг и в дом проберется. Но нет, сегодня вызываю такси и запрусь дома на все замки. Ни за что не позволю ему проникнуть внутрь. Ни за что. Я хочу жить.

Вероника отвлеклась, едва пригубив первую банку – посетители требовали выпивки. А я, открывая вторую, вдруг поймала себя на мысли о Демьяне. Почему он преследует меня, словно наваждение? Какая-то чертовщина. Злость вскипела во мне, чуть не смяв жестяную банку. Зачем он вообще появился в моей жизни, с этими проклятыми темно-зелеными глазами?

Глоток пива… и шепот, едва различимый даже для меня самой: «Ненавижу его…» Глоток… «Ненавижу себя…» Глоток… «Он мне безразличен…» Глоток… «Он – ничто…» Глоток… «Он меня не привлекает…» Глоток… «Я ничего к нему не чувствую…» Глоток… «Его глаза – обычная зелень…» Глоток… «Он – пустое место…» Глоток… «Мое сердце не трепещет при его виде…» Глоток… «Мне противны его поцелуи…» Глоток… «Мне отвратительны его прикосновения…» Глоток… «Он не тот, кто мне нужен…» Глоток… «Я не хочу его видеть рядом…» Глоток… «Мне не нужен Демьян…» Глоток… «Демьян – никто для меня…» Я лгу себе… Гло… Черт, пиво закончилось. Я даже не заметила. Все из-за этих мыслей.

– Ань, я всего на пару минут отлучилась! Ты чего так быстро выпила? – Вероника подошла ближе, смеясь.

– Не знаю… – ответила я, и икнула.

– Ого. Да тебе уже хватит, – констатировала она, и я не могла с ней не согласиться. Не думала, что от двух банок пива меня так развезет.

– Пожалуй, я тогда домой… – улыбнулась я.

– Тебе вызвать такси? – забеспокоилась она.

– Нет, спасибо. Я сама, сейчас воздухом подышу и вызову, – я слезла со стула и почувствовала легкое покачивание, но вполне могла идти.

– Была рада познакомиться, заходи еще, – донеслось мне в спину.

– И я рада. Обязательно зайду, – ответила я и направилась к вешалкам.

Накинув куртку, я потянулась к двери. Едва коснувшись ручки, рывком распахнула её и тут же налетела лицом на… что-то тёплое. Инстинктивно выставив руки вперёд, я коснулась… Чёрт! Какого дьявола стена может быть такой горячей? Распахнув веки, которые на миг сомкнулись от удара, я поняла – это не стена. Это… Человек. Подняв голову, я встретилась с тёмно-зелёными глазами, которые только что проклинала всей душой, проклинала за то, что он снова возник на моём пути. Чёртов Демьян.

– Ото… – начала я, и мой пьяный голос дрогнул. Прокашлявшись, я выдавила из себя: – Отойди…

Вот так-то лучше. Увереннее. Фух. Даже как-то душно стало. Неужели во всём виноват этот, стоящий передо мной, человек? Или алкоголь даёт о себе знать? Пожалуй, выберу второй вариант.

– Для начала, убери руки, – спокойно произнёс он, и от его голоса по коже побежали мурашки.

Опустив взгляд, я поняла, что мои ладони лежат прямо на его прессе – твёрдом, словно каменная стена, и горячем, как лава. Упс… Что-то я совсем потерялась. Какая непристойность! Чёрт… Я тут же убрала руки, но медленно… Мне не хотелось убирать их. Я бы держала так вечно. Когда я скрестила руки на груди, в ладонях появился обжигающий холод. Ещё немного, и, кажется, я бы заскулила, как покинутый щенок.

Чёртовы… Чёртовы… Чёртовы мысли, прочь из моей головы!

– Теперь… дай мне пройти… – Мой язык заплетался, как назло. Будто предает меня. Но нет, только не сейчас.

– Нет, – твёрдо отрезал он и сократил между нами расстояние. Я хотела отступить назад, на два шага, но ноги словно приросли к полу.

Страх? Нет, я не знала его. Если он надеялся сломить меня одним лишь взглядом… Черт возьми, он просчитался.

– Что значит «нет»? – Голос дрогнул, но я упрямо вскинула подбородок, глядя в его глаза. Казалось, этот взгляд прожигает меня насквозь.

«Соберись, Аня, – твердила я себе. – Это просто глаза. Просто он. Ничтожество. Пустое место». Вроде бы получается. Держусь.

– Ты, бл*дь, пьяная, – рявкнул он так, что я вздрогнула. Как он смеет повышать на меня голос? Мудак.

– А тебе какое… вообще дело? Дай пройти и проваливай, – огрызнулась я, чувствуя, как внутри закипает злость. Я тоже умею говорить громко.

– Я провожу тебя, – сказал он, и я чуть не поперхнулась воздухом. Неужели он серьезно?

– Нет, – отрезала я, чувствуя, как с каждой секундой становится все душнее.

– Да, бл*дь, – прошипел он, прожигая меня взглядом, полным угрозы. Но его угрозы меня не трогают. Пусть даже я помню, как он чуть не убил меня. Здесь он ничего не сможет сделать. И почему он не может говорить без мата? Я прекрасно его слышу и так. Псих.

– Отойди, – приказала я, видя, как его лицо искажается от ярости, как дергается его глаз, а зрачки будто поглощают весь свет, становясь черными как смоль.

Послав к чертям его злость, я обошла его и вырвалась на улицу. Слабый дождь встретил меня, но едва я успела вдохнуть свежий воздух, как Демьян, одним своим появлением, снова выбил меня из равновесия. В следующее мгновение мои ноги оторвались от земли, и я оказалась в его крепких руках. Оцепенела, глядя на его ровный нос, четкие скулы – невозможная, идеальная красота. Прядь волос небрежно спадала на лоб, делая его похожим на модель с обложки журнала. Превосходно… о чем это я?

Меня несут на руках, да еще и Демьян, которого я ненавижу. От оцепенения я начала дергаться в его руках, но он сжал сильнее, и я почувствовала сталь его рук на своей спине и ногах. Черт… Мне тепло в них, даже ощущение безопасности и комфорта промелькнуло.

Да Господи, что за чушь лезет в голову?

– Отпусти… меня… – неуверенно прошептала я, глядя в его лицо. Но он даже не взглянул, продолжая идти, устремив взгляд вперед.

– Нет, – спокойно ответил он, пока капли дождя набирали силу. И тут я вспомнила, что забыла в баре зонтик.

– Отпусти… Мне нужно забрать зонтик в баре, – произнесла я в ожидании, надеясь, что он меня отпустит. Но, честно говоря, мне совсем не хотелось, чтобы он меня отпускал. Я должна быть гордой, он чуть не убил меня из пистолета, а я должна мило беседовать с ним? Но как реагирует мое тело на него… Ненавижу…

– Успокойся, – с ухмылкой сказал он, – чем я тебе не зонтик?

– Ты издеваешься? Отпусти меня, – с серьезным видом заявила я, глядя на него, когда он остановился и встретился со мной взглядом.

– Еще раз скажешь «отпусти», и тебе придется немного побегать, – сказал он и снова зашагал.

О чем он? В смысле, побегать? В догонялки, что ли?

Я бы, конечно, хотела узнать, что он имеет в виду, но, зная его, боюсь, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но вдруг во мне забурлил интерес, и, хотя я понимала, что это ни к чему хорошему не приведет, почему-то захотелось сказать, чтобы он отпустил, и проверить, о чем он. Может, алкоголь, бегающий по венам, требует адреналина? Может, поэтому я чувствую какое-то бесстрашие перед ним?

Чувствую, что пожалею об этом, ох как пожалею. Но пока что я хочу чего-то… чего именно хочет моя душа.

– Отпусти, – прошептала я, почти беззвучно. Мне казалось, он не услышит. Но он резко остановился, и на губах его мелькнула тень улыбки, а может, это лишь игра света и тени.

Медленно, словно давая мне последний шанс, он поставил меня на мокрый асфальт и отступил на шаг. Черт… его тепла стало не хватать мгновенно. Легкий ветерок, пронесшийся мимо, покрыл кожу мурашками, и я непроизвольно обняла себя.

– Беги, – сказал он, прожигая меня взглядом.

От его слов по спине пробежала дрожь, и в памяти всплыли недавние мысли…

– В догонялки играть будем? – неуверенно произнесла я, когда Демьян усмехнулся и приблизился ко мне.

Наклонившись, он оказался так близко, что его дыхание опаляло мои губы.

– Конечно. По-взрослому. А теперь беги, – прошептал он, отстраняясь.

Пока он говорил, я почти не воспринимала смысла слов, зачарованная лишь движением его губ, медленно открывающихся и закрывающихся. И только последнее слово – «Беги» – эхом отозвалось в сознании.

Сама не зная, что на меня нашло, я улыбнулась и, сделав пару неуверенных шагов назад, не отрывала от него взгляда. Он прожигал меня испепеляющим взглядом, и, улыбнувшись в ответ, я резко развернулась и побежала… Да, побежала.

Наверное, во всем виноват алкоголь, иначе я не могла объяснить этот безумный порыв. Мне было интересно, чертовски интересно. Побежит ли он за мной? Или уже догоняет? Оглянувшись, я не увидела Демьяна на том месте, где он только что стоял. Куда же он делся? Но останавливаться я не собиралась, продолжая бежать по мокрому асфальту, не обращая внимания на брызги, разлетающиеся из-под кроссовок в нарастающих лужах.

Казалось, дождь набирал силу, а фонари лишь с трудом пробивались сквозь пелену мрака. Я вновь обернулась, но Демьяна не было и в помине. Неужели он просто отступил? Невольно вспомнилось, как в мой день рождения он преследовал меня. Тогда я бежала в ужасе, а сейчас… Сейчас этого страха не было. Напротив, почему-то хотелось, чтобы он гнался за мной. Но, видимо, он просто ушел.