Однажды влюбиться

*****

Джулиан не стал задерживаться в ресторане. Подвыпившая мисс Крейг становилась всё навязчивей, и её притворная игривость вызывала у него только внутреннее отвращение. Он вежливо попрощался, сохранив в голосе ту отстранённую холодность, что всегда отпугивала непрошеных.

Дом встретил его тишиной. Гулкий, почти глухой. Отец, как и в последние месяцы, задерживался в корпорации. После ухода Мелани он будто потерял себя – замкнулся, ожесточился, растворился в бесконечных делах, только бы не возвращаться туда, где всё напоминало о ней.

Бабушка, как всегда в это время, отдыхала в своей комнате. Её дверь была прикрыта, за ней слышалось лёгкое потрескивание радиоприёмника – старинная привычка, доставшаяся ей ещё с юности.

Джулиан поднялся по лестнице, миновал галерею портретов, и, толкнув дверь, вошёл в кабинет. Просторная комната, некогда наполненная голосом матери и ароматом её любимого жасминового чая, теперь казалась чужой и безжизненной. В воздухе витала тишина, от которой хотелось сбежать. Он сел за стол, включил компьютер – и всё равно почувствовал, как боль оседает где-то под рёбрами.

Без неё этот дом опустел. Без её звонкого смеха, без лёгкого укора в голосе, без ласковых прикосновений к отцу, к нему… без её духа, всё стало другим. Холодным. Каменным.

Он медленно достал телефон. Пальцы дрогнули. Экран вспыхнул.

Контакт «Мама».

Он нажал вызов.

Мелани ответила почти мгновенно – будто держала телефон в руке, будто ждала именно этого звонка.

– Привет, милый. Ну как твой первый день на посту директора? – её голос звенел знакомой теплотой, но под этой лёгкой мелодией таилась усталая грусть, которой раньше не было.

– Здравствуй, мама, – мягко ответил он. – Я хочу с тобой увидеться. Поговорить.

На мгновение повисла тишина.

– Если ты хочешь говорить о своём отце, – голос Мелани стал резким, холодным, – то давай не будем терять время.

– Нет, не о папе, – спокойно, но твёрдо ответил он. – Я действительно нуждаюсь в твоей помощи.

– Что-то случилось в Академии? – встрепенулась она, голос дрогнул.

– Если ты так переживаешь за Академию, – устало бросил Джулиан, – возвращайся хоть завтра.

– Прости, прости, – поспешно проговорила она, – я просто… я ужасная эгоистка. Конечно, я помогу. Всё, что смогу.

– Тогда, может, встретимся завтра в городе? Где-нибудь спокойно пообедаем.

– Конечно, милый. Назначай время. – В её голосе снова прозвучала та материнская ласка, по которой он скучал. – Как там бабушка?

– Всё хорошо. Она держится. Но мы все… мы очень скучаем по тебе. Особенно папа. Он… совсем потерян. Ему тяжело.

– Я не хочу слышать о нём, – твёрдо перебила Мелани.

– Ладно, – коротко ответил Джулиан, – тогда до завтра. Спокойной ночи, мама.

– Спокойной ночи, Джулиан. Люблю тебя.

– И я тебя, мама.

Джулиан устало откинулся на спинку кресла, чувствуя, как тяжесть дня наваливается на плечи. В груди было пусто – как будто вместе с вечерним светом из него ушло всё тепло. Он закрыл глаза, в надежде ненадолго спрятаться от мыслей.

Тихий стук в дверь вернул его в реальность.

– Джулиан, ты уже дома? – осторожно раздался голос бабушки Наоми.

– Да, бабушка. Заходи, – отозвался он, приподнимаясь и сдвигаясь на диване, чтобы уступить ей место. – Почему не отдыхаешь?

– Спустилась попить воды, – мягко улыбнулась она. – Увидела свет и решила заглянуть.

– Бабушка, – с укором, но ласково сказал он, – у нас в доме есть кому принести тебе воду.

Наоми с достоинством нахмурилась:

– Я ещё в состоянии сама налить себе стакан, не надо меня жалеть.

Джулиан рассмеялся и обнял её за плечи, притянув к себе с нежностью, которая согревала сильнее любого пледа.

– Ты самая молодая бабушка на свете. И самая любимая.

Он поцеловал её в щёку, и Наоми не сдержала улыбку.

– Вот озорник, – пробормотала она, вспоминая. – Ты в детстве всегда так ластился, когда хотел сладкого, а родители запрещали.

Имя родителей повисло в воздухе, и как по щелчку глаза Джулиана потемнели. Радость в них погасла. Наоми сразу это заметила.

– Ты говорил с Мелани? – спросила она осторожно.

Он кивнул, взгляд остановился на её лице.

– Да. Но стоит только упомянуть отца – и она сразу замыкается. Словно его не существует. – Он помолчал, затем взглянул прямо в глаза бабушке. – Ты точно не знаешь, что между ними произошло?

Глава 12 Надёжней сейфа

Наоми медленно покачала головой, будто и сама пыталась найти ответ, которого не знала.

– Нет, Джулиан… Я правда не знаю, – проговорила она тихо. – Они оба молчат. Словно договорились ничего не рассказывать. Я всё надеюсь, что однажды они сядут за стол и просто… поговорят. И всё вернётся на круги своя.

– Я тоже надеюсь, бабушка, – с грустью отозвался он.

В комнате повисла тишина. Мягкая, почти успокаивающая. Они просто сидели рядом, плечом к плечу, в этом редком мгновении уюта. Но Наоми первой нарушила молчание.

– Джулиан, ты сегодня какой-то… неспокойный. Что-то ещё случилось? – спросила она, внимательно глядя на внука.

Он выдохнул тяжело, как будто сдерживал всё это весь день.

– Случилось. – Он сделал паузу. – Помнишь наш круиз? Там была девушка… Мне показалось, она особенная. Но тогда я не подошёл к ней. Думал, что мы больше никогда не встретимся. А сегодня… я увидел её снова.

Он сам удивлялся своей откровенности, но с бабушкой у него всегда была особая связь. Она умела слушать так, что хотелось говорить.

– Она студентка Академии искусств.

– Ты узнал, как её зовут? – с лёгкой улыбкой спросила Наоми.

– Только имя. Шарлотта. Завтра узнаю её фамилию.

Наоми задумалась, а затем, словно припомнив что-то, тихо сказала:

– Шарлотта Грейсон.

Джулиан резко повернулся к ней:

– Ты знаешь её?!

– Лично – нет, – мягко ответила Наоми. – Но её бабушка, Виктория, моя давняя подруга. Мы ведь были с ней вместе в круизе. Помнишь, я часто задерживалась в ресторане и казино? Это мы с ней болтали до полуночи.

– Бабушка, – с усмешкой покачал головой Джулиан, – я чуть с ума не сошёл, пытаясь найти Шарлотту, а нужно было просто спросить тебя!

Улыбка Наоми медленно угасла. Она посмотрела на внука серьёзно, чуть нахмурившись.

– Джулиан, ты же понимаешь, что она – студентка, а ты теперь директор Академии… – её голос стал тише.

Слова зависли в воздухе, как капля дождя перед падением.

Лицо Джулиана помрачнело. Радость от неожиданной встречи с Шарлоттой постепенно тускнела, уступая место холодному осознанию. Он был слишком ошеломлён, чтобы подумать о последствиях.

– Я понимаю, бабушка, – прошептал он, опустив взгляд.

Наоми долго смотрела на внука, с любовью и тревогой, как умеют только бабушки.

– Вот и хорошо, Джулиан. Главное – не совершай ошибок, о которых потом будешь жалеть, – мягко сказала она и встала.

Тихо, почти неслышно, она вышла из кабинета, оставив его в полумраке собственных мыслей.

А Джулиан сидел, не двигаясь, словно мир вокруг застыл. Мысли тяжело клубились в голове, словно грозовые тучи. Всё стало слишком сложным. Но одно он знал точно: сердце уже сделало свой выбор.

******

Шарлотта проснулась от ласкового щекотания солнечных лучей, что робко касались её щёк, словно кто-то хотел разбудить её самым нежным прикосновением. Она потянулась, как кошка, укрытая шелковым одеялом утра, и с легкой улыбкой направилась в ванную. Сегодняшний день начинался с волнения в груди, будто бы в ней жило лёгкое крылышко бабочки.

В гардеробной она задержалась дольше обычного. Платья сменяли друг друга, цвета – от мягких пастельных до дерзких глубоких тонов – мелькали в её руках. Она хотела быть безупречной. Очаровательной. Прекрасной настолько, чтобы, если вдруг он – Джулиан – её увидит, не смог отвести взгляда.

Когда Шарлотта делала макияж, сердце подсказывало ей, как подчеркнуть глаза, как уложить локоны – всё ради того взгляда, который когда-то пронзил её на палубе круизного лайнера.

За завтраком она сидела молча, рассеянно вертя ложечку в чашке чая. Родители были, как всегда, поглощены своими делами – обсуждали деловые встречи, телефонные звонки и вечерние приёмы. А вот бабушка Виктория, как истинная хранительница тайн, наблюдала за внучкой с тёплой, почти заговорщической улыбкой.

– Мама, всё хорошо? – вдруг спросила Марта, уловив этот мягкий свет в глазах Виктории.

Виктория подняла брови с наигранным недоумением:

– Конечно, дорогая. А почему ты спрашиваешь?

– Ты как-то… загадочно улыбалась, – пояснила дочь, прищурившись.

Шарлотта едва заметно напряглась и метнула на бабушку изучающий взгляд. А та, как опытный стратег, сохранила невозмутимость.

– Я просто вспомнила, как болтала допоздна со своей старинной подругой на круизном лайнере. Сегодня вот собираюсь к ней в гости, – мирно ответила Виктория и отпила чай, будто бы ничего особенного не произошло.

Шарлотта с облегчением выдохнула. Ну конечно. Бабушка была мастерски тонкой. Её ни разу в жизни не уличили в неосторожности. Она держала тайны лучше, чем сейф.

Глава 13 Утро с Лукасом

– Генри, – обратилась Виктория к зятю, – напомни, когда твои родители приезжают? Я бы хотела увидеться с ними до своего отъезда.

– Через неделю. Но куда тебе спешить, мама? Останься подольше. Марта всегда выглядит в тысячу раз счастливее, когда ты рядом, – с улыбкой ответил он.

Виктория с нежностью посмотрела на зятя, а потом перевела взгляд на дочь. Сколько всего было в этих глазах: забота, воспоминания, любовь.

– Да, бабушка, – вдруг отозвалась Шарлотта, и в её голосе прозвучала искренняя мольба. – Оставайся дольше. Мне тебя очень не хватает…

Виктория уловила тот самый невидимый оттенок смысла, что был понятен только ей и Шарлотте. Внучка нуждалась в ней. Её сердце было неспокойно. А доверить его она могла только ей.

– Если ты просишь, Шарли, – мягко ответила бабушка, – как я могу устоять? Ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю.

Марта притворно надула губы, делая вид, что обиделась:

– Больше, чем меня, мама?

Виктория засмеялась и, лукаво взглянув на дочь, ответила: – Вот будут у тебя внуки, тогда и поймёшь. Только тогда и сможешь честно ответить на этот вопрос.

Зазвучал смех. За столом вновь стало легко и тепло.

Внезапно, нарушив утреннюю безмятежность, в кармане Шарлотты завибрировал телефон. Она вздрогнула и, извлекая его, уже предчувствовала, от кого это сообщение. На экране высветилось короткое, но такое узнаваемое:

«Лотти, можешь меня подвезти? Моя машина в сервисе.» – Лукас.

Сердце кольнуло лёгкое чувство вины. Она ещё ни разу с утра не подумала о нём. О лучшем друге, который всегда был рядом – в радости, в печали, в растерянности, в смехе. Она быстро набрала ответ:

«Конечно, заеду!»

Телефон лег обратно в сумку, а на душе всё ещё скребло: как же так, Лотти, ведь он всегда рядом… А ты с головой в облаках и мыслях о мужчине, который даже не знает о том, что поселился в твоём сердце.

Она встала из-за стола, заправляя за ухо прядь волос.

– Мне пора. Нужно сделать небольшой крюк – заеду за Лукасом. У него снова проблемы с машиной, – проговорила она, стараясь, чтобы голос звучал буднично.

Марта прищурилась, уставившись на дочь испытующим взглядом, в котором смешались материнская тревога и настойчивая уверенность:

– Только ты одна не хочешь замечать очевидное, Шарлотта. Лукас уже не знает, что придумать, чтобы проводить с тобой хоть немного времени. Он влюблён в тебя – с головы до пят.

Слова прозвучали тихо, но с такой силой, что будто резанули воздух.

Шарлотта густо покраснела, едва не уронив салфетку из рук.

– Мама, не начинай… – проговорила она, опуская глаза.

Но Марта уже не могла остановиться.

– Лукас – настоящий мужчина. Заботливый, надёжный, добрый. Чего тебе ещё не хватает? – её голос стал почти умоляющим.

И вдруг, словно ножом по стеклу, раздался голос Виктории. Низкий, спокойный, но не терпящий возражений:

– Прекрати. Оставь Шарли в покое. Мы с отцом никогда не вмешивались в твои отношения, Марта. И ты не смей этого делать с дочерью. У каждого своё сердце и свой путь. Девочка сама разберётся.

Марта поджала губы. Под строгим взглядом матери она ощутила себя не взрослой женщиной, а юной девчонкой, у которой отобрали право на упрёк.

Воцарилась тишина.

И тут Шарлотта – с той самой лёгкостью, за которую её все и любили – встала, приложила ладони к губам и послала каждому за столом воздушный поцелуй.

– Люблю вас, – сказала она с мягкой, светлой улыбкой.

Словно кто-то раскрыл окно, и в комнату ворвался тёплый ветер. Обстановка разрядилась, взгляды потеплели, а напряжение рассеялось, как утренний туман.

Шарлотта легко вышла из дома, солнечный свет ласково скользил по её волосам, а лёгкий ветер развевал полы её пальто.

Когда её машина свернула на улицу Лукаса, он уже стоял у обочины, как будто выжидал именно тот момент, когда она появится из-за поворота. Улыбка расплылась по его лицу, словно солнце вдруг вышло из-за туч. Его сердце застучало быстрее, грудь наполнилась теплом.

Шарлотта едва заметно махнула ему рукой и открыла дверцу. Лукас сел в салон, и едва машина тронулась с места, она бросила на него игривый взгляд:

– Лукас, может, тебе стоит всё-таки купить новую машину? – сказала она с лёгкой насмешкой. – Твоя разваливается каждые две недели. А если она заглохнет прямо на перекрёстке? Это же опасно.

Он усмехнулся, прикрывая улыбку, в которой было и озорство, и нежность. Машина, конечно, была в полном порядке. Но разве он мог упустить шанс провести с ней утро, услышать её смех, почувствовать её рядом?

– Не переживай, её уже сегодня вернут из сервиса как новенькую, – небрежно ответил он. – Надеюсь, я не сильно осложнил тебе утро?

Шарлотта рассмеялась, и её смех прозвенел в салоне, как колокольчик.

– Не говори глупостей. Я бы заехала за тобой даже если бы ты жил на другом конце города.

Она прибавила газу, и машина понеслась по улицам.

Глава 14 Ревность

Первый настоящий учебный день выдался тяжёлым для всех. После долгих летних каникул студенты с трудом возвращались в учебный ритм – зевали, путались в расписании, бродили по коридорам с потерянным видом, будто впервые оказались в Академии. Их энергия была рассеяна, мысли витали где-то далеко за окнами, где всё ещё светило осеннее солнце и шептал лёгкий ветер.

А вот преподаватели страдали по другой причине. Накануне они устроили себе ужин перед началом нового семестра – вечер оказался шумным, весёлым, полным смеха и вина. Утром, расплачиваясь головной болью и сухостью в горле, они с тоской смотрели на расписание, вспоминая о беззаботной ночи.

В это время Джулиан уже был на своём месте. С самого утра он разбирал документы, отвечал на письма, составлял планы. В его лице не было ни усталости, ни раздражения – только спокойная сосредоточенность. Он словно не позволял себе слабостей.

В дверь кабинета постучали.

– Войдите, – спокойно произнёс он, не поднимая взгляда от бумаг.

Дверь открылась, и в комнату неслышно вошла Алиса Крейг. Сегодня она выглядела совсем иначе, чем накануне. Её взгляд был потуплен, губы сжаты, осанка немного сгорблена – вся её фигура излучала смущение и раскаяние.

Она остановилась у его стола и едва слышно сказала:

– Директор Гриффин, я пришла извиниться за своё поведение вчера вечером. Я… не знаю, что на меня нашло. Это было глупо и недопустимо. Обычно я сдержанная и собранная, но вчера… вчера я сама себя не узнавала.

Джулиан поднял на неё взгляд. В его глазах не было гнева, но и тепла там тоже не было. Только холодная, профессиональная отстранённость.

– Всё в порядке, – произнёс он спокойно, но с холодной чёткостью. – Я понимаю. Но надеюсь, в будущем вы будете держать себя в руках, мисс Крейг.

Алиса молча кивнула. На мгновение ей показалось, что от этого взгляда она сжалась, будто под ливнем ледяного дождя. Она развернулась и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Выйдя из кабинета Джулиана, Алиса больше не пыталась скрывать эмоции. Лицо её перекосилось от ярости. В груди клокотало унижение. Она шла по коридору, как по раскалённым углям, сдерживая слёзы. Она надеялась на нечто иное – на теплый взгляд, на лёгкую улыбку, на знак, что она ему хоть немного небезразлична. Но вместо этого получила холодный ледяной отпор, будто разговаривала не с мужчиной, а с живым айсбергом.

Сжав губы, Алиса направилась в свой кабинет. Шум шагов гулко отдавался в пустом коридоре, будто повторяя в унисон её негодование.

А в это время Джулиан стоял у окна. Он провёл рукой по волосам, словно пытаясь встряхнуться, налил себе воды и сделал глоток. Лёгкая прохлада не спасала от внутреннего напряжения.

И вдруг он замер.

На стоянку Академии въехала ярко-красная спортивная машина. Мотор замолк, и через мгновение из пассажирского сиденья выскочил тот самый парень. Тот, с кем Шарлотта была накануне в ресторане. Джулиан узнал его сразу. Сердце отозвалось резкой болью.

Парень обошёл машину и открыл водительскую дверь. Галантный жест. Улыбка. Поданная рука. И вот рука – тонкая, изящная, нежная – легла в его ладонь. Джулиан не отрывал взгляда, словно пытался остановить происходящее одной лишь силой воли.

Из машины вышла Шарлотта. Легкая, утончённая, с сияющими глазами. Её волосы искрились на солнце, и в этот момент весь мир сузился до одной только сцены на парковке.

Глаза Джулиана потемнели. Глухая ревность ударила в живот, сжала горло. Он почувствовал, как руки сжимаются в кулаки. Всё в нём взывало к действию – выйти, подойти, заявить о себе, сорвать с неё этот чужой взгляд, вырвать из рук соперника. Сказать: она – моя!

Но он не сдвинулся с места.

Он был директор. Его долг – держать себя в руках. Один шаг – и он подставит под удар свою репутацию. Репутацию Академии. Но хуже всего – он может причинить вред ей.

Шарлотте.

А это было недопустимо.

Он мрачно наблюдал, как Шарлотта – та самая девушка, о которой он думал с первой встречи, – шла в компании другого. Они смеялись, говорили о чём-то с лёгкостью, словно знали друг друга целую вечность. Смех её звенел, как весенний ручей, и резал по сердцу.

Джулиан на миг закрыл глаза. Боль внутри сжалась в тугой комок. Нет, так не должно быть. Он не имел права вмешиваться сейчас – не тогда, пока всё висело на волоске. Сначала – родители. Сначала он должен выяснить правду и вернуть мать в Академию. А потом…

Потом он получит право быть рядом с Шарлоттой. Завоевать её сердце честно. И тогда ничто не сможет помешать ему добиться её.

Глава 15 Две подруги

Виктория Сандерс неспешно шагала по аккуратной мостовой, ведущей к уютному дому Наоми Гриффин – той самой, с которой её связывали годы дружбы, воспоминаний и тайн, известных лишь им двоим. Утром она позвонила подруге, и та с радостью пригласила её на чай, пообещав не только уютную беседу, но и любимые пирожные из старого рецепта.

Когда дверь распахнулась, Виктория сразу оказалась в тёплых объятиях хозяйки.

– Здравствуй, Наоми, – мягко проговорила она, улыбаясь.

– Рада, что ты нашла время для меня, – искренне отозвалась Наоми. – Ты ещё долго пробудешь в Галании?

– Точно не знаю, – ответила Виктория, проходя в дом. – Но Шарлотта не отпускает меня. Есть вещи, о которых она может говорить только со мной. Сейчас ей как никогда нужна моя поддержка.

Наоми кивнула с пониманием и налив чай в фарфоровые чашки, вздохнула.

– Джулиану тоже сейчас нелегко. Джефри всё время на работе, а моя невестка… покинула дом. У нас сейчас не лучшие времена, Виктория.

Её голос дрогнул. Она опустила глаза, и тогда Виктория мягко положила ладонь на её плечо.

– Если я могу чем-то помочь – скажи. Мелани ведь живёт где-то на нашей улице. Хочешь, я с ней поговорю?

Наоми покачала головой.

– Не стоит. Это не то, что кто-то может решить со стороны. Они должны справиться сами. Только… жаль, что Джулиану приходится проходить через всё это в неведении. Мы так и не рассказали ему, что произошло на самом деле, – её голос стал почти шёпотом.

Виктория насторожилась.

– А ты знаешь?

Наоми вздохнула тяжело, как будто каждое слово давалось ей с усилием.

– Это странная история. Мелани обвинила Джефри в измене… А он отрицает. Говорит, что его подставили. Я не знаю, где правда, а где ложь. Но если Джулиан узнает, что его отец действительно предал Мелани – он возненавидит его. Это будет крах семьи Гриффин.

Виктория покачала головой с сочувствием, сжимая в пальцах тонкую фарфоровую ручку чашки.

– Я очень надеюсь, что всё наладится, – мягко проговорила она. – Мелани и Джефри уже не дети. Им нужно просто сесть и поговорить по-человечески.

Наоми горько усмехнулась, глаза её затуманились.

– Ты права… Но Мелани даже слышать о моём сыне не хочет. Она словно вычеркнула его из жизни.

Виктория взглянула на подругу с участием.

– Может быть, тогда тебе стоит поговорить с ней? Просто по-женски. Без обвинений.

Наоми тяжело вздохнула, слёзы блеснули в её глазах.

– Я пыталась, Вики. Всё напрасно… Она закрыта, ожесточена. Я уже не узнаю свою невестку.

Молчание повисло между ними, но Наоми, справившись с эмоциями, выдавила улыбку.

– Хватит о моих семейных бедах. Лучше расскажи, как поживает твоя внучка. Она ведь учится в Академии? А Джулиан сейчас там директор… – её голос стал чуть осторожным.

Виктория улыбнулась, но в её взгляде было что-то глубже обычной бабушкиной гордости.

– Наоми, – начала она, склоняясь вперёд, – надеюсь, ты всё ещё умеешь хранить тайны.

Наоми оживилась, глаза её засветились легким интересом.

– Конечно, умею. Мы ведь не один десяток лет подруги.

Виктория наклонилась ближе, понижая голос до доверительного шепота.

– Моя внучка… Шарлотта… влюблена в Джулиана. Это случилось ещё в круизе. С тех пор её сердце не знает покоя.

Глаза Наоми округлились, она от удивления отставила чашку.

– Боже… – прошептала она. – Тогда и ты, надеюсь, сумеешь сохранить мою тайну. Джулиан тоже… Он тоже влюблён в Шарлотту. Я вижу это, я чувствую каждой клеточкой.

Виктория ахнула и прикрыла рот ладонью. Сердце сжалось от неожиданности и волнения.

– Но ведь ты понимаешь… – Наоми посмотрела в глаза подруге. – Пока он директор Академии, а она студентка – между ними не может быть ничего. Это станет скандалом. Это разрушит их жизни.

– Я понимаю… – прошептала Виктория, опуская взгляд.

Глава 16 Разговор не по душам

Время за работой летело незаметно. И вот Джулиан, вырвавшись из академических забот, поспешил на встречу, которая волновала его не меньше, чем самое важное собрание. Он не видел мать целую неделю – лишь короткие телефонные звонки, в которых всегда чего-то не хватало.

Войдя в ресторан, он быстрым шагом направился в уютную приватную кабинку, где их никто не должен был тревожить. К счастью, мать ещё не пришла. Джулиан выдохнул, чуть расслабившись. Но сердце всё равно билось чаще – от волнения.

Дверь приоткрылась тихо, почти неслышно, и в проёме появилась женщина, чьё присутствие мгновенно наполняло пространство особым светом. Элегантная, сдержанная, с выправкой и грацией, которые не могли поколебать ни годы, ни пережитое.

Мелани Гриффин.

Её лицо всё ещё хранило ту аристократическую красоту, которая всегда восхищала окружающих, но сейчас в её взгляде жила едва уловимая усталость.

– Привет, мама, – мягко произнёс Джулиан, поднимаясь.

Она подошла ближе и обняла его так крепко, словно хотела наверстать все минуты разлуки.

– Привет, сын. Как же я рада видеть тебя… – прошептала она. – Я всё никак не привыкну к одиночеству.

– Нам тоже одиноко без тебя, – с ноткой боли признался он. – Дом будто погрузился во тьму… Без твоего смеха, без твоего голоса – он стал другим.