Кристиан Слейтер. Тайна Святой Агаты

Глава 7

Тёмный переулок, пахнущий мочой, гниющими отбросами и влажным кирпичом, был последним отрезком пути перед домом. Единственный фонарь в его начале отбрасывал жёлтый, больной свет, не достигавший и середины узкого прохода. Слейтер шёл быстрым, ровным шагом, его чувства, обострённые годами опасной работы, были настороже, но атака оказалась молниеносной.

Тень отделилась от стены прямо за его спиной. Не было ни шагов, ни предупреждающего скрипа. Только резкий, сокрушительный толчок в спину, отправляющий его вперёд. Он не успел сгруппироваться, полетел на мокрый асфальт, больно ударившись коленом и локтем. Прежде чем смог перевести дух, нападающий был уже над ним.

Тёмный силуэт против чёрного неба. Короткий, жёсткий удар тяжёлым ботинком в рёбра, вышибающий воздух. Второй – в то же место, с хрустом, от которого потемнело в глазах. Боль, острая и оглушающая, пронзила бок.

– Хватит вынюхивать чужие деньги, – прозвучал над ним сиплый, грубый голос с характерным, певучим акцентом южных штатов.

Мафия. Мысль пронеслась в сознании Слейтера молнией. Гвозди в колёсах, а теперь это. Кортез.

Когда нападающий занёс ногу для третьего удара, Слейтер, превозмогая боль, резко перекатился в сторону. Тяжёлый ботинок со свистом рассек воздух в сантиметрах от его головы, громко шлёпнувшись о мокрый асфальт. Используя мгновенную потерю равновесия противника, Слейтер рванулся вперёд и нанёс короткий, жёсткий удар ребром ладони в горло нападавшего.

Тот захрипел, отшатнулся назад и, теряя равновесие, врезался плечом и рукой в острый край перекошенного мусорного бака. Из темноты донёсся сдавленный стон боли. Ослеплённый яростью и болью, нападающий судорожно запустил руку в бак, швырнул в Слейтера горсть вонючего мусора и, прежде чем детектив успел протереть глаза, скрылся в темноте, бросив на бегу:

– Тебя предупредили!

Слейтер, тяжело дыша и прижимая ладонь к пылающим рёбрам, подошёл к мусорному баку. В тусклом свете, едва пробивавшемся из конца переулка, он увидел тёмные, почти чёрные капли, медленно стекающие по ржавому металлу и смешивающиеся с грязной водой. Кровь.

***

Дверь в квартиру Слейтера открылась с тихим щелчком. В гостиной царил уютный полумрак, нарушаемый лишь светом настольной лампы. Воздух был наполнен аппетитным ароматом жареной курицы с травами и свежего хлеба – Эвридика, как и обещала, завезла ужин из их любимого итальянского ресторанчика. Сама она сидела на диване, погружённая в книгу, её профиль был ясен и спокоен в мягком свете.

Услышав шаги, она, не поднимая глаз, ласково произнесла:

– Я уж заждалась…

Но в следующее мгновение её взгляд скользнул по фигуре в дверном проёме, и книга с глухим стуком упала на пол. Она резко вскочила.

– Кристиан!

Он стоял, чуть сгорбившись, прижимая ладонь к боку. Его обычно безупречный костюм был в грязи и пыли, на брюках темнело мокрое пятно от лужи. Лицо его было бледным и усталым, с влажными следами грязи на щеке.

Она бросилась к нему, но он остановил её чётким, хотя и усталым жестом.

– Всё в порядке, – его голос прозвучал хрипло. – Не нужно суеты.

Он попытался снять пальто, и его лицо исказила гримаса боли. Эвридика молча, осторожно помогла ему стянуть с плеч запачканную ткань.

– Что случилось? – спросила она, и в её голосе звенела тревога. – Это из-за твоего дела?

Он кивнул, снимая пиджак, и снова ему потребовалась помощь.

– Пустяки, милая. Ничего серьёзного.

Он медленно, стараясь не делать резких движений, дошёл до дивана и опустился на него с облегчённым выдохом, который тут же превратился в сдавленный стон. Эвридика последовала за ним.

– Что же тогда для тебя серьёзно? – голос её дрогнул. – Когда не будет ноги? Или головы?

Пока он расстёгивал жилет, она опустилась перед ним на колени и своими тонкими пальцами принялась расстёгивать пуговицы на его рубашке.

– Без головы я бы ещё дольше искал дорогу к тебе, моя душа, – попытался он пошутить, но шутка прозвучала устало.

Она аккуратно распахнула рубашку и помогла ему снять её. Её глаза с болью скользнули по ссадинам и огромным, уже наливающимся синевой синякам на его рёбрах. Она покачала головой, и её глаза наполнились слезами.

– Сейчас твой юмор совсем не к месту, Кристиан, – прошептала она, едва прикасаясь кончиками пальцев к краям синяков. – Может… может, стоит отступить от этого дела?

Он взял её дрожащую руку в свою и крепко сжал.

– Если бы я отступал каждый раз, когда становится больно, я бы остался без работы и не раскрыл бы ни одного дела.

Она положила свою ладонь ему на щёку, заглядывая в его усталые сапфировые глаза.

– Ни одно дело не стоит твоей жизни, милый мой. Ни одно.

Он слабо улыбнулся, притянул её к себе, и её руки обвили его шею.

– Тогда напомни мне, – тихо сказал он, – насколько же дорога тебе моя жизнь.

Он поцеловал её. Нежно, мягко, с той бережностью, которую он приберёг для неё посреди всей этой грязи и боли. Когда их губы разомкнулись, она чуть отстранилась, и на её лице появилась лёгкая, дрожащая улыбка.

– Знаешь, твоя цена резко возрастёт, мистер детектив, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал, – если ты примешь душ. Ты пахнешь… помойкой.

Он рассмеялся, и тут же скривился от резкой боли в боку.

– А я-то думал, это ты пыталась приготовить нам ужин, – просипел он сквозь зубы, всё же пытаясь улыбаться. – Решил не критиковать.

Эвридика фыркнула и легонько, совсем понарошку, шлёпнула его ладонью по здоровому плечу, изображая обиду, в глазах которой плескалось облегчение, что он здесь, с ней, и всё ещё может шутить, несмотря ни на что.

***

Утро пробилось сквозь щели в занавесках, заливая комнату холодным, но решительным светом. Кристиан открыл глаза. Первым делом его взгляд упал на Эвридику. Она спала на боку, повернувшись к нему спиной, её дыхание было ровным и безмятежным. Он осторожно, почти невесомо, поправил одеяло, прикрыв её обнажённое плечо, и задержал на ней взгляд – островок спокойствия в бушующем море его дел.

Затем он тихо поднялся с кровати, сдерживая рвущийся из горла стон. Каждое движение отзывалось тупой, пульсирующей болью в рёбрах, напоминая о вчерашней встрече в переулке. Он босиком, стараясь не скрипеть половицами, прошёл в ванную.

Горячие струи душа стали бальзамом для его избитого тела. Он стоял, уперевшись ладонями в прохладную кафельную стену, закрыв глаза, позволяя воде смыть с него остатки ночных страхов и грязи. Пар заполнял помещение, а тишина была такой же густой и целительной, как и тепло, разгоняющее скованность в мышцах.

Спустя несколько минут он уже вытирал насухо свои тёмные, всё ещё влажные волосы. Перед зеркалом, с привычной тщательностью, он сбрил щетину, что за ночь отросла. После он облачился в доспехи нового дня: безупречно белую рубашку, брюки и жилет из серого костюма-тройки. Пиджак пока висел на спинке стула в кухне – последний штрих.

В этот момент дверь из спальни приоткрылась, и в комнату вошла Эвридика. Он обернулся, и его лицо озарила улыбка. Она была прекрасна – заспанная, с растрёпанными каштановыми волосами, утонувшая в его большом клетчатом свитере, который болтался на ней, как платье.

– Доброе утро, моё прекрасное видение! – прошептал он.

– Доброе утро, детектив, – её голос был хрипловатым от сна. Она смотрела на него, и в её глазах мелькнула тень тревоги. – Ты уже уходишь? Мы не позавтракаем вместе?

– Прости, душа моя, мне нужно идти, – он кивнул в сторону кухни. – Но я приготовил для тебя завтрак. И твой зелёный чай. Не понимаю, как ты можешь пить этот…

– Напиток богов, – с лёгкой улыбкой закончила она за него.

– Как скажешь, – он улыбнулся в ответ.

Он подошёл к ней, бережно, стараясь не выдать боли, и поцеловал её в щёку.

– До вечера.

– Очень на это надеюсь, – она положила ладони ему на грудь. – И голову не забудь. Она тебе ещё пригодится.

Он кивнул, его улыбка стала шире. Затем, слегка скривившись, он надел пиджак, взял своё пальто и шляпу и вышел за дверь, оставив её в уютной тишине квартиры, наполненной ароматом завтрака и зелёного чая. Его день начинался, и впереди его ждала разгадка тайны, написанная кровью на ржавом мусорном баке.

***

Такси плавно отъехало, оставив Кристиана Слейтера на тротуаре перед офисным зданием. Утренний визит в мастерскую подарил ему уверенность, что к вечеру его «Форд» снова будет на ходу, но не принёс облегчения боли в рёбрах. Каждый шаг отзывался тупым напоминанием о вчерашней встрече. Он двигался чуть медленнее обычного, чуть скованнее, и его острый взгляд, даже сквозь пелену дискомфорта, продолжал сканировать окружение.

И тут его взгляд зацепился за знакомый силуэт. На противоположной стороне улицы, в тени высокого здания, стоял длинный чёрный «Кадиллак». Слишком чистыми были стёкла, слишком безучастны сидящие внутри фигуры. Ребята Кортеза. Похоже, они взяли его под плотное наблюдение, желая лично убедиться, что назойливый детектив не продолжит лезть поперёк их планов по взысканию долгов. Он мысленно отметил этот факт, не изменяя выражения лица зашёл внутрь.

Рука уже тянулась к ключу, когда он заметил нечто странное. Дверь в его кабинет была чуть приоткрыта. Он нахмурился. Он точно помнил, что закрывал её на ключ вчера вечером. Мгновенная настороженность заставила его отбросить боль. Он осторожно, беззвучно надавил на дверь и переступил порог.

И там его ждал сюрприз.

На краю его массивного дубового стола, рядом с креслом для клиентов, сидела женщина. Она восседала там с небрежной грацией хозяйки, закинув ногу на ногу. Её стройная фигура была облачена в изысканный чёрный наряд – шёлковая блузка, облегающая юбка, и единственным ярким акцентом, кричащим о принадлежности, была алая брошь в виде стилизованной розы на её лацкане. Её волосы цвета спелой пшеницы были уложены в безупречную волну, а лицо с холодной, почти кукольной красотой было обращено к нему.

Она улыбнулась. Улыбка была широкой, приветливой, но до глаз не доходила. В её светло-голубых глазах Слейтер увидел лишь лёд и бездонную, спокойную опасность.

– Доброе утро, детектив, – её голос прозвучал мягко, бархатисто, но каждое слово было отточенным, как лезвие. – Нам давно пора побеседовать. Прошу, присаживайтесь.

Она сделала изящный жест рукой в сторону его собственного кресла за столом, словно это она была здесь хозяйкой, а он – незваным гостем. Воздух в кабинете застыл, наполненный немым вызовом.

Встретив ледяной взгляд незваной гостьи, Кристиан Слейтер не дрогнул. Его лицо, несмотря на внутреннюю бурю и боль, грозившую прорваться наружу, оставалось маской абсолютного спокойствия. Он понимал, что любая слабость, любая тень страдания будет немедленно использована против него.

С величайшим самообладанием он медленно, почти небрежно повернулся к ней спиной. Этот жест был одновременно и демонстрацией пренебрежения к опасности, и тактической уловкой. Пока его пальцы расстёгивали пуговицы пальто, его лицо на мгновение исказила гримаса, когда растянулись мышцы ушибленных рёбер. Он позволил себе это лишь на долю секунды, в безопасности, скрытый от её цепкого взгляда. Он аккуратно повесил пальто на вешалку рядом с её чёрным пальто, давая себе время совладать с болью и собраться.

Затем он так же медленно и уверенно направился к своему креслу за массивным дубовым столом. Его гостья, словно хищная кошка, легко и бесшумно развернулась на краю стола, продолжая сидеть, но теперь её холодные серые глаза были прикованы к нему, следя за каждым движением.

Подойдя к креслу, Слейтер изящным, одним движением правой руки расстегнул единственную пуговицу своего пиджака, давая себе больше свободы. Затем он опустился в кресло. Это был выверенный, плавный жест, но в самый последний момент, когда вес его тела легла на спинку, ему изменило самообладание. Легкая, почти неуловимая тень дискомфорта, но не слабости, скользнула по его мужественным, идеально выбритым чертам. Это было не искажение боли, а скорее тонкое напряжение, выдавшее внутреннюю борьбу.

Он откинулся на спинку кресла, положив расслабленные руки на подлокотники, и занял позу полного, безмятежного владения ситуацией. Его сапфировый взгляд, теперь ясный и пронзительный, встретился с её ледяными серыми очами. В его позе, в его взгляде читался не вызов, а спокойная уверенность хозяина, принимающего гостя – пусть и непрошеного.

– Как мне к вам обращаться, мисс, – произнес он своим низким, бархатным голосом, в котором не дрогнула ни одна нота, – и чем я могу быть полезен?

Воздух в кабинете, казалось, застыл, превратившись в невидимое поле битвы двух сильных воль.

Её губы тронула улыбка, лишённая тепла.

– Можете называть меня мисс Делакрус, – произнесла она, и имя это прозвучало как шипение змеи. – Мы с вами, мистер Слейтер, как ни странно, идём по одному следу. Следу наследства покойного мистера Вандербильта. И что-то мне подсказывает, что вы преуспели в этом больше, чем я.

Слейтер молчал, его лицо оставалось невозмутимой маской, но внутри всё сжалось. Вчера – грубая сила, гвозди в колёсах и удары в тёмном переулке. Сегодня – изящная женщина в его кабинете, ведущая тонкую игру. Тактика «кнут и пряник» была очевидна, но что-то в этой смене декораций не сходилось. Нападавший требовал отстать, а эта дама, напротив, жаждала информации.

– Вам удалось найти этого загадочного главу фонда «Святая Агата»? – продолжила она, её пронзительный взгляд, казалось, пытался проникнуть в самые потаённые уголки его сознания. – Знаете, как он выглядит? Где остановился в Чикаго?

Кристиан заговорил. Его бархатный баритон, гипнотический и спокойный, ласкал слух, но каждое слово было взвешено и обдумано.

– К сожалению, мисс Делакрус, – произнёс он, слегка разводя руками в изящном жесте, – в этом незнании мы с вами, похоже, равны. Этот джентльмен проявил завидное умение оставаться в тени.

Люсиль Делакрус изучала его с притворным сожалением и лёгким, едва уловимым недоверием в уголках губ. Она мягко наклонилась к нему через стол, сокращая дистанцию, и её голос стал тише, но от этого лишь опаснее.

– Надеюсь, вы отдаёте себе отчёт, кто я, – прошептала она, – и чем может обернуться для вас… лицемерие в данном вопросе.

Слейтер медленно кивнул, его взгляд скользнул к алой броши на её груди.

– Разумеется, – ответил он с лёгкой, почти вежливой улыбкой. – Я прекрасно понимаю, с кем имею честь беседовать.

Она снова выпрямилась, откинувшись назад, и снова на её лице появилось выражение холодного любопытства.

– Я многое о вас слышала, детектив. Вы обладаете редким даром находить даже тех, кто не хочет быть найденным. Разгадываете самые запутанные головоломки. Ваше чувство справедливости несколько … раздражает, но в остальном – вы весьма эффективны. – Она сделала театральную паузу. – И теперь вы будете работать на меня. А не на того наивного племянника покойника. Надеюсь, он уже благоразумно убрался восвояси.

Кристиан чуть прищурил свои сапфировые глаза. В них вспыхнула не вспышка гнева, а холодный, аналитический огонёк.

– И какова же, – спросил он, его голос по-прежнему оставался ровным и спокойным, – моя задача в этой новой… роли?

Воздух в кабинете сгустился, став почти осязаемым. Два мастера игры измеряли друг друга взглядами, и следующий ход должен был сделать один из них.

– Вы найдёте этого человека-загадку, – её голос прозвучал как приговор, – и приведёте его ко мне. Или сообщите, где его я могу найти сама. Мне нужно взыскать с него то, что причитается…

Она не стала произносить имя вслух, но оно повисло в воздухе, тяжёлое и неоспоримое – Виктор Кортез. Кристиан почувствовал, как в его сознании всё перепутывается. Вчера ему ясно дали понять – отступи. Сегодня та же сторона требует продолжать. Логика рушилась, оставляя за собой неприятный осадок нестыковки.

Он напрягся, его аналитический ум лихорадочно искал скрытую связь, но пока безуспешно.

– Я полагаю, – произнёс он, тщательно скрывая нарастающее недоумение под маской спокойствия, – вас не интересует, каким образом он получил наследство?

Мисс Делакрус медленно поднялась. Её движения были плавными и опасными, как у пантеры. Она подошла к его креслу, наклонилась и уперлась руками в подлокотники, нависнув над ним. Их лица оказались в сантиметрах друг от друга. Её холодные глаза впились в его сапфировые глубины.

– Мне абсолютно наплевать, – прошептала она ласково, но каждый звук был отточенным льдинкой, – убил он старину Вандербильта или тому просто повезло. Обманул он его или Вандербильт и вправду «прозрел». Мне нужен тот, кто может заплатить по счетам.

Она оторвала одну руку от подлокотника и кончиком указательного пальца провела по его резкой скуле.

– И ты, детектив, найдёшь мне его.

Её палец скользнул по линии подбородка, вниз по шее, к узлу его галстука. Затем она взяла шёлковую ткань в руку, чуть накрутила её на запястье и – внезапно, без предупреждения – резко дёрнула на себя.

Слейтер сидел неподвижно, но этот внезапный рывок застал его врасплох. Его голова и плечи дёрнулись вперёд, вслед за шеей. Резкое движение потянуло мышцы груди и ушибленные рёбра. Короткий, сдавленный стон и гримаса боли вырвались у него предательски, прежде чем он смог их подавить. Весь его тщательно выстроенный контроль был в мгновение ока разрушен.

Этот стон и вспышка агонии на его лице вызвали у его собеседницы неподдельный, живой интерес. Она понимала, что не дёргала так сильно, чтобы вызвать такую реакцию.

– Вас что-то беспокоит, детектив? – спросила она с притворной заботой.

– Ничего серьёзного, – попытался он парировать, но было уже поздно.

Её взгляд скользнул вниз, оценивающе остановившись на его груди. Она отпустила галстук, и прежде чем он успел среагировать, её обе руки с ощутимым, давящим нажимом легли на его бока, точно по линии синяков.

Реакция была мгновенной и неконтролируемой. Как бы он ни пытался сдержаться, его тело вздрогнуло, а лицо снова исказилось от острой боли.

Она убрала руки, словно удовлетворившись экспериментом, и с той же кошачьей лёгкостью запрыгнула на край его стола, устроившись напротив.

– С кем-то что-то не поделили? – спросила она, и в её глазах плясали весёлые, безжалостные искорки. – Расскажите. Это обещает быть интересным.

Мысль пронзила сознание Слейтера с ясностью вспышки молнии: либо она с ним играет, либо нападение было не от мафии. Он замер, позволив секунде молчания растянуться, пока в его голове с бешеной скоростью прокручивались события прошлого вечера.

Нападавший знал, кто он. Ждал именно его. Требовал отступить от дела. Он был в тёмном, но… был ли на нём тот самый алый знак? В тусклом свете, в хаосе борьбы, он не видел ни платка, ни ленты. Только кровь на ржавом баке.

Мисс Делакрус была правой рукой Кортеза. Если бы нападение было санкционировано ею, её интерес сейчас был бы притворным. Но её любопытство к его травмам казалось подлинным.

– Ничего интересного, – начал он наконец, его голос был ровным, как поверхность озера. – Мелкий воришка в тёмном переулке. Мне не повезло, он застал меня врасплох. Обычное дело для нашего города.

Она изучала его, и он видел, как её ум делит его слова пополам, откладывая одну половину в сторону как возможную ложь.

– Сложно поверить, – произнесла она медленно, – что такого человека, как вы, детектив, можно так просто застать врасплох.

Он не стал оправдываться. Вместо этого он сам перешёл в наступление, чуть подавшись вперёд.

– Если выяснится, – сказал он, глядя прямо на неё, – что наш неуловимый глава фонда получил наследство обманным путём, это же будет основанием для его оспаривания в суде…

– Не продолжайте, – она резко подняла руку, обрывая его. Её лицо стало каменным. Она наклонилась к нему, и в её глазах вспыхнул чистый, неразбавленный холод. – Запомните. Ваша задача – найти главу фонда. Передать его мне или сообщить, где он. После этого – закрыть дело и забыть. Это ясно?

Он кивнул, его собственное лицо не выражало ничего.

– Предельно, мисс.

Угроза была произнесена. Условия поставлены.

Она улыбнулась – быстрым, безрадостным движением губ.

– Славно.

Затем она легко соскользнула со стола и направилась к выходу своей грациозной, хищной походкой. У самой двери, надевая пальто, она обернулась.

– Время работает против вас, мистер Слейтер, – бросила она через плечо. – Он скоро получит деньги и исчезнет. Это недопустимо. Мы ещё встретимся. Но если что… – её взгляд скользнул по нему, – вы знаете, где меня найти.

Дверь закрылась за ней, оставив его в тишине кабинета, полной невысказанных угроз и одного важнейшего открытия: на него охотились двое. И один из них явно действовал без ведома мафии. Теперь охота усложнилась. Ему нужно было найти призрака до мисс Делакрус, и выяснить, кто же на самом деле напал на него в переулке.

***

Марк сидел на краю продавленной кровати в своём убогом номере отеля «Нортон Хаус». В его пальцах нервно вертелся билет на поезд – тот самый, что должен был унести его прочь из Чикаго, обратно к его тихой, бесцветной жизни. Бумага была уже мятая, почти рваная.

И вдруг, словно от этого жеста, в памяти его всплыл образ, яркий и болезненный. Он снова оказался в том самом кабинете – не в тёмной конторе юриста, а в просторном, пахнущем дорогим табаком и кожей кабинете его дяди, Оливера Вандербильта.

Солнечный свет падал из высокого окна на полированную столешницу массивного дубового стола. Сам Оливер, внушительный и непреклонный, сидел в своём кожаном кресле, как монарх на троне. Марк, тогда ещё молодой и полный надежд, стоял перед ним, чувствуя себя мальчишкой.

– Дядя, – голос Марка в тех воспоминаниях звучал почти умоляюще, – я могу быть полезен. Дай мне шанс. Я научусь, я буду работать, не покладая рук. Возьми меня в компанию.

Оливер Вандербильт откинулся в кресле, его пронзительный взгляд изучал племянника с холодной, безжалостной оценкой.

– Работать, не покладая рук? – переспросил он, и в его голосе слышалась лёгкая насмешка. – Я в этом не сомневаюсь, Марк. Ты усерден. Но усердия мало.

Он сделал паузу, давая словам проникнуть поглубже.

– Я наблюдал за тобой. В колледже, когда у тебя возникали трудности с предметом, ты не штурмовал их. Ты искал обходной путь или бросал вовсе. В жизни – то же самое. При первой же серьёзной проблеме, первом же препятствии… – он щёлкнул пальцами, – ты отступаешь. Тебе не хватает воли, Марк. И главное – хватки. Той самой, что заставляет подниматься после каждого падения и идти вперёд, даже когда всё против тебя. Моё дело – не для тебя. Оно сломает тебя.

Марк помнил, как тогда сжались его кулаки, как горечь и обида подступили к горлу. Он чувствовал себя униженным, несправедливо осуждённым.

Воспоминание рассеялось, оставив во рту знакомый привкус горечи. Он снова сидел в своём дешёвом номере, с билетом на поезд в руке. Отступаешь при первой же проблеме. Слова дяди прозвучали в его уме с новой, оглушительной силой.

И тут что-то в нём перещелкнулось. Глаза его, прежде полные растерянности, загорелись решимостью. Он с силой скомкал билет в кулаке и швырнул его в угол.

«Нет, – подумал он с внезапной яростью. – На этот раз я не отступлю».

Он встал с кровати, его фигура выпрямилась. Страх перед мафией, ощущение собственной неполноценности – всё это отступило перед новым, жгучим желанием.

«Я остаюсь, – поклялся он себе. – Я узнаю правду. Я отвоюю своё! Дядя не мог быть должен им больше, чем всё его состояние. Я найду способ расплатиться с этими ублюдками, а потом… потом я продолжу его дело. Я докажу всем. И в первую очередь – его призраку».

Впервые за долгое время Марк Вандербильт чувствовал не страх, а цель. Он больше не был жертвой. Он стал игроком. Игра была смертельно опасной, но он был готов в неё вступить.

Глава 8

В самом сердце Чикаго среди сияющих витрин дорогих ресторанов и клубов, стоял «Алый бархат». Его фасад, отделанный тёмным деревом и полированным латунью, дышал недоступной респектабельностью. Сюда не заходили с улицы просто так. Здесь требовались либо деньги, либо связи, либо определённая репутация.

Чёрный, как крыло ворона, «Кадиллак» плавно подкатил не к парадному входу, а к неприметной двери в узком переулке, ведущей в служебные помещения. Дверь бесшумно открылась и так же бесшумно закрылась, пропустив внутрь женщину в длинном чёрном пальто. Она прошла мимо ящиков с бутылками, мимо кладовщика, не поднявшего на неё глаз, скользнула через полупустую кухню, где повар в белом колпаке сосредоточенно поливал соусом рамп-стейк, и, наконец, вошла в отдельный зал, что охраняли двое поджарых парней с чёрном.

Дверь захлопнулась, поглотив звуки кухни. Воздух здесь был другим – густым, прохладным, пахнущим дорогим табаком, старым коньяком и властью. Это был неофициальный кабинет Виктора Кортеза.