Курс адаптации: Ад на удалёнке. Часть 2

– Мы там с того момента, как переступили порог, – Михаил аккуратно сложил фотографию в карман, ощущая, как бумага жжёт кожу даже через ткань. – Теперь мы знаем главное: у нас есть дата. И причина.

Библиотекарь, наблюдавший за сценой из-за стеллажа, вдруг фыркнул, и из его ноздрей вырвалось два клубка чёрного дыма, сложившихся в цифры: 06.06.

– Вам повезло, что Лютиков – идиот, – прошипел он. – Но те, кто вынес решение… они не простят вмешательства.

Фурик муркнул, и в этом звуке было столько презрения ко всем «тем, кто выносит решения», что даже демон-библиотекарь невольно попятился назад.

Где-то в глубине архива упала ещё одна папка. Потом ещё одна. Как будто сама библиотека вздохнула, осознав, что покой нарушен, а правила – вот-вот будут сломаны.

                                             * * *

Под слоем пыльных документов в папке Александры лежал артефакт, казавшийся чужеродным в этом царстве бюрократии – аудиокассета в прозрачном пластиковом корпусе, на которой чьей-то дрожащей рукой было выведено: «Последнее свидетельство. Не стирать». Тоша вынул её с осторожностью археолога, извлекающего древний свиток.

– Ну конечно, – пробормотал он, переворачивая кассету в пальцах, – в цифровом аду – аналоговые носители. Это как кнопочный телефон в квантовом компьютере.

Библиотекарь, наблюдавший из тени, внезапно зашипел, и его рога затряслись, словно ветки во время бури.

– Эту запись не следует слушать! Она вне каталога! Вне системы!

Фурик, до этого момента сохранявший царственную отстранённость, вдруг насторожился. Его зрачки расширились, поглощая зелёный свет глаз, пока те не стали двумя чёрными безднами. Михаил, не обращая внимания на протесты демона, вставил кассету в старый магнитофон, стоявший на библиотечном столе – аппарат выглядел так, будто его последний раз использовали для протоколирования исповедей грешников в 1980-х.

Плёнка закрутилась с надрывным скрипом, и сначала были только помехи – шёпот тысяч душ, может быть, или просто статическое электричество вечности. Потом раздался голос.

Александра. Но не та, которую знал Михаил – в этом голосе не было привычной дерзости. Только усталость. Такая усталость, какая бывает у тех, кто увидел закулисье мироздания и не смог забыть.

– Если слышите это… меня стёрли. Не потому, что я сломала правила. А потому что увидела, как эти правила пишутся. Система работает не так, как все думают. Ад – это не наказание. Это… фабрика.

Плёнка на мгновение замолчала, будто набрав воздуха в лёгкие, которых у неё не было.

– Они берут чистые души не потому, что они грешные. А потому что они… горят слишком ярко. Мешают балансу. Как моя. Как…

Голос оборвался. На секунду воцарилась тишина, которую нарушил только треск плёнки – и вдруг Александрина речь стала вдвое быстрее, словно её ускорил невидимый палец на небесном магнитофоне:

– Котнедоверяйтесистемеонзнаетноприкидывается—

Фурик, до этого момента сидевший неподвижно, словно изваяние, вдруг вскочил на стол, опрокинув стопку папок. Его шерсть стояла дыбом, образуя вокруг тела ореол из рыжих всполохов. Он бросил взгляд на магнитофон – и Михаил впервые увидел в кошачьих глазах не сарказм, не раздражение, а настоящую ярость.

– Мяу! – это не было кошачье мяуканье. Это был звук рвущейся ткани реальности.

Затем кот прыгнул прямо на магнитофон, сбив его на пол, где аппарат разлетелся на части, выпустив на свободу ленту, которая тут же вспыхнула синим пламенем и сгорела за секунду, оставив после себя только запах озона и горелой памяти.

– Кажется, – Тоша медленно отодвинулся от стола, – мы только что разозлили Сатану.

Библиотекарь в углу забился в припадке, его рога стучали по стеллажам, сбрасывая папки с полок.

– Вы… вы выпустили ересь! – он захлёбывался собственным дымом. – Это было вне каталога! Вне системы!

Фурик, тяжело дыша, повернулся к ним. В его взгляде больше не было ярости – только холодная решимость. Он прыгнул на пол и одним движением лапы вывел на пыльном полу цифры: 06.06.

– Понятно, – Михаил поднял уцелевшую фотографию Александры. – У нас есть дата. И теперь мы знаем почему.

Он посмотрел на кота, который уже мрачно вылизывал лапу, будто пытаясь стереть с неё следы только что случившегося.

– И знаем, что ты тоже что-то скрываешь.

Фурик муркнул – звук, который можно было принять за согласие, или за предупреждение. Или и то, и другое сразу.

Где-то в глубине библиотеки упала последняя папка, и воцарилась тишина, какая бывает только в тех местах, где слишком много правды, и слишком мало времени, чтобы её принять.

Глава 5. Дело №666

Пыль кружилась в луче света, пробивавшегося сквозь трещину в потолке архива, когда Михаил достал из папки фотографию. Бумага была холодной на ощупь, как металл зимним утром, и слегка влажной, будто её только что вынули из морозильной камеры.

На снимке Александра стояла в длинном коридоре с низким потолком, освещённом тусклыми лампами дневного света. На стене за её спиной висела табличка с безжалостной прямотой: «На утилизацию». Она не смотрела в камеру – её взгляд был устремлён куда-то в сторону, словно она заметила нечто за кадром, что заставило её напрячься.

Но самое интересное было на заднем плане.

В дверном проёме, почти сливаясь с тенями, стояла фигура в потрёпанном пиджаке и подтяжках. Его руки с длинными, костлявыми пальцами сжимали старомодный калькулятор, а рога, короткие и тупые, больше напоминали сломанные карандаши, воткнутые в растрёпанные волосы.

– Кто это? – Тоша прищурился, пытаясь разглядеть детали на потускневшем снимке. – Охранник?

Библиотекарь, до этого момента копошившийся среди стеллажей, вдруг замер. Его роговые очки подёрнулись мглой, когда он бросил взгляд на фотографию.

– Геннадий, – прошипел он так тихо, что слово больше походило на скрип несмазанных дверей. – Герион Третий, главный бухгалтер отдела списаний.

– Бухгалтер? – Михаил перевернул фото, как будто на обратной стороне могло быть больше ответов. – Он решает, какие души… списать?

Библиотекарь кивнул, и его рога скрипели, как старые вешалки в гардеробе.

– Он сводит баланс. Чистые души – это убыток. Они нарушают равновесие. – Демон понизил голос до шёпота, хотя вокруг, казалось, не было ни души. – Он подписывает акты. Ставит печати.

Тоша свистнул:

– Значит, это он решил, что Александра подлежит…

Он не договорил. В воздухе повисло слово «утилизация», тяжёлое, как гиря.

Фурик, до этого момента наблюдавший со стороны, вдруг подошёл к фотографии. Его нос дрогнул, учуяв запах, невидимый для остальных, а затем он… заурчал. Но это не было обычное кошачье урчание – звук напоминал отдалённый гул реактивного двигателя, готового к взлёту.

– Он… боится только кота, – библиотекарь отступил на шаг, когда Фурик выгнул спину, и его шерсть встала дыбом, образуя вокруг тела ореол из рыжих всполохов.

– Подожди, – Михаил посмотрел на кота, затем на фото, затем снова на кота. – Ты же… ты же его начальник, да?

Фурик муркнул – звук, который можно было интерпретировать как «конечно», но с оттенком «ну наконец-то до тебя дошло».

Тоша медленно опустился на корточки, чтобы быть на одном уровне с котом.

– Так, значит, этот Геннадий… он просто исполняет приказы? А кто тогда…

Он замолчал, увидев, как зрачки Фурика сузились в две тонкие чёрные линии.

Библиотекарь закашлял чёрным дымом.

– Вопросы выше бухгалтерии… не задаются. – Он нервно поправил очки. – Система работает. Баланс сводится.

Михаил снова посмотрел на фотографию. Александра стояла в том самом коридоре, куда, возможно, уже через несколько дней её отведут навсегда. А за её спиной – демон с калькулятором, всего лишь винтик в машине, которая перемалывает души.

Фурик вдруг прыгнул на стол и лапой накрыл изображение Геннадия, словно закрывая его от чужих глаз. В его взгляде читалось нечто сложное – не гнев, не презрение, а скорее… понимание.

– Он всего лишь бухгалтер, – прошептал Михаил. – А ты… ты знаешь, кто стоит за этим.

Кот не ответил. Он просто спрыгнул со стола и направился к выходу, его хвост метнулся из стороны в сторону, как маятник, отсчитывающий последние минуты до часа «Х».

Где-то в глубине архива упала ещё одна папка. На её корешке значилось: «Временные меры. Навсегда».

                                             * * *

За поворотом между стеллажами с делами «неудобных душ» стена оказалась фальшивой. Фурик первым заметил едва различимую линию шва в бетоне и теперь сидел перед ней с видом мага, демонстрирующего фокус. Его лапа легла на незаметную панель – и стена с тихим скрипом отъехала в сторону, открыв лифтовую шахту, пахнущую озоном и старыми страхами.

Лифт был обит внутри потрёпанным бархатом цвета запёкшейся крови. Кнопки на панели блестели тускло, как глаза уставшего демона:

B1: Офис

B2: Лимб (зал ожидания)

B3: Чистилище (open-space)

B4: Ад (не работает)

Тоша потрогал кнопку B4 – она не поддавалась, будто вмерзла в панель.

– А что, в ад просто так не попасть? Как в VIP-зону клуба?

– Там ремонт, – мрачно пошутил Михаил, рассматривая потёртую инструкцию: «Просьба не прислоняться к дверям. Ваша душа не застрахована».

Фурик прыгнул внутрь и лапой нажал B2, но лифт не сдвинулся с места. Вместо этого раздался механический голос:

– Требуется авторизация. Вставьте ключ-карту или произнесите пароль.

В этот момент воздух за спиной героев сгустился, запахло чернилами и дешёвым лосьоном после бритья. Аркадий Лютиков материализовался с характерным звуком рвущейся бумаги. В его прозрачных руках дрожал бланк с печатями.

– Коллеги! – его указка тряслась, как антенна, поймавшая помехи. – Без подписанного «Согласия на обработку души» доступ в Лимб запрещён! Статья 666, пункт 13!

Михаил взял протянутый бланк. Мелкий шрифт гласил: «Подписывая, вы соглашаетесь на вечное хранение, использование в служебных целях и возможную утилизацию вашей души». Рядом красовался штамп: «Одобрено отделом вечных мук».

– Аркадий, – Михаил достал ручку, – ты же сам говорил, что все тебя ненавидят. Зачем помогаешь системе?

Призрак замер, его полупрозрачное лицо исказила гримаса, в которой смешались обида и привычка.

– Это… это регламент! Без правил будет хаос!

– А с ними – ад, – заметил Тоша.

Михаил вместо подписи нарисовал на бланке схематичного кота с рогами. Бумага вспыхнула синим пламенем и сгорела за секунду, оставив в воздухе запах серы и чьё-то разочарованное «тьфу».

Аркадий завизжал:

– Вандализм! Самовольство! Я.… я…

– Пожалуешься в HR? – перебил Тоша.

– В вышестоящую инстанцию! – Призрак начал распадаться на пиксели. – Ждите проверки! Ревизии! Ау…

Он не договорил. Фурик ловким движением лапы шлёпнул по указке, и та сломалась пополам с звуком хрустящего сухаря. Призрак исчез, оставив после себя только клочок бумаги с надписью: «Акт о нарушении. Составлен».

Лифт вдруг ожил. Панель замигала зелёным, и механический голос провозгласил:

– Авторизация пройдена. Добро пожаловать, уважаемый К.

Фурик муркнул самодовольно, когда двери закрылись, и лифт рванул вниз с такой скоростью, что у героев подкосились ноги. На стене замигал экран с рекламой:

– Устали от вечности? Оформите «Адскую ипотеку»! Льготный процент – всего 66,6% годовых!

Тоша прислонился к стене, бледный как призрак:

– И что, этот Геннадий… он действительно может просто взять и «списать» Александру?

Фурик повернул голову, и в его глазах вспыхнули огненные буквы:

«НЕТ»

Потом добавил:

«ЕСЛИ МЫ НЕ УСПЕЕМ»

Лифт продолжал падать вниз, в самое сердце системы, где решались судьбы душ и где теперь предстояло сыграть их странному трио последнюю партию.

                                             * * *

Тишина в архивном зале стала густой, как смола, после исчезновения Призрака офиса. Лишь потрескивание ламп дневного света нарушало эту давящую тишину, словно сама атмосфера сжималась в ожидании решительных действий. Фурик, сидевший у лифтовых дверей, вдруг потянулся и зевнул с демонстративной небрежностью, словно все происходящее было для него не более чем скучной формальностью.

Потом он исчез.

Не с рывком, не со вспышкой – просто перестал быть на месте, растворившись в воздухе, как тень при резком включении света. Михаил и Тоша переглянулись, но прежде, чем успели что-то сказать, рыжий комок шерсти снова материализовался у их ног, держа в зубах небольшой металлический жетон.

– Откуда ты это взял? – Михаил наклонился, чтобы рассмотреть находку.

Жетон был холодным, как лёд, несмотря на то что только что находился в кошачьей пасти. На тёмной поверхности красовался выгравированный номер – 666 – а ниже, мелким, но отчётливым шрифтом:

«Спец доступ. Только для Люцифера»

Тоша присвистнул:

– Ну что, теперь официально. У нас в команде сам Повелитель Тьмы.

Все взгляды устремились на Фурика. Кот сидел, вылизывая лапу, с видом существа, которое только что предъявило диплом о высшем образовании группе сомневающихся первоклашек. Его глаза, обычно столь выразительные, теперь казались нарочито пустыми, будто он намеренно стирал из них всякие признаки разума.

– Фурик, – Михаил присел на корточки, чтобы быть с котом на одном уровне. – Ты ведь знаешь, что это меняет всё?

Кот прекратил вылизываться, поднял голову и уставился на Михаила. В его взгляде не было ни вызова, ни угрозы – только усталость, странная и почти человеческая. Затем он развернулся и демонстративно отвернулся, уткнувшись носом в собственный хвост.

Ответ был ясен без слов.

– Ладно, – Тоша вздохнул и потянулся к жетону. – Значит, этот пропуск… он откроет нам лифт?

Фурик муркнул – коротко, деловито. Его хвост дёрнулся, указывая на двери лифта, будто говорил: «Ну сколько можно ждать?»

Михаил поднял жетон, ощущая, как металл пульсирует в его ладони, словно живой. Он поднёс его к считывателю у лифтовой панели. Раздался щелчок, мягкий, но отчётливый, как звук отпираемого замка в тишине ночи.

Лифт ожил.

Лампочки на панели замигали зелёным, механизмы загудели, и двери плавно раздвинулись, выпустив наружу струю воздуха, который пахнул озоном, пылью и чем-то ещё – чем-то древним, что не принадлежало миру живых.

– Ну что, – Тоша сделал шаг вперёд, но тут же замер, будто вспомнив, куда именно они направляются. – В зал ожидания для душ. В Лимб.

Михаил кивнул. В его голове проносились обрывки мыслей: А что, если это ловушка? Если Фурик ведёт их туда, откуда нет возврата? Но затем он посмотрел на фотографию Александры, всё ещё зажатую в руке, и сжал её крепче.

– Пора.

Фурик, не дожидаясь дальнейших обсуждений, прыгнул в лифт первым. Он устроился в центре кабины, свернувшись в рыжий клубок, но его глаза, горящие в полумраке, были широко открыты и полны решимости.

Михаил и Тоша последовали за ним.

Двери лифта начали закрываться с медленной, неумолимой плавностью. В последний момент, перед тем как створки сомкнулись, Михаил поймал взгляд библиотекаря, всё ещё наблюдающего за ними из тени. Демон-архивариус не махал на прощание, не улыбался – он просто стоял, и в его очках отражались их фигуры, уже почти исчезнувшие за металлическими дверями.

Раздался звук – «динь» – мягкий, почти вежливый, но от этого ещё более зловещий.

Лифт тронулся.

Кабина дрогнула, затем начала плавное движение вниз. На стене замигало табло:

B2: Лимб. Зал ожидания.

Фурик муркнул, свернувшись ещё плотнее, будто готовясь к долгому пути. Его глаза, полуприкрытые, всё равно светились в темноте, как два крошечных уголька.

– Интересно, – прошептал Тоша, – там есть Wi-Fi?

Лифт продолжал спускаться, унося их вглубь системы, где правила были другими, а ставки – выше.

И где, возможно, их уже ждала Александра.

Или то, что от неё осталось.

Глава 6. Лифт в Лимб

Лифт вздрогнул, будто его дёрнули за невидимый кабель, когда Михаил нажал кнопку B2: Лимб. Металлическая коробка с скрипом тронулась вниз, и в тот же миг из решётчатого динамика на потолке раздался голос, напоминающий то ли автоответчик, то ли надгробную проповедь:

– Просьба не прислоняться к дверям. Ваша душа не застрахована.

Голос был настолько безразличным, что казалось, его записали в перерыве между вечными муками. Михаил невольно отстранился от стен, представив, как они внезапно сомкнутся и превратят его в фарш, который потом демоны-бухгалтеры аккуратно разложат по графам в отчёте «Несчастные случаи на производстве».

Фурик, до этого равнодушно наблюдавший за происходящим с подоконника серверной, внезапно подскочил и ударил лапой по кнопке «Стоп». Кнопка замигала красным, но лифт лишь зловеще урчал, продолжая движение.

– Видишь? – Тоша ткнул пальцем в панель. – Даже техника здесь не слушается. Наверное, тут тоже есть свой HR, который запрещает аварийные остановки без трёх подписей.

– Мяу, – процедил Фурик, что в переводе с кошачьего явно означало: «Вы оба идиоты».

Лифт дрожал, как старый холодильник, в котором застрял демон. Стены были обиты потрёпанным дерматином, местами прожжённым до дыр – будто кто-то пытался выжечь здесь свои грехи паяльником. В углу валялся смятый бланк с заголовком «Анкета для вновь прибывших» и единственным заполненным пунктом: «Причина смерти: скука».

И тут, словно в подтверждение этой догадки, воздух перед ними заколебался, и в лифте материализовался Аркадий Лютиков – Призрак Офиса. Его полупрозрачная фигура была облачена в пиджак, который даже после смерти оставался безнадёжно помятым, а в руках он сжимал указку, светящуюся зловещим зеленоватым светом.

– Коллеги! – начал он, не обращая внимания на то, что его никто не звал. – Спуск в Лимб займёт тридцать секунд. Прошу подготовить вопросы.

Михаил вздохнул. Даже в загробном мире нельзя было избежать планерок.

– У меня вопрос, – сказал Тоша, тыча пальцем в призрака. – Почему вы вообще здесь? Вы же умерли. Разве нельзя просто… ну, исчезнуть?

Аркадий нахмурился, и его указка зависла в воздухе, будто он сейчас начнёт рисовать график.

– Коллега, вы предлагаете мне нарушить корпоративный регламент? – Он потряс прозрачными бумагами, которые вдруг появились у него в руках. – «Пункт 13.7: После смерти сотрудник обязан проводить ежеминутные планерки до полного исчерпания энергии призрака».

Тоша не выдержал и ткнул в него указкой. Та прошла насквозь, оставив после себя лишь лёгкое шипение, будто кто-то коснулся языком батарейки.

– Осторожнее! – возмутился Аркадий. – Это служебное имущество!

– Ага, – пробормотал Тоша. – У вас, похоже, даже душа – служебное имущество.

Фурик, наблюдавший за этим с видом кота, который вот-вот начнёт рвать обои, вдруг прыгнул на панель управления и нажал лапой все кнопки подряд. Лифт затрясся, заскрипел, и вдруг из динамика раздался новый голос, на этот раз женский, но с явными помехами:

– Внимание. Обнаружены несанкционированные манипуляции с интерфейсом. Нарушители будут…

Голос оборвался, сменившись на монотонный гул.

– Отлично, – прошептал Михаил. – Теперь мы ещё и в чёрном списке Ада.

– Не переживай, – хмыкнул Тоша. – Думаю, мы там и так у всех на карандаше.

Фурик лишь мотнул головой, будто хотел сказать: «Вы даже не представляете, насколько».

А лифт тем временем продолжал падать вниз, унося их в самое сердце бюрократического ада.

                                             * * *

Стены лифта, казалось, впитывали в себя отчаяние всех, кто когда-либо здесь стоял. Михаил скользнул взглядом по потрёпанным обоям, где чьи-то невидимые пальцы оставили царапины – возможно, последние попытки выбраться. Его внимание привлекла криво приклеенная рекламная листовка, пестревшая неестественно яркими красками на фоне всеобщей унылости:

«Хотите избежать Чистилища? Оформите карту „Адский Кэшбэк“! Первые 666 дней – 0% за муки!»

Рядом красовалось изображение улыбающегося демона с кредиткой в руках, а внизу, столь мелким шрифтом, что его едва можно было разобрать, значилось:

«Душа является собственностью банка. В случае неуплаты подлежит конфискации в пользу третьего круга Ада. Подробности уточняйте у вашего персонального мучителя».

– Ну конечно, – пробормотал Михаил, ощущая, как в его груди закипает знакомая смесь возмущения и бессилия. – Даже здесь нельзя просто умереть. Нужно ещё и кредиты выплачивать.

– О, это новинка! – воскликнул Аркадий, его призрачные глаза загорелись профессиональным интересом. – В моё время просто мучили, безо всяких бонусных программ. Прогресс!

Тоша скривился, разглядывая листовку:

– Смотри, тут ещё сноска: «Акция действительна только для душ, не состоящих в чёрном списке Сатаны». Думаю, мы уже в нём.

Фурик, сидевший на полу и методично вылизывающий лапу, лишь мотнул головой, будто хотел сказать: «Вы даже не представляете, насколько».

В этот момент лифт содрогнулся, издав звук, похожий на предсмертный хрип старого компьютера, и двери со скрежетом разъехались.

Перед ними открылся зал, который мог бы сойти за вокзал в час пик, если бы не несколько существенных отличий. Гигантское пространство, уходящее вдаль, было заполнено пластиковыми стульями, на которых сидели души – сотни, тысячи их, все в одинаково серых одеждах, с одинаково пустыми глазами. Воздух был густым от запаха пота, страха и чего-то ещё, что Михаил не сразу смог опознать – потом он понял, что это запах безнадёжности.

Над головами висело электронное табло, мерцающее кроваво-красными буквами:

«Очередь в Рай: 1245 лет. Очередь в Ад: 1 минута (акция!)»

– Ну что, – вздохнул Тоша, – как думаешь, успеем к ужину?

Михаил не ответил. Его взгляд привлекла фигура, сидевшая ближе всех к ним – пожилой мужчина в потрёпанном пиджаке, который методично, раз за разом, перекладывал с места на место потрёпанный номерок.

– Сколько вы уже здесь? – не удержался Михаил.

Мужчина поднял на него глаза – тусклые, словно покрытые пеплом.

– Не знаю, – прошептал он. – Время здесь… оно другое. Мой номер 145672. А сейчас обслуживают 89221.

– Но это же… – начал Тоша, но замолчал, осознав бессмысленность любых подсчётов.

– Коллеги! – внезапно оживился Аркадий. – Я вижу стойку регистрации! Нам нужно получить талончики и заполнить форму 666-Б!

Фурик внезапно прыгнул Михаилу на плечо, и его когти впились в кожу сквозь ткань рубашки.

– Мяу, – сказал кот, и в его голосе впервые прозвучала не ирония, а предупреждение.

– Да, – тихо согласился Михаил. – Мы не будем брать никаких талонов.

Он посмотрел на Тошу, и в его глазах читалось то же понимание – они не могли позволить себе стать частью этой системы. Не сейчас. Не когда Александра где-то там, в этом лабиринте бюрократии и вечного ожидания.

– Тогда куда? – спросил Тоша, озираясь по сторонам.

Ответ пришёл неожиданно. Из толпы к ним пробиралась маленькая фигурка в слишком большом пиджаке – демон-стажёр с бейджиком «Бебер».

– Вы… вы не должны были сюда попасть, – зашептал он, озираясь по сторонам. – Они уже знают о вас. Идут проверки.

– Кто идёт? – насторожился Михаил.

– Аудит, – дрожащим голосом ответил Бебер. – Ангелы-аудиторы. Если они найдут вас без талона…

Фурик внезапно выгнул спину, его шерсть встала дыбом. Где-то в глубине зала раздался звон колокольчика, и несколько душ вскочили со своих мест, словно по команде.

– Нам нужно уходить, – резко сказал Михаил. – Сейчас же.

Бебер кивнул и махнул рукой:

– За мной. Есть один путь… но он не для слабонервных.

Они двинулись сквозь толпу, и Михаил вдруг осознал, что большинство этих людей даже не смотрят на них. Они просто ждут. Ждут своего номера, своего приговора, своего места в очереди вечности.

И где-то среди них была Александра.

Фурик, сидя на плече Михаила, вдруг повернул голову и посмотрел ему прямо в глаза. В его взгляде читалось что-то важное, почти человеческое.

– Мяу, – сказал кот, и это звучало как клятва.

Михаил кивнул. Они найдут её. Даже если для этого придётся сжечь весь этот адский офис дотла.

                                             * * *

Стойка регистрации напоминала гибрид банковского окошка и средневековой пыточной камеры – бронированное стекло, перечёркнутое железными прутьями, за которым сидел демон с головой болотной лягушки и руками, похожими на высохшие ветви. Его глаза-блюдца медленно перекатывались, осматривая каждого подошедшего с видом существа, которое уже тысячу лет видит одни и те же глупости и всё ещё не может к этому привыкнуть.

– Следующий, – прохрипел он, и его язык, липкий и розовый, как старая резиновая перчатка, шлёпнулся о стойку.

Михаил почувствовал, как Фурик напрягся у него на плече. Кот следил за демоном с таким выражением, будто вспоминал, где уже видел эту рожу – и обещал себе при случае напомнить её владельцу о чём-то неприятном.