Гром среди бури

– Не потянем, Бейзил! – проговорил белоголовый, обращаясь к своему спутнику.

Тот, которого назвали Бейзил, взглянул на свою рыжеволосую подругу, которая одна отгоняла двух стражников на лошадях.

– А чёрт с ними! Давай назад! – сказал он, но в этот момент капитан вернулся в бой и снова напал на него.

Белоголовый, услышав команду, спрыгнул с повозки, сделав в воздухе сальто, а когда очутился на земле, увидел привязанного Арнела.

– А с тобой-то что, бедолага? – воскликнул он и кортиком перерезал путы. В этот момент сваленный с козлов стражник поднялся и, прижимая рукой окровавленную рану, замахнулся на белоголового, который от испуга стал громко кричать. Но тут же стражник отлетел в сторону, потому что Арнел, высвободив руку, запустил в того поток электрических искр.

– Будем квиты! – заключил белоголовый и помог Арнелу подняться. Затем он громко свистнул, дав понять своей рыжеволосой спутнице, что пора бежать. Девочка с рыжими волосами поднесла к губам кадильницу и дунула на огонь, подняв целую стену горячего пламени, обдавшую жаром лица обоих стражников. Воспользовавшись их замешательством, она побежала в лесную чащобу. Белоголовый схватил за руку Арнела и потащил его за собой в лес.

– Никуда вы не уйдёте! – крикнул капитан.

Он сделал выпад на темноволосого разбойника, но тот ловко подвернулся под него и нанёс удар плашмя по его корпусу. Обескураженный капитан свалился на одно колено, а черноголовый разбойник моментально побежал в лес за своими друзьями. Стража было кинулась за ними, но кони никак не могли пройти сквозь лесные заросли, и разбойники скрылись где-то в глуши, прихватив за собой Арнела.

В лесу запела кукушка.

Глава вторая

Волчья доля

Молодые берёзовые поленья славно потрескивали под пляшущими на них языками пламени, то и дело высекая горсть крупных красных искр. Лёгкий запах дыма кружил возле небольшого костра, на котором грелся подвешенный казанок, покрытый чёрной копотью. В лесу всё стихло, осенний ветерок, уставший за день гонять опавшие листья, мирно спал на полуобнажённых ветках боярышника. Где-то вдали стрекотал одинокий кузнечик. По чёрному небу, словно манная крупа, рассыпались крохотные звёзды, и новорождённая луна блестела тоненьким серпом на бескрайнем небосводе. Пришёл конец месяца.

Близ костра, вслушиваясь в треск дров и дурманящую тишину осенней ночи, расположились несколько человек. Их лагерь был мал: небольшой навес из высохших веток, кладка дров возле низкой тополиной колоды, из который торчал маленький топор, пара лежанок с сеном и шкурами. В центре лагеря в казанке лениво кипела вода, время от времени выплёвывая на обуглившиеся дрова пару капель, которые гневно шипели и мгновенно испарялись. Люди говорили тихо, будто боясь спугнуть волшебную тишину осенней ночи.

Один из них привалился спиной к молодой берёзе, согнув правую ногу в колене, и заворожённо глядел на огонь. Ему было не больше шестнадцати лет. Возраст выдавали юная белая кожа, которой ещё ни разу не касалась острая бритва. Глаза его были небесно-голубыми с металлическим серым отливом, а густые волосы, постриженные до ушей, – пшеничными.

Ближе к костру сидел другой парень – немного постарше первого. Волосы у него были угольно-чёрными, как и глаза, расположенные близ вислого горбатого носа. Из всех остальных он больше всех походил на удалого разбойника, во многом благодаря своей яркой белой улыбке. Даже круглые маленькие очки смотрелись на нём по-бандитски.

Ещё один парень был полной противоположностью того, что грелся у костра. Он был похож на розового парного поросёнка, едва вставшего на ноги. Коротенькие волосы у него были неестественно белыми, будто снег. Он лежал на лежаке рядом с милой рыженькой девушкой, которая, подперев голову, всматривалась в огонь. Пламя и правда завораживало.

– Отчего никто из нас не играет музыку? – спросил тот, что был у берёзы. – В такую ночь только её не хватает.

– Я не умею, – ответил горбоносый. – Дед как-то пытался меня научить бренькать на гуслях, но я всегда сбегал, за что получал от него розгами и ещё больше противился учиться.

– А ты, Элис? – продолжил юноша у берёзки, обращаясь к девушке.

– У меня нет к этому способностей, – промурчала она и перевернулась на спину, чтоб разглядывать своего спутника.

– А я бы сыграл, – сказал тот, гордо вытянув шею, чтоб похвастаться перед девушкой. – Только я учился…

– Да так и не доучился, – докончил за него лихой разбойник у костра.

– Бейзил! – возмутился полная его противоположность. – Неужели так трудно выслушать человека? Обязательно надо прервать. Я хотел сказать, что учился играть на скрипке, а скрипок у нас нет.

Парень, который сидел, прислонившись к берёзе, взглянул в сторону. Недалеко от него валом лежала куча всякого добра. Были там ящики с вином, коробки восковых свечей, кожаные камзолы, пёстрые шелковые ткани, мечи, щиты и много всего другого. Не было только скрипки. Свой взгляд он задержал на красивом резном луке с блестящей тугой тетивой и колчаном тонких стрел с красным оперением и стальным наконечником. Он вспомнил детство.

В детстве он бы всё отдал за такой лук. Потому что стрельба была самой весёлой забавой среди мальчишек. Они срезали себе ветки черёмухи, гнули их дугой и привязывали к концам тугую нитку, которая служила тетивой. Стрелы они себе делали из тонкого камыша и рогоза, который затачивали с одной стороны. Лёгкие стрелы летели далеко и ровно, с точностью попадая в цель. Но у него не было и такого лука. Ребята отгоняли его каждый раз, когда он пытался приблизиться к черёмухе. Сначала они просто стреляли в него из своих новеньких луков, а потом, когда он подходил совсем близко, били его этими луками как саблей. Иногда ему удавалось тайком подобраться к черёмухе и попытаться отломить себе веточку, но у него не получалось. У других ребят был маленький перочинный нож, которым они подпиливали кору и с лёгкостью ломали ветку. Но без ножа ветка непреклонно боролась за свою жизнь, и даже когда хребет её был сломан, упрямо висла на тонкой прочной шкурке. Поэтому вместо черёмухи ему приходилось использовать прутья клёна. Клён совершенно не годился для лука, потому что не гнулся, а ломался. Тетивой ему служила тряпочная лента, которую он отрывал от одежды, а стрелами – всё тот же клён, только молодые тонкие прутики. Стрелы тоже были совсем не годные для стрельбы, потому как из-за кривизны летели по наитию. Ребята, когда видели это жалкое подобие лука, ещё сильнее смеялись над ним, отчего ему хотелось отдать половину своей жизни, чтоб поиграть с хорошим луком.

– Арнел, чего задумался? – вырвала его из воспоминаний Элис.

– Да так, – ответил он, – в детстве я бы столько отдал за такое оружие. Хотел его больше всего на свете. А теперь он стоит передо мной, стоит только руку протянуть. Только он мне не нужен. Совсем ни к чему.

– Конечно, – согласился Бейзил. – Кому нужен лук, когда у него есть магия. Кстати, о магии! Ты не можешь наколдовать какую-нибудь музыку? Ну или на худой конец скрипочку, чтоб наш великий музыкант что-нибудь исполнил.

Парень с белыми волосами заметно напрягся. Толку от того, что он учился играть на скрипке было немного, потому как медведь не просто наступил ему на ухо, а напрочь оттоптал его.

– Не могу, – ответил Арнел. – Не знаю я никаких заклинаний.

– Ага, как же, – усмехнулся Бейзил. – А молнии ты с собой в карманах носишь, а при случае чего достаёшь?

– Я не знаю, как это происходит, – ответил Арнел, потупив глаза на мягкий мох и травку под ногами. – Когда мне нужно, молнии сами вылетают из рук.

– Ясно, – проговорил Бейзил. – Не хочешь, так и скажи. Элис, а ты?

Девушка лениво повернулась к нему и ответила:

– Простите, но моя кадильница только пышет огнём. Музыки она не играет.

Её спутник выдохнул и заметно расслабился. За это время он успел придумать с полсотни отговорок, чтоб не играть, но ни одна бы не сгодилась. И если бы кто-то наколдовал ему скрипку, то он бы знатно опозорился на глазах любимой девушки.

– Эх, жаль, – врал он, – я уже вспомнил ноты.

– Да ладно тебе, Руви, – кинул ему горбоносый. – Все мы знаем, что ты бестолочь. Умел бы ты играть, не сидел бы сейчас с нами в лесу, а играл бы в какой-нибудь таверне или на балу у феодала. А так, прижми хвост и не хорохорься.

– Кстати, о таверне, – сказал Арнел. – Давайте завтра поедем в город?

– Зачем? – спросил Бейзил.

– А затем, что месяц подошёл к концу. Еда кончается, а награбленного хоть отбавляй. Пора бы съездить в Подрубец и запастись на зиму.

– А стража? – спросил Бейзил.

– Как будто в первый раз! – возмутился Арнел. – Мы промышляем в Веллесвуде, а Подрубец в империи. Законы разные, как и суды.

– Что-то я не уверен, что в какой-нибудь стране нет закона и суда для разбойников, – сомневался Руви.

– Бросим пару монет страже для верности, – возразил Арнел.

– И чего тебе не сидится в лесу? Гляди, какая природа, – сказал Бейзил. – Красота.

– Я не могу любоваться природой, когда мне приходится справлять нужду в кустах, умываться холодной водой из ручья с тиной и спать на сене, – ответил Арнел.

– Неженка! – сказал Бейзил. – Может ты и не врёшь, что дворянских кровей. А я бы всю жизнь в лесу просидел.

– Я знаю, как тебя убедить, – тихо проговорил Арнел.

– Как? – заинтересовался тот.

– Женщины.

Повисла небольшая пауза.

– Ты всерьёз думаешь, что я променяю свободу в лесной глуши на тёплый бабский плен? – спросил Бейзил. – Ты правильно думаешь.

Элис рассмеялась. У девушки было прозвище Рыжий хвост, потому что лицом она смахивала на лисичку из-за острого носика и близко посаженных глаз.

– Слышал? – сказала она, обращаясь к своему пареньку. – Это они из-за нас в город рвутся. Мы, наверное, им покоя не даём.

Руви крепче прижал её к себе.

– Я бы половину жизни отдал за горячую ванну и чистую простынь, – сказал Арнел.

– Будь осторожней, дорогой друг, – сказала Элис. – Ты когда-то уже был готов отдать половину жизни за хороший лук, а теперь он тебе не нужен.

– Верно, – согласился Арнел. – Если хочешь чего-то, то нельзя ждать ни минуты, потому что позже попросту забудешь, как сильно ты этого хотел. Я пойду в Подрубец завтра на рассвете – с вами или без.

– Да не бойся! – сказал Бейзил. – Мы пойдём с тобой.

В высохшей траве замолчал сверчок.

Все уснули.

Подрубец был небольшим городом на западной границе империи. Населения там было немного, дороги грязные, но, как и во всех городах, там было гораздо оживлённее, чем в дремучем лесу. Вся компания пришла в город ближе к полудню. Стража у ворот знала, что они разбойники и идут, чтоб сбыть награбленное, но не стала препятствовать. Бейзил сунул каждому из них по мешочку с монетами, и те закрыли глаза. Ловить их у стражи не было ни желания, ни обязанности, так как на территории города они никого не грабили. Входя в город, компания заметила, что за ними уж очень пристально наблюдает человек в капюшоне. Это мог быть какой-то законник, договориться с которым было бы труднее, чем с городской стражей. Арнел всегда опасался законников больше остальных, так как те могли знавать не только про разбой, но и про что-нибудь посерьёзнее. Однако опасения были напрасны, и пристальным наблюдением со стороны человека в капюшоне всё и закончилось.

Дружной толпой они вошли в таверну, где тут же потребовали себе поесть и выпить. Корчмарь – несколько заторможенный мужчина в запятнанном фартуке принялся подавать им еду. Они уселись за длинным столом возле окна.

– Надо будет сходить на рынок, – сказал Бейзил. – Продать, что принесли.

– Конечно, – согласился Руви. – Что я, зря на горбу тащил всю эту рухлядь. Только вернее будет, если мы найдём какого-нибудь скупщика…

– Не ной, – прервал его Бейзил. – Это мы всегда успеем. Сейчас немного отдохнём и пойдём на рынок.

– Без меня, – сказал Арнел. – Я хочу мыться, спать и… – он поглядел на женщину, которая явно была в таверне не для того, чтоб там поесть или выпить. На вид она была так себе да и вдобавок немолода. – Мыться и спать, – докончил Арнел.

– То есть, мы должны будем кому-то впарить наши трофеи, пока ты будешь хлюпаться в горячей водичке? – возмущался Руви.

– Будь добр, заткнись, – шикнул на него Бейзил. – Он заслужил. Ты в нашей группе как талисман, а он – главная рабочая сила.

– Может, мне уйти? – обиделся Руви.

– Да, уйти, – согласился Бейзил. – Уйти на рынок и продать там трофеи. – Он глянул на ту женщину, которую Арнел не оценил. – А я пока разузнаю кое-какие новости.

Он поднялся из-за стола и подошёл к женщине, от чего та улыбнулась в полный рот, оголив свои редкие зубки. Корчмарь принёс всё, что у него было в меню. Полный ассортимент: яичница с мясом, свиной рулет, грибная похлёбка, овощи в подсолнечном масле и много чего ещё.

– Уважаемый, – обратился к нему Арнел. – Нет ли у вас большой чистой бадьи?

– Есть, – ответил тот. – Дубовая! Недавно сколотили. Поселилась здесь неделю назад одна госпожа. Жить не живёт, только ночует. Уж больно она любит плескаться в воде. Вот мы и расстарались.

– Какая госпожа? – спросил Арнел.

– Да она, словом, и не госпожа, – ответил тот. – Считай, ребёнок ещё, даже моложе вас. Но сразу видно, что благородная. Кожа чистая, волосы пахнут сладко. Без отца и без матери! Платит за неё какая-то женщина из города.

– Если нет сейчас этой твоей госпожи, – сказал Арнел, – прикажи для меня горячей воды натаскать. Любую цену проси – не обижу.

– Всё исполню! – выслуживался корчмарь, чувствуя пьянящий запах прибыли.

Бейзил удалился в отдельную комнату вместе с той женщиной, а Элис и Руви остались за столом. Руви был явно не доволен, что ему выпал жребий найти на городском рынке скупщика и продать награбленное добро.

Арнел ушёл в комнату, где корчмарь приготовил дня него бадью. Постарался он на славу: вода была настоящим кипятком, в котором хоть раков варить. На полочке, приколоченной к боку бадьи, лежал кусок жёлтого мыла и висело стираное полотенце. Арнел запер дверь, разделся и, сжимаясь от приятного покалывания горячей воды, уселся в бадье. За несколько месяцев жизни в разбойничьей семье он немного отъелся, даже несмотря на то, что рацион в лесу был достаточно однообразным. Но еды было больше, чем в его детстве. То и дело по дороге проезжал какой-нибудь жирный купец, который в дорогу брал с собой сыра, вяленого мяса и хлеба. В лесу можно было поохотиться и пообедать похлёбкой из кролика или рагу из утки. Словом тот, кто хотел есть, мог добыть себе еды. После своего голодного детства Арнел хотел есть. И ел. Ел много. Вдоволь. Особенно перед сном. Утром он снова боялся проснуться на той постели в приюте, где просыпался всю свою сознательную жизнь и где еды ему всегда не хватало. Его острые рёбра, торчащие из-под кожи, наконец-то спрятались за слоем мяса и жирка. Впалые в череп щёки выровнялись, а чёрные круги под глазами исчезли. Жизнь разбойником в лесу нельзя было назвать райской. Не было постели и камина. Иногда покусывали мошка и комары, дождик частенько отравлял жизнь, начинаясь в самый неподходящий для этого момент. Но, с другой стороны, у него была еда. У него были друзья. У него была жизнь. Он уже почти забыл, как выглядят и ощущаются постоянные синяки, которые он носил как подарок от других ребят, стал забывать, что такое унижение. И пусть теперь у него вместо кровати с клопами была охапка сена с муравьями, он чувствовал себя хорошо. А когда раз в месяц ему удавалось понежиться в горячей воде и до блеска натереться жирным мылом – жизнь казалась просто прекрасной. Единственное, чего не хватало в комплекте к этой бадье – милая девушка, которая могла бы помять уставшие плечи.

Арнел давно посматривал на Элис. Она была красивой, весёлой, хитрой. Он наблюдал за ней незаметно, и она, разумеется, всё замечала. Чтоб подразнить его, она время от времени выгибала спину, и очертания её груди можно было разглядеть под рубашкой. Иногда наклонялась в неловкой позе, якобы демонстрируя, что рыжий хвост это всего лишь её прозвище, а не особенность фигуры. Словом, играла парнем в своё удовольствие. Объяснить причину, почему она миловалась с Руви, было нельзя. Казалось, что она, как и многие девушки, сама не знает причины. Может, дело было в том, что она считала себя дурной, отчего соглашалась хоть на какое-то мужское общество. А может, выбирая между Бейзилом и Руви, она предпочла последнего, потому что тот был немного умнее. Кто знает? Возможно, у Арнела и был шанс быть с ней, если бы он присоединился к их дружной компании раньше. Но так не случилось. И Арнела это не особо печалило. Только холодными ночами ему хотелось чувствовать своим животом её тепло.

Вдоволь намывшись, Арнел насухо вытерся полотенцем и надел свежую рубашку с брюками, которые купил ещё во время прошлого захода в город и с тех пор бережно хранил. Он вышел обратно в зал, где сидели уже вернувшийся и повеселевший Бейзил, Руви и Элис.

– Ты не ходил на рынок? – спросил Арнел.

– Ищи дурака, – гордо ответил Руви. – Зашёл сюда какой-то пузан, увидел, что мы с собой притащили всякого добра, ну, я ему его и впарил.

– Что, прям всё? – удивился Арнел.

– Да! – ответил тот и позвенел пузатым кошельком с монетами. – Видимо, это был какой-то купец. А к слову сказать, нам давно пора прикормить какого-нибудь скупщика, которому можно доверять. Хоть этот был и богатый, кто знает, донесёт он страже или нет.

– Надо ему поспешить, пока мы не вернулись в лес и не остановили его на какой-нибудь дороге! – рассмеялся Бейзил.

– А ты не думал, что это мог быть какой-нибудь законник? – спросил Арнел.

– Законники не покупают награбленный товар, – возразил Руви. – Они его конфисковывают. А чего ты так боишься законников?

– Есть причины, – тихо ответил он.

В таверне прибавилось народу. Несколько компаний разместились в другой части зала. Та женщина, с которой ходил Бейзил, теперь обласкивала своим вниманием их. Вдруг дверь в таверну широко распахнулась, и через неё вошли несколько человек, на которых, впрочем, никто не обратил внимания. Одна из них женщина в чёрной робе в пол. Вместе с ней девочка лет четырнадцати в платьице и с красным чепцом на голове. Третьим был мужчина, который утром внимательно разглядывал гостей, входивших в славный город Подрубец.

«Сдал нас всё-таки», – подумал Арнел.

– Где здесь те четверо, что сегодня пришли в город? – громко спросила женщина в чёрном. Все гости таверны, до этого не обращавшие внимания на неё, оглянулись, а затем повернули голову в сторону стола у окна. Женщина вместе со своими спутниками подошла за спину к Бейзилу.

– Вы те разбойники, что промышляют на дорогах Веллесвуда? – спросила она.

– Нет, не мы, – ответил Бейзил и стал доставать из ножен меч.

– Не успел услышать, что я хочу сказать, и уже хватается за меч, – посетовала женщина, заметив его движение. – Неужели так трудно выслушать человека?

Бейзил расслабил руку. Повисла тишина, за которой последовал ровный гул, возобновившийся в таверне, когда все потеряли интерес к этой женщине.

– Значит, это вы сегодня вошли в город? – повторила она только тише.

– Короче, – потребовал Арнел.

Женщина без приглашения перекинула ноги через скамью и уселась у края стола. Она была приятной на вид, пусть и немолодой.

– Я хочу вас нанять, – заявила она. – Заплачу по пятьдесят монет каждому. Двадцать пять сейчас и ещё двадцать пять, когда сделаете всю работу.

– Мы не наёмники, дорогая, – повернулся к ней Бейзил. – У нас другое ремесло.

– Знаю я ваше ремесло! – бросила женщина. – Сидеть в кустах до тех пор, пока ноги не отнимутся, а потом выпрыгивать и грабить проходящий караван. И много вы так получили?

– Тебе какое дело? – огрызнулся Руви.

– Тише, мальчик, я разговариваю со взрослыми, – ответила она. Бейзил слегка приосанился. – Только недолго вам осталось скакать по лесам, милые мои. Один купец из соседнего края приходил сегодня к вам и скупил всё, что вы награбили. Всё бы ничего, только купец ждал этот же товар несколько недель назад от другого торгаша, который должен был ехать через Веллесвуд. Приехал тот торгаш, ободранный как липка, и рассказал, что на дороге его встретили разбойники. И вот его заказчик прождал лишние две недели, и вдруг являетесь вы со всем товаром. Выкупив у вас всё, он побежал к местному воеводе, «бить челом» о том, что в город приехала шайка разбойников, и сейчас они сидят в городской таверне. А купленный товар показывал, как доказательство. В общем, песенка ваша спета, ребята. С минуту на минуту сюда сбежится вся стража города. Вас под арест, а потом и на плаху. Свои деньги купец вернёт, и товар при нём останется.

Все друзья укоризненно взглянули на Руви, который покраснел, как помидор.

– К счастью для вас, – продолжила женщина. – Воевода мой хороший знакомый. Заходил он ко мне как-то под новый год, когда метель мела и темнота стояла, будто чертёнок с неба месяц украл. Так что договориться с ним о судьбе четырёх жуликов, которые тотчас уберутся из города, для меня не проблема. Только если мы с вами договоримся о деле, что я вам предлагаю.

– Чего ты хочешь? – грубо спросил Бейзил.

– У меня есть дочка, – пояснила женщина и кивком головы указала на девчонку в красном чепце. – Вы должны будете проводить её по лесной дороге до пчелиной балки. Там её встретит бабушка – она вам и заплатит оставшуюся сумму.

– Что-то ты не особо походишь на заботливую матушку, – вмешался в разговор Арнел. – Навязываешь нам свою якобы дочку, а сама околдовала девчонку и отправляешь её в тёмный лес? Ведьма.

– Рыбак рыбака видит издалека, – усмехнулась женщина. – Ты, я смотрю, тоже не обыкновенный мальчик.

– Отправляешь подношение на какой-то ваш шабаш? – уточнил Арнел. – Та старуха, к которой мы должны увести девчонку, никакая ей не бабушка, а тоже какая-нибудь старая ведьма. Сожрёт её и не подавится, а то гляди, ещё хуже.

– Удивительная проницательность, – отметила ведьма. – Жалко, что всё впустую. Ты не угадал и половины, милый мальчик. С девчонкой ничего не должно случиться. Ни по дороге, ни по прибытию к месту. И не надо нас рисовать кровожадными озверевшими бабами. Мы ничем не хуже вас и детей на завтрак не едим.

– Интересно ты рассказываешь, – промолвил Бейзил, – сначала называешь нас разбойниками, а потом просишь охранять девчонку. От кого же мы должны её охранять? От самих себя?

– В лесу найдётся полно охотников схватить маленькую девочку! – ответила ведьма. – Вы думаете, что такие, как я – исчадья ада, только ваши братья разбойники, да и вообще все мужчины творят такое, что мне во сне привидеться не могло. Но вообще, вы правы. Доверить эту девочку шайке разбойников я не могу, поэтому с вами пойдёт Вольфганг. – Она указала на мужчину в капюшоне, пришедшего вместе с ней.

Арнел окинул взглядом мужчину, который до этого момента стоял как вкопанный рядом с такой же молчаливой, как и он, девочкой. Из-под красного чепца на лицо девочки ниспадала густая русая чёлка, скрывающая под собой её глаза.

– Мудришь ты что-то, ведьма! – сказал Руви.

– Да, – согласилась Элис. – Не может быть всё так просто. Сопроводить какую-то соплячку по лесу и всё, никакого подвоха?

– Нет, – ответила она. – Никакого подвоха.

В компании повисло молчание, а тем временем на улице уже застучали железные сапоги солдат. Разбойники поняли, что ведьма не шутит, и скоро в таверне запахнет жареным, только дело будет вовсе не в кролике, который запекался на костре.

– Выбор невелик, – выразил всеобщее мнение Бейзил. – Когда выступать?

– Сейчас же, – сказала ведьма и бросила на стол кошель с монетами. – Посидите внутри немного, я пока уговорю воеводу помешкать с вашим задержанием. Потом через чёрный ход улизнёте за город: никто вам препятствовать не будет.

Она резко встала и вышла из таверны, даже не глянув на девочку в красном чепце. О проявлениях материнской заботы она явно не слышала.

Но пусть материнская забота была далеко не самой сильной стороной ведьмы, слово своё она сдержала. Вся компания ушла из города спокойно. Стража притворилась, что у них есть дела поважнее, например, сходить на обед перед тем, как устраивать облаву на лесных разбойников, а лесные разбойники тем временем благополучно улизнули в свой родной лес и направились к пчелиной балке. Дорога их проходила через заросли высоких елей, которые закрывали собой небо, от чего становилось холодно, сыро и темно. Куча трухлявых шишек валялась на обочине, а дивный хвойный запах облагораживал собой всю округу.

Девочка в красном чепце была совершенно немая. Если её спутник мог иногда проронить хоть пару односложных ответов, то девчонка не говорила совсем. Мужчину в капюшоне звали Вольфганг. Он был, как и большинство наёмников, угрюмым и серьёзным. На лице у него красовалась пара старых шрамов, а за спиной в ножнах болтался длинный двуручный меч. Добрую часть пути Руви следил за этим мечом, ведь путь им предстоял неблизкий. Шли они медленно, потому что дорога извивалась в загибах и оврагах, то и дело заставляя аккуратно спускаться вниз или подниматься вверх. Просто идти и думать о чём-то своём ни у кого не получалось, так как можно было в любой момент споткнуться о торчащий из земли корень.