В АВЛИДУ

Диомед нашел нужным возразить царю Микен:

– Агамемнон, это вряд ли может получиться. У них союзников полно по всему побережью. Против нас он выставит большие силы – все местные. Самим соваться в глубь их страны – себе дороже. И где набрать людей?

Опять Агамемнон не согласился:

– А разве мало воинов у нас? Разве вы не давали клятву Менелаю помогать? Ты его видел только что. Думаешь, он не в себе из-за казны?

– Конечно, нет. Я помню, Агамемнон, и клятву не нарушу. Ты только прикажи. Я все исполню в точности. Лазутчиков найду. Те выкрадут Елену из под носа у этого Париса. Он и глазом моргнуть не успеет.

Царь Микен усмехнулся:

– У тебя уже был шанс Елену привести обратно. Что не привез?

– Так я ее не видел, Агамемнон. – развел руками Диомед.

– Не видел… – повторил за ним микенский царь – Ты что – не понял? Этот наглец Приам не показал тебе ни сына, ни Елену. Не пожелал. Казалось бы – что проще? Рассуди по справедливости, верни чужое. Нет. Вместо этого он посмеялся над моим послом, отправил восвояси, не солоно хлебавши. А мог уладить миром болезненный для нас вопрос. Не захотел. А почему? Как думаешь?

– Не знаю, Агамемнон, чем он руководствуется при принятии решений.

– А вот чем – троянец смотрит с высока своих богатств, могущества и власти, Приам думает, что вечно будет так. Нас за людей он просто не считает. Мы пешки для него. Фигуры на доске. Без чувств, желаний и без чести. Мы – никто. Так он рассуждает в своей роскошной Трое. Спрятался за высокими стенами, гребет богатства обеими руками, и ни в чем себе не отказывает. Понравилась жена чужого человека – мое лишь говорит, бессовестно присваивает себе. Так дело не пойдет.

– Такая безнаказанность приводит ко вседозволенности. – вставил Диомед.

Тут следует сказать, что Агамемнон упускал из виду, а попросту не знал, что у царя Приама были все основания враждебно относиться к ахейским царствам. Война уже была – давным давно. Троянский царь в то время был ребенком. На всю оставшуюся жизнь маленький Подарк-Приам запомнил жгучую до боли горечь поражения – кошмар дождливой ночи, убийство матери, грабеж, дележ троянских женщин. Запомнил, как уводили его старшую сестру. Конечно, он не мог простить ахейцам тех безобразий, что тогда они творили, а потому косо смотрел на них всю жизнь, затем и вовсе предпочел не иметь с ними дела. Тем более, что недостатка в союзниках-партнерах у Приама не было. Но Агамемнона не интересовала подоплека. Свои задачи сейчас решает царь Микен.

– Диомед, мне надобно подумать, как нам быть. Ты отдохни с дороги. С Менелаем поговори. А я пока подумаю, что делать.

24. Вернуть все на круги своя

Диомед оставил Агамемнона одного. В тиши своего кабинета всегда тому приходили удачные мысли. Он прошелся, снова уселся за стол. Пригубил вина, поставил чашу и призадумался.

– Как любопытно получается – рассуждал Агамемнон. – Уверенно считаешь – вокруг тебя крутится мир, ты управляешь царством, соседями, друзьями и недругами, считаешь, что сколотил большое состояние, как минимум в достатке живет твоя страна, что ты – великий человек, и тут вдруг выясняется, что совсем недалеко есть государство, куда давно переместился центр мира. Сместилась ось – окраина теперь ты сам и есть, а достижения твои – ничтожны. Все изменилось, местами поменялось незаметно, все стало вверх ногами.

Обидные для самого себя такие мысли терзали самолюбие царя Микен, но это являлось правдой. Правда сладкой бывает крайне редко. Агамемнон старался быть честным сам с собой:

– Я замечал, конечно, что год от года становилось все сложнее собирать доходы государства. Наблюдал жестокую борьбу за материальные блага. Буквально выцарапывают друг у друга наши царства жалкие поставки чего угодно – будь то зерно или ткани, древесина, масло, вино, а металлы вообще в дефиците. Жить все труднее становится людям.

Агамемнон посмотрел свиток с цифрами собранной дани. Недоимки большие. Ничего удивительного.

– Доходит до странных вещей. Случится чьей-нибудь жене соткать, расшить тунику – об этом песни сочиняют, меч дорогой вообще становится легендой, доспехи куют боги на заказ. Поездка за золотым руном – снова появляется красивая сказка. Я думал – поэтичная натура у нашего народа. А смысл гораздо глубже и в то же время на поверхности лежит. Обычные блага стали до того редки в ахейских царствах – теперь о них слагают песни и легенды. В наших пределах далеко не каждый может позволить себе новую тунику, хорошее оружие, доспехи – да что там, наестся досыта, и то не каждый ахеец может себе позволить.

Агамемнон тяжело вздохнул.

– Свыклись наши люди, смирились с бедственным положением, и думают, что так и надо. Потому и приписывают невероятное происхождение простым вещам, легенды сочиняют. А что еще им остается? Реальность такова – ресурсов не хватает, а те, что к нам случайно попадают – безумно дороги. Жестокая борьба идет за них. В это время буквально в нескольких днях пути от нас, есть царство, где с жиру бесятся. Все в золоте у них. Торговые пути все захватили, сюда не пропускают даже хлеб, не делятся ни с кем. Все потребляют сами. Баржи день и ночь идут туда. Суда толпятся в их проливе. Купцы торгуются. Дома – дворцы сплошные. Нищих нет. Неудивительно, что Елена туда сбежала. – усмехнулся Агамемнон.

Память живо нарисовала жену брата – у нее губа не дура, нашла, куда сбежать.

– Именно туда сместилась ось, там центр земли теперь. Нищая окраина сегодня – это наши ахейские царства. Как ни обидно, но придется очевидное признать. А заодно подумать, как это изменить. Что нужно сделать? Почему те самые купцы предпочитают Трою? Почему не направляют корабли в ахейские порты? Что им мешает? Быть может – не хотят?

Как разорвать порочный для нас круг? – вновь вскочил, зашагал Агамемнон по своему кабинету. Мысли теснились одна за другой и одна за другой становились смелее.

– Нужно заставить изменить пути поставок. А значит, кардинально поменять порядок, что сложился за многие годы. Будет трудно конечно. Но – ничего невозможного нет. Сделать это получится, если только устранить основное препятствие. Вывести из схемы движения по миру материальных благ, того, кто замыкает на себя поставки. Уничтожить троянское царство. Уничтожить.

Тут Агамемнон остановился как вкопанный. Весь красный, вспотел – или слишком жарко в моем кабинете, или мысли слишком высоко взлетели и превратились в мечты.

– А почему нет? Почему бы мечте не превратиться в реальность? Ничего невозможного нет для меня.

Выражение лица Агамемнона стало хищным, словно у лисы, что вышла на охоту. Ничего личного – просто хочется есть. Недоступные чужие богатства сводят с ума.

– Уничтожить. Какой бы абсурдной не казалась эта мысль. Не пытаться договорится, а решительной рукой убрать препятствие. Тогда все баржи с кораблями устремятся к нашим портам.

Он внутренне успокоился и продолжал:

– Это, конечно, не просто. Диомед сказал – они сильны. Но против силы всегда найдется другая сила. Если навалиться всем миром, тогда вполне мы сможем потягаться с любыми силами противника. Необходимо самим стать силой. В самом деле – хватит ахейцам друг с другом воевать. Пора объединиться против общего врага. Всем вместе устранить то зло, что представляет собой для нас троянское царство.

Следующие умозаключения вызвали усмешку – вполне понятную.

– Повод у нас есть вполне достойный. Вернуть Менелаю любимую жену. Как вовремя она сбежала, или ее похитили – не важно. Важно, что все известные цари Эллады давали клятву помочь избраннику Елены, если случится с ним беда. Беда случилась – чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на Менелая. Наверняка никто не станет уклоняться, отказываться от своих слов. Им гордость и общественное мнение просто не позволят сделать это. За ними последуют остальные ахейцы. Вот что нас объединит. – опять подскочил Агамемнон.

Это так просто – снова усмешка появилась на губах микенского царя.

– Мы требуем воссоединения разрушенной семьи. Предлог вполне приличный. Менелаю, конечно, достанется. Скабрезные шутки, смешки за спиной, но оно того стоит, потерпит. Прославится, как обманутый муж, однако он сам виноват. Елену уже вряд ли отдадут, раз сразу не отдали. Так что беспокоится нечего. Быть войне. Большой войне, великой. Сметем с лица земли этот город – тогда сместится ось земли обратно, центр мира снова станет наш.

Агамемнон остался доволен собой и руки потирал. Как ему повезло. Он возглавит величайший поход.

– В кои-то веки появилась красивая идея, что сможет объединить разрозненные царства. Упускать такой возможности никак нельзя.

25. Быть войне

Агамемнон ждал в кабинете пока Диомед приведет Менелая. Тот сидел на ступеньках микенского замка на улице. Весь ссутулился, сгорбился, лицо безучастно, волосы нечесаными клочьями висят, в бороде застряли крошки, глаза безумны совершенно – смотрят куда-то в пространство, время от времени с губ Менелая слетает имя жены.

Диомед покачал головой – плохо дело. Стонет человек. Страдает-то как. Прошел только месяц – а как Менелай изменился. Диомед сам воспринял последнюю новость как личное оскорбление, потому Менелая хорошо понимал. Утешить тут сложно. Диомед присел рядом:

– Мы вернем ее. Слышишь? Вернем, даю слово.

– Вернем? – Менелай отозвался.

– Конечно, мой бедный друг. Агамемнон зовет нас. Пойдем.

Они поднялись со ступенек, миновали бесконечный коридор до кабинета царя Микен. Агамемнон ждал их.

– Друзья, я решение принял – объявил Агамемнон.

Менелай оживился, поднял глаза на брата. Тот продолжал:

– Я пришел к выводу, что своими безрассудными действиями Парис не только оскорбил моего брата, он оскорбил всю Элладу, отныне никто из нас не может быть спокоен за безопасность своих жен. Это не частное дело. Представитель высших слоев одного государства вторгается и оскорбляет другое, равное ему – это неслыханно. Такая вопиющая дерзость, такое злостное преступление не должно остаться безнаказанным. Так что готовьтесь, друзья мои. Мы объявляем войну. Ты просил меня, Менелай, как видишь, я выполняю твою просьбу. Она справедлива, дорогой мой брат. Пусть соберутся все воины Эллады. Все абсолютно. Флот собрать нужно весь, что есть у каждого царства. Кто сколько сможет выставить кораблей против Трои – пусть присоединяются. Месяц на это даю.

– Где ты намерен провести общий сбор? – спросил Диомед.

– Пока не знаю, не думал об этом. Что ты предлагаешь?

– Агамемнон, есть один городок – отвечал Диомед. – На побережье Беотии. Вполне подходящее место. Там храм Артемиды известный и бухта удобная. Это Авлида.

– Знаю такой. – согласно кивнул головой Агамемнон. – Бухта большая там, верно. Вполне нас устроит. Что ж, через месяц увидимся в Авлиде, друзья. Теперь к делу. Ты, Менелай, прекращай хандрить. Сколько можно? На это нет времени. Срочно отправь глашатая к каждому, кто клялся когда-то оказать тебе помощь. К каждому – понял? После – сразу ко мне. К кому-то я сам прокачусь. Нужно как можно больше воинов. Ты, Диомед, собери аргвинян сколько сможешь.

– Да, Агамемнон, все сделаю.

– За работу, друзья. Время дорого. Помните – встреча в Авлиде ровно через месяц.

С того дня началась подготовка ко второй троянской войне.

Глава вторая. Одиссей

1. Вести из Пилоса

Достопочтенный Алиферс возвращался домой. Наконец-то шумный Пилос позади. Суета большого города утомляет довольно быстро. Однако родственников навещать необходимо, что Алиферс и делал каждый год. Но сейчас больше всего на свете хотелось оказаться дома, на родной Итаке, такой уютной и спокойной – вот почему Алиферс с удвоенной энергией налегал на весла. Нужно поднажать. С его комплекцией это совсем не просто. Он обливался потом, утомился, однако затраченные усилия стоили того. Вскоре показался богатый лесом Закинф, а это, можно сказать – одной ногой он уже практически дома. Осталось совсем чуть-чуть.

Большая удобная гавань Итаки, старые раскидистые оливы близ пристани, белая галька, лазурного цвета морская вода, дружелюбное солнце – ослепительное, жаркое солнце, дарящее негу – что может быть лучше? Здесь жизнь течет неспешно. Здесь никому и в голову не придет куда-то бежать, напрягаться, а тем более – покинуть столь чудесный край. Разве что по необходимости. Как Алиферс, к примеру. Должен он время от времени навещать родню, что проживает на материке. И каждый раз после таких визитов он возвращается домой с заметным облегчением.

Вскоре гора Нерион и высокие эвкалипты Итаки уже приветствовали его. До бухты осталось всего ничего. Через час Алиферс причалил к берегу, привязал свою лодку, отдышался, после чего довольно бодрым шагом направился к дому Одиссея.

Трехэтажный особняк царя Итаки подпирала скала. Прямо в ней местный зодчий вырубил ступени на каждый следующий этаж, тем самым сэкономив на устройстве деревянной лестницы. Одиссей задумку оценил. Затем велел разбить лужайку перед домом, сам высадил по ее периметру виноград. А сейчас на скамеечке в тени расположился со своей семьей. Пенелопа как раз передавала на руки мужу малютку Телемаха. Отец и мать склонились над ребенком, ничего не замечая вокруг. Алиферс остановился. Похоже, я не вовремя – мелькнула мысль, однако дело не терпело отлагательств. К счастью, его быстро заметили.

– Как съездил? – поднял голову Одиссей.

– Нормально – последовал ответ.

Они переглянулись – Одиссей прекрасно понял: мудрейший человек Итаки пришел не просто любопытства ради взглянуть на семейную идиллию своего правителя. Что подтвердилось немедленно:

– Одиссей, есть разговор.

Тот передал ребенка жене, поднялся на встречу собеседнику.

– Пойдем, пройдемся.

Каменистая дорожка бежала к побережью.

– Я весьма встревожен, мой друг. – начал Алиферс.

– А разве есть причина? – удивился царь Итаки.

В самом деле – теплый солнечный денек никак не предполагает беспокойства. Напротив – зовет расслабиться. Куда ни посмотри – всё живописные места и буйство зелени, сплошная безмятежность. Здесь даже время течет не торопясь и замирает на чистейших пляжах. Какие могут быть тревоги?

– Увы. Причина есть. – ответил Алиферс – Ты сам прекрасно знаешь – благополучие Итаки целиком зависит от тебя. Спроси любого. Каждый житель скажет – царь Одиссей всех накормил и каждому дал дом.

Действительно, с тех пор как воцарился здесь Одиссей, дела пошли на лад и очень быстро. Все об этом знают – что сразу Алиферс и подтвердил:

– Уровень жизни на Итаке много выше, чем на материке. Нам все завидуют. Все головы ломают – как маленькая нищая Итака смогла всех обскакать в такой короткий срок? Но я-то понимаю – только царь Одиссей знает ответ. Наше благоденствие держится на одном тебе.

Действительно, последний десяток лет Итака процветала. Но секрет успеха царь Одиссей не раскрывал, познаниями в искусстве управления особо не делился.

– Мне везет.

Обычно отвечал. Одиссей ловко уклонялся от всяческих попыток хоть что-нибудь разведать у него. За что и получил постоянную приставку к своему имени – хитроумный.

Сейчас, прогуливаясь вместе с другом, он выслушал все похвалы в свой адрес, при этом суть разговора не упустил. Отлично помнил, что Алиферс обеспокоен чем-то.

– Ты слишком благосклонен ко мне, мой друг. А впрочем, благодарю тебя за добрые слова. Но в чем причина твоей тревоги?

– Я вот что думаю… Все держится только на тебе одном. – замялся Алиферс, затем остановился, посмотрел прямо собеседнику в глаза – Что, если с тобой что-нибудь случится, Одиссей?

– Что может со мной случится? – изумился тот.

Заметно было, что такая мысль Одиссея еще не посещала. С чего бы это ей вдруг приходить на ум? Он – полный сил мужчина. В его-то годы жизнь только начинается.

– Ты сам сказал – у нас все хорошо. – продолжил Одиссей – Ваш царь в самом расцвете сил и царство процветает. Я больше тебе скажу – я безмерно счастлив с тех пор как появился Телемах. Что еще нужно царю Итаки? Не может быть, дружище, чтобы боги ополчились на меня. За что?

В самом деле – в свои тридцать лет Одиссей прекрасно себя чувствует и мудро управляет царством, к тому же три месяца назад жена родила ему наследника. Одиссей, казалось, сам помолодел с рождением сына. Как никогда жизнь благосклонна к правителю Итаки.

– Мне очень жаль, однако череда событий уже запущена. Земля гудит, и все пришло в движение. А это значит, к моему большому сожалению, ты пропадаешь из поля зрения на долгих двадцать лет. – довольно витиевато озвучил Алиферс.

– В смысле? Я не понял. – остановился Одиссей.

Алиферс в такой же витиеватой манере пояснил:

– Как только ты покинешь Итаку, время станет твоим врагом.

– Но… я не собираюсь никуда – ответил Одиссей. – Все это очень странно.

Алиферс лишь всплеснул руками:

– Ты можешь потерять все. Знаки грознее и грозней день ото дня.

Мудрейший человек Итаки почтенный седовласый Алиферс практиковал гадания, частенько наблюдал за звездным небом, мог растолковать полет прибрежных птиц, определял грядущие события не хуже самых опытных жрецов. Однако он не спешил озвучивать свои тревоги без видимой на то причины. Не стоит человеку знать, что его ждет – так думал итакийский мудрец. Последняя поездка на материк увы, но подтвердила его худшие опасения. Алиферс решил – молчать ни в коем случае нельзя. Пусть знает царь Итаки, что ждет его. Тогда есть шанс избежать несчастий, а может статься, выбрать иной путь.

– Я до последнего надеялся – чаша сия тебя минует. Видно, я ошибся. Похоже, чему быть, того не миновать.

– Ты говоришь загадками, мудрец. Какая чаша? Ты о чем толкуешь? – Одиссей прекрасно знал – для разговора с Алиферсом нужно набраться терпения.

– Грядет война.

– Война?

– Да, государь, война. – подтвердил Алиферс – Я видел сам – со всех сторон в Пилос подтягиваются воины, готовят лодки, грузят оружие, припасы – весь город взбудоражен. Все суетятся.

– Быть может, Нестор с соседями повздорил. – предположил Одиссей – Такое уже бывало и не раз.

– Бывало, да. – согласился Алиферс.

– Вот видишь. Вряд ли нас попросят лезть в это дело.

Царь Нестор правит в Пилосе так долго – уже третьим поколением своих сограждан, что даже Алиферсу кажется – Нестор был царем всегда. Что тут говорить об Одиссее. Царь Итаки много моложе их обоих. Он прекрасно понимает – Нестор сам разберется и справится с проблемами своими без посторонней помощи.

Но Алиферс настаивает:

– Такого не бывало никогда. Я говорю тебе – гудит земля. Слух ширится, и он, похоже, верный, что Агамемнон собирает войско. Все народы сейчас спешат в Авлиду. Не только Нестор. Похоже, призывают абсолютно всех. Глашатаи повсюду трубят сбор. А значит, рано или поздно дойдет очередь и до Итаки. До тебя, царь Одиссей.

А это как раз очень может быть. Микенский царь Агамемнон весьма могуществен и доминирует на всем Пелопоннесе.

– Ну что ж… Отлично. Я не стану уклоняться. Небольшая победоносная война – хорошая идея. Больше тебе скажу – я совсем не против присоединиться. А что? Ты сам сказал – собираются все славные вояки. Микены опять решили на Беотию напасть? Вот и чудесно. Повоюем, испытаем, кто чего стоит, привезем домой трофеев – прекрасно. Лучше быть не может.

– Одиссей, послушай. – не доволен ответом друга Алиферс. – Ты давно меня знаешь…

– Давно – подхватил Одиссей.– Я знаю, что ты не станешь сотрясать напрасно воздух. Ты – мудрейший из всех известных мне людей.

– Тогда послушай моего совета. – упрямо твердит собеседник – Ты думаешь – на две недели отправишься повоевать и все?

– Конечно. – уверен царь Итаки – Быстро управимся, богатую добычу привезем. Так и будет, друг мой, так и будет.

Во всяком случае, с такой периодичностью – раз в две недели – навещают гавань острова пиратские суда. Но Одиссей не любит об этом говорить.

– Тебе не стоит ввязываться в это дело. – доказывает Алиферс – Поверь мне. На сей раз это будет не заурядный набег длинною в две недели. И даже не полгода. Управится быстро не получится. Не знаю, как другие, но ты сможешь вернуться домой только через двадцать лет.

– Через двадцать лет? – присвистнул Одиссей – Но почему? С чего ты это взял?

– Видишь ли… как только при гадании я просматриваю твою судьбу, ты всякий раз на двадцать лет как будто исчезаешь отовсюду.

– Я исчезаю? – удивился царь Итаки.

– Да. Исчезаешь. – уверенно заявил Алиферс – Ты вроде находишься среди живых, но непонятно где.

– Как это может быть? – не понял Одиссей.

Алиферс и сам не сразу понял, когда именно так указали кости. Но многократно подтверждалось предсказание на чем угодно: по полету птиц, по внутренностям жертвенного агнца, и звезды каждый раз упорно пророчили одно и тоже испытание царю Итаки.

– Я сам был удивлен. – негромко ответил Алиферс – Могу сказать одно – времени у тебя все меньше. Война уже стучится в твои двери. Знай – если ты отправишься туда, то целых двадцать лет ты будешь вне Итаки.

– Вне Итаки… – озадачен царь Одиссей – Я не представляю себя вне Итаки.

– Вот именно. Но так и будет. За это время твой сын вырастет и возмужает без тебя. Твой отец совсем состарится. – слова звучат безжалостно, но Алиферс продолжает:

– Твое царство растащат. И никаких трофеев, Одиссей. Ты к этому готов?

– Конечно нет. – совсем обескуражен Одиссей – Кто может пожелать себе такое? Ты прямо бедствие описываешь.

– Именно. Бедствие и есть. – подтверждает Алиферс – И неизвестно, как поведет себя твоя жена. Ты понимаешь, женщины слабы. А если обстоятельства надавят… Все может быть. Подумай.

– Да, мой друг. Признаться, озадачил ты меня. Но я тебя услышал. Сейчас ступай. Мне надобно остаться одному.

Он распрощался с Алиферсом и направился к морю. Нужно побыть с самим собой наедине – только он и бесконечность моря, нужно все обдумать – если вдруг его и правда призовут на эту непонятную войну.

2. Царство Одиссея

Не верить предсказанию причины нет. Ни разу Алиферс не подводил царя Итаки, всегда был честен с ним. Теперь – как быть?

Тропинка вывела к уединенной бухточке, каких полно на острове. Белоснежная галька под ногами, кристально чистая вода омыла сандалии – Одиссей устроился в тени скалы на гладком камне и предался размышлениям.

Покинуть родину на двадцать лет – кто к этому готов? Не видеть, как растет твой сын – кто с этим согласится? Оставить жену и престарелого отца на двадцать лет – чье сердце это выдержит? Покинуть свое царство, пустить всё под откос, вычеркнуть себя из жизни дорогой Итаки. Тут есть над чем подумать.

Последние двенадцать лет царь Одиссей денно и нощно приумножал свои богатства и улучшал жизнь подданых своих. Трудился не покладая рук. К большому сожалению Итака не могла похвастать изобилием ресурсов. Достоинства маленького острова – мягкий климат, некоторая удаленность от материка да удобная большая гавань. На этом все. Но только не для Одиссея. Он быстро оценил прихотливость изрезанного побережья, пещеры, гроты, пролив между Итакой и Кефалинией, где можно незаметно заплутать, укрыться от преследования. Молодой царь решил извлечь как можно больше выгод из такого природного подарка. Очень скоро на остров зачастили пиратские суда. Лихие люди отсиживались здесь после своих набегов. Чинились, зализывали раны, отдыхали и набирались сил. После чего вновь отправлялись испытать удачу. Плата за укрытие устраивала обе стороны. Каждый пиратский рейд приносил царю Итаки то золотой песок, то медные изделия, иной раз даже приличные лари со всяческим добром. Одиссей не брезговал ничем. Внушительных размеров кладовая вмещала все. Среди сосудов и мехов вина стояли сундуки с хорошим платьем, пузатые мешки наполненные золотом, доспехи и оружие. Все в хозяйстве пригодится. Мощные двустворчатые двери хранили те богатства от любопытных глаз. Если звучали неудобные вопросы в адрес царя Итаки, он, конечно, все отрицал.

– Какие грабежи? – чистосердечно удивлялся Одиссей.

– Пираты? Что вы говорите?

– Надо же, какая неприятность – сокрушенно качал он головой.

Честнейшие глаза, искренность сочувствия и простодушное удивление могли кого угодно убедить в правдивости царя маленького островного государства. Он чист как стеклышко, но мы прекрасно помним, что за причудливый коктейль представляла собой кровь, что течет по жилам Одиссея. Напомним – дед его, Автолик – непревзойденный, самый хитрый вор; отец его, Сизиф – еще хитрее, но увы, к достойному потомку их, царю Итаки Одиссею придраться не получится. Тем более при нем находится его официально признанный отец Лаэрт – вполне приличный богобоязненный старик. Семья давненько переехала сюда с предгорий Истма, Одиссей родился уже здесь, на благословенной земле Итаки. Здесь никому и в голову не придет сомневаться в отцовстве Лаэрта – и Одиссей, действительно, всё как положено – самый почтительный и нежный сын на свете. Двенадцать лет назад он взял бразды правления царством в свои руки. Слишком много накопилось на острове проблем. Это дело как раз для молодого энергичного царя. Пусть спокойно встретит старость всеми уважаемый Лаэрт.