Нет запрета. Только одно лето

– Звучит как-то не очень.

– Завязывай, Кимми. Ты знаешь, что в отношениях я верный как пес и даже не смотрю на других. Сейчас я свободен и с удовольствием готов пообщаться с каждой понравившейся девушкой. Можно и с женщиной.

Подобное смутило.

Раньше Оливер таким не был. Конечно, он любил женское внимание, мог безобидно флиртовать в образе пай-мальчика, к которому все привыкли, но в этом моменте он показался другим. Напомнил Яна.

– Пойду за выпивкой, – сообщил он. – Стой здесь и никуда ни с кем не уходи. Скоро вернусь.

Одобрительно кивнув, я наблюдала, как он вальяжно скрывается среди толпы, и, конечно, решила все здесь осмотреть, чтобы немного привыкнуть к обстановке. «Можно», «нельзя» – мало волновало. Было понятно, что стоять со мной на одном месте эти двое не смогут, поэтому я облегчила ситуацию и стала сама по себе.

Две девушки шатенки с косичками и в купальниках шли под ручку навстречу. Я немного отступила в сторону, чтобы дать им пройти, но все равно вышло так, что мы столкнулись.

– Прости, пожалуйста, – пробормотала одна из них, пока другая смеялась с неуклюжести подружки. – Я немного не рассчитала.

– Все нормально, – отмахнулась я, действительно не видя в этом проблемы.

– Ты какая-то трезвая по сравнению с другими. Не пьешь?

– Мы только приехали…

– А пошли с нами? – Девушка кивнула и быстро посмотрела на подругу, которая с согласием закивала в ответ. – Мы здесь всех знаем и можем познакомить с некоторыми ребятами. Ты точно не отсюда, а приятные знакомства лишними не будут. Пойдем!

На вид они казались приятными, поэтому я согласилась присоединиться к их компании. Тем более бродить одной рано или поздно бы надоело.

Мы разместились чуть дальше от домика, ближе к океану, где находилась еще парочка ребят. Девушки дружелюбно помахали им и уселись на плед, рядом с которым стояла термосумка с бутылками шампанского. Я приняла одноразовый стаканчик и села рядом, с любопытством рассматривая их симпатичные лица.

Заметить схожесть между двойняшками Эммой и Софи оказалось не под силу. Им по двадцать три года. Эмма была выше старшей сестры, крупнее по телосложению, но фигурой не обделена. Ее карие глаза немного косили, при этом взгляд оставался пронзительным, глубоким. Смуглая кожа, тонкие губы и прямой небольшой нос. Я уже отвыкла от естественной красоты, живя в Калифорнии, но Эмма была по-своему притягательно красивой. Софи, с которой я столкнулась, была моего роста (166), худощавой и обаятельной. Ее красота отличалась от красоты младшей сестры. Миловидность кругленького личика с точеным подбородком и скулами, широко распахнутые зеленые глаза, россыпь аккуратных веснушек и пухлые губы. Она часто улыбалась во время разговора, Эмма же больше смеялась.

Мы разговорились и как-то быстро привыкли к присутствию друг друга. Правда, у меня сложилось впечатление, что это только на сегодняшний вечер.

– У тебя есть парень, Кимми? – поинтересовалась Эмма, с интересом наклонив голову.

– Вроде бы… Уже не знаю.

– Интересно выходит. А это как?

Я пересказала, что именно произошло между нами с Тайлером, на что Эмма с удивлением вытаращила глаза, всем видом показывая недовольство к незнакомому парню.

– Какой же идиот, уж прости.

– И тебя это устраивает? – поинтересовалась Софи. – Как по мне, обида парней – это незрелость и какая-то глупейшая манипуляция. Настоящий мужчина никогда не станет обижаться на подобное, а тем более игнорировать сообщения и звонки, зная, что его женщина достаточно далеко.

– Он просто очень ревнивый.

– Без повода? – уточнила Эмма. – Или ты подразниваешь его, немного заигрывая с другими?

– Нет, я даже не думаю о других. В Тайлере меня устраивает все, кроме разве что как раз ревности. Она изматывает, тем более без повода.

Софи подытожила:

– Он просто в себе неуверен.

– А ты его любишь?

– Эмма…

– Что? Это вообще-то очень важно.

– Очевидно, она его любит, раз терпит и игнор, и тупую ревность. А твой вопрос грубый.

– Грубый? Я не грублю. Я просто не притворяюсь.

Они рассуждали на этот счет, я же задумалась и немного расстроилась из-за темы этого разговора. Получалось, я совсем себя не уважала, пытаясь хоть как-то разговорить Тайлера, хотя обижаться должна была именно я.

– Он мне дорог, – вмешалась я. – Вероятно, я просто не хочу оставаться одна, ведь мы через столько прошли. Мы… вместе с моего пятнадцатилетия и хорошо друг друга знаем. Даже немного непонятно, как все дошло до такого.

Девушки на какое-то время умолкли, с неловкостью уставившись друг на друга.

– Но… ты уже одна, – спокойно напомнила Софи. – Разве есть смысл держаться за того, кто держит дистанцию? Если это его игра в наказание, что ты уехала, а не осталась с ним, в этом тоже мало смысла.

– Тебе всего восемнадцать, крошка. Сейчас не время загоняться о том, кто ведет себя как залюбленный ребенок. Что бы он там хорошего тебе не сделал, сейчас при мысли о нем ты даже не улыбаешься. А я, хоть убей, представляю, как на его губах мелькает довольная улыбка, когда тот получает твои сообщения.

Я и сама допускала эти мысли.

Тайлер мог обижаться до того момента, пока не закончится лето, а это бы означало, что все три месяца, написывая ему, пришлось мириться с тоской и чувствовать вину. Вину за то, что я просто уехала.

Вибрация заставила с непониманием достать телефон из кармана.

Понадеявшись, что это Тайлер, как оно иногда бывает, пришлось в очередной раз разочароваться. Сообщение от Яна.

– Я порву с ним, – сообщила я.

– Ким, подожди… – Софи придвинулась. – Мы не подстрекатели, а ты можешь пожалеть об этом завтра или чуть позже. Ситуацию надо обдумать. Мы просто это обсуждаем, так как ты поделилась.

– А я думаю, что он тебя не достоин.

– Эмма!

– Спорим, он сразу позвонит или напишет, когда получит сообщение о расставании? Его гордость сразу пойдет на хрен. Он ведь уже не правит ситуацией.

– Ты права.

Она и правда была права.

С разрывом я ничего не теряла. Как человек Тайлер предпочел морозиться и избегать разговоров, а как парень… Его даже не интересовало, как у меня дела, все ли хорошо и что я чувствую. Где была гарантия, что он не проводит время по принципу Оливера? С кем-то другим?

Софи с сожалением наблюдала, как я отправляю сообщение. Мне даже немного полегчало.

– То-то же! – кивнула Эмма и подняла стаканчик. – За свободное лето и настоящих мужчин.

– Поддерживаю.

Я выпила стакан залпом, заметив снисходительную улыбку Софи.

Буквально через три минуты телефон зазвонил, и я удивленно взглянула на девушек, сообщив, что это Тайлер. Софи посоветовала проигнорировать, Эмма же настаивала на том, чтобы я ответила и сказала ему пару ласковых. Мне не хотелось слышать его голос. Не хотелось думать о нем, словно одна из чаш весов наконец-то перевесила терпение.

– Знаете что? Не буду отвечать. Он игнорировал меня несколько дней, а теперь решил поговорить, как ты и сказала, Эмма. Пусть чувствует то же самое и накручивает себя. Теперь это не мои проблемы.

– Звучит, как очередной тост.

Я решила сообщить:

– Только вот… я не знаю, как вести себя дальше. В смысле… не знаю, что делать, чтобы, возможно, как-то отвлечься или…

– Развлечься, милая! – Эмма улыбнулась. – Ты находишься на самом лучшем острове этого побережья. Найди горячего парня на лето, а лучше двоих! И развлекайся. Поцелуйся с этим, переспи с тем…

– Это немного не в моем стиле.

– Тогда закрути курортный роман с красавчиком и просто отдайся моменту. Тебе понравится.

Девушки подлили шампанского, но не успела я поднести стаканчик к губам, как рядом возник недовольный Оливер и Ян.

– Я же сказал тебе ждать.

– Леди, – заулыбался Ян, становясь между мной и братом, – вижу, вы познакомились с нашей сестренкой?

– Так она с тобой, Ян? – улыбнулась Софи. – Ни за что бы не догадалась. Она для тебя слишком хороша.

– В самое сердце, Софи. Очень обидно, почти до слез. – Он подтолкнул вперед Оливера. – Раз вам понравилась Кимми, познакомьтесь с ее братом – Оливером.

Они разговорились, пока Оливер стрелял в меня взглядами и пытался делать вид, что поддерживает разговор при знакомстве. Я немного отошла назад и отпила содержимое, чтобы не мозолить брату глаза, но пристальный взгляд Яна с меня уже не сходил. Парень встал рядом и наклонился к стаканчику у моих губ, пластик немного хрустнул под хваткой моих пальцев.

– Боишься, отберу? – поинтересовался он.

Я чуть не подавилась.

– Серьезно?

Ян обаятельно заулыбался и наклонил голову, смотря прямо в глаза. Это было странно, но я поняла, что, вероятней всего, он успел выпить, поэтому не упускал возможности посмеяться про себя.

– Знаешь, – поспешила продолжить я, – из двух моих братьев ты самый странный и непостоянный. Ты вроде пытаешься что-то запрещать, но при Оливере постоянно занимаешь мою сторону. Почему?

Он пожал плечами.

– Я просто знаю, каково быть младшим. Ребят, мы прогуляемся. – Ян подтолкнул меня вперед, и мы пошли вдоль берега. – Иногда тебе следует слушать Оли. Ты же знаешь, он беспокоится и пытается тебя оберегать.

– Знаю, но меня раздражает, что его беспокойство обычно проявляется в такие моменты. Ему можно веселиться, а мне нет. Все стабильно. Вы никогда не перестанете видеть во мне ребенка, хотя в моем возрасте уже развлекались.

– Мы парни, Кимми.

– Опять сексизм, – простонала я. – Когда уже парни перестанут им прикрываться?

– Я не в этом смысле, – усмехнулся он. – Девушкам на подобных сборах бывает тяжелее, чем парням. Я встревал во многие передряги, где парни вели себя ужасно по отношению к девушкам. Именно этого опыта мы хотим избежать.

– Но то, что происходило, не обязательно должно случиться со мной. Я предельно осторожна и не нуждаюсь в нравоучениях или постоянном контроле. Можно просто веселиться вместе! Как друзья, а никак мои надзиратели.

– Я намекну Оливеру.

– Спасибо! – Я с облегчением выдохнула. – Что ты имел в виду, когда сказал, что знаешь – каково быть младшим? Ты же у Марлен один.

– А у дедушки нас много. Я чувствую себя особенным только за счет того, что мама – единственная женщина фамилии. Она разбирается в делах наравне с братьями, но вместо этого решила заниматься семьей.

– Но это же неплохо?.. Она очень тебя любит.

– Да, но чтобы вести дела, мне нужно больше, чем ее любовь. Кузенами занимаются отцы, мой же не разбирается в нужной сфере. Он никогда не покидал Мюнхен, его интересуют только кисти и пейзажи Германии. Он далек от Ротштейнов. Мной бы мог заниматься дедушка, но сейчас он не замечает никого, кроме Рая.

– Но ты же должен вступить в дела через год.

– Да, благодаря Раймонду. Он будет моим наставником, как только займет высокую должность. В отличие от других, он понимает, как мне тяжело вступать в дела, учитывая принадлежность к фамилии и отсутствие наставника.

«Боюсь представить, чему именно может наставлять Раймонд Ротштейн». Ян – хороший парень, а вот за его кузеном ничего хорошего не стояло. Высокомерие и чистый эгоизм.

– Ты не пробовал поговорить с Марлен? Уверена, она может помочь тебе разобраться с делами.

– Пусть она просто остается моей мамой, – тепло улыбнулся парень. – Раймонд считает также и знает, о чем говорит. Родители, зацикленные на работе, перестают быть родителями и становятся деловыми партнерами. Здесь я с ним согласен.

– Твое восхищение кузеном немного пугает. Главное, не заразись его характером. – Я допила стакан и поморщилась от скопившегося спирта на дне, Ян усмехнулся. – Я его не переношу, клянусь.

– Зря тратишь энергию. Ты ведь ему безразлична.

Безразлична.

Безразлична?

Я покосилась на Яна, ухватившись за мысль.

– Но он испытывает ко мне неприязнь. Это уже не безразличие. А ты слегка задеваешь мою самооценку, когда сомневаешься в моем обаянии, – отшутилась я.

– Сомневаюсь в твоем обаянии? Кимми, хоть мы и росли вместе, и я помню, как ты прятала в карманах халву, сейчас только дурак не назовет тебя обаятельной.

– Продолжай, – довольствовалась я, ожидая услышать прямой комплимент, Ян остановился и подошел ближе.

– Ты очень остроумная…

– Та-а-ак, – протянула я, приподнимая бровь и складывая руки на груди. – Остроумная? Это что, следующий шаг по шкале «не называть вещи своими именами»? Сначала – «не глупая», потом – «интересная», теперь – «остроумная»… Я, конечно, ценю поэтический натиск, но, может, хватит обходить острые углы? Выкладывай прямо: что ты хотел сказать до того, как язык прикусишь?

– Ты очень скромная, знаешь?

– Совсем немного.

Ян улыбался. Эта улыбка выглядела восхищенной и слишком долгой, чтобы ее не заметить. Стало как-то неловко, из-за чего я слегка прикусила губы и нервно посмотрела по сторонам.

– Давай-ка вернемся, – тут же произнесла я. – Хочу еще немного пообщаться с Софи и Эммой.

– И тебе уже не хочется услышать продолжение? – Я приоткрыла рот, точно не зная, как себя вести и что сказать, но, к счастью, Ян рассмеялся и обнял меня за плечи. – Ладно, пошли. Самое время посмотреть, как ты напиваешься.

– Я не допущу ошибку новичка. К твоему сведению, фильмы, где подростки впервые пьют, а потом блюют, в реальности учат воздержанию.

…

А потом меня мутило всю дорогу до дома.

Токсикация оказалась мерзким состоянием, но меня только иногда подташнивало. Я жаловалась парням на Тайлера и останавливалась каждые минут десять, чтобы скрыться за кустами. На самом деле могло быть хуже. Было бы неловко, если бы меня стошнило, а на утро пришлось смотреть в глаза злопамятному Оливеру.

Оказавшись в комнате, я тут же рухнула спиной на кровать и уставилась в потолок, а затем на дверь в ванную комнату. Глубокая ночь уже подходила к концу, светало.

– Безразлична… Это ты безразличный.

Я поднялась и открыла тумбочку, чтобы взять небольшой скомканный тюбик.

Прошла в ванную комнату и открыла дверь Раймонда, пытаясь прицелиться в принимающую накладку для язычка замка. Клей обильно ее заполнил. Меня немного повело в сторону, но шуметь я не собиралась, поэтому осторожно закрыла дверь. Теперь-то нужно будет приложить усилия, чтобы зайти в ванную из этой комнаты. Из этойкомнаты. Я зашарахалась по сторонам, когда поняла, что нахожусь совсем не в ванной. Плотные шторы скрывали ранний рассвет, а в воздухе витал приятный древесный аромат, от которого слегка закружилась голова.

– Черт же, – прошипела я и попыталась отнять прилипшую руку от дверной ручки. – Черт, черт, черт…

Ко второй руке прилип протекающий тюбик. Идиотский клей намертво приклеил меня, и я даже испугалась, что умру в логове зверя с этим противным древесным ароматом.

Попытки освободиться одна за другой оказывались напрасными, а когда я слишком громко дернула рукой, тело на большой кровати зашевелилось. Я замерла, отодрав тюбик от руки.

Если останусь незамеченной сейчас, приложу максимальные усилия, чтобы сбежать, какой бы боли мне это ни стоило.

Я зажмурилась, даже перестала дышать. Звук распахнувшихся штор заставил открыть глаза и увидеть его. Сонного и практически голого. Наследник прошелся по мне обычным взглядом и угрожающе медленно стал приближаться.

– Если решите, что я пришла вас обокрасть, это будет самое разумное предположение, – пробубнила я и опять с силой попыталась оторвать руку, но с болью поморщилась.

– Попалась в собственную ловушку? – Он наклонил голову, рассматривая мою руку. – Поделом, поумнеешь и сделаешь вывод.

– Я уже. Не делай добра, не получишь зла. – Я рассмеялась, понимая, в каком глупом положении оказалась. – Н-да… У вас случайно растворителя не завалялось?

– Просишь помощи?

– Это вопрос. Я по довольному лицу вижу, что происходящее вам нравится. Забавно, согласна. В следующий раз буду осторожней.

– Побудешь здесь, торопиться тебе некуда, заодно подумаешь над своим дурачеством.

Он уже развернулся, чтобы уйти, но я дернулась, ощутив боль.

– Нет! Я ни за что не останусь в этой пропитанной развратом и эгоизмом комнате! Закачу истерику, и сюда сбегутся все.

– И будешь краснеть, смотря в глаза Марлен, пытаясь оправдать свою пьяную шутку? Вижу, ты неплохо повеселилась на своей первой вечеринке. Знал, что без последствий не обойдется. Ты и без алкоголя любишь привлекать внимание.

Очередная порция его бессмысленной болтовни. Думает, что может заткнуть меня и унизить, только вот шампанское в моей крови так не думает.

– Ох, вы обо мне думали, Мистер Ротштейн? Не слишком ли много внимания для той, кого вы презираете из-за национальности? Хотя, о чем это я? Без того понятно, что я вас привлекаю. Американок вы любите в разных проявлениях.

Его глаза блеснули, лицо стало суровее, ведь он никак не ожидал таких познаний.

Пусть насытится.

– И позах, полагаю? – Я невинно заморгала, а он шагнул ближе, пытаясь запугать. – Вам нравятся их американские стоны, Мистер Ротштейн? Они отличаются от стонов чистокровных немок? Заводят больше, и вы в очередной раз чувствуете свою пустую власть? Если я буду стонать, фальшивая нелюбовь к американцам иссякнет?

Я имитировала протяжный стон, а он резко приблизился и вжал меня спиной в дверь. Сдавив пальцами щеки, чтобы я смотрела прямо ему в глаза, прорычал:

– Думаешь, я питаю слабость к таким, как ты? От вас нечего взять кроме секса, а ты лишний раз этому подтверждение.

– Так и знала, что вы меня хотите.

– Не выдумывай. Меня не интересуют незрелые девочки, которые думают, что их все хотят.

– Неужели?

Я с вызовом посмотрела на его губы, из-за чего мужское дыхание стало на секунду тяжелее.

Дураку понятно, что он меня хочет, поэтому ведет себя как идиот, чтобы держать дистанцию. Хотелось поставить его на место, только вот я точно не знала, как. На меня действовал не столько алкоголь, сколько желание доказать ему обратное. Уничтожить. Чуть-чуть.

Я встала на носочки и приблизилась к его губам, он отстранился.

– Не играй со мной, Кимберли, иначе придется рассказать Марлен, что ты вытворяешь.

– Ничего я не вытворяю.

– Считаешь себя самой умной? Не боишься, что эти игры приведут к тому, к чему ты на самом деле не готова?

Ну нет. Конечно, это был обычный мухлеж, тем более после того, как он шарахнулся, когда я потянулась за поцелуем. Манипуляции, чтобы я соскочила.

– Мне стоит снова застонать?

Карие глаза блестели. Я с вызовом вскинула голову и прошлась взглядом по взлохмаченным темным прядям.

– Раздвинь ноги.

Мужской голос стал хриплым. Он испытывал, проверял.

Я пыталась не мешкать, но и не быть слишком резкой, чтобы унять быстро бьющееся от волнения сердце. В этой игре должна была выиграть я, а он признать влечение к американкам, ко мне.

Разведя колени, я выпрямилась. Раймонд встал впритык и спустил с меня шорты вместе с нижним бельем, но его взгляд сконцентрировался на моих глазах и даже не собирался спускаться ниже. Он поместил мою свободную руку между нами. Пальцы коснулись половых губ, и я вздрогнула, неуверенно рассматривая красивое лицо. Надеюсь, взгляд не выдавал моей неуверенности.

– Мастурбируй.

– Что? – я растерялась еще больше.

– Я не буду тебя трогать, Кимберли. Моей ты не станешь, как бы того не захотела и не просила. Это ничего не значит и не будет значить. Мастурбируй.

Я так растерялась, что вообще ничего не поняла.

Мастурбировать на него? При нем же? Высшая степень эгоизма!

Раймонд с особенной ловкостью освободил мою приклеенную руку, я взвизгнула от неожиданности и легкого пощипывания, но взяла себя в руки.

– Можешь идти, если не решаешься. Мне и так все понятно.

Он сделал шаг назад, но я притянула его обратно и начала… Под его пристальным взглядом, от которого опустила глаза. Волна возбуждения постепенно поднималась. Внутри мне было неловко так, что я покраснела. Раймонд приподнял лицо за подбородок, осмотрел румянец и облизнул свои губы.

– Смотри на меня, – прошептал он и провел пальцем по моим губам. – Ускорься. Скажи, о чем думаешь?

– Я… Мне неловко.

– Мы никому об этом не расскажем. Признаться, я впечатлен твоей решимостью, но думал, что с той вечеринки ты вернешься не голодная. – Он обхватил мою руку внизу и начал направлять, от чего я спустила первый искренний стон. – Да, неплохо.

– Вы наконец-то не отрицаете, что думаете обо мне. Прогресс.

Он усмехнулся.

Впервые за все время! Клянусь, я бы и не подумала, что он может показаться таким красивым при обычной эмоции.

– Ты так хочешь, чтобы о тебе думали?

– Возможно.

Раймонд согнул несколько моих пальцев и медленно ввел указательный внутрь. Я опрокинула голову и прикрыла глаза. Он спросил:

– Зачем?

– Может, просто хочу провести лето не так правильно, как привыкла… – Он добавил к указательному пальцу средний и снова проник внутрь.

– Тебе следует найти кого-нибудь для своего неправильного лета. Только пусть это будет не кто-то из моих кузенов. Будь умнее, Кимберли.

– Кимми, – выдавила я. – Найду.

– У-умница. Видимо, только через такие методы ты становишься податливой. Не все потеряно. Открой глаза, Кимми, смотри на меня. Да-а-а, вот так. Не торопись заканчивать, рано.

Я почувствовала, как его пальцы едва коснулись клитора, но он быстро себя одернул, придерживаясь заявленной позиции. Разгоряченная, словно полностью обнаженная перед ним, поймала себя на мысли, что хочу большего. Чтобы он взял меня. Это бы ничего не значило, ну и пусть. Никто бы в этой семье не осудил. Они ведь сами нормально относятся к интрижкам.

– Ты представляешь кого-то? – неожиданно спросил он, и я решила схитрить.

– Это разве запрещено, Мистер Ротштейн? Я просто представляю, что ко мне прикасаются, а не я сама себя ласкаю. Так намного приятнее.

– Не провоцируй. Мы обойдемся без этого.

– Вы, вероятно, да, а вот я… Давайте придумаем моему герою имя? Американское.

– Паршивка.

Я увеличила темп. Раймонд немного отстранился, наблюдая за моими движениями сверху. Конечно, ему нравилось происходящее. В привычном угрюмом лице уже не было высокомерия, а я на пике удовольствия даже немного забыла, какой он на самом деле человек.

– Вам нравится имя Джереми? – простонала я. – Думаю, в моем неправильном лете в приоритете у парня будет это имя.

– Мое тебе не по нраву, олененок?

Раймонд остановил мою руку, заглянул в глаза.

– Не смотрите так. Надеюсь, вы понимаете, что это ничего не значит? – тут же передразнила я, но простонала, ведь моя рука под его руководством начала поглаживать чувствительное место и постепенно ускорялась.

Под гнетом его глаз и движений ноги затряслись. Я обмякла, осмотрительно положив руку на крепкое плечо. Дыхание сбилось, стало рваным. Сухость во рту напомнила о выпитом алкоголе. Выпрямившись, я снова встретилась с янтарными глазами самого мерзкого человека в этом доме, поэтому гордо вскинула голову, когда он подтянул мои шорты. Изнеможенная рука оказалась возле его рта. Смотря прямо на меня с вызовом, мужчина поднес мои пальцы к губам и облизнул их. Медленно. Демонстративно.

Тянуть момент было бы глупо.

Эйфория прошла, сменившись на легкий стыд, поэтому я отошла в сторону и сказала:

– Сделайте одолжение, Мистер Ротштейн, никому не рассказывайте о случившемся. О, и сами не лежите без сна, думая обо мне, хорошо? Сделаем вид, что ничего подобного никогда не было.

Мужчина едва закатил глаза. Я знала, что он никому ничего не расскажет, а мой монолог был всего лишь предлогом на последнее слово. По существу, между нами и так ничего не было.

Выглянув в коридор, я услышала:

– Подожди… Что с дверью ванной?

– Вы же не думали, что я собираюсь просто подшутить над вами, приклеив к дверной ручке? Вам следует подыскать себе другую ванную комнату.

Он удивленно вскинул брови, явно не ожидая подобного действия, и я ушла, стараясь не прокручивать странное событие случившегося.

Я проснулась вечером, когда телефон настойчиво зазвонил где-то под подушками. Игнорируя головную боль, пришлось приподняться и увидеть несколько сообщений от Тайлера и пропущенный звонок с неизвестного номера. Это оказалась Софи.

– Привет, – прохрипела я, снова рухнув на подушки и протирая глаза.

– Ну где ты? Мы же договорились встретиться у холма в семь! Забыла?

Я не помнила. Не помнила даже то, как мы обменялись номерами, но лучше бы мне не помнить продолжение вечера. Оно почему-то не забылось!

– Дашь пару минут, ладно? Нужно немного оклематься.

– Поторопись! – прокричала Эмма, после чего раздались длинные гудки.

Приведя себя в порядок, я оделась и спустилась вниз, пытаясь убрать волосы в пучок. Небрежность подходила под внутреннее состояние, но перед членами семьи Ротштейн я предстала улыбающейся и жизнерадостной. Оливер и Ян играли в мяч в бассейне, пока Марлен и племянник о чем-то мило разговаривали. Я сразу приняла решение – не смотреть на соседа и вести себя как обычно.