Кристиан Слейтер. Тайна Святой Агаты

– Да, да… я сказал, что скоро уеду, что мне тут нечего делать, что я лишь хочу забрать пару памятных, не ценных вещей из особняка… альбом с фотографиями и ещё пару безделушек, которые даже на аукцион никто не выставит, если решат продать дом со всем содержимым.

Слейтер подался вперёд, поставив оба локтя на стол и сцепив пальцы в замок перед своим лицом. Его сапфировые глаза смотрели на Марка с предельной серьёзностью.

– Вы молодец. Всё сказали верно.

– Я и правда хочу забрать эти вещи, мистер Слейтер, – голос Марка дрогнул. – Даже если вы найдёте подвох, и я в итоге получу наследство. Я хочу забрать вещи и уехать. И поскорее.

– Эта женщина ещё что-то говорила? – мягко спросил Слейтер.

Марк кивнул.

– Да. Спросила, встречался ли я с главой фонда, который унаследовал то, что моё по праву? Я ответил, что нет. И это правда. – Он сделал паузу. – Они привезли меня туда, откуда я вам звонил, и на прощание она сказала, что в моих интересах уехать, раз я не собираюсь бороться за наследство. Иначе… мне придётся платить по счетам дяди.

Он придвинулся ближе через стол, его глаза, полные детского страха и надежды, заглядывали в лицо детектива.

– Мой дядя задолжал мафии, верно?

Слейтер медленно кивнул.

– Да. И весьма удивительно, что они готовы вас отпустить, не перекладывая долги на родственника. Похоже, они будут пытаться взыскать с нового наследника. – Он сделал глубокий вдох, и его лицо стало серьёзным. – Но, мистер Вандербильт, они могут и передумать. Вам и вправду лучше уехать.

– Я завтра отправлюсь в особняк, – сказал Марк с внезапной решимостью. – Там должен быть только сторож, он меня знает, думаю, пустит.

Кристиан откинулся на спинку стула, его взгляд стал аналитическим.

– Не против, если я отправлюсь с вами?

Тот ответил, наконец откусив от сэндвича:

– Если вы считаете это необходимым для дела.

И с этими словами он с облегчением принялся за еду, словно этот простой акт возвращал его к нормальной жизни, в то время как Слейтер уже обдумывал новый ход в этой опасной игре.

***

Поздний вечер разлился по гостиной Кристиана Слейтера тёплым, приглушённым светом настольной лампы. За окном ночной Чикаго уже готовился ко сну – огни редели, и лишь изредка доносился отдалённый гул автомобиля. Здесь же, в этой уютной крепости, царил свой, отдельный мир.

Сам Слейтер полулежал на диване, воплощение расслабленной, почти кошачьей грации. Его руки были раскинуты на спинке, обнажая закатанные до локтей рукава белоснежной рубашки. Воротник был расстёгнут, открывая шею, а на его обычно сдержанном лице играла лёгкая, спокойная улыбка. Он смотрел.

Смотрел, как Эвридика в лёгком платье цвета летнего неба кружилась под тихую, бархатную мелодию, льющуюся из старого граммофона. Музыка – что-то между джазом и вальсом – наполняла комнату, обволакивая всё вокруг, как дымка. Она двигалась с закрытыми глазами, слегка покачивая головой в такт, её босые ноги скользили по прохладному полу, а каштановые волосы, распущенные по плечам, развевались при каждом повороте.

Периодически она останавливалась, поворачивалась к нему и, смеясь, манила его рукой, приглашая присоединиться. Но Кристиан лишь шире улыбался и отрицательно качал головой, его сапфировые глаза сияли тихим, глубоким счастьем. Ему не нужно было танцевать. Ему было достаточно наблюдать за ней – за этой картиной чистой, безмятежной радости, которую она принесла в его упорядоченный, часто мрачный мир.

Он видел, как свет лампы играет в её волосах, как тень от её ресниц падает на щёки, как платье обрисовывает её стройный силуэт. В эти мгновения не было ни мафии, ни загадочных пожаров, ни пропавших завещаний. Были только музыка, тихий смех и два человека, нашедших друг в друге тихую гавань посёмного шторма. Он был здесь, полностью и безраздельно, наслаждаясь редким моментом простого человеческого счастья, которое ценил куда больше, чем любую разгаданную тайну. Ночь за окном могла подождать.

Музыка из граммофона постепенно затихла, оставив после себя лишь лёгкое шипение иглы. Эвридика, сделав последний, изящный пируэт, с игривым вздохом "рухнула"на диван рядом с Кристианом. Но не остановилась на этом – она быстро устроилась, переложив голову так, чтобы удобно улечься лицом вверх прямо на его колени. Её глаза, сияющие от счастья и лёгкого головокружения, смотрели на него снизу вверх.

Кристиан с той же лёгкой улыбкой опустил руку со спинки дивана, и его ладонь мягко, почти невесомо легла на её живот, ощущая под тонкой тканью платья ровное, спокойное дыхание.

– Однажды, – игриво провозгласила она, поднимая указательный палец к потолку, – тебе придётся со мной станцевать, детектив!

Он рассмеялся, и в его смехе прозвучала редкая для него беззаботность.

– Сразу, как ты научишься готовить! – парировал он.

Эвридика притворно надула губки, изобразив глубокое оскорбление.

– Как неучтиво для джентльмена! – воскликнула она, но уже через мгновение её лицо смягчилось, а взгляд стал более серьёзным. – Как проходит твоё расследование? Уже что-то накопал?

Кристиан на мгновение прищурился. Его ум, всегда настроенный на анализ и опасность, столкнулся с её искренним интересом. Здесь, в этой тихой гавани, среди тепла и музыки, его работа с её мафией, подозрениями и смертью казалась инородным, мрачным пятном. Он колебался, стоит ли нарушать этот хрупкий мир.

Она уловила его мгновенное замешательство и, играючи, потянулась, чтобы коснуться его щеки.

– Ну же, Кристиан, мне интересно, – мягко настояла она.

Он уступил, но лишь отчасти.

– Ещё рано говорить что-то определённое, – произнёс он, его бархатный голос приглушился. – Но я всё больше убеждаюсь, что это не просто случайность.

Затем, словно желая сменить тему, отогнать тени, он опустил вторую руку и запустил свои длинные пальцы в её каштановые волосы, раскинувшиеся по его коленям. Он медленно, почти медитативно начал их перебирать, и его прикосновение было нежным и успокаивающим.

– Лучше расскажи про свою выставку, – мягко сказал он, и в его голосе вновь зазвучали тёплые, привычные нотки, предназначенные только для неё. – Про этих забытых гениев. Мне куда интереснее слушать о них.

Глава 5

Тёмная тень, укутанная в длинное, потрёпанное пальто, с надвинутой на самые брови фетровой шляпой, скользила по тёмным, как деготь, улицам Чикаго. Она двигалась беззвучно, призраком, пробираясь в самый бедный и угрюмый район, где отчаяние, казалось, впиталось в самые кирпичи домов. Здесь, среди покосившихся фасадов, многих из которых уже были покинуты и стояли с пустыми, слепыми глазницами окон, на него никто не обращал внимания. Бродяги, прятавшиеся в дверных проёмах, и торговцы сомнительным товаром видели таких, как он, каждый день – потерянных, оборванных, бегущих от чего-то или кого-то. Но он всё равно нервно озирался, его плечи были напряжены под грубой тканью.

И вот он остановился у одного из таких домов – трёхэтажного, с облупившейся штукатуркой и пожарной лестницей, ржавеющей на стене. С виду – совершенно заброшенный. Обойдя его по заднему двору, заваленному хламом, он нашел полуразрушенную дверь в подвал. Ключ скрипнул в замке, и тень скользнула внутрь, растворившись в ещё более густом мраке.

В подвале пахло сырой землёй, плесенью и крысами. Он щёлкнул выключателем, и единственная лампочка под потолком, висящая на оголённом проводе, мерцающе вспыхнула, отбрасывая дрожащие, нервные тени на голые кирпичные стены. В углу, на голом полу, валялся грязный матрас, накрытый старым, в дырах одеялом. Рядом – пустая бутылка и жестяная миска.

С громким вздохом облегчения он устало рухнул на матрас, пружины жалобно заскрипели. Он снял шляпу, и на мгновение в тусклом свете мелькнуло усталое, осунувшееся лицо с неестественно чёрными, нафабренными усами – лицо Эдгара Вентворта. Он достал из внутреннего кармана пальто небольшой свёрток, завёрнутый в вощёную бумагу. Развернув его, он принялся есть бутерброд с ветчиной, купленный в дешёвой забегаловке. Он ел жадно, по-волчьи, словно не знал, когда удастся поесть в следующий раз.

Это был «глава» «Святой Агаты». Но здесь, в этом сыром подвале, не было и намёка на благотворительность или богатство. Здесь был лишь загнанный в угол, напуганный человек, который явно не хотел, чтобы кто-либо знал, где он коротает ночи. Каждый звук с улицы заставлял его вздрагивать и прислушиваться, а его глаза, полные усталой паранойи, беспрестанно блуждали по тёмным углам его жалкого убежища. Его империя лжи и обмана имела очень шаткое основание, и сам он был её самым главным пленником.

***

Утренние лучи солнца, чистые и золотые, врывались в уютную кухню, играя на медных ручках плиты и отполированной поверхности стола. Воздух был наполнен волшебной симфонией пробуждающегося утра: на сковороде весело шипела и шкварчала яичница, а из кофеварки доносилось упругое, бодрое бульканье, распространяя по всей квартире насыщенный, обволакивающий аромат свежесмолотых зёрен.

Кристиан Слейтер стоял у плиты, его сильные, уверенные руки с закатанными до локтей рукавами клетчатой домашней рубашки ловко управлялись со сковородой. На его обычно сосредоточенном лице играла лёгкая, спокойная улыбка – он был полностью поглощён этим простым, почти медитативным ритуалом.

Дверь из ванной комнаты тихо открылась, и на кухню выпорхнула Эвридика. Её каштановые волосы были ещё мокрыми и собраны в небрежный пучок, с которого на шею скатывались отдельные капли. На ней был мягкий, тёплый халат, запах которого смешивался с ароматом её шампуня и свежести.

Она бесшумно подошла к нему сзади и обняла его, прижавшись щекой к его сильной, надежной спине. Её пальцы сцепились на его животе, а всё её тело расслабленно прильнуло к нему, словно ищущая тепла и защиты.

– Волшебный аромат, – прошептала она, и её голос, ещё немного сонный, звучал как самая нежная мелодия. – Это самое прекрасное утро.

Кристиан не обернулся. Он лишь шире улыбнулся, ощущая её тепло и доверие через ткань рубашки. Его рука, держащая лопатку, на мгновение замерла, и он положил свою свободную ладонь поверх её сцепленных пальцев, мягко сжав их. В этом простом жесте, в тишине, наполненной лишь звуками готовящегося завтрака, было больше нежности и понимания, чем в тысяче слов. Это был их мир, их тихая гавань, и он охранял её так же ревностно, как и любую тайну, доверенную ему клиентом.

***

Солнечный день заливал шумный рынок ярким, почти бесстыдным светом, превращая пыль в золотую взвесь и заставляя грубые кирпичные фасады выглядеть почти приветливо. Кристиан Слейтер припарковал свой «Форд» на привычном месте и, выйдя из машины, прислонился к капоту, закинув ногу на ногу. Его тёмно-синий костюм выглядел чужеродным пятном среди убогой суеты, но он чувствовал себя здесь своим.

Вскоре из лабиринта переулков, словно две юркие ящерицы, вынырнули Воробей и его напарник. Их лица были серьёзны и озабочены, а глаза горели не столько надеждой на награду, сколько обидой за невыполненное поручение.

– Мистер Слейтер, – выдохнул Воробей, подбегая к нему. – Мы всё обшарили. Все закоулки, все подворотни. У всех расспросили – у торговцев, у бродяг, у извозчиков. – Он развёл руками в жесте полного недоумения. – Никто не слышал про такую контору. «Святая Агата»? Нету такой. Нигде.

Его товарищ мрачно кивнул в подтверждение, сжимая в кармане какой-то самодельный ножик.

– Словно сквозь землю провалилась, – добавил Воробей, и в его голосе звучала досада. – Или её никогда и не было.

Слейтер внимательно выслушал, его сапфировый взгляд был задумчив. Эта новость не была неожиданной, но она окончательно хоронила версию о реальной благотворительной организации. Призрак оставался призраком.

– Хорошая работа, – сказал он твёрдо, и в его голосе не было разочарования, лишь уверенность. – Вы сделали всё, что могли. Иногда самое важное – это подтвердить, что чего-то не существует.

Он достал из внутреннего кармана пиджака кожаный бумажник и извлёк две хрустящие банкноты.

– Держите, – он протянул деньги Воробью. – Вы это заслужили.

Мальчишки схватили купюры, их лица мгновенно просияли, а предыдущая досада улетучилась. Они что-то быстро прощебетали между собой и, кивнув на прощание, помчались прочь, их босые ноги зашлёпали по пыльной мостовой, унося их к новым приключениям.

Слейтер проводил их взглядом, затем медленно сел в машину. Он не завёл мотор сразу, а какое-то время сидел в тишине, глядя на шумную улицу. Провал мальчишек был ценным открытием. «Святая Агата» была миражом, дымовой завесой. И теперь он знал это наверняка. Осталось выяснить, кто и зачем запустил этот дым. Повернув ключ зажигания, он тронулся с места, его ум уже работал над новой головоломкой.

***

Кабинет Лайонела Кроу встретил Слейтера всё той же стерильной, безупречной тишиной. Сам юрист, словно высеченный из гранита, восседал за своим столом. Кристиан вошёл спокойной, уверенной походкой, его тёмно-синий костюм безупречно сидел на нём, а пальто было перекинуто через руку, в которой он держал фетровую шляпу. Он излучал сдержанную силу и деловую учтивость.

– Кристиан Слейтер, – представился он, его бархатный голос мягко заполнил пространство. – Я представляю интересы мистера Марка Вандербильта. Понимаю все нюансы, связанные с тайной клиента, но хотел бы задать несколько вопросов.

Кроу кивнул, его лицо оставалось непроницаемым.

– Мистер Вандербильт уже был у меня. Я сказал ему, что с юридической точки зрения всё чисто и законно.

– Я не сомневаюсь в вашей скрупулёзности, – вежливо парировал Слейтер. – Но, чтобы успокоить моего клиента, я бы хотел встретиться с главой фонда. Лично.

Юрист прищурился, его холодные глаза сузились.

– С какой целью?

– Попробуйте на секунду перестать быть юристом и встать на место мистера Вандербильта, – мягко сказал Слейтер. – Ему обидно, он в недоумении. Если бы он мог поговорить с этим человеком, возможно, ему было бы легче смириться и начать новую жизнь.

Он слегка подался вперёд, и его взгляд стал чуть более пронзительным.

– Разве вам самому не интересно, почему покойный мистер Вандербильт, человек скупой и далёкий от веры, внезапно всё отдал благотворительности, о которой никто не слышал и у которой нет даже офиса в Чикаго?

Тут Кроу, явно на мгновение упустив профессиональную сдержанность, махнул рукой.

– Это потому что она из Детройта!

Бровь Кристиана резко взметнулась вверх, но он мгновенно взял себя в руки, и на его лице вновь застыла привычная непроницаемая маска.

– Вы встречались с главой фонда, ведь так? – мягко спросил он.

Тот кивнул.

– Мистер Эдгар Вентворт. Очень… запоминающиеся усы. Напыщенные. Кто сейчас такие носит?

Слейтер, понимая, что юрист разговорился, сделал следующий ход.

– Может, они популярны в его городе. Он, наверное, торопится вернуться?

– Да, он всё меня поторапливает! – отозвался Кроу, и в его голосе прозвучало лёгкое раздражение. – Если бы счета фонда были в местных банках… – он махнул рукой, а потом тоже подался вперёд, понизив голос. – Слушайте, я вёл дела покойного более двадцати лет. А теперь какой-то странноватый тип продаёт его особняк, переводит счета, ликвидирует бизнес и твердит о «больших планах фонда». Это странно. Но не мне в этом копаться. Я уважал покойного. Будет жаль, если все его труды уйдут непонятно кому.

Кристиан чуть улыбнулся, одобряя его беспокойство.

– Где я могу найти этого Эдгара Вентворта?

Кроу откинулся в кресле.

– Да чёрт его знает! Он не оставил контактов. Сказал, что сам будет появляться. Где остановился – не сказал.

– Какая интересная скрытность для главы благотворительного фонда, – заметил Слейтер.

Юрист будто что-то вспомнил.

– Он просил найти ему проворного риэлтора. Секундочку.

Он снял трубку, набрал номер.

– Мистера Фронза, пожалуйста. Привет, Грег, тот клиент, что я тебе подкинул, Эдгар Вентворт, вы уже назначили встречу? О, славно. Спасибо, дружище.

Он положил трубку и повернулся к детективу.

– Сегодня в два часа. В офисе риэлторской фирмы «Доусон и Борнс».

Кристиан кивнул, поднимаясь.

– Я знаю, где их офис. Благодарю вас.

Уже стоя у двери, он обернулся, положив руку на медную ручку.

– Когда фонд полностью вступит в права и переведёт все активы?

– Это вопрос пары дней, – ответил Кроу, и в его голосе вновь зазвучала профессиональная бесстрастность.

Дверь закрылась. Слейтер вышел в коридор, на его лице играла едва уловимая улыбка. У него было имя, время и место. Охота продолжалась.

***

Бар «Билли Хадсона» даже в предобеденное время пах старым деревом, сигаретным дымом, впитавшимся в стены за десятилетия, и сладковатым ароматом прокисшего пива. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь запылённое окно, подсвечивали миллионы пылинок, танцующих в воздухе, и выхватывали из полумрака потертые стойку, дубовые бочки и столики с выщербленными краями. Было тихо, почти пустынно – не время для серьёзных возлияний.

Тот, кто был нужен Слейтеру, уже сидел на своём привычном месте в углу – Бенедикт «Бэнни» Фрост. Он устроил себе импровизированный офис за одним из столов, заваленным папками и блокнотами. Высокий, слегка сутулый, с коротко стриженными седыми волосами и аккуратной седой бородкой, он целиком ушёл в изучение каких-то бумаг. Его серо-голубые глаза, привыкшие подмечать детали, быстро скользили по строчкам. Он был одет практично и неброско – тёмная рубашка и жилетка, накинутая на спинку стула. В его позе читалась усталость бывшего оперативника, сменившего поле боя на тихий, но не менее информативный фронт.

Кристиан Слейтер вошёл внутрь, его безупречный вид на мгновение диссонировал с окружающей обстановкой. Он снял пальто, аккуратно повесил его на спинку свободного стула, положил сверху фетровую шляпу и без лишних слов опустился на сиденье напротив Бэнни.

Тот поднял взгляд от бумаг, и на его усталом лице расплылась широкая, искренняя улыбка.

– О, детектив! – его голос был хрипловатым, но тёплым. – Всегда рад. – И, не дожидаясь ответа, повернулся к бармену, протиравшему стаканы: – Дружище, принеси этому симпатяге крепкий чёрный кофе. Самый чёрный, какой есть!

Он отложил блокнот в сторону и сложил руки на столе, его внимательный, проницательный взгляд изучал Слейтера.

– Ну что, Слейтер, каким ветром занесло в мой скромный «кабинет»? – спросил он, и в уголках его глаз собрались лучики морщин. – Уверен, дело не в моём очаровании. У тебя тот вид, когда нужна информация, которую не найдёшь в телефонной книге.

Бармен принёс две кружки дымящегося чёрного кофе, поставил их на стол и удалился. Слейтер поблагодарил кивком. Аромат свежесваренного кофе смешался с запахами старого бара, создавая странный, но подходящий для их встречи фон.

– Ты как всегда проницателен, Бэнни, – произнёс Слейтер, обхватив ладонями тёплую кружку.

Кристиан сделал глоток крепкого, почти горького кофе, чувствуя, как он согревает изнутри.

– Покойный аптечный магнат, Оливер Вандербильт, – начал он, опустив голос. – Он был должен Кортесу. Ты же точно слышал про пожар.

Бэнни кивнул, его седые брови слегка поползли вверх, но лицо оставалось невозмутимым. Он не высказывал своих мыслей, предпочитая сначала выслушать.

Слейтер продолжил, его сапфировый взгляд был прикован к собеседнику:

– Ребята с алыми платками могли взыскать долг огнём?

Бэнни усмехнулся, коротко и беззвучно.

– Кортез всегда возвращает свои деньги, а не сжигает их вместе с должниками, – произнёс он с лёгкой насмешкой в голосе. – Его люди могли сломать ему нос или руку, напугать до полусмерти, но мёртвые не платят. Это плохой бизнес.

Кристиан откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Дерево мягко заскрипело под его весом.

– Они к тебе приходили? – спросил он прямо.

Бэнни на мгновение замер, затем пожал плечами.

– С чего бы? Я сейчас – просто милый старичок, дающий советы в баре.

– Ты всегда знаешь, где найти кого-то, кого нигде нет, – мягко, но настойчиво парировал Слейтер.

Информант немного удивился, его серо-голубые глаза сверкнули любопытством.

– О ком речь?

– О новом наследнике, – ответил детектив. – Том, кому Вандербильт завещал всё своё состояние. Фонд «Святая Агата». Его глава, мистер Эдгар Вентворт.

Бэнни хмыкнул, потирая подбородок.

– Может, ещё явятся за советом, как быстрее всё продать. Хотя… – он чуть подался вперёд через стол и сказал тише, почти шёпотом, – слышал, Кортез выпустил свою пташку на поиски истины. Слышал о ней?

Кристиан медленно кивнул, его лицо оставалось непроницаемым.

– Урывками. Но общее представление составил.

Бэнни улыбнулся, но в его улыбке не было веселья.

– Тогда будь осторожнее, детектив. Кортез найдёт, с кого стрясти долги покойника. А ты крутишься у них под ногами. Как бы не зацепило. – Он сделал паузу, глядя на Слейтера с неожиданной серьёзностью. – За эти годы ты как-то умудрялся совать нос к ним за порог для своих расследований и всегда уходил с головой на плечах. Не сорвись сейчас.

Кристиан кивнул, впитывая слова предупреждения. Он допил кофе и поднялся, забирая своё пальто и шляпу со стула.

– Спасибо, Бэнни. За заботу и разговор.

Тот махнул рукой, и его лицо вновь расплылось в ухмылке.

– Ты знаешь, как мне отплатить! Информацией, когда у тебя будет что-то интересное. – Он указал на него пальцем. – И береги голову. На ней очень хорошо смотрится твоя модная шляпа.

Его смех, грубоватый и искренний, проводил Слейтера к выходу. Детектив вышел на улицу, где его ждал его «Форд» и новые загадки, ставшие ещё более опасными после этого разговора.

***

Особняк Вандербильта возвышался на тихой, усаженной старыми вязами улице, словно молчаливый страж ушедшей эпохи. Это было массивное каменное здание в стиле неоклассицизма с высокими колоннами у входа и многочисленными окнами, скрытыми за плотными шторами. Некогда безупречный фасад теперь выглядел слегка запущенным: на стенах плесневели следы сырости, а чугунная ограда, окружавшая владение, кое-где покрылась ржавчиной. В воздухе витала атмосфера покинутого величия.

У чёрных кованых ворот, уже приоткрытых, их ждал Марк. Он нервно переминался с ноги на ногу, кутаясь в свой поношенный пиджак. Рядом с ним, опираясь на метлу, стоял сторож – старик по имени Лео. Его лицо было изборождено глубокими морщинами, словно карта долгой и трудной жизни, а спина сгорблена годами. На нём была потрёпанная форма сторожа, слишком большая для его тщедушного тела.

– Только быстро, мистер Вандербильт, – просипел он, пропуская их внутрь и озираясь по сторонам беспокойным взглядом. Его глаза, выцветшие от времени, были полны тревоги. – Мне не нужны неприятности. Новые хозяева могут появиться в любой момент.

Марк кивнул, и они с Слейтером прошли по гравиевой дорожке к массивной дубовой двери. Лео запер ворота за ними, его фигура казалась ещё меньше на фоне огромного дома.

Внутри особняка пахло пылью, старой древесиной и лёгкой затхлостью – запахом дома, в котором давно не жили. Они вошли в просторную гостиную с высокими потолками. В центре комнаты стоял массивный камин из тёмного мрамора, сейчас холодный и пустой. Стены были завешаны картинами в золочёных рамах – в основном пейзажи и портреты строгих джентльмены в париках. На полках и столиках в беспорядке стояли фотографии в серебряных рамках, запечатлевшие моменты из жизни семьи Вандербильтов.

– Я загляну в библиотеку, – сказал Марк, его голос глухо отозвался в пустом зале. – Там дядя хранил альбомы. Я быстро и вернусь. Будьте тут.

Он скрылся в полумраке коридора, оставив Слейтера одного.

Детектив медленно обошёл комнату, его внимательный взгляд скользил по предметам, впитывая детали. Он подошёл к каминной полке. На ней стояло несколько фотографий. Он взял одну из них – пожелтевший снимок. На нём был запечатлен Оливер Вандербильт лет пяти – упитанный мальчик с серьёзным лицом, зажатый между двумя строгими, но гордыми родителями на фоне этого самого особняка, тогда ещё сияющего новизной.

Рядом стояла другая рамка. Юный Оливер, лет шестнадцати, верхом на гнедой лошади где-то в сельской местности. Он улыбался на этом снимке, что было редкостью, и в его глазах светилась беззаботность, которую годы и бизнес, казалось, полностью стёрли.

И третья фотография. Оливер и его сестра – женщина с мягкими, добрыми чертами лица, мать Марка. Они стояли, обнявшись, на фоне озера, оба смеющиеся. Слейтер смотрел на эти застывшие моменты счастья, на лица, ещё не тронутые трагедиями и долгами, и чувствовал лёгкую грусть. За каждым преступлением, за каждой тайной стояла человеческая жизнь со своей историей, своими радостями и потерями. И теперь ему предстояло размотать этот клубок до самого конца.

Взгляд Слейтера скользнул по каминной полке, выхватывая детали. И тогда он заметил его – ещё один снимок, стоявший чуть в стороне, почти скрытый тенью от большой вазы. Он аккуратно взял фотографию в резной деревянной рамке.